* * *
- Водитель - довольно распространенная рабочая специальность. Стоит ли говорить, что за годы скитаний по белу свету я овладел ею в совершенстве (как, впрочем, и пятнадцатью другими)?
Я по натуре - человек очень обязательный. Если чего обещал - сделаю.
На следующее утро я вышел из дому чуть свет. Воздух был еще прохладен и свеж, но солнце уже сменило рассветные красные одежды на рабочую спецовку обжигающего белого цвета: целый день оно будет нещадно палить, кипятить, слепить - яростно, изо всех сил.
Я открыл машину и запустил двигатель. Через пятнадцать минут я уже подробно изучил эту престарелую "копейку" вдоль и поперек, знал все ее скрытые достоинства и наспех замаскированные недостатки. Еще час ушел на то, чтобы отрегулировать карбюратор и зажигание: не могу спокойно ездить, если техника не в порядке.
Когда я закончил возиться с машиной, было девять утра. Пора выезжать. Я даже толком не позавтракал и не убрал постель - рассчитывал вернуться домой к обеду.
Взял с собой документы, ключ от квартиры на Фруктовой и листок с адресом. Захлопнул дверь, вышел во двор и поехал в Черную грязь.
Особняк Квасного я отыскал быстро - второго такого в Энске и окрестностях наверняка нет. Огромный трехэтажный дом, увенчанный двумя островерхими башенками, он напоминал то ли средневековый рыцарский замок, то ли тучного слона, задравшего хвост и хобот одновременно. Кровельное железо было совсем свежим; оно сверкало на солнце, посылая полчища кокетливых "зайчиков" в густую клейкую листву высоких тополей, стоявших вокруг дома в виде кольца, разомкнутого в сторону дороги. Перед домом был разбит большой цветник; дорожка от крыльца к воротам выложена декоративной плиткой.
Я проехал вперед, свернул на обочину и заглушил машину невдалеке от симпатичного придорожного магазинчика. Времени еще оставалось достаточно; пешком я вернулся назад и стал рассматривать дом - сквозь ограду он был хорошо виден. Не высокий забор и не бетонная стена охраняли владения Квасного - ажурная чугунная ограда между мощных столбов, сложенных все из того же красного кирпича.
На крыльцо дома вышла молодая стройная женщина в легком белом платье. У нее были восхитительные загорелые ноги, колыхавшие короткую юбку, темно-русые волосы и быстрые карие глаза.
"Однако!" - удивился я про себя. "Сундук был женат на красавице. Может, она и впрямь редкостная стерва, но очень красива. Ей-богу, эта женщина заслуживает большего, нежели какой-то корявый Сундук. И по-моему, она прекрасно это понимает."
Женщина беспокойно оглядывалась по сторонам. В руке у нее была прозрачная пластиковая бутылочка, наполненная бледно-желтой жидкостью. "Грейпфрутовый сок!" - догадался я.
Женщина спустилась по ступенькам крыльца (я видел, как под гладкой кожей ее ног вздувались и опадали приятные округлости мышц), прошла через цветник, машинально трогая раскрывшиеся розовые бутоны, и направилась в сторону беседки, расположенной в тени двух передних тополей. Посреди беседки, на небольшом возвышении, стоял белый пластиковый столик: в центре его - ваза с букетом свежих цветов.
Рядом с вазой женщина поставила бутылочку с соком, развернулась и пошла обратно к дому. Желая остаться незамеченным, я перебежал на другую сторону дороги и спрятался в кустах. Теперь я был на пятнадцать метров дальше от дома Квасного, зато мог не волноваться, что меня кто-то увидит. Стрелки на моих часах показывали без четверти десять.
Через пять минут на крыльце появился мальчик. Ну, тот самый мальчик: белобрысый, кудрявый, лет семи-восьми. Чистая футболка, голубые шорты и разбитые коленки с запекшимися корочками ссадин. Следом снова показалась женщина. Она что-то говорила: я, конечно же, не разобрал, что - было далеко.
