- Да.
- Самое время задать классический вопрос, - заявил Кольберг. - Что делал в автобусе Стенстрём?
- Надо поговорить с его девушкой, - сказал Мартин Бек.
- С Осой Турелль? Да ты ведь сам с ней разговаривал. А потом ее допросили еще раз.
- Кто ее допрашивал? - спросил Мартин Бек.
- Рэнн. Больше недели назад.
- Только не Рэнн, - словно размышляя вслух, сказал Мартин Бек.
- Что ты имеешь в виду? - поинтересовался Меландер.
- Рэнна нельзя ни в чем упрекнуть, - ответил Мартин Бек, - однако он не совсем понимает суть дела. Кроме того, у него не было тесного контакта со Стенстрёмом.
Кольберг и Мартин Бек молча смотрели друг на друга, пока наконец Меландер не нарушил тишину:
- Ну? И что же Стенстрём делал в том автобусе?
- У него могло быть свидание с девушкой, - осторожно сказал Кольберг, - или с осведомителем.
В подобных дискуссиях Кольбергу отводилась роль оппонента, но в этот раз он играл ее неубедительно.
- Ты забываешь об одном, - возразил Меландер. - Вот уже в течение десяти дней мы обнюхиваем каждый угол в том районе. И до сих пор не нашли никого, кто слышал бы о Стенстрёме до этого происшествия.
- Это ни о чем не говорит. В этой части города полно притонов и подозрительных заведений, где недолюбливают полицейских.
- В случае со Стенстрёмом гипотезу о любовнице можно отбросить, - сказал Мартин Бек.
- Это почему же? - мгновенно возразил Кольберг.
- Я в это не верю.
- Но ты согласен с тем, что такое могло иметь место?
- Да.
- Хорошо. В таком случае отбросим ее. Пока.
- Итак, главный вопрос: что Стенстрём делал в том автобусе? - Сказав это, Мартин Бек тут же оказался забросанным встречными вопросами.
- А что там делал неопознанный?
- Его мы пока можем оставить в покое.
- Вовсе нет. Его присутствие там достойно такого же внимания, как и присутствие Стенстрёма. Тем более что нам неизвестно, кто это был, куда он ехал и по какому делу.
- Он просто ехал в автобусе.
- Просто ехал?
- Да. Многие, кому негде жить, поступают так. За крону можно проехать дважды из конца в конец. А это целых два часа.
- В метро теплее, - заметил Кольберг. - Кроме того, в метро можно ездить сколько угодно, главное - не выходить на станциях наверх, а только пересаживаться с одного поезда на другой.
- Да, конечно, но…
- Ты забываешь об одной важной вещи. У неопознанного в кармане были не только крошки гашиша и других наркотиков. У него оказалось денег больше, чем у всех остальных пассажиров, вместе взятых.
- Это исключает версию о грабеже, - вставил Меландер.
- Не будем забывать, - сказал Мартин Бек, - что та часть города, как ты заметил, буквально нашпигована притонами и пансионатами особого рода. Возможно, он жил в одной из этих дыр? Нет, давайте вернемся к главному вопросу: "Что Стенстрём делал в автобусе?"
Почти минуту они сидели молча. В соседнем кабинете за стеной звонил телефон. Время от времени до них доносились голоса Гунвальда Ларссона и Рэнна. Наконец Меландер спросил:
- А что Стенстрём умел делать?
Ответ знали все трое. Меландер кивнул и сам ответил на свой вопрос:
- Стенстрём умел следить.
- Да, - подтвердил Мартин Бек. - В этом деле он был ловким и настойчивым. Он мог неделями ходить за кем-нибудь.
- Помню, как он довел до бешенства того сексуального маньяка, который убил девушку на Гёта-канале четыре года назад.
- Он буквально затравил его, - сказал Мартин Бек.
Ему никто не возражал.
- Он уже тогда умел это делать. А потом стал делать еще лучше, - заметил Мартин Бек.
- Кстати, - оживился Кольберг, - ты спросил наконец у Хаммара, чем Стенстрём занимался летом, когда мы изучали нераскрытые дела?
