– И ещё один момент, – нарушила тишину Иришка, – наши врачи всё шушукались, что биологический возраст Слепцова никак не соответствует паспорту. По всем показателям, будь то лабораторные исследования, визуальные осмотры или функциональные пробы – он моложе своих лет, и намного. Такое ощущение, что он просто позаимствовал у кого-то паспорт. Или…
– Или всё-таки нашёл рецепт вечной молодости, – продолжила Катерина.
– Ладно, оставим пока мэра в покое. Что вам удалось выяснить про Николая? Разведка донесла, что вы не сидели, как было велено, в норке, а начали бурную деятельность.
Фёдор рассказал о свидетеле, который видел Колю последним.
– Теперь надо нанести визит в милицию и психиатрическую клинику.
– Не суетись! – выпалил Степан. – Я всё проверил. Ни в милиции, ни в психиатрической больнице его нет.
– Но тогда где он? – спросила Катя. – Возможно, у нового мэра есть что-то вроде своей тюрьмы, где он содержит тех, кто представляет для него реальную угрозу?
– Насчёт тюрьмы не знаю. Но вот то, что у нашего Слепцова есть одно укромное местечко в тайге – это точно. Мои ребята рассказывали, что он периодически туда наведывается, причём, когда только с одним охранником, а когда в гордом одиночестве. Подумайте, зачем?
Впечатлительная Иришка побледнела:
– Там он пьёт кровь невинных младенцев?
– И отращивает себе новые бивни, – усмехнулся Фёдор.
– Ладно, – Катерина встала из-за стола, – спасибо, дорогие хозяева за тёплый приём, но нам пора домой. Да, Феденька?
Фёдор кивнул:
– Какие планы на завтра?
Степан почесал затылок:
– Пообщаюсь с местными бомжами. Ведь между ними и загадочным американским писателем есть какая-то связь, попробую вычислить путь его следования. Мне кажется, что если мы найдём мистера Доусона, то найдём и Николая.
– А я, пожалуй, навещу профессора Лебедева, – предложил Фёдор.
– А я… – подала голос Катерина.
– А ты будешь сидеть дома, – хором ответили братья.
Глава 12
Профессор Лебедев ждал Фёдора в своём кабинете на загородной даче. Если бы не Катюша, которая очень просила принять замечательного молодого человека, встреча могла бы и не состояться.
Фёдор вошёл в просторную комнату. Почётное место занимали огромный стол и старый потёртый диван. Остальное пространство принадлежало книгам. Книги были везде: на стеллажах, полках, этажерках и даже на полу. Профессор был не один. У окна стоял высокий темноволосый мужчина лет тридцати.
Сам Виктор Васильевич сидел в старинном кресле за столом и был явно чем-то обеспокоен. Фёдор представлял Лебедева по-другому, более солидным и презентабельным. Он видел его фото в газетах и журналах. Но сейчас из-за стола поднялся и протянул руку худенький невысокий старичок с взъерошенными седыми волосами, доходившими до плеч и удивительно умными проницательными глазами.
– Приветствую Вас, юноша, – улыбнулся Лебедев, – вижу, Вы представляли меня по-другому.
Фёдор смутился и покраснел.
– Ничего страшного. Я привык к тому, какое впечатление произвожу на людей. Но, поверьте, внешность бывает обманчивой.
Он снова сел в кожаное кресло и указал на молодого человека у окна.
– Это Дима, Дмитрий Соколов, большой друг нашей семьи.
– Я слышал о Вас от Степана.
Дмитрий улыбнулся одними губами, в то время как его глаза оставались настороженными и внимательными.
– Степан сказал, – продолжил Фёдор, – что Вам можно доверять.
– Ну, тогда давай сразу на ты, – предложил Дмитрий.
– Итак, юноша, чем могу быть полезен? – Профессор скрестил руки на груди, – да Вы присаживайтесь, в ногах правды нет.
