Он зашел в четвертое купе и, не раздеваясь, прилег на полку. От соседа пахло потом и грязными носками. Он громко сопел и ворочался.
Профессионал приложил ухо к перегородке и стал слушать. В третьем купе было тихо.
* * *
Студент прошел вдоль всего состава, но это не принесло никакого результата. Человека, изображенного на фотографии, нигде не было. Правда, оставался еще один шанс: купейные и спальный вагоны. Там он не мог разглядывать каждого пассажира; просто показывал фото проводникам. Ну, а мало ли что они могли напутать? Все-таки надо еще раз проверить самому.
Проходя через вагон-ресторан, он заметил двух дебилов, которые пили коньяк и ели котлеты. И то, и другое они делали смачно, с удовольствием. Один из них гладил себя по пузу, а другой - сыто рыгал.
Студент сглотнул слюну и, отвернувшись, прошел мимо.
По трясущимся громыхающим переходам он добрался до спального вагона и уже хотел открыть дверь тамбура, но вдруг через маленькое стеклянное окошко увидел человека с фотографии. Он замер на месте и полез за пазуху.
Человек был бледен; он шел, вытирая руки белым вафельным полотенцем - тем, которые обыкновенно дают в поездах.
Студент напрягся; он не знал, что делать. Железный пол перехода уходил из-под ног; он то взлетал, то снова обрушивался со страшным грохотом.
Студент пригнулся, чтобы его не было видно из коридора.
Человек остановился под самой яркой лампой и внимательно осмотрел свои руки; затем - джинсы и обувь. Он покачал головой и рывком открыл дверь тамбура. Студент стал пятиться назад, но в это время человек повернул и скрылся в туалете. Студент с трудом перевел дух и в тот же миг почувствовал, как кто-то сзади дергает ручку двери. Он очень боялся идти в тот вагон, где был человек с фотографии, но делать было нечего; он прыгнул в тамбур и прижался к окну.
Из двери перехода показались два придурка.
- Ссал ты, что ли, там? - грозно спросил один. - Мало тебе туалетов? Вот поэтому и живем в дерьме, что каждый чмошник гадит, где хочет! Я тебя сейчас все вылизывать заставлю!
- Нет-нет… - испуганно ответил Студент. - Я… Дверь заклинило. Ручка долго не открывалась.
- Что ты мне тут выдумываешь? - наступал громила. - Ручка прекрасно открывается. Просто она не рассчитана на таких заморышей. Ты в армии служил?
- Нет… Еще, - пробормотал Студент.
- А пора уже! Ты посмотри на себя! Ты же дураком вырос! Ты же ничего в этой жизни не добился! Ты ее даже и не нюхал!
- Да будет тебе, - наконец заговорил второй громила. - Чего ты к нему привязался: дай в лоб и пошли дальше, - коньяк настроил его на благодушный лад.
Студент забился в угол и опустил глаза; он думал, что униженный вид сможет спасти его от расправы.
Придурок стоял и раздумывал: дать в лоб или не дать?
* * *
Профессионал и не заметил, как задремал. Внезапно за стенкой раздался громкий шорох; он моментально проснулся. Посидел еще некоторое время, прислушиваясь, но шорох не повторился.
Профессионал осторожно выглянул в коридор: никого. Дверь третьего купе была чуть-чуть приоткрыта. Он снял пистолет с предохранителя, взвел курок и подошел к двери с римской цифрой 3 на табличке. Тихонько постучал. Никто не откликнулся. Сквозь узкую щель он смог разглядеть только то, что на полке кто-то лежит.
Профессионал легонько толкнул сдвижную дверь: мягко загудев роликами, она отъехала в сторону. Он вошел в купе, закрыл за собой дверь и включил фонарик.
"Вот черт!" - выругался про себя Профессионал. Он уже чувствовал, что дело принимает дурной оборот, и поэтому почти не удивился увиденному.
В купе все было перевернуто; простыни валялись на полу; стены были измазаны кровью. На полке лежала женщина в черном костюме; ее горло было перерезано от уха до уха; черная липкая кровь еще сочилась из ужасной раны.
Профессионал посмотрел под ноги: как бы не вляпаться.
