– Да не пугайтесь Вы так, дядя Витя! Об этом сейчас каждая дворняжка на улице знает. А теперь сопоставьте эти факты. Если мэр собирается восстанавливать институт, который строился как оборонное учреждение, то город опять приобретёт статус закрытого исследовательского центра. А коль так, то почему он бесконечно принимает тут иностранные делегации и предлагает зарубежным инвесторам вкладывать деньги в восстановление центра? Не чувствуете неувязочки?
Профессор побледнел:
– Ты намекаешь на то, что инвестиции нужно будет отработать, и наши разработки и открытия могут стать достоянием потенциальных врагов?
– Ну, что-то в этом роде. Но это, конечно, из области фантастики. Мне кажется, что в институте будут проходить вполне невинные изыскания, типа изучения вируса СПИДа или влияние сибирской язвы на цветение зерновых в Урюпинске.
– Что? – не понял профессор.
– А то, дядя Витя, что целью нашего нового мэра является восстановление Вашей лаборатории. Ему нужны Вы, профессор Лебедев. Теперь я в этом полностью уверена.
Виктор Васильевич вытер носовым платком капельки пота, выступившие на висках.
– Не волнуйтесь, дядя Витя, возможно, всё это только мои фантазии. Не исключено, что господин Слепцов – мировой мужик, романтик, сбежавший в глухую тайгу от благ цивилизации во имя великой идеи.
– Ты сама в это веришь? – спросил профессор.
Катя только пожала плечами.
Уже на следующее утро девушка мчалась в соседний город Знаменск. Она решила посетить официальную родину мэра, а заодно и навести кой-какие справки. Через свою подругу, Инну Синицыну, которая уже несколько лет проживала в этом замечательном городе и работала главным редактором журнала "Природа и люди", Катерина смогла установить любопытные факты. Хотя писала Инна исключительно о зверюшках и ёлочках, но друзей и знакомых в силовых структурах у неё оказалось достаточно, чтобы через час перед Катериной появились адреса и телефоны всех Слепцовых, проживающих в городе и в соседних посёлках. Фамилия оказалась чрезвычайно распространённой. Катерина с ужасом смотрела на лист формата А4, где были зафиксированы все обладатели оной – от грудничков до дряхлых старцев. Но, жирным шрифтом были выделены всего две. Один из обладателей, подходящих по возрасту и инициалам, умер пять лет назад от пневмонии, другой пропал без вести.
Катерина, всё же решила проехать по адресам и побеседовать с родственниками. Жена погибшего Тимофея Ивановича, которого Катя поместила в список под номером один, встретила девушку радушно, предложила чай, и с удовольствием рассказала о горячо любимом муже. Она даже не поинтересовалось, зачем незнакомому человеку понадобилась информация. Катя поняла, что женщина просто страдает от дефицита общения. Вдова выложила на стол семейные фотографии и с упоением рассказывала, каким замечательным человеком был её Тим. С фотографий на Катю смотрел улыбчивый симпатичный мужчина, но сходства с мэром девушка так и не нашла.
– Скажите, а у Вашего мужа были ещё какие-нибудь родственники, может быть, дальние?
– Да нет, – пожала плечами вдова. – Он сам из детского дома, родители погибли, когда ему было лет пять. Сынок у нас остался, сейчас в институте нашем учится, на юриста.
– А, может, Вы знакомы с кем-то из его полных однофамильцев?
Женщина пожала плечами:
– Вроде, на Красноярской живут Слепцовы, и на Курганской. Да много в городе наших однофамильцев. А вот полных, чтоб и имя, и отчество совпадали…
Катерина допила чай и собралась уходить, как вдруг женщина спохватилась:
– Постойте. Жил в нашем городе тёзка Тима. Знаете, полный тёзка, профессор иностранной литературы, Тимофей Иванович Слепцов. Он целый семестр читал у сына на курсе лекции. Санька пришёл как-то домой и говорит: "Знаешь, мать, у нас профессор один есть, тоже Тимофей Иванович, как батя наш покойный". А в прошлом году исчез профессор. Просто как сквозь землю провалился. Родственников у него не было. Это в институте преподаватели обнаружили, что он неделю на работу не выходит. Засуетились. В полицию обратились. Те, кажется, дверь взломали. Думали, труп найдут.
