Появился Стефани, сама наивность. Когда-то он выступал в легчайшем весе, но, добившись весьма скромных успехов, рано оставил бокс и стал помогать Бодони. Вид у него был чахлый, и казалось, он гниет изнутри. Я его всегда недолюбливал, и он мне платил той же монетой. Однако, надо признать, глаз у него был острый, наметанный. Он, как никто, умел подметить слабость противника и подсказать тебе брюзгливым тоном: "У него устала левая!" или же "Он в предциррозном состоянии!", что, как вы поняли, означало, твой соперник плохо переносит удары в печень.
Что касается манеры одеваться, Стефани до крайности подражал патрону. Он тоже щеголял в голубых брюках и свитере, считая, видимо, что таким образом лучше подчеркивается единство команды.
Перед тем как нам выйти на ринг, состоялась встреча боксеров полусреднего веса… Оба - жалкая посредственность. Голдейн, будучи уверенным, что один наш матч обеспечит полный сбор, не потрудился обставить его получше. Несчастные парни безрезультатно топтались на ринге все шесть положенных раундов и были освистаны, как безголосые теноры. Шум из зала доносился до раздевалок… Меня устраивало, что нашей встрече предшествует такой неинтересный матч… Публика, руководствуясь естественным чувством самозащиты, в таких случаях к вам настроена благожелательно, поскольку бокс, который демонстрируют спортсмены вроде нас с Андриксом, выше на сто порядков.
По тем шиканью и свисту, которые доносились до моих ушей, я понял, что зал полон.
- Похоже, народу хватает, а? - прошептал я.
Стефани поморщился.
- Ни одного свободного места, старина… Голдейн рвет на себе волосья. Говорит, что кресла у ринга мог бы продать по восемь кусков без проблем…
- Этот надутый индюк всегда прикидывает, сколько он теряет, вместо того чтоб подсчитывать прибыль!
- Не волнуйся, подсчитает!
Я повернулся к Кати.
- Ну как, собираешься присутствовать на кровавом поединке в кругу семьи?
Кати, бледная как смерть, все же постаралась улыбнуться.
- Да, Боб…
Я нежно поцеловал ее в губы. Они были холодны, как и мои. Потом, отвернувшись, я, как обычно, перекрестился. Есть такие, кто крестится на ринге, публике, всегда жадной до сантиментов, это нравится, но я не признаю показухи… Не подумайте, однако, что я какой-нибудь святоша… Просто сохранил с детства нечто вроде веры, которая дает о себе знать в самые ответственные минуты. Кати это не нравится, она считает это слабостью…
Бодо, вернувшийся после нашего разговора к Жо, приоткрыл дверь.
- Давай, gо! - бросил он…
Мы вышли: Монтескью, Стефани, Кати и я. Остальные нас опередили и, попав во власть исступленно орущего зала, приближались к освещенному квадрату.
Затем предстали перед публикой и мы…
- Это Тражо! - закричали люди…
Обычно боксеры идут к рингу пританцовывая, чтобы разогреться. А я со своей стыдливостью никогда на это не решался. Я торопливо шагаю по проходу, образованному из стоящих двойным рядом полицейских. Как можно быстрей поднимаюсь по узким ступенькам, перешагиваю через канаты и коротким кивком приветствую зал.
Потом в ожидании сажусь…
Пока диктор болтал, сообщал о нашем весе, Жо стоял в своем углу. Он улыбался мне.
Публике представили других чемпионов, которые с неловким видом жали нам руки, желая обоим успеха… Затем рефери пригласил нас на середину ринга. Произнес обычную чепуху… Мы, как положено, кивнули. Вместо того чтоб обменяться рукопожатием, мы, - наверное, это было глупо - обнялись… Публика взревела от восторга.
Я отправился в свой угол и, пока Стефани засовывал мне в рот капу, осмотрелся в надежде отыскать взглядом Кати… Но не нашел. Я понятия не имел, где она, бедная, спряталась. Заметить ее в этой огромной толпе было невозможно. Внизу у моих ног на скамейке для журналистов я увидел Макса Фавалелли, он мне по-дружески подмигнул. Возможно, ничего в этом особенного по сравнению с жаркими приветствиями зрителей, но мне было приятно, ибо я знал, что это, по крайней мере, искренно. Публика через мгновение с тем же жаром выразит мне свое презрение, если я пропущу удар… Она переменчива, словно флюгер.