"Ну и дела!" - подумал он. "А у парня, оказывается, не все дома! Мания преследования! А я-то, старый пень, строил гипотезы: зачем он водителя задушил? Думал: может, водитель был его соучастником? Но все равно - это не объясняло, зачем потребовалось класть труп в багажник. А ларчик-то открывался просто: у паренька крыша поехала. Это плохо! Теперь бесполезно гадать, что он сделает в следующую минуту. Остается только один вариант: все время держать его в зоне прямой видимости и ликвидировать при первом же удобном случае. Не очень захватывающе, но что делать: и в нашей работе бывает рутина!"
Он еще раз осмотрел тело.
"Дилетантство! Кто ж так делает? Надо было нажать на подбородок, повернуть голову вбок, и по передней поверхности кивательной мышцы: как раз посередине - короткий, но глубокий надрез. Быстро и удобно! И руки остались бы чистыми."
Он прикоснулся к телу убитой женщины: совсем еще теплая. Значит, убийца где-то рядом. Может быть, как раз руки моет. На ходу он из поезда выпрыгивать не будет; до ближайшей станции - еще два часа. За это время надо его найти. Во что бы то ни стало… Иначе…
Из коридора донеслись громкие голоса:
- Але, сестренка! Ты не видела нашего друга? Вот он, посмотри фотографию!
И - через паузу - голос проводницы:
- Вы что, биологи? Тоже младшие научные сотрудники?
- Не понял, - в голосе появилась угроза. - Это кто биолог? Ты чего, не в себе, что ли? Совсем с ума сошла? Конечно: без конца на колесах! В смысле - на колесах, да еще и без конца! Тут любая рассудком подвинется! Что ты мелешь? Кто тут младший? Какие мы сотрудники?
- А, да ну вас! Разбирайтесь сами! Он в третьем купе!
Профессионал похолодел. У него оставались считанные секунды, чтобы что-то предпринять. Он бросился к окну, ухватился обеими руками за ручку и резко рванул ее вниз. Ворвавшийся ветер разметал белые занавески.
* * *
Придурки вошли в купе, зажгли свет.
- Ох, ё…! Пошли скорей отсюда!
- Стой! Закрой дверь на замок! А то прибежит проводница, поднимется крик… К чему это?
Щелкнул замок.
- Вот так! Теперь мы, типа, сидим, с приятелем разговариваем.
- Да все равно ж найдут: рано или поздно.
- Лучше поздно, чем рано. Кто это ее так?
- Ну, кто? Этот наш… Клиент.
- За что?
- Черт его знает. Может, ему чего не понравилось.
- Ну и что? Если баба не угодила, сразу ее резать?
- Ну почему сразу? Вон сколько времени прошло…
- Слушай, неужели он в окно прыгнул?
- Не, опасно. Я думаю, он на крыше.
- Полезай, посмотри.
- Ага! На фиг надо! Я только вылезу, а он меня бритвой - раз! И голова - в канаву! Нет уж! Пистолет у тебя - ты и полезай!
- Это… Я не пролезу. У меня плечи широкие.
- А у меня что - нет?
- У тебя поменьше.
- Не гони. Всего на два сантиметра. Качаться-то вместе ходим, так что не надо. Не вешай мне лапшу на уши.
- Да… Кто ж знал, что он такой отморозок? Людей ни за что режет…
- Ну, блин, беспредельщик совсем. И баба-то красивая.
- Была красивая…
- Да она и сейчас ничего.
- Как это - ничего? Она ж мертвая!
- Ну и что? А по мне - лучше мертвая баба, чем живой педик!
- Слушай, заткнись! Я больше слушать тебя не могу! Ты только о педиках и думаешь! Может, ты сам - педик?
- Кто? Я педик? За базар ответишь?
- Да тихо ты! Не маши руками! А то, вон, испачкаешься в крови.
- Ты думай, что говоришь, понял?
- Я говорю то, что думаю.
Внезапно в коридоре послышался шум борьбы; крики, ругань, звон разбитого стекла; затем раздался страшный скрежет и поезд, содрогаясь всем своим огромным суставчатым телом, стал резко тормозить.
Придурки выскочили в коридор; у одного из них был в руках пистолет; они с размаху упали на пол, громко шлепнув животами; безоружный закрыл голову руками, а тот, что был вооружен, держал на прицеле еще качающуюся дверь тамбура. Проводница истошно завизжала и закрылась в своем купе на все замки и защелки.
