- Во что еще была одета ваша мачеха?
- Кажется, это все.
- Домашние тапочки?
- Нет.
- Драгоценности?
- Обручальное кольцо.
- Что-нибудь на голове?
- Нет.
Он в точности описал, что именно было надето на Морин. Точно такое же описание я услышал от Джейми два часа назад, когда он рассказывал нам, как он зашел в спальню и обнаружил свою жену в стенном шкафу. Майкл рассказал даже про эту чертову розетку. Я должен был попытаться еще раз. На этот раз я обратился к Юренбергу.
- Мистер Юренберг, - сказал я, - в интересах моего клиента я бы хотел опротестовать продолжение допроса после того, как я посоветовал ему…
- Послушайте, - повысил голос Майкл, - заткните свою пасть, ладно?
- Все, что ты говоришь, записывается на магнитофон…
- Знаю.
- И может быть позже использовано против…
- Черт возьми, не будете ли вы столь добры убраться отсюда?..
- Мистер Юренберг, - попросил я, - можно остановить на минуту запись?
Юренберг тотчас нажал кнопку "стоп". В комнате воцарилась тишина.
- Майкл, - сказал я, - я хочу задать тебе всего один вопрос. Если ты ответишь "да", я буду молчать до конца допроса и ты можешь говорить все, что тебе угодно, а я не буду перебивать или пытаться тебя остановить. Но если ты скажешь "нет"…
- Что за вопрос?
- Ты хочешь отправиться на электрический стул?
- Да.
Юренберг заметно вздрогнул. Он не ожидал, что Майкл ответит утвердительно.
- А теперь давайте продолжим, - сказал Майкл.
Юренберг взглянул на меня, ожидая согласия. Я не отреагировал. Он беспомощно кивнул и нажал на кнопку "запись". Его голос стал мягче.
- Пожалуйста, расскажите, что произошло дальше, - сказал он.
- Морин сказала, что отца нет дома, и… пригласила войти.
- Вы вошли?
- Да, сэр.
- Через входную дверь?
- Да.
- Куда вы направились?
- Ну… сначала мы зашли на кухню.
- Да, продолжайте.
- Мы немного посидели на кухне.
- Дальше.
- Там на кухне стоит стол.
- Продолжайте.
- И пока мы там сидели… Мне трудно все это вспоминать.
- Знаю, что трудно. Но все-таки, пока вы сидели за кухонным столом…
- По-моему, я обратил внимание на ножи.
- Какие ножи?
- Там на стене висит подставка. На кухне. Подставка с магнитом, на ней - четыре или пять ножей. Такой, знаете, кухонный набор.
- Что произошло, когда вы заметили эту подставку с ножами?
- Наверное, я… вскочил и схватил один из ножей.
- Что представлял из себя этот нож?
- Должно быть, это был один из больших ножей.
- Вы можете описать этот нож более подробно?
- Нет. Я на самом деле не помню, как он выглядел. Один из больших ножей на подставке. Я просто… просто схватил первый попавшийся под руку.
- Но вы не помните, который это был нож?
- Нет. Знаю только, что большой.
- А сколько больших ножей было там на подставке?
- Не помню.
- Но вы потянулись за ним?
- Да.
- Каким образом потянулись? Вы можете показать в этой комнате, как была расположена подставка для ножей по отношению к столу?
- Да, она находилась… кажется, она находилась справа. Я встал из-за стола, повернулся направо и схватил нож с подставки.
- Морин что-нибудь сказала, когда увидела это?
- Ничего. Я не помню.
- О чем вы говорили перед тем, как схватиться за нож?
- Не помню.
- Ну, была ли это приятная беседа?
- Не помню.
- А не вспомните, почему вдруг вы потянулись за ножом?
- Просто встал и решил взять.
- Что вы сделали потом?
- Заколол ее.
- Это произошло на кухне?
- Да. Хотя нет… На самом деле мы были… Это произошло в спальне.
- Как вы попали в спальню?
- Не помню. По-моему, она бросилась туда.
- А вы за ней?
- Да.
- С ножом в руке?
- Да.
- В какой руке вы держали нож?
- В правой.
- Вы правша?
- Да.
- Когда вы ее закололи, то держали нож в правой руке?
- Да.
- Она кричала?
- Ее рот.
- Что ее рот?
- Он был открыт.
- Она кричала, значит?
- Нет.
- Но у нее был открыт рот?
- Да.
- Она что-нибудь вам сказала?
- Нет.
- Где она находилась, когда вы ударили ее ножом?
- Там… Возле… Она была… в… в… Я сначала ее не заметил, она была… Там…
- Хорошо, мистер Парчейз, успокойтесь… Успокойтесь, пожалуйста.
- Да, извините.
- Не хотите ли стакан воды?
- Нет, благодарю вас.
- Попытайтесь…
- Да.
- …успокоиться.
- Да.
- Когда вы будете готовы продолжить…
- Я уже готов.
- …просто расскажите мне снова, что произошло в спальне.
- Я заколол ее.
- Где она находилась?
- В стенном шкафу.
- Что она там делала?
- Сначала я ее не заметил. Я ее искал.
- Но все-таки увидели?
- Не сразу.
- И когда вы ее наконец заметили…
- Да.
- Что произошло после того, как вы ее заметили?
- Я… ее заколол.
- Сколько ударов ножом вы ей нанесли?
- Не помню.
- Вы были в ярости?
- Нет, огорчен.
- Почему вы были огорчены?
- Она была мертва.
- Вы были огорчены тем, что убили ее?
- Это было именно так.
- Что именно?
- Она была мертва.
- Вы подумали, что на самом деле этого не было?
- Я надеялся… Я продолжал надеяться, что это ошибка.
- Не понимаю. Что за ошибка, на которую вы продолжали надеяться?
- Что она мертва.
- А когда вы осознали, что не ошибка?
- В общем, я увидел ее… Она… Когда я увидел ее на полу… в… окровавленной сорочке… всю исполосованную… и… ее… ее… горло перерезано, я… Я понял, что она мертва, я понял, что это правда, и я… Я взял ее на руки, обнимал ее, баюкал…
- Зачем вы это делали?
- Я плакал.
- Это случилось после того, как вы поняли, что она мертва?
- Да, после.
- Так вот откуда кровь на вашей одежде?..
- Да.
- Потому что вы обнимали свою мачеху?
- Да. И мою сестру Эмили. Я и Эмили держал на руках.
- А Еву вы обнимали?
- Нет. Ева была… под покрывалом. Я… только Эмили. Я обнимал только Эмили.
- В какой момент?
- Я… