* * *
Ночной сумрак быстро бледнел. На горизонте появилась широкая светлая полоса. Она быстро поднималась над неровным обрезом дальнего леса; звезд уже не было видно; луна с каждой минутой становилась все прозрачнее; таяла, словно кусок рафинада в горячей воде.
В придорожной канаве плавала голубоватая дымка. Два человека устало шагали по шпалам: первый - молодой, высокий, в старом потертом плаще, за плечами - небольшой брезентовый рюкзачок; второй - среднего роста, с землистым невзрачным лицом.
Через два часа они вошли в город. Не торопясь прогулялись по утренним улицам, разглядывая вывески. Затем тот, что был старше, безошибочно определил, где находится вокзал, и они оба направились в ту сторону. Расположились на углу привокзальной площади, в тени больших тополей: уже начинало припекать.
Они сидели молча еще час. Затем невзрачный сказал:
- Ну что? Скоро моя электричка. Я, пожалуй, поеду. Будь любезен, выполни мою последнюю просьбу.
Молодой вопросительно дернул подбородком.
- Вон, видишь, палатка "Мороженое"? Сходи, купи, пожалуйста, сухого льда. Килограмма два. Положи в пакет и принеси сюда. Я боюсь - завоняет по такой жаре, - он кивнул на рюкзачок, лежавший на скамейке между ними. - Вот деньги.
Молодой взял смятые бумажки и пошел к палатке. Через пять минут он вернулся, держа в руке заиндевевший пакет. Молодой купил себе мороженое и ел его, откусывая большими кусками.
- Спасибо, - сухо сказал невзрачный, развязал рюкзак, достал оттуда какой-то сверток и поместил его в пакет со льдом. Затем снова засунул все обратно в рюкзак. - Ну, я пошел… Поедешь со мной?
Молодой отрицательно покрутил головой.
- Как хочешь, - со вздохом сказал невзрачный. - Удачи тебе! - он встал и направился к вокзалу. Молодой остался сидеть на скамейке.
Невзрачный не оглядывался; он поднялся по истертым ступенькам крыльца и скрылся в здании вокзала - маленьком чистеньком домике цыплячьего цвета.
* * *
Студент продолжал сидеть на скамейке, пристально наблюдая за выходом из вокзала. Но вот наконец раздался громкий сиплый свист; электричка коротко загудела; застучали на стыках колеса; и все стихло.
Студент торжествующе улыбнулся; резко встал и быстрым пружинистым шагом двинулся прочь.
Он шел по тем же самым улицам, по которым они совсем недавно шли вместе с Профессионалом; но только в обратную сторону. Иногда он сбивался; тогда Студент останавливался посреди тротуара, размахивал руками, пятился задом, смотрел на солнце и отчаянно крутил головой, пытаясь найти нужное направление.
И все-таки он нашел то, что искал. Он даже подпрыгнул на месте от радости; просиял и, мурлыкая под нос какой-то веселенький мотивчик, отворил стеклянную дребезжащую дверь. Над нею красовалась вывеска: "Ювелирный магазин."
* * *
Через несколько минут он вышел на улицу. Теперь лицо его приобрело озабоченный вид. Поминутно оглядываясь и прибавляя шаг, он поспешил вниз по улице; свернул за угол, потом еще и еще раз.
Если дорога разделялась, он поворачивал туда, где было меньше людей. Так он забрел на какой-то пустырь; плотная череда деревьев надежно скрывала его от посторонних глаз. В дальнем углу пустыря стояло странное ветхое строение: то ли будка, то ли сарай. Спрятавшись за ним, Студент сел на траву и обхватил голову руками. Он был сильно расстроен и не заметил, как кто-то осторожно подошел к нему сзади.
* * *
- Привет! - сказал Профессионал и хлопнул Студента по плечу. Студент резко обернулся; в глазах его появилась тоска.
- Привет, - с тяжелым вздохом ответил он. - Ты не уехал?
- Как видишь.
- Почему?
- Не знаю. Почувствовал что-то неладное. Слишком легко ты на все согласился; слишком спокойно со мной расстался, - Профессионал снял рюкзак и положил его на траву. Он обошел Студента и встал прямо перед ним. Правую руку держал в кармане. - Ты ничего не хочешь мне сказать?
Студент неохотно покрутил белобрысой головой.
- Хорошо. Тогда я сам спрошу тебя. Зачем ты ходил к ювелиру?
- Надо было.
- Понятно, - Профессионал помолчал. - Не хочу тебя обыскивать. Может быть, сам отдашь?
Не говоря ни слова, Студент вытащил пачку стодолларовых купюр, коробочку, обшитую фиолетовым бархатом, и протянул Профессионалу.
Профессионал повертел деньги в руке:
- Где ты это нашел?
- У Беглеца. В карманах.
- Больше там ничего не было?
- Ничего.
Профессионал вернул ему пачку:
- Возьми себе, мне это ни к чему. Ты заслужил, - он открыл коробочку и обмер: там лежал золотой перстень с крупным чистым бриллиантом. Бриллиант щедро рассыпал голубоватые электрические искры. - Это ты тоже нашел у Беглеца?
- Да.
- Все ясно. А к ювелиру ходил оценивать?
- Да.
- Ты совершил большую глупость. Можешь ничего не говорить: я знаю, что тебе сказали. Понимаешь, это очень дорогая вещь. Слишком дорогая. Баснословно дорогая. Такие камни заносят во все ювелирные каталоги; и при этом обязательно указывают последнего законного владельца. Продать этот бриллиант дороже, чем за три копейки - невозможно. Никто не пойдет на такой риск. Да и покупателя на ворованные украшения не найдешь: перстень надо носить на пальце, а не прятать в сейфе. Есть, правда, один вариант: распилить камень на несколько мелких. Но для этого нужен знакомый мастер, нечистый на руку. Соваться с таким камнем в первую попавшуюся ювелирную лавку в маленьком провинциальном городишке - это безумие. Ты засветился. Этот оценщик, к которому ты обратился, не забудет тебя до конца своих дней; по одной простой причине - вряд ли ему придется когда-либо еще раз увидеть такой камень.
- Что же мне теперь делать? Убить ювелира?
- Это ничего не даст. Он наверняка уже все рассказал, кому следует. А также - кому не следует.
- Да. Судя по тому выражению лица, которое у него появилось, когда я показал бриллиант, - это точно.
- Вот видишь? Тебе нужно срочно выбираться из этого города. Лучше всего - поймать "частника" и выехать на машине, - Профессионал молча кивал, соглашаясь со своими мыслями. - А этот перстень… Я возьму его. Оставь себе деньги; а перстень я заберу. Он тебе ни к чему.
- Нет! - Студент вскочил на ноги. - Верни! Он мой!
- Не нужен тебе этот перстень, - твердо повторил Профессионал. - Ничего, кроме несчастья, он не принесет. Сделай так, как я сказал. И чем скорее, тем лучше. Прощай! Мне пора, - он закрыл коробочку, сунул ее в карман; поднял рюкзак, закинул на плечо. Повернулся к Студенту спиной и пошел через пустырь.
- Отдай! - крикнул ему вдогонку Студент, но Профессионал, не оборачиваясь, в ответ только покачал головой. - Отдай! - еще раз повторил Студент; он опустился на колени и достал из-за пазухи пистолет Беглеца. Снял с предохранителя, передернул затвор и прицелился. - Отдай! - прошептал он дрожащими губами и несколько раз нажал на спуск.
Профессионал застыл на месте, весь как-то вытянулся и вдруг быстро упал, словно бы сам бросился на пыльную землю: прямо, не сгибаясь - как костяшка домино; между лопатками расплывались темные жирные пятна.
Студент подбежал к нему; рывком перевернул на спину и принялся лихорадочно шарить по карманам. Он отбросил в сторону мешавший рюкзак, распахнул полы короткой куртки; молнию заело - он дернул изо всех сил; металлические зубчики брызнули в разные стороны…
Наконец он нащупал футляр; второпях разорвал подкладку и достал маленькую фиолетовую коробочку. Осторожно, будто боялся, что перстень исчезнет, Студент приподнял крышку: бриллиант был на месте. Он вздохнул с облегчением и радостно обмяк. На глаза навернулись слезы - глупые, бестолковые.
- Извини, старик! - сказал он, с трудом сдерживая вдруг разобравший его истерический смех. - Крайняя необходимость, ничего не поделаешь!
Профессионал улыбнулся ему в ответ; на губах его пузырилась розовая пена.
- Это такая игра… Не думай, что ты победил… - он говорил с трудом, делая большие паузы. - Я еще ночью заметил, как оттопыривается твой карман… ПМ - это не ТТ; его сразу видно… Теперь ты тоже… Готов… - сказал он.
И умер.
* * *
Надо было спешить: кто-нибудь мог услышать выстрелы на заброшенном пустыре. Студент тщательно вытер пистолет Беглеца и бросил его рядом с телом Профессионала; себе он взял его пистолет - оружие придавало уверенность. Футлярчик с перстнем спрятал за пазуху; постоял, раздумывая, стоит ли брать рюкзак; зеленый брезент кое-где покрылся блестящим инеем.
"В конце концов, я совсем не беден", - решил Студент. "Могу себе позволить оставить посреди дороги пятьдесят тысяч долларов."
Эта мысль привела его в восторг; он залился счастливым смехом, подхватил рюкзак за лямки, раскрутил его и зашвырнул далеко в кусты.
Затем решительно развернулся и пошел в ту сторону, откуда доносился шум машин; он хотел поскорее отсюда убраться.
Любовь, смерть и немного кетчупа
- Ну, и для кого ты все это написал?
- Как "для кого"? Для себя, для тебя… Для читателей, наконец. Если таковые найдутся.
- Ты что, вправду думаешь, что это может кому-нибудь понравиться?
- Ну-у-у… А почему это, собственно говоря, не должно понравиться?
- Ну, не знаю… Как-то все мрачно. К тому же ничего не понятно. Почему всех твоих героев убивают?
- Ну, почему?.. Наверное, потому, что, как бы это парадоксально ни звучало, в современном мире смерть - это единственное, что по-настоящему объединяет людей. Еще потому, что людям вообще свойственно убивать друг друга: словом, жестом, ножом, топором, пистолетом… И даже невниманием! Невниманием и непониманием!
- Если ты хочешь, чтобы тебя понимали, надо стараться быть доступнее. Проще. А у тебя все очень запутано. Кто этот незнакомец во фраке?
- А ты сама как думаешь?
- Дьявол, что ли? Лавры Булгакова не дают тебе покоя?
- Нет. Это не дьявол. Это тот, кто рассказывает истории. Рассказчик.
- То есть - ты?
- Да. Это автор, который присутствует в своем произведении и направляет развитие сюжета. Самый лучший способ заставить сюжет развиваться в нужном направлении - это быть внутри него.
- Ха! Возможно! Только напрасно ты себя… так… Демонизируешь! Да у тебя и фрака-то нет! Нет, совсем не похож!
- Ну и что? Наши представления о вещах очень часто не соответствуют действительности. Мы просто этого не замечаем. Тебя сильно смущает то, что у меня нет фрака? Скоро будет.
- У тебя? Откуда?
- Грязнову понравилась моя рукопись. Он собирается ее издавать. Считает, что получится неплохой бестселлер.
Жена замолчала. Потом села напротив Писателя и вкрадчивым голосом спросила:
- Ты это серьезно?