Рефери щелкнул пальцами, и мы сбросили с себя халаты. Затем он подал знак судье-хронометристу, и раздался удар гонга - эффект был такой, словно мне выплеснули на голову ведро ледяной воды.
Я сказал себе: "Готово, Боб, на карту поставлено твое прошлое…"
Не торопясь, я пошел Жо навстречу. Прежде чем встать в стойку, мы на мгновение соединили наши перчатки.
До этого момента я весь был "зажат". А потом вдруг свершилось колдовство… За перчатками я видел теперь не Жо, а противника… Противника, с которым надо было драться.
Мы так часто вместе тренировались, что вначале у меня появилось чувство, будто это просто повторение пройденного. Но десятки тысяч лиц вокруг нас, слившиеся в огромную колышущуюся массу, напомнили мне: на этот раз все всерьез.
В первом раунде мы лишь кружили по рингу, глядя друг на друга из-за тесно сомкнутых перчаток как два барана… Народ принялся свистеть и орать: "Деритесь, Лентяи!", но мы ничего не предпринимали. Жо, в точности как и я, не знал, с чего начать. А я вдруг начисто забыл свое ремесло… Все, что я сейчас умел, это держать перчатки перед своим лицом… Первый раунд был долгим и мучительным… Мы едва обменялись вялыми ударами, которые не могли никого ввести в заблуждение… "Липа!!" - вопила в истерике толпа…
Гонг избавил нас от колдовских чар. Под несмолкаемое шиканье зала я сел в своем углу и сделал беспомощный жест, адресуя его Андриксу. Жо был бледен.
- Зря пропал раунд, - проворчал Стефани… - Если так пойдет дело, не только результат будет нулевым, но и весь ваш поединок окажется никчемным.
Он даже не потрудился смочить мне губкой лицо.
- Черт побери! - выругался бывший петух. - Деритесь же! Вы ведь мужчины!
Я вздохнул.
- Заткнись, Стефани, а то тебе достанется, я на пределе, еще немного - и сорвусь!
Он не стал настаивать. Снова прозвучал гонг, и публика прекратила свистеть, потому что мы с Жо сцепились буквально врукопашную. Мы сразу вошли в ближний бой. Оба мы были чересчур напряжены, и нам обоим необходимо было разрядиться… На протяжении двух минут шел обмен ударами с бешеной скоростью и рвением. Толпа в восторге стучала ногами. Я не чувствовал ударов Жо, но знал, что они болезненны… Это потом я буду ощущать себя разбитым…
Выбившись из сил, мы остановились… За воплями фанатов последовали аплодисменты истинных знатоков. Резкий обмен ударами, еще один - и конец второго раунда…
Я бы отдал все на свете, чтобы увидеть Кати… Мне не хватало ее нежного лица. Пока меня вытирали губкой, я взглянул на Фавалелли. На этот раз он не шелохнулся. Его физиономия доброго малого была непроницаема.
- Слава богу, вы взялись за дело, - говорил Стефани. - И этот раунд нулевой, Боб… Но в хорошем смысле…
Когда уже звучал гонг, он шепнул мне:
- Обрати-ка внимание на его подбородок…
Я был поражен, насколько это очевидно. В самом деле, Жо слишком выдвигался вперед… Я загорелся диким желанием. Если б я мог уложить его в этом раунде! У него вся жизнь, впереди, он оправится… А я, после этого я, готов поклясться, расстанусь с боксом.
Жо, наверное, был охвачен сходным стремлением, ибо я увидел в его потемневшем взгляде то же выражение, что и во время поединка с Петером.
Он провел один за другим слева, справа два удара мне в лицо, которые я успешно отразил… Затем подразнил меня легкими ударами в печень, и я его не останавливал: в подобных случаях я умею так втянуть живот, что он служит мне щитом.
