– У меня в памяти все смешалось. Я выключилась, когда меня ударили по голове. Все происходило очень быстро. У меня нет ясного представления о человеке, который дрался с Джоном. Кроме того, когда я спускалась по лестнице, то увидела Джона и сосредоточила на нем все внимание. Довольно уверенно могу сказать, что человек, который дрался с Джоном, был одет в черное кожаное пальто. И перчатки. Он был в перчатках, – покачала головой Вудраф. – Простите, я больше ничего не помню, кроме этого.
– Если вы только проснулись и получили тяжелый удар по голове, то я не жду, что вы все вспомните. Скажите, упоминал ли мистер Финли когда-нибудь, что у него есть враги?
– Он немного говорил о себе. Каждый раз, когда я заводила разговор о его делах и прошлом, он отделывался шутками или давал уклончивые ответы. Он редко говорил по существу. – Сара сделала паузу. – Несколько имен он упоминал, я слышала его телефонный разговор.
– Вы можете назвать имена? Я поручу своему следователю разыскать информацию о них. Может, мы узнаем чуть больше о прошлом Финли.
– Я помню только Ларри Кресс… нет, Кестнер, Ларри Кестнер. И Оррин Хэдли. – Она закрыла глаза и на мгновение собралась с мыслями. Затем подалась вперед. – Деннис Ланг. Я помню эти три имени.
Мэри быстро записала имена.
– У вас есть предположения, почему похитили мистера Финли? – спросила она.
– Не знаю. Но Джон… Он мог быть втянут в какие-то темные дела.
– Какие, например?
– Не знаю.
– Вы давно знакомы с мистером Финли?
– Не очень. Мы встретились в Перу, года полтора назад. Я проводила там отпуск, – рассказала Сара. – Через несколько месяцев он появился в Портленде. Некоторое время мы жили вместе, но у меня возникли подозрения в отношении его бизнеса, и я вышвырнула его вон.
– Какого рода был его бизнес? – уточнила Мэри.
– Экспортно-импортные операции. Так он говорил.
– Вы не слишком уверены в этом.
Сара замешкалась.
– Джон всегда юлил, когда речь заходила о его работе. Боюсь, что он занимался наркотиками или контрабандой. Он как-то проговорился, сказав, что его компания называется "ТП энтерпрайсиз". Я спросила, что это означает, но он отшутился, сказал, что ТП – этот титьки и попа. В общем, вы понимаете, так выражаются в порнобизнесе. Но у меня сложилось впечатление, что он сожалел о невольном упоминании названия и пытался шуткой отвлечь мое внимание.
Примерно в то время, когда я узнала название компании Джона, он сказал, что уезжает в Азию и не уверен, что скоро вернется. Я навела справки о нем и компании. Это фирма, не ведущая операций и зарегистрированная на Каймановых островах. Я не уверена даже, что у нее есть совет директоров или сотрудники. Ничего не смогла выяснить и о Джоне. Я потребовала от него объяснений. Спрашивала, занимается ли он наркобизнесом или какой-либо другой незаконной деятельностью. Он был взбешен тем, что я навожу о нем справки. Мы серьезно поссорились, и он ушел, не дав ответа на мои вопросы. Честно говоря, я не ожидала увидеть его снова.
– Вашу ссору кто-нибудь слышал?
– Мы громко кричали, а соседи живут близко со всех сторон. Женщина по соседству сообщила о ссоре полиции. После его ухода пришли двое полицейских. – Сара смутилась. – Это было ужасно.
Мэри на мгновение задумалась. Потом нахмурилась.
– Что-нибудь есть, о чем вы мне не сказали? Этих фактов недостаточно для обвинения в убийстве.
– На Большое жюри оказывает влияние Макс Диц, а у него самомнение размером с гору, – сказала Вудраф, не скрывая гнева. – Он несколько раз пытался склонить меня к сожительству, но я не уступала.
– Может, Диц и негодяй, но я не могу поверить, что он обвиняет вас в убийстве только из-за ваших отказов.
