Мне предложили почти новый "ситроен", модель "4СВ", и я согласился… Но требовался мой паспорт… Я сказал, что паспорт в отеле, и пообещал его принести, когда буду возвращать машину. Крупная сумма в долларах, оставленная мной в качестве залога, произвела сильное впечатление… Назвавшись Джеймсом Спрингом, я указал отель "Скриб"…
Получив машину, я позвонил в этот самый отель и зарезервировал комнату на имя Джеймса Спринга из Лос-Анджелеса. На всякий случай, чтоб не волновать служащего бюро, если вдруг ему вздумается проверить мое существование…
Затем не спеша я отправился в обратный путь. По дороге сменил машину и вернулся домой как ни в чем не бывало за рулем собственного автомобиля.
Вечером я поинтересовался у Кати, почему она не идет к своей портнихе, ведь пора готовить зимний гардероб. Я добавил, что после матча четырнадцатого декабря намерен часто выходить в свет.
- Хорошо, - вздохнула Кати, - пойду…
- Езжай завтра… Я отдохну еще денек, а послезавтра "мы" возобновим тренировки.
- Как хочешь…
В эту ночь я хорошо спал, отнюдь не как человек, готовящийся совершить убийство и мучимый тревогой.
Кати уехала утром. Перед отъездом я сказал ей, что у меня болит горло и что весь день я пробездельничаю дома. Она собиралась вернуться вечерним девятичасовым поездом.
Значит, у меня было достаточно времени, чтобы проделать все не торопясь. Я перебирал в голове различные детали своего плана…
Наше владение окружено обширным садом, на краю которого возвышается романтическая, обвитая плющом голубятня.
После отъезда Кати, в тот момент, когда Артуро отправился за покупками, я отнес туда свои ботинки, костюм и пальто. Затем вернулся в дом и уселся перед камином, поджидая лакея.
За обедом я смотрел телевизор. Потом велел Артуро отогнать машину в гараж к нашему механику промыть мотор, сменить масло, а заодно проверить контакт…
Итальянец уехал. Гараж находился в двухстах метрах от нашего дома, так что он отлучился ненадолго. В его отсутствие я разобрал телефон, сделав так, чтоб он не звонил. Когда я заканчивал эту операцию, Артуро как раз вернулся из гаража.
- Машиной займутся сразу? - поинтересовался я.
- Да, мосье, мы получим ее сегодня же вечером!
- Отлично…
Я был в пижаме, на ногах - домашние лакированные туфли.
- Ох, Артуро, мне хочется прогуляться, в это время года такая в округе красота… Вот только лень одеваться, принесите-ка мне кожаные галоши и накидку…
Он поторопился выполнить мою просьбу, страшно довольный, что на какое-то время я оставлю его в покое. Убирая в комнатах, он сможет курить и напевать неаполитанские канцонетты своим тенором, как певцы, развлекающие гостей на свадьбах и пирушках.
Я влез в галоши, набросил на плечи накидку и надел на голову связанную Кати шапочку…
- Ну и видочек, должно быть, у меня, а?
Артуро, сдерживая улыбку, окинул меня снисходительным взглядом.
- Que fa, - прошептал он. - Но ведь мосье не собирается на прием?
Я пересек устланный желтыми листьями сад; неторопливо шагая, дошел до голубятни. Здесь снял с себя накидку и галоши, надел поверх пижамы костюм и вышел из сада через закрывающуюся на засов калитку.
Я хорошо знал тропку в овраге, которая, минуя деревню, вела через поля в соседнее селение; по дороге меня ждал "ситроен". Мне понадобилось двадцать минут, чтобы добраться до машины. Накануне я оставил ее в пустынном месте. Поблизости ни души! Я поднял воротник, надел неизбежные темные очки и клетчатую кепку, в каких разгуливают туристы.
Сев за руль, я устремился к Парижу. Не доезжая до Траппа, сбросил скорость, отыскивая подходящий уголок… Неподалеку я открыл ветхие деревянные воротца и укрыл машину за живой изгородью из густо растущих кустов. На всякий случай запер дверцы, но можно было не волноваться: никто машину здесь не обнаружит…
Затем я отправился на вокзал, откуда на поезде доехал до Парижа.
