Когда, подавив бешенство, эти два шутника наконец уехали, я отправился разыскивать Кати. Ни в саду, ни на кухне ее не было. Я поднялся по лестнице в нашу спальню. Кати лежала ничком На кровати и рыдала.
Я сел рядом на покрывало.
- Ты так горюешь о смерти Жо, Кати?
Она заплакала еще сильней.
- Знаю, он был хороший мальчик, милый, сердечный… По- моему, он вообще был немного в тебя влюблен.
Она выпрямилась, рыдания внезапно прекратились, я увидел, как сквозь слезы сверкнул ее взгляд.
- Я запрещаю тебе так говорить о нем, Боб! Ты не имеешь права…
- Но…
Она подошла к двери, проверила, нет ли поблизости лакея, и заперла дверь на ключ.
- Теперь я знаю, что ты его убил! У меня есть доказательство! Ты меня слышишь, Боб! Доказательство!
Опять! У меня больше не было сил… Все вокруг завертелось…
- Умоляю тебя, Кати, замолчи… Мы сойдем с ума, неужели ты не понимаешь? Ты с самого начала вбила себе в голову эту мысль и…
Она спрыгнула с кровати и подбежала к шкафу… Я увидел на плечиках свое пальто… То, которое еще сегодня утром находилось в голубятне… Вспомнил о запачканном кровью гаечном ключе, оставленном в кармане.
Мне нечего было сказать, абсолютно нечего. Все слова. улетучивались у меня из головы, а я превращался в льдину - белую, холодную, скользкую, ровную.
- Сегодня утром, когда ты ушел, мне вдруг ужасно, захотелось поговорить с тобой… Я бросилась тебя искать, заглянула в голубятню…
Я слушал ее с невозмутимым видом. У меня было ощущение, будто она рассказывает какую-то гнусную историю, но ко мне эта история не имеет никакого отношения.
- Послушай, Боб… Ты меня слышишь?
Я заставил себя утвердительно кивнуть.
- Я почувствовала, что ты убил Жо еще до того, как сообщили о его смерти. Видишь ли, когда столько лет живешь вместе с человеком, которого любишь, следуя за ним как тень, не отходя от него ни на шаг, то проникаешься его мыслями, чувствами, понимаешь?
- Да, Кати…
- Вчера, когда ты пришел и я увидела…
- Ты уже говорила об этом…
- Не перебивай меня! По твоему виду я поняла, что ты совершил нечто такое… Нечто ужасно серьезное…
- Ах так?
- Да… И когда по телевидению сообщили о… о гибели Жо, я ни секунды не сомневалась, что это ты его убил!
Наступило длительное молчание. Я поглаживал шелковистую бахрому покрывала, по-прежнему не зная, что сказать… Я ждал конкретного вопроса, и он последовал:
- Почему ты сделал это, Боб?
Я задумался.
Теперь я уже и сам не знал толком почему.
- Понятия не имею, Кати. У меня возникла потребность…
- Все твоя гордыня!
- Не говори так, Кати…
Она разглядывала меня с каким-то недоверием во взгляде.
- А я знаю, что толкнуло тебя на убийство… Ты испугался второго матча. Тебе это показалось единственным решением, не так ли, Боб?
- Возможно…
- Ты… Такой, однако, храбрый…
- Пойми, Кати, я боялся не его ударов, а своего поражения… Мне казалось, что после этого я… я не смогу больше жить…
- И тогда ты решил, пусть лучше умрет он?
- Да. Я люблю жизнь, потому что есть ты… Ты не можешь знать…
- Почему же, я знаю… Я тоже люблю жизнь, потому что у меня есть ты, Боб.
Мне были неведомы ее мысли.
Она вовсе не была напугана… Самое главное, я не внушал ей отвращения.
- Что ты думаешь обо мне, Кати?
- Я разочарована, Боб. Я верила, что ты сильнее…
- Ты…
- Что "я"?
- Ты не боишься?
Она удивилась.
- Боюсь? Почему, ты думаешь, я должна бояться?
- Убийцы внушают страх… обычно!