- Да, - ответил Мартин Бек. - Но без толку. Стенстрём был у Хаммара, они разговаривали об этом, и Хаммар предложил ему несколько дел. Каких - уже не помнит, однако тот отказался, так как дела оказались слишком старыми. Вернее, Стенстрём был слишком молод. Ему не хотелось заниматься тем, что произошло, когда ему было десять лет и он еще играл на улицах Халстахаммара в полицейских и преступников. В конце концов он остановился на том без вести пропавшем, которым занимался и ты.
- Он никогда не говорил об этом, - сказал Кольберг.
- Наверное, ограничился тем, что прочитал его.
- Наверное.
Наступившую тишину вновь прервал Меландер. Он встал и спросил:
- Ну и к какому же выводу мы пришли?
- Я и сам толком не знаю, - ответил Мартин Бек.
- Извините, - сказал Меландер и вышел в туалет.
Когда дверь за ним закрылась, Кольберг посмотрел на Мартина Бека и спросил:
- Кто сходит к Осе?
- Ты. Туда надо идти одному, и ты лучше всего для этого подходишь.
Кольберг ничего не ответил.
- Ты не хочешь?
- Не хочу. Но схожу.
- Сегодня вечером?
- Да, но предварительно мне нужно уладить два дела. Одно на Вестберга-алле и одно дома. Позвони Осе и скажи, что я приду около половины восьмого.
Через час Кольберг пришел к себе домой на Паландергатан. Было около пяти, но уже давно стемнело.
Жена, одетая в потертые джинсы и клетчатую фланелевую рубашку, красила кухонные табуретки. Рубашка принадлежала Кольбергу, но он уже давно не носил ее. Гюн подвернула ее рукава и небрежно подвязала полы. Руки, ноги и даже лоб у нее были измазаны краской.
- Раздевайся, - сказал Кольберг.
Она замерла с поднятой кистью в руке и испытующе посмотрела на него.
- Тебе совсем невтерпеж? - с улыбкой спросила она.
- Да.
Она сразу стала серьезной.
- Тебе надо идти?
- Да, у меня допрос.
Она понимающе кивнула, опустила кисть в банку с краской и вытерла руки.
- Оса, - сказал он. - И это будет трудно.
- Тебе нужна прививка от возбудимости?
- Да.
- Не испачкайся краской, - сказала она, снимая с себя рубашку.
20
Перед одним из домов на Клуббаккен в Хегерстене стоял облепленный снегом мужчина и пытался что-то прочесть на листке бумаги. Листок уже намок, чернила расплылись, и при слабом свете уличного фонаря нелегко было разобрать текст. Но в конце концов ему это, по-видимому, удалось, потому что, отряхнувшись от снега, он решительно направился к дому, поднялся по лестнице, подошел к двери и позвонил. Потом снял свою шляпу и смахнул с нее снег.
Дверь приоткрылась, и из-за нее выглянула пожилая женщина в халате и фартуке. Руки ее были в муке.
- Полиция, - сказал он хриплым голосом. И, откашлявшись, добавил: - Старший помощник комиссара Нурдин.
Женщина испуганно смотрела на него.
- У вас есть удостоверение? - недоверчиво спросила она. - Я имею в виду…
Нурдин вздохнул. Он переложил шляпу в левую руку, расстегнул плащ и пиджак, вытащил бумажник, а из бумажника - удостоверение.
Женщина наблюдала за этой процедурой с таким испугом, словно ожидала, что он сейчас вытащит бомбу, автомат или презерватив.
Он держал свое удостоверение в руке, и она рассмотрела его через щель.
- А разве у детективов нет таких… жетонов? - поколебавшись, спросила она.
- Конечно. У меня есть жетон, - спокойно ответил Нурдин.
Служебный жетон он носил в боковом кармане и теперь размышлял, как его достать, не надевая шляпу.
- Ну ладно, не надо, - решилась женщина. - Так вы из Сундсвалла? Значит, вы приехали из Нуррланда, чтобы поговорить со мной?
- У меня в этом городе есть еще несколько дел.
- Да, я понимаю, но, видите ли, я считаю… - Она замолчала.