Так они полежали пару минут, потом поднялись на ноги и, опасливо озираясь, медленно дошли до тамбура. В тамбуре никого не было. Дверь вагона была распахнута настежь. Поезд стоял в чистом поле. Вдалеке чернели остовы полуразрушенных заводских корпусов; возвышаясь над бетонным забором, они четко выделялись на фоне начинающего бледнеть неба.
Они увидели, как по полю быстро движется едва различимая в темноте фигурка человека. За ним, подхватив руками полы длинного плаща, вприпрыжку скакал другой.
- Это он?
- Он. А кто ж еще будет стоп-кран срывать? Зачем? Чтоб выйти пописать, что ли?
- А второй кто?
- Да хрен знает. Олень какой-то. Вон как копытами бьет.
- Слушай, по-моему, это тот, который в переходе ссал. Узнаешь плащик?
- Ага. А чего это он бежит за нашим клиентом?
- Не знаю. Может, это его дружок?
- Не похож. Какой-то он неотдуплённый.
- А чего тогда бежит?
- Догоним - разберемся. Может, он ему денег должен?
Придурки переглянулись, спрыгнули на хрустящую насыпь и, тяжело отдуваясь, побежали следом.
* * *
Профессионал облегченно вздохнул, аккуратно отпустил взведенный курок, слез с багажной полки, которая начиналась прямо над входом в купе и продолжалась вглубь, над потолком коридора, и выпрыгнул в распахнутое окно. Он пролез под вагоном и тихо, стараясь не шуметь и не терять из виду эту странную кавалькаду, засеменил по полю. Правую руку, с пистолетом в руке, он крепко прижимал к подреберью.
* * *
Бегать по полю - нелегкое занятие. Лучше всего это получалось у легконогого Студента. Он то почти догонял Беглеца; затем боязливо отставал, опасаясь остаться с ним один на один; потом оглядывался назад и, увидев пыхтящих Придурков, снова прибавлял ходу.
Беглец уже приближался к забору. Один из громил присел на колено и прицелился. В его огромных мозолистых - от постоянной работы со штангой - ладонях пистолет Макарова казался игрушечным. Он вытянул руки, пытаясь унять клокочущее дыхание; плечом утер пот со лба, чтобы не заливал глаза.
Беглец с разбегу сильно оттолкнулся ногой от узкого уступчика, который шел по низу забора, ухватился обеими руками за его верхний край и рывком подтянулся.
Прозвучал выстрел; он был не громче хлопка игрушечной петарды; огромное пустое пространство не захотело тиражировать посторонний шум звучным эхом; смяло и втоптало его в пересохшую землю.
Профессионал насторожился; он пригнулся и взял немного вправо. Студент, наоборот - рванул влево, пытаясь уйти с линии огня. Он перемахнул через забор так же легко, как Беглец, но метрах в тридцати левее.
Большие бугристые мускулы, привыкшие к регулярным и непомерным физическим нагрузкам, сыграли со стрелявшим злую шутку: он не смог их должным образом раскрепостить. Килограмм железа, зажатый в вытянутых руках, был для него не более ощутим, чем воздушный шарик. Он так и не сумел уравновесить тяжесть оружия тонкой работой трицепсов и грудных мышц; не смог полностью выбрать свободный ход спускового устройства; не смог подцепить прыгающей мушкой темный силуэт на вершине забора и загнать его в прорезь прицела. Он надавил на спуск, и пуля ушла в небо.
Громилы подбежали к забору; тот, что был без пистолета, услужливо подставил руки: давай, мол, подсажу! Стрелок наступил на его сложенные ладони и, колыхнув тяжеловесными ягодицами, плюхнулся животом на шершавый гребень; перекинул одну ногу и, усевшись на бетонной плите, как на коне, протянул руку тому, что остался внизу. Помогая друг другу, они преодолели наконец эту преграду.
Беглецу это дало дополнительную фору; он обогнул корпус недостроенного здания и скрылся за углом.
Понимая, что теперь торопиться бессмысленно, громилы отряхнули спортивные штаны и стали совещаться:
- Давай: ты обходи с этой стороны, а я - с другой!
- Да, как же: отдай мне свой пистолет, и тогда - пошли.
- Куда тебе пистолет? Ты и стрелять толком не умеешь!
- А ты что, умеешь? Тоже мне - Клинт Иствуд!
- Хорошо. Давай бросим жребий: если орел - идем по отдельности, решка - вместе!
- Нет уж! Давай так: если орел - пистолет тебе, решка - мне! А так, как ты сказал, я не согласен.