Пешком поднявшись по улице де Ром, добрался от Сен-Лазара до Вилье. Было довольно темно, время от времени начинал лить дождь.
Вдруг меня словно холодом обдало: я забыл захватить оружие! Всего-то навсего! Вот вам и тщательно разработанный план! Продумываешь мельчайшие детали, а о главном забываешь…
Сердце забилось сильней, я остановился в нерешительности. Может, мне следует отказаться от своего намерения или же… действовать экспромтом. Я склонился ко второму решению. В конце концов, я приехал "ради этого" и не стану останавливаться на половине успешно начатого пути. До сих пор все складывалось так удачно. Для того чтобы снова возникли благоприятные обстоятельства, вернее, для того, чтоб их создать, потребуется время. Кати не скоро опять соберется одна в Париж, мне надо вернуть взятую напрокат машину и потом… я боялся, что моя воля со временем ослабеет.
Дойдя до спортивного зала, я перешел на противоположный тротуар и свернул в переулок, где Жо обычно ставил свою машину… Она была на месте… Теперь мне лишь оставалось ждать появления бросившего мне вызов соперника. Только бы он пришел один! Он был из тех добрых малых, при которых вечно пасется орава каких-нибудь неудачников.
Я прождал более часа, со все возрастающей тревогой поглядывая на часы. Что-то этот идиот надолго застрял…
Когда он наконец появился на углу улицы, было половина седьмого. Меня захлестнуло теплой волной: он был один.
Я подождал, пока он сядет за руль, потом, сняв очки, вышел из темноты и постучал в стекло с противоположной стороны. Он наклонился, чтоб лучше видеть.
- Боб! - сказал он, узнав меня и открывая правую дверцу. - Каким случаем?!
- Это не случай, старина, я тебя искал…
- Что случилось?
- Хочу попросить тебя об одной услуге…
- Пожалуйста…
- Представь, у меня сломалась машина, и в довершение всего я опоздал на поезд. Следующий идет только в половине Девятого, значит, дома я буду около десяти, ты ведь знаешь, я живу далеко от вокзала… А сегодня у Кати день рождения, она специально приготовила ужин… Я испорчу ей праздник… Ты не Мог бы меня подвезти? Посидишь с нами, Кати будет рада…
Он был явно раздосадован.
- Дело в том…
- Ты занят?
- У меня важная встреча с одним типом из "Матча", он хочет написать обо мне большую статью…
- На который час назначена встреча?
- На восемь… В Бель Фероньер!
Я быстро соображал.
- Ладно, слушай, тогда мчимся поскорей домой. В восемь будем на месте, ты позвонишь своему журналисту и скажешь, что у тебя за городом сломалась машина… Междугородный звонок придаст убедительности… - Я помолчал. - Разумеется, если это тебя не слишком затруднит.
- Напротив, Боб, я очень рад… Хорошо, так и сделаем, о’кей!
И мы поехали.
У него был "порше" с откидным верхом, который мчался как ветер. Меня слегка трясло, ведь я так и не подыскал оружия. А Жо не из тех парней, кто позволит себя так просто укокошить…
Прежде чем выехать из Парижа, Жо остановился около цветочного магазина.
- Я куплю цветы для Кати!
- Да нет, не надо!
- Но как же иначе, в день рождения-то?!
Не слушая меня больше, он вошел в магазин. Это маленькое происшествие чуть не заставило меня отказаться от моего плана. Глядя на Жо сквозь запотевшее стекло витрины, такого радостного, безмятежного, я испытывал глухую боль.
Однако теперь мы следовали дорогой нашей судьбы, и он, и я. К тому же что скажет Жо, приехав в Монфор, куда еще не вернулась из Парижа Кати?.. Что скажет Кати о моей тайной поездке и об этом так называемом дне рождения? Я оставил за собой такую глухую стену обманов, что отступление стало невозможным.