- Что вы считаете?
- Я считаю, что в наше время нужно быть очень осторожной. Никогда не знаешь…
Нурдин не знал, что делать со шляпой. Снег падал ему на голову и таял на лысине. Ему было неудобно стоять с удостоверением в одной руке и шляпой в другой. А что, если понадобится что-нибудь записать? Самым простым было бы надеть шляпу, но, с другой стороны, это было бы невежливо. А положить шляпу на ступеньки и вовсе было глупо. Может, попросить, чтобы она его впустила? Однако это означало бы, что ей придется подумать, прежде чем принять решение, а если он правильно оценил эту женщину, ей для этого понадобилась бы уйма времени.
Нурдин был родом из тех мест, где любого гостя непременно пригласили бы в дом, провели на кухню, усадили бы рядом с печкой, чтобы тот согрелся, и предложили бы чашку кофе. Это просто входило в обязанности хозяев. Замечательная и мудрая традиция, подумал он. Хотя, наверное, не для больших городов. Он отвлекся от своих мыслей и сказал:
- Вы звонили в полицию и сообщили о каком-то мужчине в гараже, так?
- Мне очень жаль, что я побеспокоила вас…
- Ну что вы, мы очень благодарны вам.
Женщина обернулась и посмотрела в глубь квартиры, при этом почти закрыв дверь. Судя по доносившемуся запаху, она пекла пироги и, очевидно, опасалась, чтобы те не подгорели.
- Чрезвычайно милые люди, - тихо пробормотал Нурдин. "Настолько гостеприимные, что даже выдержать трудно", - подумал он.
Женщина приоткрыла дверь пошире.
- Вы что-то сказали?
- Это я насчет гаража…
- Он там.
Нурдин посмотрел в указанном направлении.
- Я ничего не вижу.
- Его видно со второго этажа.
- Понятно. А что насчет того мужчины?
- Он очень странно выглядел. А теперь вот уже две недели, как я не вижу его. Он такой небольшой, чернявый.
- Вы все время наблюдаете за этим гаражом?
- Да… из окна спальни. - Она покраснела.
"Я совершил какую-то ошибку", - подумал Нурдин.
- Этим гаражом владеет какой-то иностранец. Там крутится много подозрительных личностей. Поэтому человеку хочется знать…
Трудно было догадаться, замолчала она или продолжала говорить, но так тихо, что Нурдин не мог разобрать ни слова.
- И что же странного было в том невысоком чернявом мужчине?
- Ну, как бы это сказать… Он смеялся.
- Смеялся?
- Ну да, очень громко.
- Вы не знаете, сейчас в гараже кто-нибудь есть?
- Минуту назад там горел свет. Я была наверху и видела.
Нурдин вздохнул и надел шляпу.
- Я схожу туда разузнаю. Благодарю вас.
- А вы не хотите… войти?
- Нет, спасибо.
Она еще на какую-то долю сантиметра приотворила дверь, пытливо оглядела его и с алчным видом спросила:
- Разве мне не положено вознаграждение?
- За что?
- Ну… откуда мне знать?
- До свидания.
Он побрел по снегу в указанном направлении. Ему казалось, что на голове у него мокрый компресс. Женщина сразу закрыла дверь и, должно быть, уже была наверху, на своем посту у окна спальни.
Гараж представлял собой маленький домик с асбестовыми стенами и крышей из гофрированного железа. В нем могло поместиться максимум две машины. Над входом горела электрическая лампочка.
Нурдин открыл одну половину ворот и вошел внутрь.
В гараже стояла зеленая "шкода-октавия", модель 1959 года. Не будь она такой разбитой, подумал Нурдин, за нее можно было бы выручить четыреста крон. Большую часть своей службы в полиции Нурдин занимался машинами и связанными с ними преступлениями. Под машиной неподвижно лежал на спине мужчина. Видны были только его ноги в голубом комбинезоне.
"Труп", - подумал Нурдин. Его охватила ледяная дрожь. Он разом забыл о Сундсвалле и Йогтбёле, где родился и вырос, подошел к машине и толкнул ногой лежавшего.