Фёдор сел на диван и начал рассказ. Он старался излагать всё подробно и последовательно, не упуская мелочей и деталей.
– Значит, как я понимаю, – дослушав Фёдора, сказал профессор, – Вы хотите найти своего друга, а заодно распутать совершенно фантастическое, я бы даже сказал, неправдоподобное дело. Но чем я могу Вам помочь?
Фёдор оживился:
– Профессор, Вы ведь живете в городе со дня его основания, знаете здесь все строения, сооружения, все окрестности. Скажите, если бы Вы были на месте мэра, куда бы поместили опасного для себя человека?
Лебедев задумался:
– Не приведи Господь оказаться мне на месте мэра. Это не человек. Это нелюдь какая-то. Думаю, что он избавится от Николая в ближайшее время, если уже не сделал этого.
– Так Вы думаете, что Николай…
– Что бы я ни думал, это не имеет значения. Пока есть надежда, нужно действовать. Могу сказать одно: в городе парня нет. Вы ведь уже проверили и больницы, и морг, и все отделы милиции, так?
Фёдор кивнул:
– Это первое, что сделал мой брат, Степан.
– Ну, тогда остаются катакомбы.
– Катакомбы?
– Да, юноша. Дима, введи молодого человека в курс дела.
– Город Техногорск, – начал Дмитрий, – стоит на пустоте. Не нужно удивляться. Под наземным городом существует его подземный аналог. Мой старший брат рассказывал, что когда ему было лет тринадцать, а меня, соответственно, ещё не было на свете, любимой забавой здешних пацанов было исследовать городские катакомбы. Они спускались в люк на улице Маяковского, к примеру, а вылезали наверх через люк на площади Братства. Но однажды этим мальчишечьим забавам пришёл конец. В один прекрасный день выяснилось, что все люки в городе заварили. Поговаривали, что какой-то мальчишка заблудился в подземных лабиринтах. Его так и не нашли. Мой отец был начальником службы охраны научного центра и отвечал за все коммуникации. Я спрашивал, зачем был вырыт целый город. А ответ получил совсем недавно. Во-первых, сам институт, который тоже находился под землёй, располагался в тайге, в сорока километрах от города. Вела к нему одна железнодорожная ветка, по которой учёных привозили и увозили. Все же поставки продовольствия, реактивов и оборудования осуществлялись через внутренние лабиринты. По ним обслуживающий персонал, а это были электрики, сантехники и прочие, могли попасть в так называемые узлы и исправить неполадки, даже не появляясь в секретных лабораториях. Эти катакомбы служили также запасными выходами для учёных в случае чрезвычайных ситуаций и могли бы стать братской могилой для всех нас.
Фёдор удивлённо поднял бровь.
– Да, да, могилой, ты не ослышался. В нашем научном центре велись стратегические разработки. После того, как институт решили закрыть, встал вопрос о том, как сохранить секретность. Там, наверху, боялись утечки информации. Мой отец получил приказ заложить взрывчатку в катакомбах и быть готовым взорвать всё. Институт, город и все его жители должны были уйти под землю навсегда. Я спрашивал у отца, смог бы он исполнить этот приказ, зная, что и мы с братом, и мама, и он сам погибнут. И отец сказал: "Да!" Он был солдатом и привык исполнять приказы, не задавая вопросов. Но, слава Богу, институт решили просто расформировать, а город оставить.
Фёдор молчал, пытаясь переварить услышанное.
– Мы с отцом пару лет назад, незадолго до его смерти, решили проверить, возможно ли попасть на территорию научного центра сейчас. И знаешь, что самое любопытное – можно. Мы обнаружили тщательно замаскированный вход со стороны реки.
– А вы не пробовали спуститься, посмотреть, что там?
– Нет. Мы постарались убраться оттуда поскорее. Понимаешь, Фёдор, мой отец не робкого десятка, да и я прошёл огонь и воду. Но там… я не могу объяснить… Там что-то наблюдало за нами. И не просто наблюдало. Оно вселяло ужас, панику, животный страх.