Именно в тот момент, когда Жо наносил мне боковой в печень, я смог достать его правой. Настоящий фейерверк! На одно мгновение он открыл подбородок, и в тот самый момент, когда я подумал: "Я вижу его подбородок", я нанес удар. Это был бесподобный апперкот! Взгляд Жо затуманился… Он упал на колени!
Что поднялось в зале! Я думал, трибуны обрушатся! Стадо слонов не произвело бы подобного шума… Дрожала земля… Я был сердцевиной этого чудовищного грохота, от которого у меня лопались барабанные перепонки.
Рефери отправил меня в мой угол и открыл счет. Я не отрывал от Жо напряженного взгляда. Во мне звучал торжествующий гимн, и я воздавал хвалу небу.
"Благодарю тебя, Господи… Сделай так, чтоб на этом все закончилось… Сделай так, чтобы он…"
Я посмотрел на Жо… Его взгляд обрел ясность, подобно тому, как потревоженному ручью течение вновь возвращает прозрачность.
На счет "шесть" он был на ногах. Именно тогда я испытал страх. Именно в тот момент я понял, какой Жо великолепный боксер.
Бой продолжился. Жо прикрыл подбородок… Он действовал с осторожностью… Очень скоро раунд завершился.
- Отлично ты его подловил, - сказал Стефани. - Что я тебе говорил: подбородок…
Я что-то одобрительно пробормотал.
- Ты видел, как он свалился, этот неподдающийся? Его первый нокдаун!
Действительно… Никогда еще Жо Андрикс не стоял на коленях.
- Думаю, он восстановится, будь осторожен - он постарается взять реванш…
Я хмыкнул.
- Погоняй его по рингу… Пусть подвигается - быстрей выпустит желчь… А потом постарайся еще разок "достать" его в подбородок. Это его единственное уязвимое место. В ближнем бою у тебя шансов никаких: Жо выносливей тебя… и быстрее.
Так оно и было. Это станет главной темой завтрашних репортажей о матче: поединок опыта и отважной молодости…
Четвертый раунд! Стефани был, как всегда, прав… Жо не пропускал ни одного удара и с невероятным упорством старался в свою очередь нанести мне удар в челюсть… Я видел в его углу Бодо, впервые "работающего" против меня, подающего Андриксу знак бить пожестче…
Я яростно парировал удары, стараясь не пропустить ни одного. Все же несколько боковых в лицо достигли своей цели. Они меня не потрясли, но были очень болезненны… Этот раунд выиграл Жо. Так же, как и пятый, который оказался точной копией предыдущего… Бой становился однообразным…
- Вы прямо уснули… - сказал Стефани после пятого раунда…
Закончилась первая половина матча… Вторую я начал неплохо. Выиграл шестой раунд… В седьмом мы действовали вяло… А в восьмом все и случилось. Эти поединки страшны тем, что в какой-то момент действительно "засыпаешь". Чувство опасности притупляется, и незаметно тебя охватывает странное оцепенение.
Мы обменивались ударами в классическом стиле - с определенной скоростью и ритмичностью. И вдруг Жо нарушил темп, нанеся мне скользящий удар справа в левую бровь… У меня искры из глаз посыпались. Я быстро закрылся. Кровь текла вовсю. Жо разошелся и провел такую атаку, которую я не в силах был сдержать. Он действовал мощно! Удары были точны… Я ощущал их всюду… Я знал, что устою на ногах, но Жо делал со мной что хотел, посылал на канаты, встречал ударами, стараясь изо всех сил… Боковые, апперкоты, боковые, боковые… Слева, справа! У меня было чувство, будто я скатываюсь в овраг, оставляя по дороге на колючках кустарника клочки своего "я"… Вся моя воля сосредоточилась в единственном слове: "держаться". Держаться! ДЕРЖАТЬСЯ! Не упасть! Устоять на ногах… Он устанет, этот подлец! Я догадывался, что он испытывает… Иногда больше устаешь нанося удары, чем принимая. Я повторял про себя: "Это больно, но это его изматывает… Держись, Боб… А главное, не упусти возможность… Ты можешь его подловить после этой серии…"
Я больше не слышал криков толпы. Я опьянел от ударов… У него, у этой скотины, тысяча рук! Это Будда!
Наконец он остановился… Все тело у меня горело. Я попытался провести молниеносный контрудар, но Жо успел отпрыгнуть назад.