– И что, нашли?
– Да нет, профессор как сквозь землю канул. Все вещи на месте, деньги, книги старинные. А его нет.
– А документы в доме были? Ну, паспорт, например.
– Нет, паспорта точно не было. Санька ещё рассказывал, что дело об исчезновении закрыли. Полицейские сказали, что раз паспорта нет, то уехал куда-то профессор. Вот так-то.
– А фотокарточек его у Вас нет?
– Есть, с конкурса самодеятельности. Санька там песню пел, а профессор тот как раз сидел в жюри. Сейчас покажу.
Катя внимательно изучила фотографию. Мэра Слепцова на ней не было.
– Давай я продолжу, – предложил Фёдор. – На уровне своей интуиции ты поняла, что творится что-то неладное, были факты, но не было доказательств. И ты решила вывести его на чистую воду по принципу ловли на живца. Так?
Катерина молчала.
– Ты написала статью и стала ждать его реакции. Только в толк не возьму, как главный редактор согласился напечатать твоё творение.
– Очень просто. Вернувшись в Техногорск, я подняла все материалы, посвящённые приездам в город иностранных делегаций. Я обнаружила странную вещь: каждый раз мэр выдвигал новые предложения. "Создадим новый международный научный центр для борьбы со СПИДом", "Восстановим научный институт для изучения генома человека", "Остановим эпидемии инфекционных заболеваний", "Все на борьбу с онкологией".
– Складывается такое впечатление, что Слепцову было всё равно, какими проектами будут заниматься учёные, лишь бы инвесторы помогли восстановить институт.
– Правильно мыслишь, Феденька. А зачем?
– А затем, чтобы снова начались исследования в лаборатории профессора Лебедева. Так?
– Так. Ты тоже сообразил, хотя в официальных выступлениях ни слова о работе над проблемами бессмертия сказано не было.
Фёдор нахмурился:
– И что же ты написала в статье?
– Да ничего особенного, сделала подборку отрывков из ранее опубликованных статей, а в конце задала риторический вопрос: "Наш мэр решил победить все существующие болезни или хочет жить вечно?"
– И ни слова про подозрения Лебедева?
– Ни слова. Заметь, статья не являлась разоблачительной. Ключевым являлся последний вопрос. Именно он должен был вызвать или не вызвать реакцию Слепцова. А что касается редактора, то он не увидел в статье ничего криминального и пустил в номер. Ой, Федька! Если бы он только знал, какой резонанс она имела в городе. Многие задумались: а зачем мэру восстанавливать институт, а нужно ли это городу? Многие не хотели опять получить статус невыездных. Другая часть просто набросилась на меня, мол, вставляю палки в колеса хорошему человеку. Телефон редакции разрывался. Но главное было достигнуто. Мэр переполошился. На меня не просто начали давить, мне угрожали, и не какие-то там отморозки – лично начальник полиции господин Помогаев сидел на том же стуле, где сидишь сейчас ты, и уверял, что на меня открыто уголовное дело за клевету, что мэр выставил счёт за моральный ущерб, и так далее. Позже я узнала, что дело действительно открыли, потом закрыли, но с работы меня всё-таки уволили. Главный редактор намекнул, что если я хочу жить долго и счастливо в этом городе, то мне лучше сидеть тихо и не высовываться, а лучше – уехать куда-нибудь. Я решила сидеть тихо.
Фёдор усмехнулся:
– Это ты расскажи кому-нибудь другому. Я-то тебя хорошо знаю. Ведь ты не успокоилась, правда?
– Нет, неправда. Видимо ты меня плохо знаешь. Мне позвонил Виктор Васильевич и попросил прервать все расследования. Он намекнул, что это в моих интересах и в интересах Полины.
– Понятно, видимо, профессора шантажировали самым дорогим, что у него есть – дочерью.