– Есть кое-что еще, – заметила Сара и в течение последующей четверти часа рассказала Гаррет о деле Элкока. – Когда Лорейн Кагоу и Элкок прошли проверку на детекторе лжи, Джек приказал Максу прекратить дело. Он не простил мне, что я обратилась к начальству через его голову и поставила его перед боссом в неловкое положение.
Мэри аккуратно записала что-то о деле Элкока. Затем полчаса она продолжала расспросы. Закончив сбор информации, положила свою шариковую ручку поверх блокнота.
– Думаю, пока достаточно. Хочу, чтобы вы оставались в отеле на случай, если Большое жюри вынесет обвинительное решение. Дома вас могут арестовать. Я имею право на подобные действия как секретарь жюри. Позвоню Максу и сообщу ему, что являюсь вашим атторнеем. Попытаюсь уговорить его дать вам возможность самой явиться в суд, так мы избежим ареста, если он получит обвинительное решение жюри. Это даст мне время организовать слушание вопроса о залоге, а вам – собрать деньги на залог. Мне нужен список свидетелей, которые могут поручиться за вас, тогда мне удастся убедить судью отпустить вас под залог. Как вы понимаете, в деле об убийстве это не так просто.
– Вы полагаете, что сможете спасти меня от тюрьмы?
– Судя по тому, что вы мне сообщили, дело шаткое. Нет ни тела, ни очевидцев. Думаю, у нас есть шанс.
Глава 27
Со стороны казалось, что Мэри Гаррет ведет уединенный образ жизни, поскольку была серой мышкой, не имела мужа и детей. Те, кто так полагал, ошибались. У Мэри был свой близкий круг преданных друзей и поклонников. Эти поклонники радовались тому, что удостаивались не просто беглого взгляда Гаррет. Случались даже брачные предложения, но Гаррет предпочитала жить одна и ценила свободу выбора. Адвокат относилась к своим клиентам как к детям и вкладывала в их защиту чувства, которые могла бы питать к сыну или дочери. Слушание каждого дела было испытанием, и она опекала своих подзащитных с решимостью, которую проявляет львица, когда ее детеныши подвергаются опасности.
Мэри волновало отсутствие ее последнего клиента, Сары Вудраф. Третий раз она смотрела на свои швейцарские часы "Франк Мюллер" из нержавеющей стали. Сара опаздывала. Темные тучи дрейфовали снаружи в сторону высоких холмов, окружавших Портленд, грозя пролиться дождем. Внизу, на улицах, прохожие раскрывали зонтики и убыстряли шаг, чтобы поскорее дойти до дому и укрыться от резкого ветра.
Мэри примчалась в здание суда пораньше. В ожидании появления клиента на поспешно организованной встрече она просматривала газету. Биржевой индекс падал, футбольная команда "Сиэтл сихокс" утратила свою уверенную в начале сезона игру в связи с травмами игроков, тела двух застреленных представителей мексиканского наркокартеля обнаружены в лесосеке, еще одна супружеская пара кинозвезд развелась, хотя эти звезды остались "добрыми друзьями"… Мэри вздохнула. Сегодняшняя газета была эхом всех других газет, которые она прочла на этой неделе.
В дверь постучала секретарь Мэри и ввела Сару Вудраф. Та выглядела бледной и изнуренной, как любой невыспавшийся человек. Но первым ее чувством был гнев.
– В моей квартире устроили обыск! – негодовала она. – Они провели его, когда я была на вокзале. Повсюду разбросали одежду. Разбили тарелки. Уверена, что им приказал перетряхнуть мой дом этот мерзавец Диц.
– Этого я не спущу ему, – ответила Гаррет с возмущением, не уступающим гневу клиентки. – Я разберусь, и заверяю, что с вами будут обращаться уважительно, если будут выполнять распоряжение суда.
Вудраф опустилась в кресло и провела рукой по лбу.
– Я – их коллега, коп. Если бы меня попросили, я бы позволила им обыск. Мне нечего скрывать.
– Это как раз то, что я хочу выяснить, – сказала Мэри. Она помрачнела. – Помню, вы обещали быть абсолютно искренней со мной?
– Я так и поступала.
Мэри протянула через стол копию полицейского отчета.