- Другим, наверное! А ты, ты мой собственный убийца…
- Ты по-прежнему любишь меня?
- Думаешь, преступления достаточно, чтобы разлучить нас? Даже если бы ты убил меня, Боб, между нами ничего не изменилось!
Я крепко прижал ее к себе. Ее любовь меня очищала, мне словно отпускались мои грехи.
- Ты любишь меня! Любишь!
- Да, Боб… Навсегда. И я осознаю всю значимость этого слова!
- Ты бы хотела, чтоб я явился с повинной?
Она отстранилась.
- У меня было желание просить тебя об этом, когда я догадалась о… о том, что произошло. Это казалось мне единственно возможным решением. Только лучше не надо… Я не чувствую в себе достаточно сил…
- Скажи, Кати… Что же мы будем делать с этим преступлением? Ты не думаешь, что оно встанет между нами, словно преграда? Истерзает нас?
- Поживем - увидим…
- Угрызения совести, должно быть, действительно существуют, раз все о них говорят.
- Возможно, это всего лишь пугало, установленное моралью на границах зла…
- Не знаю. Мне кажется, сам, один, я смог бы забыть о своем поступке… Но теперь, каждую минуту, стоит тебе задуматься, у меня возникнут подозрения, что ты думаешь именно об этом, и мне станет страшно. Или же наоборот, ты будешь считать, что меня неотступно преследует…
Она положила руку мне на плечо.
- Боб, ты не должен бросать бокс!
- Что?!
- Только в этом случае мы сможем преодолеть то, что случилось с нами, поверь.
Я не совсем понимал. Иногда ее посещали довольно странные мысли.
- Нет, - прошептал я, - я больше не в состоянии… Теперь со мной справится и любитель!
- Это тебе кажется… Ты только возьмись, Боб…
- Нет, невозможно!
- Уж не струсил ли ты?
- Кати!
- Я не хочу, чтобы ты испытывал страх, дорогой. Страх - это мой удел. Мы с тобой - совершенная пара, потому что из нас двоих дерешься ты, а я дрожу… Мы не можем поменяться ролями!
- Но я ничего не могу поделать с этим страхом, Кати, ты и представить не можешь…
Вдруг ее лицо стало строгим, я еще никогда не видел ее такой.
- Ну что ж, Боб, как хочешь… Надеюсь, однако, что все получится.
Я бы хотел о многом ее расспросить, но у меня не хватило смелости.
На какой-то момент все будто стало зыбким, ненадежным, но потом Кати смягчилась и провела своей нежной, исцеляющей рукой по моей несчастной голове.
- Отныне я твоя соучастница… Не правда ли, это самая прекрасная участь, которая может постичь любящую женщину?..
На следующий день мы отправились на похороны Жо. Процедура оказалась особенно мучительной, поскольку присутствовал его отец, высокий седой добродушного вида работяга, напуганный окружившей его толпой - все какие-то важные персоны. Он пожимал руки, словно в кошмаре, не отвечая на слова сочувствия, с которыми к нему обращались. Не говоря о том горе, которое причинила ему смерть сына, сами похороны стали для него настоящей мукой.
Кати приехала вместе со мной. Она вовсе не выглядела подавленной. Напротив, у нее был воинственный вид. Она словно бросала негласный вызов этому гробу. Моя жертва неким непостижимым образом превратилась во врага, угрожающего нашему счастью.
Разумеется, Голдейн тоже был здесь, рядом с какой-то кинозвездой. Он прислал на двадцать тысяч франков цветов, наверняка занеся сумму в графу "накладные расходы"… Он притворился, будто меня не видит.
У Бодони, по обыкновению, был вид старой больной обезьяны. Не считая отца Жо, думаю, сильнее всех горевал он.
Бодо поймал меня у выхода с кладбища. Весь боксерский мир продефилировал под вспышками блицев! Настоящий парад звезд!
- Ну вот, - прошептал он, - и еще один…
Кати остановилась и недовольно взглянула на Бодо.
- Что вы имеете в виду?