- Абсолютно. В субботу он устраивает вечеринку в мою честь. Узкий круг; роскошное угощение… И гвоздь программы: вручение молодому, но многообещающему автору драгоценного перстня - точь-в-точь такого же, как у таинственного незнакомца из моих повестей… Кстати, ты тоже приглашена, так что будешь участвовать в этом шоу наравне со всеми.
* * *
Александр Грязнов слыл самым богатым человеком в Энске. За что бы он ни брался, все обращалось в деньги. Интересы его были весьма разнообразны. Теперь он решил заняться еще и книгоиздательским бизнесом: дело для небольшого городка не слишком-то прибыльное. Однако Грязнов мыслил с размахом; планы у него были грандиозные.
Писатель познакомился с Грязновым через свою жену - Марину. Марина работала у Грязнова в финансовом отделе. Однажды она как-то обмолвилась, что ее муж тайком балуется сочинительством. Грязнов заинтересовался; попросил принести что-нибудь почитать.
Рукопись ему понравилась; он позвонил Писателю и сказал, что хочет ее напечатать. Для него это дело было в новинку; штатом литературных сотрудников он, естественно, не располагал, поэтому решил положиться на свой вкус.
* * *
Дело было в субботу. Владислав Сокольский, первый заместитель Грязнова, ходил по комнате с телефонной трубкой в руке и что-то отрывисто говорил. Он был сильно взволнован.
Когда-то они начинали вместе: как полноправные партнеры; но в скором времени Грязнов прочно захватил лидерство в этом тандеме; все его предприятия оборачивались крупной выгодой, а у Сокольского все как-то не клеилось. Но Грязнов был великодушен: он не сильно ущемлял Сокольского, и даже оставил за ним право распоряжаться какой-то частью общего капитала по своему усмотрению. И все же: дружба дружбой, но когда-то это должно было кончиться.
- Я не жду ничего хорошего от этого вечера, - говорил Сокольский, нервно дергая плечом. - Сказал: будут только все свои. Ты не знаешь, кто? Нет? Сказал еще, что готовит какой-то сюрприз. Какой, к черту, сюрприз? Может быть, он что-то пронюхал про кредит? Что значит: "про какой кредит"? Я ведь уже объяснял: я выдал кредит. Да! На выгодное дело, под хороший залог. Но только сумму я значительно превысил; залез в те деньги, которые он хочет пустить на свой новый проект. Ты разве не в курсе: он теперь задумал книжки печатать. Слышала? Ну вот. Если Александр узнает, он меня убьет. Все! Мне конец, понимаешь? Выгонит к чертовой матери, прямо на улицу! Да какие там сбережения, о чем ты говоришь? Я весь в долгах! Слушай, а, может быть, ему стало известно, что… Нет? Не знает? Все равно: слухами земля полнится. Что за сюрприз он мне готовит? Я должен знать заранее, чтобы вовремя нанести упреждающий удар!
- Милый! - раздался из прихожей мелодичный женский голос. - Ты дома?
- Ну все. Пока, - заторопился Сокольский. - Потом договорим, - он едва успел повесить трубку, как в комнату вошла жена - Людмила; эффектная статная женщина, с густыми темно-русыми волосами и огромными синими глазами.
- Я уже вернулась из парикмахерской; сделала прическу, маникюр и педикюр. А кому ты телефонировал? - поинтересовалась она.
- Никому. С работы позвонили, - ответил он и поспешно перевел разговор на другую тему. - А педикюр-то зачем? Ты что, собираешься на столе плясать?
- Фу, - наморщила Людмила свой прелестный носик. - Как ты груб! Ну почему же на столе? Я для тебя старалась: думала, тебе понравится, - она выставила маленькую ножку и кокетливо пошевелила изящными пальчиками.
- Мне нравится. Мне все нравится, - отмахнулся Сокольский. - Ты скоро будешь готова?
- А когда надо быть готовой?
- Через четыре часа.
- Ну-у-у… Времени в обрез. Надо поторопиться. Я постараюсь, любимый!