– Я стала сидеть тихо, как мышка. Занималась научными переводами, репетиторством, как вдруг однажды мне позвонила подруга из редакции и попросила ей помочь. Она великолепно владеет английским, иногда берет халтурку. Но один важный заказ она просто не успевала сделать, по весьма уважительной причине: Таисия, так её зовут, ложилась в роддом. Сам понимаешь, иногда можно отменить отпуск, работать без выходных, по ночам, но отменить роды невозможно. Тая предупредила, что ни одна живая душа не должна знать о том, что она передоверила мне перевод. А после того, как работа будет окончена – рассчитается со мной лично. Я согласилась. Муж Таи завёз мне диск. Я скопировала его, создала папку на компьютере и, не знаю зачем, но распечатала текст. На следующий день ко мне явились парни из личной охраны мэра и очень вежливо попросили отдать им все материалы. Они изъяли диск, перепотрошили мой ноутбук, поинтересовались, что я успела перевести, и удалились, выразив надежду, что больше копий не существует.
– Но ведь ты перевела текст, в конце концов?
– Не угадал. Я просто побоялась, что у меня опять появится соблазн влезть не в своё дело.
Фёдор вздохнул и тихо сказал:
– Тащи его сюда.
Катерина просунула руку за холодильник и достала синюю пластиковую папку.
– На, смотри.
Фёдор вынул увесистую стопку печатных листов и побледнел: с первой страницы на него смотрел Майкл Доусон.
– Кать, я плохо знаю английский язык, но, судя по всему, это "сожжённая рукопись" Майкла.
Катерина пробежала глазами несколько строчек и произнесла:
– Ты прав. "Легенды и мифы древнего Китая". Но ведь мы знаем, что Майкл сжёг её.
– Мы знаем, что Майкл сжёг свои записи. А до этого черновой вариант книги он отвёз редактору. Возможно, тот успел скопировать их.
– Но как эта рукопись оказалась в нашем захолустье и зачем она Слепцову?
– Не знаю. Но определённая связь уже просматривается.
Глава 11
Вечером опять началась пурга. Катьке не хотелось выходить из тёплой квартиры, но Фёдор объяснил, что в их общие планы на сегодня входит визит к его двоюродному брату, Степану, что Стёпка пригласил их не просто так, а хочет помочь. Вздохнув, Катерина натянула тёплый колючий свитер, который Фёдор успел возненавидеть.
– Поехали, раз так необходимо.
Путь к дому Степана занял двадцать минут. Уже на лестничной клетке Катька учуяла запах сдобы.
– Слушай, Федь, а что, Степан умеет печь пироги?
Фёдор представил, как брат в пёстром фартучке месит тесто огромными кулачищами и от души рассмеялся:
– Стёпка недавно научился чай заваривать. А ты – пироги!
Он нажал кнопку звонка. Через мгновение дверь открылась, и на пороге возникло удивительное воздушное создание. Миниатюрная девушка с огромными голубыми глазами, светло-русыми волосами, спадающими крупными локонами на плечи, широко улыбалась, демонстрируя ровные белоснежные зубы. При виде такой голливудской улыбки Катерина вспомнила, что ей давно пора поставить две пломбы. Но посещение стоматолога вызывало у неё безотчётный ужас.
За спиной сказочной феи возник русский богатырь, удивительно похожий на Фёдора. Он широко улыбнулся и пробасил:
– Ну, что вы топчетесь в дверях, топтуны? Заходите, раздевайтесь. Будем знакомиться.
Фёдор помог Катерине снять громоздкий китайский пуховик и подтолкнул в комнату. Знакомиться в тесной прихожей было неудобно. Катька зло посмотрела на своего одноклассника и прошипела:
– Почему ты не сказал, что на вечеринке я буду не единственной дамой? Я бы оделась поприличней.
– Не волнуйся, котёнок, ты у меня самая красивая! – так же тихо шепнул Фёдор и чмокнул её в макушку.
В комнате был накрыт шикарный стол. Степан стоял в центре зала, обнимая за талию свою подругу, которая не доходила ему и до плеча, и казалась рядом с былинным богатырём маленькой Дюймовочкой.
– Знакомьтесь, господа, – торжественно произнёс он, – моя невеста, Иришка. А это, Ирочка, мой непутёвый братец Фёдор и его подруга Катя.
Иришка протянула Кате руку. Её рукопожатие оказалось крепким, как у мужчины.
Степан заметил удивление на лице Катерины и улыбнулся:
– Ирочка только с виду такая изящная. А знаешь, какая на самом деле сильная? Профессия, как говорится, обязывает.
– А кем ты работаешь? – спросил Фёдор.
– Стоматологом. – ослепительно улыбнулась Иришка, а Катька поёжилась.
Степан указал на стол:
– Проходите, гости дорогие, будем вечерять, как говорится, чем Бог послал.
В этот вечер Бог послал такие разносолы, что от одного их вида у совершенно нехозяйственной Катьки закружилась голова и заурчало в желудке.
Иришка убежала на кухню – доставать из духовки пироги, а Катька, проводив её долгим тоскливым взглядом, совершенно расстроилась. "Ну почему кому-то так везёт и с лицом, и с фигурой, а кому-то нет. И одеты одни со вкусом, а другие даже не знают, что такое платья и каблуки, и как это всЁ носить". В комнате опять возникла Иришка. Она несла огромное блюдо с печёными пирожками и булочками. Видя такое великолепие, Катерина уже готова была простить Фёдора за то, что тот вытащил её в гости, Степана за то, что выбрал себе в невесты не серенькую мышку, а писаную красавицу и, естественно, Ирочку за то, что она уродилось именно такой куколкой и умницей.
Иришка водрузила блюдо в центре стола и в упор посмотрела на Катю.
– Катюша, – просто сказала она, – тебе ведь жарко в такой одежде. Пойдём, подберём тебе что-нибудь полегче. А вы, мальчики, не скучайте. Степашка! Открой пока вино.
Катька смутилась, но, как зачарованная, проследовала за Иришкой в спальню. Мужчины остались в комнате одни.
– Степашка! – не удержался от смеха Фёдор. – Зайка моя!
Степан пнул брата пудовым кулачищем:
– Так меня только Иришка может называть, Дядя Фёдор!
Получив ответный удар за Дядю, братья примирились.
– Ну, как она тебе? – спросил Степан.
Фёдор присвистнул:
– Просто высший класс. Глаз не отвести.
– Я тебе не отведу! – засмеялся хозяин дома. – Но красота не главное, брат. Сегодня она есть, а завтра нет. Главное, что Иришка очень умная, мягкая, нежная, понимающая…
– Стоп! – засмеялся Фёдор. – Остановись, или и я поверю в то, что существуют идеальные женщины.
– Но даже не это главное, – мечтательно продолжал Степан. – Сегодня Иришка перебралась ко мне жить, представляешь, со всеми вещами.
– А свадьба когда?
– Скоро, скоро. Ты лучше спроси, о чём мы говорили с ней последние два часа?
– Думаю, о любви, – Фёдор закатил глаза и подпёр массивным кулаком квадратный подбородок.
– А вот и не угадал, братишка. А говорили мы о Слепцове. Ирина представила мне интереснейший взгляд на нашего мэра, так сказать, изнутри.
– Что это значит? – удивился Фёдор.
– А это значит, что моя драгоценная невеста работает стоматологом в ведомственной поликлинике. В той самой, где обслуживаются все сотрудники мэрии. Два раза в год все государственные мужи, включая и самого отца города, обязаны пройти медицинский осмотр.
– И что с нашим мэром не так? У него раздвоенный язык или зубы растут в два ряда, как у акулы?
– Ну, это мы сейчас у неё спросим, – улыбнулся Степан входящим в комнату девушкам.