Мальчик слушал, низко опустив косматую голову, и изредка кивал. Затем женщина присела перед ним на корточки и попыталась руками пригладить его непослушную шевелюру. Из этой затеи ничего не вышло. Потом она протянула ему какую-то купюру: мальчик тут же засунул деньги в карман. Мне показалось, что этот чертенок с любопытством заглядывает в оттопырившийся вырез ее платья. Женщина продолжала говорить: она положила ему в карман чистый носовой платок и через плечо показывала на бутылочку с соком. Мальчишка скривился, но, видимо, делать было нечего: он вздохнул, смешно дернув плечами, и поплелся к беседке. Взял со стола бутылочку и, нарочито морщась, выпил ровно половину. Женщина улыбнулась и одобрительно кивнула.
Они еще о чем-то говорили, но я этого уже не видел: надо было возвращаться к машине. И точно: едва я успел сесть за руль, как массивная калитка рядом с воротами отворилась, малолетний шалопай протиснулся в образовавшуюся узкую щель и сломя голову помчался по обочине, поднимая густые клубы желтой пыли.
Он подбежал к машине, уверенно открыл заднюю дверцу, кинул на сиденье бутылочку с недопитым соком и залез следом.
- Привет! - крикнул он звонко. - Это ты должен отвезти меня к отцу?
- Ну да, - ответил я. - Кто же еще?
- Тогда поехали! А то вдруг она заметит! - обеспокоенно сказал мальчик.
- Поехали, - согласился я, внимательно глядя в зеркало: мне хотелось убедиться, что никто не видел, как я увожу ребенка. По счастью, на улице не было ни души. Я завел двигатель и тронулся с места.
Мальчик молча и, как мне показалось, несколько напряженно смотрел сквозь заднее стекло.
- Никто не видел, - наконец заключил он. И, обернувшись, добавил, - ты не бойся. Все будет хорошо.
- Надеюсь, - я невольно усмехнулся.
Я не принадлежу к числу тех взрослых-зануд, которые считают, что ребенок непременно должен говорить почтительное "вы" в ответ на их бесцеремонное "тыканье". Поэтому я не посчитал его непосредственное обращение вульгарной фамильярностью, и уж тем более мне не пришла в голову дурацкая мысль сделать ему замечание. Вместо этого я сказал, пытаясь поддержать разговор:
- Жарко сегодня. Тебе не кажется?
Погода - самая беспроигрышная тема. Я никогда не разговаривал с женщинами о чем-то другом, и вот пожалуйста - результат: меня ни разу никто не заарканил.
- Жа-а-арко, - протяжно выдохнул мальчик, смешно обмахиваясь ладошкой. - Хочешь соку? - участливо спросил он.
- Может быть, и хочу, - с лукавством в голосе признался я, - но ты же обещал выпить бутылочку целиком. Разве не так? Нельзя нарушать своих обещаний.
- Нет, я не обещал выпить ее целиком, - принялся горячо возражать этот милый херувимчик. - Я обещал не выливать сок на землю. Но это еще не значит, что я обязан его выпить. Я могу угостить тебя. Почему нет?
В его словах была заключена железная логика. Я не стал оспаривать очевидные вещи:
- Хорошо. Ты прав. Можешь угостить меня.
Он открутил крышку и протянул мне бутылочку. Сок не был холодным, но приятно освежал слабой горечью и отчетливой кислинкой. Я выпил все, что оставалось.
- Спасибо, - поблагодарил я мальчика.
- Сок очень полезный, - заверил он с недетской серьезностью. - Это ничего, что горький, зато там много витаминов.
- Да! Я даже чувствую, что мне стало гораздо лучше, - объявил я и рассмеялся.
* * *
- Грейпфрутовый сок - очень удобная вещь. Специфический вкус позволяет скрыть наличие разнообразных примесей, которые могут оказаться не столь полезны, как витамин С, - с иронией заметил незнакомец. - И если злоумышленник решит осуществить свой черный замысел, лучшего средства, чем грейпфрутовый сок, просто не найти.
- Вы полагаете?.. - странная догадка промелькнула у меня в голове.