– Ты можешь показать то место?
Дмитрий кивнул.
– Но сначала нам нужно изучить карту всех подземных лабиринтов. Мы должны знать, куда попадём, и существуют ли другие пути для отхода.
– А где нам взять карту? – спросил Фёдор.
Профессор Лебедев хитро улыбнулся:
– Карта есть. Отец Дмитрия оставил мне её на хранение. Ты ведь знал об этом, Дима?
Соколов кивнул.
Профессор подтянул стремянку к одному из стеллажей, резво взобрался на неё, вытащил несколько книг и перелистал. В одной из них находился тайник, где лежала пожелтевшая от времени карта.
– Так где, ты говоришь, вы нашли вход?
Трое мужчин склонились над столом.
Глава 13
Степан Стрельцов купил в магазине литровую бутылку импортной водки и поехал на железнодорожный вокзал. Именно там обитали местные бомжи. Как подобная коммуна могла сформироваться в городе, никто не знал. Бомжиков периодически отлавливали, отмывали и откармливали. Социальные службы восстанавливали документы и пытались их трудоустроить. Но результат оказывался одним и тем же: через небольшой промежуток времени отмытые и окрепшие бомжи возвращались на вокзал и продолжали прежнюю жизнь. Были они тихими, в драках не участвовали, воровством не промышляли. Жили скромно: обследовали местные помойки, иногда ненавязчиво попрошайничали или подряжались на погрузочно-разгрузочные работы за бутылку водки.
Степан хорошо знал каждого из них и часто пользовался информацией, которую свободное сообщество готово было предоставить опять же за бутылку.
Стрельцов прошёл перрон и начал пробираться по сугробам к небольшому ангару. Все бомжики были в сборе и, несмотря на ранний час, совершенно пьяные. Они грелись вокруг костра, разведённого в железной бочке, и передавали по кругу пластиковый стаканчик с выпивкой. Единственная дама, Марго, укутанная в огромную енотовую шубу, сидела на груде барахла и громко рыдала.
– Что случилось? – спросил Степан Щербатого, местного старосту.
– Академика поминаем, – проговорил староста заплетающимся языком.
Дрожащими руками он достал из кармана практически чистый пластиковый стаканчик, плеснул туда водочки и протянул Степану:
– На, хлебни, за упокой его души.
Степан сморщился, но выпил. Чуть больше года тому назад пёстрое необразованное сообщество местных бомжиков пополнилось. Невесть откуда в нём появился новый обитатель. Вида он был интеллигентного, говорил без матов и жаргонов, и обладал феноменальной памятью: помнил несколько иностранных языков, страну, в которой жил, мог перечислить в правильной последовательности годы правления всех американских президентов, цитировал классиков. Не помнил двух вещей: кто он и откуда взялся в Техногорске. Степан проверил все сводки, но на тот момент в розыске никто не числился. Столько раз он предлагал мужчине лечь в психиатрическую больницу, обследоваться, попытаться вспомнить хоть что-нибудь, но тот категорически отказывался. Так и остался странный человек, которого окрестили Академиком, жить среди бомжей. Местное сообщество его уважало. Академик частенько приносил с помойки старые книги и газеты, вслух читал их и держал бомжей в курсе политической и культурной жизни страны.
– А что случилось с Академиком?