– Это написал офицер Дикинсон после беседы с вами тем вечером, когда Джон Финли исчез из вашей квартиры. Прочтите и скажите, что, по вашему мнению, Дикинсон отразил неправильно.
Мэри наблюдала за тем, как Вудраф читает отчет, ожидая реакции, которая позволит ей установить, лгала ли Вудраф во время беседы. Если бы это оказалось так, Мэри не была бы разочарована, ведь ее прежде надували клиенты. В конце концов, многие люди, которых она представляла, зарабатывали на жизнь, незаметно кривя душой. Однако в ней постепенно зрело убеждение, что Сара к их числу не принадлежит.
Судья, освободившая Сару под залог, вынесла заключение, что доказательства стороны штата, представленные по делу об убийстве, не отвечали критерию отказа подзащитной в освобождении. Неспособность представителей штата предъявить тело сыграла решающую роль в решении судьи Эдмонд и стала важным компонентом в обосновании Мэри возможности освобождения Сары под залог. Покидая здание суда, Макс Диц был взбешен, потому что проиграл, а он не любил проигрывать. Но Мэри полагала, что во время слушания вопроса о залоге Макс выложил не все свои карты. Несколько строк, вычитанных Мэри из кипы документов, которые ее следователь получила от Дица, укрепили ее в этом предположении.
Когда Вудраф закончила чтение полицейского отчета, на ее лице отразилось недоумение.
– Не понимаю, Мэри. Что мне следовало заметить?
– Когда вы вернулись в свою квартиру, у вас в руках был "глок" калибра девять миллиметров.
– Да, это мое служебное оружие.
– Вы сказали офицеру Дикинсону, что не стреляли из него.
На мгновение выражение лица Вудраф изменилось. Она сморщила лоб.
– Помню, он спрашивал меня об этом. Но не помню, чтобы я стреляла.
– Вы не сказали, что не помните, стреляли из оружия или нет. Вы сказали, что не стреляли. Это большая разница.
– Мэри, я только что увидела, как кто-то напал на человека, которого я знаю. Получила удар, лишивший меня сознания. Рыскала по району. Голова не соображала. Врач в больнице сказал, что у меня сотрясение мозга. Думаю, для меня простительна некоторая неточность.
– Будем надеяться, что жюри рассудит так же.
– Что вас беспокоит?
– Для начала – пропавшая пуля от вашего пистолета. И помните детектива, проводившего ватным тампоном между большим и указательным пальцами вашей руки для определения следов пороховой гари?
– Смутно, у меня путались мысли. Вы говорите, они обнаружили следы пороха на моих руках?
Мэри кивнула:
– Могут доказать, что вы стреляли из своего оружия.
Вудраф сжала руками виски. Плотно закрыла глаза.
Когда открыла, в них отражался страх.
– Не помню стрельбу из пистолета. Разве я не вспомнила бы что-нибудь подобное, если бы стреляла?
Этот допрос был экзаменом, и Мэри считала, что клиентка выдержала его.
– Возможно, и нет, – заключила она. – После того как мой следователь обнаружила это несоответствие, она переговорила с врачом, который лечил вас в больнице. Он убежден, что в результате сильного удара вы перенесли сотрясение мозга.
Удар, достаточно сильный, чтобы сбить вас с ног, мог вызвать деполяризацию клеток мозга и возбудить все нейромедиаторы сразу. От этого мозг наполняется химическими веществами, бездействуют его рецепторы, которые связаны с процессами познания и памяти. В результате человек, получивший сотрясение мозга, может впасть в бессознательное состояние, он страдает помутнением зрения, тошнотой и рвотой.
– Я все это переживала, – подтвердила Вудраф.
Мэри кивнула:
– Другим последствием сотрясения мозга может стать кратковременная утрата памяти. Стирается память о событиях, которые случились непосредственно до и после сотрясения. Некоторые люди вспоминают с трудом даже значительные события своей жизни. Обычно память возвращается, но ее кратковременная потеря, возможно, объясняет ваши показания Дикинсону.
– Должно быть, так, потому что я ничего не придумывала в связи с тем, что происходило в моей квартире. Я не убивала и не похищала Джона.