- Ты уж постарайся, - Сокольский небрежно хлопнул ее по круглой попке, выпроваживая из комнаты. - Иди, иди, - и добавил про себя, - корова безмозглая!
* * *
Грязнов вошел в свой кабинет, запер дверь на ключ и, удобно расположившись в глубоком кресле перед письменным столом, подвинул к себе телефон.
- Але! Здравствуй, милая! Как дела? Умница! Люблю тебя, жду не дождусь, когда же мы снова увидимся. Да. Теперь уж скоро. Да. Я думаю, что сегодня вечером все решится. Я не могу больше ждать. Не могу и не хочу. Вот так. Выведу, кого следует, на чистую воду. И заживем мы с тобой. Что? Ну ладно, не буду раньше времени. Ты только не бойся, ничего не бойся. Ладно? Вот и молодец! Кстати, у меня сегодня будет интересный тип: местный сочинитель. Точно-точно! Он самый. Нет, книжка неплохая, я ее обязательно напечатаю, можешь не сомневаться. Но дело даже не в ней. Сегодня вечером мы с ним произведем фурор: я при всех подарю ему перстень - такой же, как у меня. Нет, ну что ты? Конечно, не совсем такой. Копию. Помнишь, я тебе рассказывал, как я купил свой перстень? Да, в Антверпене, в "столице бриллиантов". В Европе же не принято носить настоящие драгоценности; их обычно хранят в банковских сейфах, а носят копии. Да. Но они так искусно изготовлены, что от настоящих не отличишь! Копию делает тот же самый ювелир, причем только в одном экземпляре. Так что мне в нагрузку полагался второй такой же перстень: со стразом. Вот этот дубликат я ему и подарю. Что? Ну, конечно, нет! Я…
В этот момент в дверь кабинета постучали, и женский голос требовательно позвал:
- Саша!
Грязнов понизил голос и заторопился:
- Извини, не могу больше говорить: жена зовет. Нельзя, чтобы она узнала обо всем раньше времени. Ну, пока! Целую тебя! - он повесил трубку и пошел открывать.
* * *
В назначенный час Писатель с женой вышли из дому. Марина была чудо как хороша; вся в черном: обтягивающее вечернее платье с декольте; черные колготки, черные туфли; ажурные серебряные украшения - цепочка, серьги и брошь; минимум косметики, чистая свежая кожа. Марина немного нервничала. Она вытащила из сумочки зеркало, придирчиво себя оглядела.
- Я взяла с собой запасные колготки; а вдруг эти случайно порвутся? - встревоженно сообщила она.
- Хорошо! Ты ведь у меня предусмотрительная женщина, - похвалил Писатель.
Он тоже выглядел неплохо; хоть и не во фраке, но вполне достойно.
Супруги взяли такси; назвали адрес. Водитель покачал головой, но все же ехать за город не отказался.
Через полчаса они были на месте.
Загородный дом Грязнова, а точнее будет сказать - настоящий особняк (с поправкой на некоторую аляповатость архитектуры), стоял на высоком голом холме. Монументальное кирпичное строение окольцовывал такой же солидный забор с острыми пиками наверху. Периметр тщательно контролировался скрытыми камерами слежения. Территорию охраняли собаки; писать на воротах, что они - злые, было по меньшей мере нелепо, потому что собаки были необычайно злые и к тому же прекрасно дрессированные.
Писатель нажал на кнопку переговорного устройства.
- Кто? - раздался жизнерадостный голос Грязнова.
- Это… Это мы, Александр Владимирович, - наклонившись к самому микрофону, ответил Писатель. - Откройте, пожалуйста.
- А я вас вижу, - засмеялся Грязнов. - Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой. Подождите, сейчас я за вами приду, - добавил он уже серьезно, - а иначе - собаки разорвут.
- Да уж. Они у вас свирепые; особенно Голиаф, - усмехнулся Писатель.
Радушный хозяин провел своих гостей в дом. На асфальтированной площадке перед крыльцом стоял черный "Мерседес" Сокольского.