- Нет-нет! - незнакомец протестующе поднял руки. - Не будем отвлекаться. Мы к этому еще вернемся. А пока - расскажите, что было дальше…
* * *
- Дальше… А дальше я почувствовал непонятную слабость. Голова стала тяжелой, веки словно налились свинцом. "Проклятая жара!" - подумал я и посмотрел в зеркало - мальчик мирно спал на заднем сиденьи. "Ого! Укатали сивку крутые горки," - улыбнулся я про себя и вдруг понял, что страшно ему завидую. И еще понял, что если сейчас же не остановлюсь, то усну прямо за рулем. Кругом были голые поля, но справа в отдалении виднелся какой-то раскидистый кустарник. Осторожно, чтобы не повредить подвеску, я подъехал к нему и поставил машину в тени ветвей. Я решил, что посплю совсем немного - полчаса, а затем проснусь и продолжу свой путь. У меня было полчаса в запасе: к полудню я так и так успевал попасть на Фруктовую улицу.
Я заглушил двигатель, откинул назад сиденье и в тот же миг уснул.
* * *
- Вот и скажите мне честно, зачем и кому все это понадобилось? - напрямик спросил я незнакомца.
- Что вы имеете в виду? - казалось, он не понял моего вопроса, но я-то уже знал, что это не так. Он был очень непрост, этот незнакомец. И чем дальше, тем больше убеждался я в этом.
- Ну как что? Почему все случилось именно так, как случилось? Ведь мальчик мог выпить всю бутылочку, мог вылить остатки сока в придорожную пыль… Могло ведь случиться что угодно, но почему-то именно я допил этот чертов сок. Допил, и уснул, и проспал: вместо тридцати минут - полтора часа. Как вы это объясните?
Брюнет долго смотрел мне в глаза:
- Как объясню? Да очень просто - Сундук ведь тоже опоздал на полтора часа. А в жизни не должно быть пустот; ткань времени обязана быть плотной, как кирпичная кладка. Поэтому паузы обычно заполняют сном. Кто знает, как бы вы себя повели, если бы просидели эти полтора часа один с мальчиком в квартире на Фруктовой? А? То-то и оно. Никто не знает. Даже я. Поэтому потребовался такой простой, но действенный ход. Уж не взыщите. Кстати, многие вещи станут более понятными, если вы продолжите свой рассказ.
- Хорошо…
* * *
- Я проснулся и первым делом посмотрел на часы. Посмотрел и ужаснулся: ровно полдень. В это время я уже должен был встречаться с Сундуком. А до Фруктовой улицы оставался еще час пути. В общем, опаздывал капитально. Я оглянулся назад: мальчик все еще спал. Может, оно и к лучшему, подумал я - когда будем проезжать через город, никто его не заметит, если он будет мирно лежать на заднем сиденьи. Я вырулил на дорогу и поехал по направлению к Энску: надо было добраться до города, потом пересечь его по диагонали и оказаться на противоположной окраине, и там, среди однотипных "хрущевок", найти улицу Фруктовую. Я проделал все это за час: отыскал нужный адрес, поставил машину во дворе и поднялся в квартиру номер 32. Позвонил в дверь, но никто не ответил. Сундука там не было. То ли его уже не было, то ли еще не было. Я решил перенести мальчика в квартиру и подождать еще час. Не знаю, что бы я предпринял потом, но тогда это показалось мне правильным решением.
Я так и сделал: положил спящего мальчика на продавленный диван в той комнате, что поменьше, а сам - перешел в большую, сел вот за этот вот стол, за которым мы сейчас с вами сидим, и принялся ждать.
Вы обратили внимание, какой здесь пустынный подъезд? Какая неестественная чистота? Это ненормально. У нас ведь как: если в подъезде гадят - значит, в нем живут люди. А тут - не гадят. Как только я это заметил, как только понял, что не ощущаю привычного запаха, мне сразу стало тревожно. Я понял: что-то не так. Я сидел за столом, волновался и курил. Много курил…
Через полчаса появился Сундук. Странно, но его появление не принесло мне никакого облегчения; напротив, я заволновался еще больше, словно бы предчувствовал что-то плохое. А еще говорят: нельзя, мол, верить предчувствиям. Предчувствия - это все глупости.