Я открыл "бардачок" в надежде обнаружить там какое-нибудь оружие, но, кроме дорожных карт и замшевой тряпки ничего не нашел.
И тогда пошарив под сиденьем, я нащупал большой гаечный ключ. В моей руке он мог стать страшным оружием. Я сунул его во внутренний карман пальто. Жо вернулся с корзиной азалий, за которую выложил, наверное, не меньше десяти тысяч монет! Страшно довольный, он осторожно пристроил ее на заднем сиденье.
- Это настоящее сумасбродство, малыш…
- Ну, что вы, Боб! Кати такая милая…
Да, действительно, Кати милая.
Мы выехали на автостраду, повернули у развилки на Дре… Проехали Трапп. В густом влажном мраке свет фар, казалось,
распадался на многие лучи. Я внимательно всматривался в темноту, чтобы не пропустить сгоревший завод. Наконец я увидел его справа от дороги.
- Тебе не трудно на минутку притормозить, Жо?
- Что случилось?
- Да ничего, просто мне надо помочиться.
Он съехал вправо на обочину, и я вышел из машины. Влажный воздух казался липким, этим воздухом трудно было дышать… От него мерзло все внутри. Я сделал то, что якобы хотел сделать… Мне было грустно, я испытывал чувство обреченности. У меня не было страха перед тем, что я собирался совершить, - это стало для меня теперь чем-то вроде настоятельной необходимости, но грустно было оттого, что такая необходимость существует!
Я достал гаечный ключ и крепко зажал в руке, стараясь действовать незаметно. Потом тихо позвал:
- Жо!
Он приоткрыл дверцу.
- Да?
- Иди сюда, взгляни…
- В чем дело?
- Какая-то непонятная штука, там, в траве.
Он вышел из машины и приблизился. Я бросил взгляд на дорогу. Как это часто бывает, в движении наступило затишье… Я был один и чувствовал себя всесильным.
- Ну, что там, Боб?
- Взгляни в канаве, тебе не кажется, будто нога?
Я ляпнул что попало, и голос у меня при этом был, наверное, странный, неприятный…
Жо наклонился. Я замахнулся и обрушил удар ему на затылок…
Он испустил стон и упал вперед.
Его пальцы царапали влажную землю, хватаясь за мокрую траву.
Тяжело дыша, я опустился рядом на колени. Глаза у него были открыты и блестели в темноте.
- Боб, - стонал он, - Боб… Почему… Боб?
Я ударил снова, еще раз, еще… Он замолчал… Я ощупал его затылок, под рукой было что-то мягкое. Приложил руку к его груди… Кажется, сердце не билось, но поскольку на мне были перчатки…
Сорвав зубами правую, я прикоснулся к широкой теплой груди… Нет, кончено! Ничего больше. Безмолвие… Потрясающее, непостижимое безмолвие вечности…
Я снова надел перчатку, сунул в карман гаечный ключ и, подойдя к машине, поднял капот, у "порше" он расположен сзади.
У меня за спиной на подъеме дороги вспыхнули фары…
Я стоял нагнувшись над капотом, надеясь, что темная масса на обочине - тело Жо - не привлечет внимания… Машина с воем пронеслась мимо.
Подтащив Жо к "порше", я уложил его на дороге слева от автомобиля… По моим расчетам, все должно натолкнуть на мысль о несчастном случае… Резким движением я оборвал провод зажигания… Да, это отлично дополнит картину. Случилась поломка, Жо вышел из машины, чтобы взглянуть, в чем дело… И сделал шаг в сторону в тот самый момент, когда мимо промчался какой-то лихач…
Я побежал к заводу… Маленькая машинка терпеливо меня ждала. Как только я сел за руль, у меня так сильно задрожали руки, что я не сразу смог включить зажигание…
Мной овладело безумие. Но совсем не такое, как вы могли бы подумать. Оно было благотворным и успокаивало мои нервы…
Я говорил себе: "Ну вот, не так уж это трудно! Жо никогда не будет чемпионом Европы. НИКОГДА!"