- Что я только что похоронил еще одного друга. За свою жизнь стольких теряешь, что в конце концов привыкаешь к мысли о собственной смерти. Бывают минуты такого отчаяния, что даже поторапливаешь свой черед.
Мы с Кати промолчали… Неслышно моросил мелкий осенний дождь, от которого начинало блестеть все вокруг. Наши машины стояли на бульваре, около Пер-Лашез. Бодо приподнял воротник своего толстого шерстяного пальто.
- Я любил этого парнишку, потому что он не был подлецом. Еще он обладал самым прекрасным качеством для боксера: он был элегантен!
Я представил себе нашего дорогого друга. Нет, он не был элегантен. Несмотря на пошитые у хорошего портного костюмы и на стрижку, сделанную самим Дефоссе, он все равно оставался сыном простого работяги-металлиста, которому сейчас пришлось пожать тысячи рук у могилы.
Как если б он следил за ходом моих мыслей, Бодони добавил:
- Я имею в виду, конечно, на ринге!
Потом протянул мне руку.
- Пока, Боб. Надеюсь, до скорого… Держи меня в курсе, когда примешь решение, ведь я должен думать о своей команде…
На этом мы распрощались…
Назад я вел машину не торопясь… Доехав до места "происшествия", остановился.
- Это случилось здесь, - вздохнул я.
Кати промолчала, я ожидал протеста с ее стороны, но она сидела не шевелясь.
- У меня в руке был гаечный ключ… Я подозвал Жо… Показал что-то в канаве, сказал, чтоб он взглянул… Он наклонился, я замахнулся…
Кати смотрела на меня с любопытством. Она спрашивала себя: неужели я мог так поступить?
- Да, это я, Кати… Я нанес удар… Он упал… Он сказал: "Боб, почему?.." Я ударил снова…
- О чем ты думал в этот момент?
- О, у меня были мысли убийцы, Кати… Боялся, как бы не подъехала какая-нибудь машина… Хотел его прикончить… Меня пугала не его смерть, ты понимаешь, а его жизнь… Я даже позволил себе смелость пощупать его грудь, чтобы убедиться, что сердце больше не бьется…
Кати жестом дала мне знать, что понимает мои действия.
- Потом поднял капот, оборвал провод… И дотащил тело Жо до дороги…
Что ей еще сказать? Я хотел, чтобы она знала все! Это естественно, поскольку она моя соучастница. Когда вступают в дело, подробно знакомятся с оборотом!
- Этот труп, Кати, это уже был не Жо, просто какая-то тяжелая вещь, представляющая для меня опасность. Я забыл обо всем.
- Именно таким я мысленно вижу убийство, Боб.
Я тронул машину и молча продолжил путь…
- Теперь он мертв и гниет в земле…
- Он только опередил нас, Боб, не забывай об этом. Живые испытывают чувство превосходства над мертвыми, но сами они всего лишь завтрашние мертвецы…
- Ты думаешь, меня ждет кара в загробной жизни, Кати?
Она пожала плечами.
- Какая загробная жизнь? Бога нет, дорогой, ты прекрасно это знаешь!
- Я верю, что есть, Кати!
- Оттого, что ты слаб! Но не мучайся. А что касается кары, ты же знаешь - она может исходить лишь от тебя самого! Если ты сам ее желаешь!
Я положил руку ей на колено… Мне нравилось прикасаться к ее ноге через чулок.
- Спасибо за то, что ты так говоришь со мной, Кати…
Повторяй мне почаще эти здравые мысли… Я хочу, чтобы ты была моей совестью.
- Я постараюсь!
Когда мы подъехали к дому, я увидел у ворот неказистый черный автомобиль с номерным знаком департамента Сены.
- Ну, кто там еще собирается нам надоедать? - вздохнул я.
Артуро караулил наше возвращение.
- Там два господина, которые непременно хотят поговорить с вами, - шепнул он, помогая мне снять пальто. - Я сказал, что вы вернетесь к обеду, тогда они решили подождать. Они здесь уже больше часа…
У меня возникло чувство смутного беспокойства. Два господина! Эти слова не могут не встревожить, если на твоей совести преступление. Кати поцеловала меня, глядя прямо в глаза, и я вошел в гостиную.