Мужчина дернулся, как от удара электрическим током, выполз из-под машины и поднялся на ноги. Держа в руке переносную лампу со шнуром, он вытаращился на гостя.
- Полиция, - сказал Нурдин.
- Мои документы в порядке, - быстро сказал мужчина.
- Я в этом и не сомневаюсь, - ответил Нурдин.
Владелец гаража выглядел лет на тридцать, был худощав, с темными глазами, вьющимися волосами и ухоженными бакенбардами.
- Итальянец? - спросил Нурдин, который не слишком-то разбирался в иностранных акцентах и узнавал только финский.
- Швейцарец. Из немецкой Швейцарии. Кантон Граубюнден.
- Ты хорошо говоришь по-шведски.
- Я уже шесть лет здесь живу. Что вам угодно?
- Мы хотели бы встретиться с одним из твоих приятелей.
- С кем?
Внимательно глядя на него, Нурдин сказал:
- Он ниже и немного полнее тебя. Волосы темные, довольно длинные, глаза карие. Ему около тридцати лет. Мы не знаем, как его зовут.
Мужчина покачал головой.
- У меня нет приятеля, который бы так выглядел. И вообще у меня не много так знакомых.
- Не так много знакомых, - с доброжелательной улыбкой поправил его Нурдин.
- Да. Не так много знакомых.
- Однако я слышал, что здесь бывает много народу.
- Они приезжают с машинами, если хотят что-то отремонтировать. - Он немного подумал и объяснил: - Я занимаюсь ремонтом. До обеда работаю в мастерской на Рингвеген. Все немцы и австрийцы знают, что у меня здесь гараж, поэтому приезжают, чтобы я даром ремонтировал их автомобили. Некоторых я вижу впервые. Их так много теперь в Стокгольме.
- Тот, который нам нужен, - сказал Нурдин, - носил черный нейлоновый плащ и бежевый костюм.
- Нет, мне это ни о чем не говорит. Я не помню никого похожего. Это точно.
- У тебя есть друзья?
- Друзья? Несколько немцев и австрийцев.
- Кто-нибудь из них был здесь сегодня?
- Нет. Они знают, что я занят. Я ремонтирую ее днем и ночью. - Он указал измазанным в масле пальцем на машину. - Мне нужно отремонтировать ее до Рождества, чтобы ехать домой, к родителям.
- В Швейцарию?
- Да.
- Эту машину нелегко будет отремонтировать.
- Нелегко. Я заплатил за нее только сто крон. Но я приведу ее в порядок. Я хороший специалист.
- Как тебя зовут?
- Хорст. Хорст Дике.
- А меня Ульф. Ульф Нурдин.
Швейцарец показал в улыбке крепкие белые зубы. Он производил впечатление приятного и порядочного парня.
- Так, значит, Хорст, ты не догадываешься, о ком я говорю?
Дике покачал головой.
- Мне очень жаль, но я не знаю.
Нурдин совсем не чувствовал себя разочарованным. Как и ожидалось, информация оказалась бесполезной. Если бы с уликами не было так туго, ее вообще не стали бы проверять. Однако Нурдин не спешил уходить, ему не хотелось снова в метро, переполненное раздраженными людьми в промокшей одежде. Швейцарец явно хотел помочь ему. Он спросил:
- А что вам еще известно? Ну, об этом человеке.
Нурдин немного подумал и ответил:
- Он смеялся. Громко.
Лицо Дике просветлело.
- Тогда я, кажется, знаю. Он смеялся вот так. - Дике открыл рот и издал блеющий звук, резкий и пронзительный, как крик бекаса.
Это было настолько неожиданно, что Нурдину понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя. С большим опозданием он сказал:
- Наверное.
- Да, да, - молвил Дике. - Теперь я понял, кого вы имели в виду. Невысокий темный мужчина.
Нурдин насторожился.
- Он был здесь четыре или пять раз. Может, и больше. Но имени его я не знаю. Он приезжал с испанцем, который хотел продать мне запасные части. Испанец приезжал много раз. Но я не купил.
- Почему?
- Слишком дешевые. Наверняка краденые.
- А как звали того испанца?