Я чуть качнулся вперед. У меня перед глазами мелькали красные полосы, и противник, казалось, двигается в алом тумане… Сквозь рев толпы я различил звук гонга. Мгновение пытался сообразить, что он означает - конец или, наоборот, начало раунда… Потом все немного улеглось, я увидел Стефани, который знаком манил меня к себе… Я выплюнул капу и тяжело опустился на табурет…
Стеф старательно протер меня губкой, затем смазал коллодием поврежденную бровь, чтобы остановить кровотечение… Ослабил пояс… Помассировал сердце… Я окончательно пришел в себя.
Жо смотрел на меня с беспокойством… Я скорчил ему гримасу.
- Господи, что он мне устроил! - шепотом произнес я.
Стефани выглядел недовольным.
- У Жо неслыханные финты, - сказал он. - Никогда не знаешь, куда он нанесет удар… Закрывайся, иначе ты не устоишь… Сейчас вы, наверное, сравнялись, в этом раунде он отыграл свой нокдаун…
- Думаешь?
- Ты же знаешь судей…
Послышался предупредительный сигнал, затем раздался гонг… Я двинулся на Жо. В настоящую минуту у меня было преимущество… Во время перерыва он понял, что ему удалось меня потрясти, и это его смутило… Он не решался продолжать наступление. Сейчас мне необходимо применить самые решительные средства… Я должен уложить этого жалкого драчуна… Господи, что же думает обо мне Кати? Она, наверное, вся дрожит…
Я ощущал жар, исходивший от Жо…
Руку бы отдал, чтоб снова, как в тот раз, "увидеть" его подбородок. Да, руку - мне и одной хватило бы, чтоб закончить бой.
Я наносил осторожные удары в корпус, в плечи… Жо отвечал несмелыми контрударами… Тогда я пошел на огромный риск: чтобы спровоцировать Жо, я открылся. Он настоящий боксер, он такое не пропустит… Некоторыми рефлексами мы не в состоянии управлять… Жо действовал инстинктивно… Удар правой перчаткой… То, как я стоял, не позволяло мне его избежать, лишь смягчить… Про себя я молил: "Только бы выдержать!" Это была потрясающая оплеуха… Голова у меня завибрировала, я услышал звук шлепка при соприкосновении перчатки с моей щекой… Я все же успел отступить, что смягчило удар. Теперь был мой черед.
В тот самый момент, когда перчатка Жо достигла своей цели, я нанес ему точный прямой в лицо, между глаз… Он покачнулся, и я надеялся, вот-вот он упадет и все закончится, но нет… Он преодолел головокружение, закрывая лицо перчатками… Я молотил по ним, чтобы заставить его открыться… Напрасно… Мне было больно от собственных ударов… Зал подбадривал меня изо всех сил.
- Давай, Боб! кончай с ним! Давай еще! Он готов!!
Я был в бешенстве… Нет, он еще не готов… Пока я тут стараюсь, он приходит в себя, мерзавец! Мои усилия тщетны… С таким же успехом я мог колотить в каменную стену…
В конце концов я отступил… Бой продолжался неровно, мы часто сцеплялись, и сердитое "брек" рефери заставляло нас немедленно разойтись. Так мы дотянули до конца этого, предпоследнего, раунда, который был явно за мной, что, по моим расчетам, давало мне преимущество.
Стефани придерживался того же мнения.
- Если ты так же проведешь десятый раунд, Боб, победа за тобой.
Я видел в противоположном углу Бодони… Он загораживал собой Жо. Время от времени он бросал на меня неодобрительный взгляд… Казалось, он призывает меня к спокойствию. Он все-таки хотел получить свою ничью, этот мясник! Обойдется! Как-нибудь в другой раз. Я предупредил и его, и Голдейна, что буду драться честно…
Когда прозвучал гонг, возвещавший начало десятого раунда, я был почти что рад… Жо встал в закрытую стойку. Секунд пять мы стояли неподвижно… Затем он нанес мне один за другим два удара в руки. Я хотел ответить, но тут последовал страшнейший удар в челюсть.