* * *
Незнакомец весело рассмеялся и покачал головой:
- Вот это - самая что ни на есть настоящая глупость. Заявляю вам абсолютно авторитетно: предчувствиям можно и нужно верить. Да вы, кажется, уже убедились в этом на собственном опыте? А? Не так ли?
* * *
- Да. Пожалуй, что так. Ну вот: Сундук появился через полчаса. Он выглядел немного обеспокоенным; говорил, что самолет из Москвы задержали на полтора часа, поэтому он опоздал. Я ответил, что мы сами приехали недавно - уснули оба по дороге, и что мальчик не проснулся до сих пор. Сундук прошел в соседнюю комнату, окинул беглым взглядом маленькое тело, лежащее на диване, и некоторое время молча стоял у изголовья, прислушиваясь к ровному дыханию ребенка.
Затем он вышел оттуда, сел за стол напротив меня, сощурил свои выпуклые с синеватыми белками глаза и спросил:
- А ты почему уснул? Напился, что ли? Разморило на жаре-то?
Я рассердился:
- Почему это "напился"? Ничего я не пил, кроме грейпфрутового сока. Он меня сам угостил. Там было-то - всего полбутылочки.
- Ты хочешь сказать, - прошипел Сундук, - что он выпил не ВЕСЬ сок?
- Ну да. Не весь. Половину. А что в этом такого?
Сундук как-то нехорошо улыбнулся и покачал головой:
- Ничего, - посидел в задумчивости несколько секунд и повторил, - ничего. Знаешь что? - тут он встрепенулся, будто снова вспомнив о моем существовании, - давай-ка выпьем за то, чтобы вся эта история хорошо закончилась, - он достал бутылку коньяку, ловко свернул крышку и разлил янтарную жидкость по стаканам. Мы выпили - не чокаясь. Я подумал, что он боится разбудить сына.
- Ну что? Ты рад? - спросил я его.
Он залился счастливым смехом:
- Конечно. Все получилось так, как надо. Ну, или почти все… Спасибо тебе. Выручил, старик. Ты куда сейчас собираешься?
- Домой. Я еще и позавтракать толком не успел.
- Да? - оживился Сундук. - Я тебя подвезу. Только помоги мне, пожалуйста, донести мальчика до машины.
- Конечно, - я вошел в соседнюю комнату, бережно взял на руки спящего ребенка и стал спускаться по лестнице. Сундук прихватил какой-то сверток полиэтилена, лопату и пошел следом.
Перед домом стоял большой японский джип с тонированными стеклами. Сундук достал брелок сигнализации - машина отозвалась приветливым "пиканьем" и дважды подмигнула фарами.
- Это что, тоже твоя машина? - удивился я.
- Ну да, - торопливо ответил Сундук. Он вдруг стал каким-то нервным: рывком открыл заднюю дверь, кинул на пол лопату. - Клади мальчика и поднимайся в квартиру. Надо перенести еще кое-что, - сказал он и скрылся в подъезде.
Я положил мальчишку на мягкое сиденье, обитое нежной кожей: он крепко спал; из угла рта стекала на подбородок прозрачная струйка слюны. Я тихонько закрыл машину и направился к подъезду…
* * *
Вошел в подъезд. Дверь хлопнула. Первые несколько шагов я сделал наугад: глаза не могли мгновенно привыкнуть к полной темноте. Я протянул руку и нащупал поручни перил. Стал подниматься: туда, где на лестничную клетку между этажами падали тонкие лучики света, пробивающиеся сквозь запыленное окошко.
Внезапно послышались шаги, мелькнула чья-то слабая тень. Я присмотрелся: на последней ступеньке, в паре метров от меня, стоял Сундук. Он целился мне в грудь из небольшого черного пистолета.