Сделав несколько маневров, я выехал на небольшую второстепенную дорогу, чтобы избежать место… место происшествия. Я уже видел там скопление огней. Теперь главное было не задерживаться в дороге!
Примчавшись в Монфор, я поставил "ситроен" в укромном месте, недалеко от гостиницы. Здесь всегда припарковывались машины, так что на мой автомобиль никто не обратит внимания.
Мой сад… Голубятня… Я разделся в темноте… Набросил на плечи накидку, напялил галоши…
На колокольне било восемь…
Тяжело ступая, я зашагал по тропинке.
Зал испустил вопль, видя, как боксер снова зашевелился и приподнялся на коленях.
- …Семь! - отсчитал рефери.
Я толкнул стеклянную дверь и вошел в гостиную.
В огромном камине, как всегда, пылал огонь; мы начали топить с появлением первых сентябрьских туманов. Эти постоянно горящие поленья напоминали бутафорские электрические камины в театре.
- Артуро! - позвал я лакея.
Но вместо него появилась Кати, одетая в халат. Вид у нее был весьма обеспокоенный. Увидев ее, я почувствовал, как у меня подкашиваются ноги.
Кати разглядывала меня, не произнося ни слова… Увидела накидку, пижаму, галоши…
- Где ты был? - спросила она наконец.
- Гулял, Кати… Ты уже вернулась?
- Я приехала сразу после полудня. Ты только вышел… У портнихи умер отец, ее не было дома. И я возвратилась. Меня беспокоило твое горло…
- Ох, пустяки…
- Выйти в пижаме! Взбредет же такое в голову! Чем ты занимался?
- Ну, как ты думаешь, чем я занимался? Гулял в роще. Ты же знаешь, какое удовольствие мне доставляют эти прогулки… Конечно, я не собирался задерживаться так поздно… Но, представь, мне захотелось пить. Я заглянул в деревенское бистро… Молодежь меня узнала. Я чуточку с ними выпил…
И вот…
- Очень неразумно…
Почему у нее такой вид, будто она не верит моим словам? Она внимательно смотрела на мои кожаные галоши. Я нагнул голову… Начищенные Артуро они все так же блестели. Было совсем непохоже, что я разгуливал в них по грязи.
Я ничего не сказал. В конце концов, надо полагать, Кати не думала, что я в таком виде бегал на свидание!
Мы молча поужинали… Я думал о Жо, вспоминал его взгляд, блестевший в темноте, и снова слышал пугающий вопрос, который он произнес слабеющим голосом: "Почему, Боб?"
Почему я сделал это? Чтобы сохранить звание? Чтобы не испытать горечь поражения от мальчишки, которого сам же воспитал? Из зависти?
Теперь я уже не знал. А он мертв… Он больше не существует. Его грозные кулаки опущены навсегда. Никогда больше не выйти ему на ринг, не нанести тех неотразимых ударов, что приводили в восторг толпу и заставляли морщиться от боли соперников…
- О чем ты думаешь, Боб?
Ей следовало бы сказать "о ком". Еще я вспоминал о цветах на заднем сиденье "порше"… Об этой великолепной корзине, которую он с такой гордостью собирался преподнести моей жене…
- Ни о чем, Кати… Я устал! Не трогай меня сегодня…
Но и она в этот вечер была не слишком разговорчива.
Пока Артуро убирал со стола, она включила телевизор. Лакей составлял тарелки.
- Кстати, Артуро, что с машиной?
- Она готова, мосье… Механик сказал, контакт ни при чем, дело было в свечах…
- Отлично…
На экране телевизора замелькали бледные картинки… "Евровидение" транслировало футбольный матч. Мы с Кати смотрели репортаж, поскольку это прекрасный способ побыть вместе, ни о чем не разговаривая.
Когда передача закончилась, Кати посоветовала мне отправляться в постель.
- Если ты в самом деле хочешь завтра приступить к тренировкам, тебе надо отдохнуть… Ты же знаешь, как хорошо на тебя действует сон!
- Мне не хочется спать… А тренироваться я начну постепенно… Не выключай телевизор, по-моему, сейчас в программе какой-то фильм.