Фёдор тоже обернулся и почувствовал, как вытягивается его лицо. В дверях стояла Иришка, а рядом с ней Катька. Нет, он, конечно, знал, что это Катька, но изменённая до неузнаваемости. На ней было маленькое чёрное платье, подчёркивающее удивительно тонкую талию и высокую грудь. (Раньше наличие у Катьки груди вызывало у Фёдора большие сомнения). Впервые он увидел, какими длинными и стройными ножками обладает его подруга. Короткие волосы Катерины сдобрены каким-то гелем и уложены в замысловатые колечки. На лице появился лёгкий макияж.
Степан встал и галантно подвёл дам к столу, усадив каждую. Фёдор долго пытался обрести дар речи, а когда все-таки обрёл его – сморозил очередную глупость:
– Ты, Катька, этого, того, что, уф… Да, вот что делает с женщиной красивая одежда. Я ведь видел в платье тебя только на выпускном вечере, а потом – брюки, свитера, фуфайки…
– Кто же тебе виноват, что в отпуск ты вырываешься только зимой? А летом вместо фуфаек и свитеров я надеваю футболки и борцовки.
В неловкий разговор вмешалась Ирина:
– Прошло время свитеров, правда, Катюша? Теперь только каблуки, шикарные платья и меха.
Катька кивнула и с благодарностью посмотрела на новую подругу.
– Ну, что вы сидите, как в гостях? – засмеялась Иришка. – Быстро наполняем тарелки и бокалы.
Когда всё было съедено, выпито, посуда помыта и убрана в шкаф, а на столе появился десерт – кофе и мороженое, Фёдор вернулся к интересующей его теме:
– Скажи мне, Ирочка, что такого ты смогла узнать о нашем драгоценном мэре, если это не врачебная тайна, конечно.
Иришка уплетала мороженое, запивая кофе, и жмурилась от удовольствия:
– Есть холодное и пить горячее одновременно – очень вредно для зубов. От этого портится эмаль. Но я балую себя иногда вредными продуктами и их сочетаниями. А насчёт мэра… Я последнее время очень сомневаюсь, человек ли он вообще.
– Что это значит? – спросила Катерина.
Три пары глаз уставились на Ирину, а она продолжала:
– Я проводила осмотр полости рта господина Слепцова в плановом порядке. По паспортным данным ему полных сорок шесть лет. Но зубы у него не соответствуют возрасту. Вижу, вы не понимаете, о чём я говорю. Сейчас объясню. Дело в том, что с возрастом эмаль теряет минеральные вещества, становится более прозрачной и хрупкой. Появляются очаги стираемости зубов, оголение корней, проблемы с дёснами. К сорока шести годам мужчины теряют больше половины зубов, оставшаяся часть либо покрыта коронками, либо имеет запломбированные дефекты. Это в лучшем случае. В худшем – эти дефекты в виде кариозных полостей просто кричат "Запломбируй нас"! Эмаль же нашего мэра соответствует по строению эмали двадцатилетнего молодого человека.
Ирина замолчала, но впечатления её речь явно не произвела.
– Ну, и что? – пожал плечами Фёдор. – Возможно, он просто хорошо ухаживает за зубами.
– Да, я спросила, какой волшебной зубной пастой он пользуется. И знаете, что он ответил? Он ответил, что в полнолуние пьёт кровь невинных младенцев. Представляете? Моей медсестре чуть плохо не стало. А он только рассмеялся. Кстати, смех у него нехороший, зловещий какой-то. Из всех тридцати двух зубов у него нет ни одного запломбированного. Но самое интересное то, что я увидела на его ортопантомограмме.
– Орто что? – переспросил Фёдор.
– Это такой панорамный снимок, который позволяет судить не только о состоянии зубов, но и об окружающих их тканях, а также о костях и суставах. Так вот, господин мэр, кроме всех крепко стоящих зубов, имеет ещё и дополнительные зачатки оных. А это значит, что у него возможно третье прорезывание. Ну что вы так на меня смотрите? Не бывает у человека третьего прорезывании зубов. Не бывает! А лицо! Ведь у него нет и намёка на морщины.
– Скажи, Иришка, а видела ли ты у него следы от шрама на левой щеке?
– Шрам? Нет. Ни шрама, ни следов от него не было. Это точно.
В компании воцарилось молчание.