- Если мы пойдем вместе, то какая разница, у кого будет пистолет?
- А если нет никакой разницы, так отдай его мне.
- Ладно. У тебя есть монета?
- Откуда? Что я, на паперти стоял, что ли?
- У меня тоже нет. Хотя… Подожди. Вот. Смотри, бросаю. Хоп!
- Ну, и где она?
- Кто ж ее знает? Звякнула где-то. Да тут столько мусора - не разберешь. Нет, бесполезно. До утра ее не найти.
- Ты здорово устроился! Отдавай мне пистолет!
- Почему это?
- Она наверняка решкой упала. Бля буду, решкой!
- Ни фига! Я уверен, что орлом.
- О! Не будем спорить. Смотри, что я придумал!
- Ну?
- Ты согласен, что тот из нас, у кого нет оружия, рискует больше?
- Ну?
- За это его доля должна быть на пять штук больше!
- Ха! Ну ты хитрец!
- Пожалуйста, я согласен получить меньше; только отдай мне пистолет!
- Подожди. Надо подумать. На пять штук меньше. А сколько это будет?
- Ну как сколько? Считай: если поровну, то - по двадцать пять. Так?
- Так.
- Двадцать пять плюс пять - тридцать.
- Тридцать? Ага. Постой, что-то не сходится.
- Что не сходится?
- Пятьдесят минут тридцать - это двадцать.
- Ну?
- А тридцать больше, чем двадцать, на десять штук, а не на пять.
- Тридцать минус двадцать… Да, ты прав. Как же быть? Надо, чтобы у одного было тридцать, а у другого - на пять тысяч меньше. То есть двадцать пять. Подожди, опять какая-то байда: тридцать и двадцать пять - это пятьдесят пять. А он дает только пятьдесят. Нет, что-то я запутался.
- Слушай, давай потом посчитаем.
- Когда потом? Надо сразу знать, на что идешь. Как это разделить?
- Я придумал. Смотри: двадцать пять - это середина. Пять пополам - две с половиной. Две с половиной туда, две с половиной сюда. Выходит: двадцать две с половиной и двадцать семь с половиной. Во как! Здорово?
- Неплохо… Но тридцать и двадцать пять, конечно, лучше. Легче считать.
- Конечно, лучше. Но он столько не платит. Он платит только пятьдесят. Ну что: берешь пистолет? Или деньги?
- На фиг он мне нужен? Я возьму деньги. А пистолет пусть будет у тебя. Только ты иди вперед.
- Ладно. Пошли вместе.
- Моя доля - двадцать семь с половиной. Ты не забыл?
Они пошли туда, где скрылся Беглец.
* * *
Профессионал огляделся; невдалеке ухабилась заброшенная дорога: она вела как раз к въездным воротам. Быстрым шагом он пошел туда. Насквозь проржавевшие ворота, сваренные из огромных листов железа, были заперты такой же ржавой цепью. На цепи висел замок. По счастью, цепь была длинной: Профессионал без труда протиснулся в широкую щель.
Когда-то это была крупная стройка районного значения. О ней писали все газеты; финансирование было более, чем щедрым. Сделали проект, утвердили смету, выделили деньги - ровно столько, сколько требовалось по смете, и ни копейкой меньше. Однако неожиданно обнаружилось, что их все равно не хватает. Кто-то говорил о хищениях среди руководства; директор же намекал на непредвиденные расходы, никому, впрочем, не объясняя, что он имеет в виду. В общем, деньги кончились, стройка остановилась, директор пошел на повышение, а заводские корпуса начали ветшать и разрушаться - еще быстрее, чем когда-то возводились.
Сейчас заброшенный завод представлял собой жуткое зрелище: даже мальчишки из окрестных селений боялись играть здесь в войну; взрослые же вообще старались не упоминать об этом мертвом месте.
Профессионал достал пистолет, снял с предохранителя, взвел курок и, неслышно ступая в густой коричневой пыли, стал продвигаться вглубь территории. Вдруг его внимание привлек большой щит, укрепленный на столбе. Это оказался план будущего гиганта социалистической индустрии: подробное изображение мертворожденного дитяти.
Любую карту Профессионал запоминал моментально и во всех деталях: будто диктор телевидения - детский стишок. Ему потребовалось полминуты, чтобы прикинуть, какая точка этой огромной территории является наиболее выгодной для наблюдения. Проделав эти нехитрые вычисления, он прямиком туда и направился.