Да, Жо был замечательным боксером. Я повидал немало мастеров, но никто не умел нанести неотразимый удар с таким искусством. В голове у меня все пришло в расстройство… Я почувствовал себя вялым-вялым… Ноги ослабели… Я ничего больше не видел…
Все же я не упал… Стоял совершенно прямой, ощущая неясную боль в левом боку… Время шло. Рефери орал, я бессознательно воспринимал его голос… "Брек! Брек!" Он хлопал меня по плечу…
Но я ведь не виснул на… Я… Память вернулась… От нокдауна оправляются с такой же скоростью, с какой его получают. Я все ясно осознал…
Не знаю, кто из присутствующих отдал себе отчет в происходящем, кроме Бодо, Стефани и… рефери… Увидев, что я потрясен, вот-вот упаду и рефери откроет счет, Жо бросился ко мне… Он прижал меня к канатам, прислонил свою голову к моей, просунул левую руку мне под мышку справа и поддерживал меня, как ни в чем не бывало продолжая молотить по корпусу правой перчаткой, делая вид, будто пытается меня "добить"… Да, он сделал это… Зал ничего не сообразил… Публика свистела, полагая, что я висну на Жо… Он посмотрел на меня. Наши лица соприкасались. Он понял по моим глазам, что я пришел в себя, и отступил назад. Я нанес ему комариной силы удар. Все было как в кино. Он подставил лоб и сделал вид, будто я достиг цели. Откинулся назад, взмахнув руками, словно старался удержать равновесие… Мне зааплодировали! Какое-то мгновение мы топтались на месте… Ко мне вернулись силы… Я вошел в ближний бой, сказав себе, что это всегда производит выгодное впечатление, а тем временем последняя минута истечет. Зал, поделив симпатии, орал наши имена с одинаковым энтузиазмом. Если мерить силой оваций, рассудить нас было бы невозможно.
Прозвучал финальный гонг… За ним последовала буря аплодисментов… Фотографы влезли на ринг и защелкали аппаратами. Пока нас снимали, Жо обхватил меня за талию. Я испытывал против него жуткую ярость. Я не мог ему простить его благородный жест… Этот замечательный подарок приводил меня в бешенство. Тем не менее, как подобает истинному баловню славы, я улыбался в объектив, ласково похлопывая Андрикса по затылку… В это время судьи совещались…
Я спрашивал себя, каким же будет приговор. Победу можно было отдать как одному, так и другому, поскольку чисто "зрительно" бой был равным… Каждый из нас и допустил промахи, и умело использовал преимущество…
Судья-информатор, растолкав фотографов, взобрался на ринг. Ему протянули микрофон.
- Прошу внимания! Поединок закончился вничью!
Ну вот. Что ж, я и не сомневался. Так хотел Голдейн. Так хотел Бод они… И в особенности Жо… Нужна была ничья… Теперь можно устроить матч на звание чемпиона. Теперь этому великодушному мерзавцу до него рукой подать.
Раздались крики "браво", свист, протестующие вопли…
Но когда мы добрались до раздевалки, нас обоих одинаково поздравили с успехом…
Я тяжело дышал, с трудом передвигая ноги. В раздевалке меня ждали Монтескью и Кати. Она молча улыбнулась мне… Приняв холодный душ, я растянулся на массажном столе. Никогда еще массаж мне не был столь необходим.
- Красивый бой, - сказал Монтескью.
Я прикрыл глаза, чтоб избежать слепящего света лампочки над моей головой.
- А ты что думаешь? - небрежно спросил я Кати.
- Это было великолепно, - неуверенно прошептала она.
Появился Стефани, держа в руке наполовину пустую бутылку пива. Он успел слегка выпить.
- Ну что, - обратился он ко мне, - не так уж плохо получилось, а?..
- Скажи Бодо, чтоб сейчас же зашел ко мне, - оборвал я его.
- Он там беседует с Голдейном и с журналистами.
- Плевать я хотел на Голдейна и на журналистов вместе взятых! Позови Бодо!
- Ладно…
Он приоткрыл дверь… Из коридора доносился громкий шум…
- Можно войти? - спросил репортер из "Паризьен", заглядывая в раздевалку.
- Нет!! - заорал я. - Оставьте меня в покое!..