Щербатый выпил залпом очередную порцию водки, занюхал рукавом и прослезился:
– Хороший был мужик, правильный, образованный. Да только последнее время крыша у него поехала. Я давно ему говорил, что ни одна голова столько знаний вместить не может, а он не слушал, всё книжки да газетки почитывал. И вот однажды читает он свою газетку, и вдруг как закричит: "Самозванец! Подлец! Спёр мою биографию!" Мы от Академика таких слов никогда не слышали. А он тычет пальцем в газету и орёт, как белуга. Угомонили мы мужика, говорим, растолкуй нам. А он только мычит и на фотку нового мэра показывает. Говорит: "Это я Тимофей Иванович Слепцов, уроженец Знаменска". Ну, мы его отпоили водочкой, успокоили, думали, угомонится. А нет. Проспался он и решил в милицию топать, мэра на чистую воду выводить. Мы его насилу удержали. Говорим: "Ну, кто тебе поверит? Факты нужны. Куда против власти преешь?" Думали, успокоится, а он нет, неугомонный. Говорит: "Я знаю, что делать, поеду в Знаменск и всё там про себя узнаю. Может, ищет меня кто". Ну, мы тогда порешили: пусть едет, чем чёрт не шутит, а вдруг и вправду что узнает про себя! Да только как в таком виде в электричку попасть? Нашли ему тулупчик приличный, Марго Академика подстригла, голову ему помыла. А денег-то нет. Вышли мы на перрон, решили попросить. Да и нужен то был всего полтинник. Смотрим, идёт мужик, приличный такой, не здешний: одет как-то по-летнему. Маргоша подошла к нему и говорит, дай, мол, пятьдесят рублей. А он плечиками пожимает – не понимает или прикидывается. Тут Академик к нему подкатил и как начал шпехать не по-нашему. Мы все обомлели. Смотрим, они вместе с вокзала потопали. А минут через двадцать Академик явился в новом пальто, сказал, что у того иностранца на свой тулупчик выменял да ещё сто долларов принёс. Мы прибалдели: за что, говорим, такие деньжища получил? А он усмехнулся: "Дорогу показал". Маргоша кричать на него начала, мол, на кой тулуп отдал. Хороший тулуп был, новый почти. А как деньги увидела, говорит: "Пойду пожрать куплю" и срулила. Принесла жратвы, водки, да билет ему на последнюю электричку до Знаменска. Проводили мы Академика и больше его не видели. Это потом узнали, что убили его. Вот, поминаем теперь.
Степан вынул литруху и отдал Щербатому.
– А как вы узнали, что Академика убили, ведь трупа нет.
– А где же труп? – удивился староста. – Мы ведь его, можно сказать, собственноручно в "Скорую" упаковали.
Степан задумался, стоит ли говорить, но, наконец, решился:
– Исчез труп. Как сквозь землю провалился.
– Что-то тут не так, – подала голос Марго, – может, и прав был Академик, что в городе завелись пришельцы.
– А как выглядел тот иностранец? – перевёл разговор Степан.
– Длинный, худой, на Академика издали похож. Слушай, начальник, а, может, не Академика убить хотели, а?
Степан пожал плечами:
– Разберёмся.
– Ты уж обязательно разберись, – заныла Марго, – а то страшно жить стало. Может, пора собирать манатки и переезжать куда-нибудь в тёплые края?
– Это было бы очень хорошо, – прощаясь, сказал Степан, – да, кстати, а вы тут случайно не видели девушку. Она очень на китаянку похожа.
– Не, – пропела Марго. – Ни китайцев, ни японцев тут не было. Это точно.
Стрельцов покинул гостеприимных бомжей и пошёл вдоль перрона. Куда мог проводить Академик иностранца? Только на стоянку такси. Стрельцов подошёл к кучке водителей, которые, несмотря на мороз, покинули тёплые салоны своих машин и что-то оживлённо обсуждали.
– Привет, мужики! – крикнул Степан. – А сейчас скажите мне, кто на днях вёз иностранца в тулупе?
Водители замолчали и посмотрели на невысокого парнишку в смешной вязаной шапке. Тот съёжился и прошептал:
– Ну, я, а что?
Фёдор показал удостоверение:
– И куда ты вёз оного?
Парень съёжился ещё больше:
– В Кедровку.
– А что ты бледнеешь, обморочный? – усмехнулся Степан.
– Да иностранец сунул ему двести баксов. А бедолага теперь не знает, как сдачу отдать, – прохрипел один из таксистов.