– Если Диц попытается убедить жюри, что вы лгали относительно стрельбы из своего пистолета, то я воспользуюсь показаниями врача, который лечил вас, и приглашу одного из лучших неврологов Орегона.
– Значит, вы верите мне?
Мэри хотела сказать, что не может ответить на этот вопрос, поскольку не была в доме клиентки, когда происходили события, приведшие к ее аресту, но Вудраф выглядела так жалко, что, по мнению Мэри, нуждалась в моральной поддержке.
– Да, верю.
– Спасибо, Мэри. Мне так необходимо сочувствие.
– Есть еще одна вещь, которую я хочу обсудить, Сара, – продолжала Мэри. – Речь идет об именах, которые вы называли, – Ларри Кестнер, Оррин Хэдли и Деннис Ланг. Они все – дохлый номер.
– Что вы имеете в виду?
– За ними не числится никакого уголовного прошлого, никаких водительских удостоверений и ценных бумаг. Эти люди – фантомы. То же касается Джона Финли. Мой следователь не могла добыть о компании "ТП энтерпрайсиз" больше информации, чем предоставили вы.
Фирма зарегистрирована на Каймановых островах, но нам не удалось выяснить, чем она занимается. Вы можете припомнить, что еще говорил Финли? Это могло бы нам помочь.
– Я рассказала, что знаю.
– Ладно. Это все, что я желала выяснить сегодня. Завтра составлю несколько ходатайств. Когда закончу, вы получите их копии. Я позвоню вам, если произойдут какие-нибудь новые события.
– Спасибо, Мэри. Для меня много значит ваша работа.
– Ладно, ладно, я еще ничего не сделала.
Вудраф сунула руку в сумку и вынула пачку денег.
– Здесь оговоренная сумма на ваши расходы.
– Благодарю, – сказала Мэри. – Если у вас больше нет вопросов, можете возвращаться на работу.
Вудраф поникла.
– В ближайшее время я не смогу этого сделать. Вчера меня официально отстранили от работы.
– Сожалею.
– Вы одна – настоящий человек, – с горечью сказала Вудраф. – Мои коллеги по работе не поддержали меня. Лишь немногие имели мужество пожелать мне добра.
Мэри хотела сказать несколько слов для утешения Сары, но поняла, что это не поможет.
Глава 28
Суд над Вудраф ожидался через неделю, и Макс Диц беспокоился. Он убедил себя, что преследует Сару за убийство, а не за то, что она отвергла его ухаживания и связалась за его спиной с Джеком Штаммом по поводу дела о наркотиках. Теперь его одолевали сомнения, не будет ли ошибкой быстрое выдвижение обвинения против Сары.
Первая проблема для Дица возникла тогда, когда Вудраф наняла Тролль. Такую кличку Диц дал Мэри Гаррет, которую недолюбливал. Гаррет была резкой и пробивной, никакого уважения Дицу не выказывала. Хуже того, Тролль в последние два раза, когда они встречались в суде, нанесла ему поражения.
Далее, улики. Для дела, возбужденного штатом, ключевое значение имело отрицание Вудраф того, что она стреляла из своего пистолета, но список свидетелей Мэри Гаррет включал врача, лечившего подсудимую в больнице, а также доктора Питера Ву. Диц никогда не слышал о докторе Ву, поэтому потребовал от Клэр Боннер сообщить краткие сведения об этом свидетеле. Оказалось, что Ву был всемирно известным специалистом-неврологом, который имел немало трудов и прочел немало лекций по проблемам потери памяти после травм.
Стук в дверь вывел заместителя окружного прокурора из депрессивного состояния. Не ожидая приглашения, в комнату вошел Монте Пайк.
– О чем гадаешь? – спросил Пайк.
– У меня нет времени для гаданий, – огрызнулся Диц.
Пайк улыбнулся.
– Я снял отпечатки еще одного неизвестного в квартире Вудраф.
– Что? Кажется, я предупреждал тебя, чтобы ты забыл об отпечатках.
– Да, – сказал Пайк с невинным видом. – Видимо, я не так понял тебя. Во всяком случае, я пропустил отпечатки через базу АСДИ и получил нить к одному делу в Шелби.