Это оказалась очень старая лента, имевшая успех еще до войны. В свое время она произвела на меня, как я тогда думал, неизгладимое впечатление, но теперь я был глубоко разочарован. Я считаю, что из всех видов искусства кино хуже других выдерживает испытание временем. Сюжет мне показался надуманным, его трактовка упрощенной, а работа режиссера слабой.
Затем дикторша объявила вечерний выпуск новостей, предваряемый сводкой событий последнего часа.
Во время фильма я почти забыл о своем преступлении или по меньшей мере оно отошло на задний план. Но надпись на экране "Последние новости" возвратила меня к действительности.
Комментатор рассказывал о международных событиях, подвергающих планету опасности… ставящих под угрозу мир…
- Давай выключим, - вздохнула Кати. - Это тяжело слушать.
Моя рука уже тянулась к телевизору, но вдруг остановилась за долю секунды до начала сообщения, словно некая сверхчувствительная антенна у меня внутри предугадала этот момент…
"Только что нам передали печальную новость, которая глубоко потрясет спортивный мир: молодой, подающий надежды боксер Жо Андрикс стал жертвой дорожного происшествия. Это случилось сегодня вечером в Траппе. Несчастный боксер, получив двойную травму черепа, скончался на месте. Напомним, что 14 декабря Жо Андрикс должен был встретиться с нашим замечательным боксером Бобом Тражо в матче на звание чемпиона Европы".
После этих слов я выключил телевизор, и на молочно-белом экране почти мгновенно растворился прямоугольник света.
Оставалось самое трудное: посмотреть на Кати.
Сделав над собой усилие, я наконец взглянул на нее. Кати сидела оцепенев, бледная как полотно. На моих щеках, наверное, тоже не было румянца.
- Ты слышала? - пробормотал я.
Она ответила не сразу. С горестным видом она качала головой и будто не верила услышанному.
- Жо умер! - снова заговорил я.
Кати медленно встала и, неуверенно ступая, зашагала по комнате. Я тупо наблюдал за ней… Еще никогда я не ощущал с такой остротой движение времени… Я буквально чувствовал, как скрежещут секунды в часовом механизме вселенной…
- Трапп, - прошептала Кати, - он, должно быть, ехал сюда…
Она подошла ко мне. Казалось, она пребывает в гипнотическом состоянии. Она была не здесь. Я видел однажды в журнале, посвященном оккультизму, фотографию медиума, так вот, у Кати был точно такой же отсутствующий взгляд и потустороннее выражение лица.
И какой-то неживой голос.
- Боб, - вздохнула она, - почему ты это сделал?
Если бы небо обрушилось мне на голову, я не был бы более потрясен, более раздавлен.
Вдруг из ее уст прозвучал вопрос, который мне задал умирающий… Почему, Боб?
Я всеми силами постарался сохранить спокойствие, как в минуту опасности на ринге.
- О чем ты, Кати?.. Почему я сделал - что?
Я слышал собственный голос. Он был естественным. В меру звучало любопытство.
Кати провела рукой по лбу и словно очнулась. Взглянула на меня.
- О Боб, я сошла с ума!
- Но объясни… Почему ты так сказала?
- Передо мной словно… Словно возникло жуткое видение. Все, наверное, оттого, что у тебя был такой странный вид, когда ты вернулся с прогулки. И вообще весь день я ждала тебя с каким-то чувством тревоги, как если б…
- Ох, прощу тебя, Кати! Не придумывай разные страсти! Сейчас не время разыгрывать кино. Ты же слышала? Умер Жо. Автомобильная катастрофа…
- Несчастный! - всхлипнула Кати. - Он всегда ездил чересчур быстро!
- Увы!..
- Думаешь, он ехал сюда?
- Ну конечно, ведь Трапп как раз по дороге к нам… Ты его приглашала?
- Нет…
- Может, он хотел устроить нам сюрприз?..
Она промолчала.
- Что будем делать? - вздохнул я. - Как ты считаешь, мне надо туда поехать?
- Куда?
- Ну… в Трапп!
- Может быть, его там уже нет…