Грохнул выстрел. Этот звук невозможно описать. Просто грохот - и все. Но я готов поклясться, что слышал щелчок курка, удар бойка по капсюлю, взрыв порохового заряда, свист пули, скрежет затвора, тупой шлепок, похожий на чавканье, и хруст ребра - это пуля вошла в грудь чуть пониже левого соска, треск разрываемых легких, снова хруст ребра - уже сзади, со стороны спины, чирканье по бетонному полу прошедшей навылет пули и звяканье гильзы, упавшей на ступеньку. Все это я слышал именно в такой последовательности - в последние мгновения чувства обострились до предела. Боль вспыхнула во всем теле; ни на что больше сил не оставалось, кроме как на боль, и я упал - так, что пол загудел. Сундук, согнувшись и вытянув руку с пистолетом перед собой, засеменил ко мне, целясь на ходу в голову. Раздался еще один выстрел…
* * *
Я замолчал… Картина была так жива, что меня снова охватил ужас. Однако на незнакомца рассказ не произвел сильного впечатления. Он сдержанно улыбнулся:
- Понятно. Ну так и что же, на ваш взгляд, произошло? На самом-то деле?
- Как "что"? - признаюсь откровенно, я был удивлен этим вопросом. - Он меня убил!
Незнакомец снисходительно махнул рукой, как будто речь шла о чем-то незначительном:
- Да полно вам, голубчик! Я не это имею в виду. Меня интересует, что вы думаете обо всем случившемся. В чем кроются истинные причины? Можно ли было избежать подобного финала? И если можно - то каким образом? Ну, и так далее.
- Честно говоря - не знаю, что и подумать, - искренно ответил я. - Я помог Сундуку украсть сына. Да, будем называть вещи своими именами - именно украсть. Но тогда я получаюсь соучастником - стало быть, он вполне мог надеяться на мое молчание. Зачем ему понадобилось меня убивать?
- Хорошо, - незнакомец лукаво усмехнулся. - Я вам кое-что подскажу. Три небольшие детали. Три новые краски, которые оживят картину, заставят ее выглядеть немножко по-другому. Послушайте. Во-первых, с соком, как вы уже догадались, не все благополучно - к нему была подмешана очень большая доза сильного снотворного.
- Да, - я сокрушенно покачал головой. - Я догадывался, хотя не был до конца уверен… Зачем он это сделал? И как? Ведь сок…
- Подождите, не перебивайте, - прервал незнакомец. - Во-вторых, красные "Жигули" первой модели были угнаны накануне из соседнего города. То есть официально эта машина никакого отношения к господину Сундукову не имеет и, стало быть, на его след вывести никак не может. Зато в ней полно отпечатков ваших пальцев.
- Ну да. Все в одну кучу. Я кругом виноват.
- И, наконец, в-третьих… Примерно в час дня в доме Ильи Ефимовича Квасного раздался телефонный звонок. Неизвестный сообщил, что в его руках находится сын Квасного, и что если за ребенка не заплатят выкуп - сто тысяч долларов, и ни копейкой меньше! - то он убьет мальчика.
- Подождите… - я застыл, совершенно ошеломленный. - Сын Квасного?! То есть этот мальчик - сын Квасного, а не Сундука? Вот оно что! Он моими руками украл чужого ребенка и собирался получить за него выкуп! А меня убил, чтобы свалить все на убитого и окончательно запутать следы! Вот гад! Но постойте, все равно кое-что неясно. С этим снотворным… Зачем оно потребовалось? Ведь мальчик и так согласился ехать; он сам залез ко мне в машину - ждал, что я отвезу его к отцу. Получается, мальчик должен был спать, чтобы не видеть кого-то, кого он мог узнать. Ага! Так что же, он все-таки знал Сундука? Или нет? Кто подмешал снотворное в сок? И почему ребенок должен был выпить непременно целую бутылочку? Да… Картина, конечно, приобрела новые краски, но понятнее она не стала.
- А вы не торопитесь, - посоветовал незнакомец. - Вспомните, что было дальше. Может быть, это нам поможет.
- Да, да… - рассеянно подтвердил я. - Что же было дальше?..
* * *
- Я лежал в подъезде, и словно видел себя со стороны: ноги вытянуты, вокруг головы - черная липкая лужа. По мне уже начали ползать мухи, привлеченные тяжелым густым запахом крови. Я был в ужасе. Мне казалось, что я сплю и вижу кошмарный сон. Я очень хотел проснуться. И не мог. Я старался изо всех сил - и не мог.