– Шелби? Этот маленький городок у реки Колумбия?
– Да.
– Какое отношение, черт возьми, Шелби имеет к убийству в Портленде?
– Не знаю. Еще не разобрался.
– И не разбирайся. Распоряжение недостаточно ясно?
– Но это прецедент дела "Брейди против штата Мэриленд", Макс. Оправдательное свидетельство. Конституция требует передать это Гаррет.
– Чушь! Что оправдательного в отпечатках, связанных с делом в Шелби?
– Вудраф утверждает, что в ту ночь в ее доме были другие люди, кроме нее и Финли, похитители. Здесь доказательство присутствия других.
– Его нет. Ты не можешь установить дату их появления. Кто знает, черт возьми, когда их оставили в этом доме? Они могли принадлежать бывшему владельцу дома. Забудь об этих отпечатках, Монте. Не хочу больше о них слышать.
Пайк понял, что спорить с Дицем бесполезно, поэтому вернулся в свой кабинет. Подошло время ланча. Он собрал вокруг себя своих обычных сотрапезников и попытался отвлечься на час в праздной болтовне о баскетболистах "Трейблейзера". Но забыть об отпечатках пальцев не мог. Макс Диц был скотина, но в то же время боссом Пайка, и он приказал ему забыть об отпечатках пальцев. Но Пайк представлял собой нечто большее, чем скромный заместитель окружного атторнея. Все атторнеи являлись представителями судебной власти и были связаны принципами этики. Если отпечатки могли использоваться для защиты подсудимой – непреложный долг окружного атторнея заключается в том, чтобы предоставить оправдательное свидетельство защите. Диц требовал от него действовать незаконно и вопреки этике. По разумению Пайка, у него был долг перед своим руководством, но еще выше был долг перед судом. Вопрос состоял в том, как соблюсти этику и все же сохранить работу.
– Отдел полиции Шелби, – откликнулся женский голос через несколько секунд после того, как Пайк набрал номер телефона.
– Я звоню из офиса окружного атторнея Малтномы относительно дела, которое вы ведете и которое может быть связано с одним из наших дел.
– Как называется наше дело? – спросила женщина.
– Точно не знаю, но мы обнаружили отпечатки пальцев на месте преступления в Портленде, провели их по базе данных и обнаружили ссылку на дело в Шелби.
– Оставайтесь, пожалуйста, на связи, я попытаюсь найти человека, который сможет вам помочь.
Пайк собирался повесить трубку, пока не поздно. Его имени еще никто не знал. Но прежде чем он решился, ему ответили.
– Это Том Освальд. С кем имею честь?
– Монте Пайк. Я заместитель окружного атторнея Малтномы. Мы обнаружили отпечатки пальцев на месте преступления, принадлежность которых не могли определить, однако через базу данных получили ссылку на отдел полиции Шелби.
На мгновение воцарилось гробовое молчание. Затем Освальд спросил:
– У вас есть название нашего дела, мистер Пайк?
– Нет.
– Вы знаете характер дела, которое мы ведем и в котором замешан этот парень?
– Простите, нет.
– Когда отпечатки пальцев вводились в систему? – спросил Освальд.
Пайк назвал дату. Минуту Освальд пытался вспомнить, когда он вводил отпечатки пальцев, снятые на борту "Чайна си", в АСДИ.
– Единственное, что я могу сделать, заключается в следующем. Вы пришлете мне снятые вами отпечатки пальцев, и я попытаюсь определить дело, к которому они относятся. Это займет время. Сообщите мне свой номер телефона, я позвоню вам, если удастся что-нибудь найти.
Пайк сообщил ему свои координаты.
– Как называется ваше дело? – спросил Освальд.
– "Штат против Сары Вудраф".
– Не тот ли это коп, что обвиняется в убийстве? В чьем доме пропало тело? И отпечатки связаны с этим?
– Отпечатки обнаружены в ее квартире. Они могут ничего не значить. Дату их появления определить невозможно. Я просто пытаюсь связать концы.
– Да, понятно. Отправляйте мне отпечатки. Я позвоню вам, если что-нибудь всплывет.