Водители засмеялись.
– Ладно, друг, – улыбнулся Степан, – оставь сдачу себе. Так ты говоришь, Кедровка?
Парень закивал.
Катерина, промаявшись всё утро дома, приняла сложное для себя решение. Несмотря на данное слово сидеть тихо, как мышка, девушка оделась и вышла на улицу. Яркое солнце, отражаясь от снежных глыб, слепило глаза. Вдохнув морозный воздух полной грудью, Катя поняла, что устала бояться. Пора действовать. Она знала, куда рванёт сейчас на скорости ста двадцати километров в час. Конечно, в Кедровку. Ответ на все вопросы лежал на поверхности. В послании Майкла Доусона этот населённый пункт фигурировал, как ключ. Странно, что такие умные и всезнающие братья Стрельцовы не помчались первым делом туда. Ну, зачем опрашивать всех фигурантов, теряя драгоценное время, когда можно узнать всё на месте. Катя включила магнитофон на полную мощность и, весело напевая, помчалась на север по пустой магистрали.
Глава 14
Тимофей Иванович Слепцов сидел в своём кабинете и морщился от яркого солнца. Солнце он не любил. Он достал из ящика стола пульт и нажал кнопку. По мере того, как разворачивались ролл-жалюзи, кабинет погружался во мрак. Слепцов ослабил галстук и закрыл глаза. Он любил темноту и тишину, но власть и силу он любил больше. И ради этого стоило терпеть и городской шум, и солнечный свет. Давным-давно, казалось, в другой жизни, когда Тимофей был маленьким мальчиком, и звали его по-другому, он боялся наступления сумерек. Тогда мама оставляла возле его кровати зажжённый ночник в виде бабочки. Он не помнил лица матери, но помнил, как она ласково гладила его по голове.
– Не уходи, – просил он, – мне так страшно!
Мама всегда смеялась:
– Не бойся, милый, темноты. Ночью оживают сказочные феи и маленькие гномы. Они приносят замечательные сны маленьким мальчикам.
– Мама, а я умру? – как-то раз спросил малыш.
– Конечно, сынок, все мы когда-нибудь умрём, но сначала пройдёт много лет. Ты вырастешь, а потом состаришься. А потом…
– Я не хочу стариться, – плакал мальчик, – я хочу жить вечно!
Все самые мучительные страхи и кошмары приходили к нему по ночам. А днём он веселился с соседними мальчишками и совсем не думал о старости и смерти. Но однажды детство закончилось. Он увязался за старшими друзьями в катакомбы и потерялся. Мальчик блуждал по длинным лабиринтам, освещая себе дорогу фонариком, но вскоре батарейка села, и спасительный огонёк погас. Первую ночь он еле пережил. Казалось, что со всех сторон на него надвигаются ужасные монстры и мегеры. Он не помнил: то ли потерял сознание, то ли заснул. Очнулся мальчик в полной темноте. Внутренний голос подсказал, что звать на помощь бессмысленно. Нужно искать дорогу самому. Постепенно глаза привыкли к отсутствию света и мальчик начал ориентироваться в пространстве. В голове стучала одна мысль: почему его не ищут? Может быть, все только рады тому, что он пропал, может быть, его никто не любит?
Мальчик не знал, что уже сутки, без сна и отдыха его поисками занят весь город. Он шёл вперёд, не чувствуя голода и усталости, иногда останавливаясь, чтобы собрать влагу с мокрых стен. Ему казалось, что как только он остановится – смерть настигнет его.
Мальчик не знал, сколько времени он блуждал по катакомбам. Ему показалось, что он видит выход, слышит пение птиц и журчание реки. Он побежал на свет луны, но, обессиленный, упал на острые камни и разбил лицо. Он даже не почувствовал, как чьи-то сильные руки вытащили его наружу и не услышал, как над тайгой разнёсся грозный нечеловеческий рёв.