Оба посетителя сидели друг против друга, зажав руки между коленями, и тихо беседовали. Один был толстый, со светлыми редкими волосами, темными глазами и светлыми бровями, в костюме коричневого цвета, джемпере и рубашке сомнительной чистоты… Другой - какой-то бесцветный, худой, с крючковатым носом и лихорадочным блеском в глазах. От его дождевика несло как от козла!
Они встали, глядя на меня с известным почтением.
Мой взгляд был не слишком приветлив.
Толстяк со светлыми бровями классическим жестом отвернул лацкан своего пиджака. У меня перехватило дыхание.
- Комиссар Фове из уголовной полиции, - представился он. - А это мой сотрудник, инспектор Мешен…
Мне очень хотелось не побледнеть. Но разве в нашей власти удержать в лице кровь!
- В чем дело, господа?
В голову мне лезла тысяча самых невероятных предположений. Я не знал, что говорить… Зачем эти сыщики пришли сюда?.. Не совершил ли я какую-нибудь оплошность?..
- Мы ведем расследование обстоятельств гибели, вашего коллеги Жо Андрикса…
Я сделал нечеловеческое усилие, чтобы проглотить застрявший у меня в горле ком.
- Расследование! Но… ведь это был несчастный случай!
- Возможно…
Взгляд толстого комиссара был искренним. Он производил впечатление умного человека.
В комнату вошла Кати. Она, должно быть, все слышала.
Я представил ей полицейских.
- Мадам… - вежливо поклонились они.
- Мосье Тражо, - заговорил, усевшись, комиссар, - в обстоятельствах гибели Андрикса есть некоторые неясные детали…
Мы не упомянули о них газетчикам, иначе из-за популярности пострадавшего те раздули бы целую историю, а ведь мы можем ошибаться… Я рассчитываю на ваше молчание…
- Как же так? Вы говорите поразительные вещи! Могу я спросить…
Произнося эти слова, я успокаивал свои нервы, мой голос звучал естественно, у меня не было сомнений. Впрочем, это подтверждал и взгляд Кати. Точно так же она наблюдала за мной, когда я дрался на ринге. Но ставка в этом поединке была чрезвычайно велика.
- Так вот, - сказал комиссар, - Андрикс скончался на месте. Он лежал почти посреди дороги… Однако мы обнаружили следы крови на откосе… Значит, он передвинулся на несколько метров… Поскольку сам он этого сделать не, мог….
Я вытаращил глаза.
- Да, понимаю, это невероятно…
- А кровь от удара не могла брызнуть на такое расстояние? - спросила Кати.
- По словам судебно-медицинского эксперта это исключено… Но если предположить такую возможность, то кровь попала бы и на машину. К тому же помимо крови жандармы обнаружили в траве несколько монет. Я придерживаюсь убеждения, что ваш друг был убит, вот… Я привык говорить начистоту.
- Убит?
- Да. Убийца попытался замаскировать свое преступление. Автомеханик, осмотревший машину, утверждает, что провод вырван - наконечники грубо расплющены…
- Боже, вот так история!
Про себя я подумывал, что разговор принимает неприятный оборот.
- И что же теперь?
Фове пригладил брови, будто это усы. Я чуть было не рассмеялся.
- Вы, должно быть, задаетесь вопросом, почему я вам все это рассказываю, мосье Тражо, не так ли?
- Ну… в какой-то мере действительно!
- Все просто… Андрикса, вероятно, убил человек, который ехал с ним вместе в машине. Поскольку, как мне сообщили, он направлялся к вам, мне было небезынтересно узнать, ожидали ли вы еще кого-нибудь вместе с ним?
Я покачал головой.
- Я не только не ждал никого вместе с ним, но не подозревал и о визите самого Жо. Весь день я слонялся в пижаме, гуляя в окрестностях… То есть хочу сказать, что одет был совсем неподходящим образом для приема гостей.