Дике пожал плечами.
- Не знаю. Пако. Пабло. Пакито. Как-то так.
- А какая у него была машина?
- Хорошая. Белая "вольво-амазон".
- А у того, который смеялся?
- Не знаю. Он приезжал с испанцем и всегда выглядел пьяным. Но он не сидел за рулем.
- Он тоже испанец?
- Не думаю. По-моему, швед.
- Когда он был здесь в последний раз?
- Три недели назад. Может, две. Я точно не помню.
- А того испанца ты потом видел? Ну, Пако или как его там?
- Нет. Он, наверное, уехал в Испанию. Он продавал запчасти, потому что ему нужны были деньги. По крайней мере, он так говорил.
Нурдин снова задумался.
- Так ты говоришь, тот мужчина выглядел пьяным. А может, он был одурманен? Находился под действием наркотика?
- Не знаю, - пожал плечами Дике. - Мне показалось, что он просто пьян. Хотя всякое может быть. Наркоман? Почему бы и нет? Тут почти все наркоманы. Если не пьют, то употребляют наркотики. Разве не так?
- А ты не знаешь, как его звали или какая у него была кличка?
- Нет. Но пару раз в машине с ними была девушка. Высокая, с длинными светлыми волосами.
- Как ее звали?
- Не знаю. Но у нее есть прозвище…
- Какое?
- Белокурая Малин. Так мне кажется.
- Откуда тебе это известно?
- Я еще раньше видел ее в городе.
- Где именно?
- В ресторане на Тешергатан, недалеко от Свеавеген. Туда ходит много иностранцев. Она шведка.
- Кто? Белокурая Малин?
- Да.
Нурдин не смог придумать больше ни одного вопроса. Он внимательно посмотрел на зеленую машину и сказал:
- Надеюсь, ты доедешь домой без происшествий.
Дике улыбнулся своей заразительной улыбкой.
- Да, это было бы неплохо.
- А когда ты вернешься?
- Никогда.
- Никогда?
- Швеция - плохая страна. Стокгольм - плохой город. Сплошной шум, наркотики, воры, алкоголь.
Нурдин ничего не ответил, потому что был, в общем, согласен с таким утверждением.
- Скверно, - продолжил швейцарец. - Ну, разве что иностранцу легко заработать. Остальное безнадежно. Я живу в одной комнате еще с тремя такими же, как я. Плачу четыреста крон в месяц. Настоящая эксплуатация. Свинство. Потому что нет квартир. Только богачи и преступники могут позволить себе ходить в рестораны. Я все время экономлю. У меня есть деньги. И теперь я уезжаю домой. Куплю мастерскую и женюсь.
- А здесь ты не познакомился с какой-нибудь девушкой?
- Девушка-шведка не для нас. С порядочной девушкой может встречаться разве что студент. А для рабочего - только девушки определенного сорта. Как Белокурая Малин.
- Что значит определенного сорта?
- Шлюхи.
- Ты имеешь в виду, что не хочешь платить девушкам?
Хорст Дике насупился.
- Их много. Бесплатных. Бесплатных шлюх.
Нурдин покачал головой.
- Ты видел только Стокгольм, Хорст. Жаль.
- А остальное лучше?
Нурдин энергично кивнул и сказал:
- А о том мужчине ты больше ничего не помнишь?
- Нет. Кроме того, что он смеялся. Вот так.
Дике открыл рот и снова заблеял пронзительно и резко.
Нурдин попрощался с ним и ушел.
У ближайшего фонаря он остановился и достал блокнот.
- Белокурая Малин, - пробормотал он. - Притоны. Бесплатные шлюхи. Ну и профессию я выбрал.
Впрочем, это не моя вина, подумал он. На этом настоял отец.
Мимо него по тротуару проходил какой-то мужчина. Нурдин приподнял над головой припорошенную снегом шляпу и сказал:
- Извините, не могли бы вы…
Прохожий бросил на него подозрительный взгляд, втянул голову в плечи и ускорил шаг.
- …сказать мне, где находится станция метро, - тихо и робко закончил Нурдин, обращаясь к снежной вьюге.