Фове казался рассеянным, но я не сомневался, что его мысль продолжает работать.
- Да, да, знаю…
Значит, так, в наше отсутствие он, должно быть, с пристрастием допросил Артуро.
- Поездка сюда тем более необъяснима, что на восемь часов у него была назначена встреча с журналистом из "Пари-Матча". А насколько известно, Андрикс был исключительно серьезным парнишкой…
- Очень серьезным…
- Следовательно, понадобилась веская причина, чтобы заставить его пропустить эту встречу и направиться сюда… Вам известно, что мы обнаружили у него в машине корзину цветов?
- Да, известно…
- Я был в цветочном магазине…
В это мгновение мне показалось, что сила полиции безгранична. Разве можно от нее ускользнуть при столь тщательном расследовании?
- И что же?
Я старался не смотреть на Кати, но ее глаза неодолимо притягивали меня. Я черпал храбрость в их ясном взгляде.
- Мне сказали, что, когда Жо Андрикс покупал эту корзину, он, похоже, очень спешил. Еще он спросил, что лучше подойдет молодой женщине на день рождения…
Фове повернулся к Кати.
- Могу я поинтересоваться, когда у вас день рождения, мадам?
- 17 февраля…
Он покачал головой.
- Значит, это предназначалось не для вас…
- В конце концов, может, он ехал вовсе не сюда?
В сотый раз с начала беседы я прочистил горло:
- Как раз хотел подсказать вам эту мысль…
Фове снова принялся поглаживать брови…
- Да, да… - бормотал он: - Это несколько поспешный вывод…
Он взглянул на инспектора.
- Надо проверить адреса всех его знакомых…
- Хорошо, патрон.
Я понадеялся, что на этих словах наша встреча закончится, но комиссар явно не торопился.
- Может, выпьете что-нибудь? - предложил я.
- Не откажусь, мосье Тражо…
Кати поднялась, чтобы приготовить напитки.
Ненадолго воцарилось молчание, для меня - довольно мучительное. Но как только у нас в руках оказались стаканы с виски, мы снова обрели дар речи.
- Надо как следует изучить всевозможные мотивы преступления, - сказал Фове, словно обращаясь к самому себе - как обычно…
Я кивнул, как бы соглашаясь.
- Ограбление послужить мотивом не могло: мы нашли у убитого около 50 тысяч франков…
Я, в свою очередь, подал идею:
- Допустим, это убийство… Андрикс мог остановиться по какой угодно причине… Есть тысячи причин, которые вынуждают водителя остановить машину… Предположим, что на дороге находился бродяга. И что… после того, как он сделал свое грязное дело, ему помешала подъехавшая машина.
- Возможно… В этом мире все возможно, мосье Тражо… И надо быть священником или полицейским, чтобы знать, до какой, степени.
По-моему, я покраснел.
- Только все же не думаю, что события произошли подобным образом. Не забудьте, что в случае предполагаемого убийства имела место, так сказать, инсценировка. Бродяга обшарил бы карманы жертвы, прежде чем оттащить тело до дороги, поднять капот и вырвать провод…
К этим доводам трудно было придраться. Они не могли не произвести на меня впечатление.
- Кому была выгодна его смерть, не считая, может быть, вас? - продолжил Фове.
И, не глядя на меня, стал маленькими глотками потягивать виски, смакуя напиток.
Кати его слова рассмешили.
- Мой бедный Боб, - хихикнула она, - вот тебя и заподозрили в убийстве, тебя, самого поэтичного, самого нежного из боксеров…
Фове отставил стакан. А я все еще не мог найтись, что сказать.
- Вы неправильно толкуете мои мысли, мадам Тражо. Я нисколько не подозреваю вашего мужа. Упаси боже! Просто я отмечаю, что трагическая кончина Жо Андрикса может представлять определенный интерес…
- Ах так! И какой же? - взорвался я.
- Ну, скажем, возможность избежать запланированный реванш…
Далеко же он заходит, комиссар! Он не боится слов.
- Этот матч должен был мне принести три миллиона, господин комиссар…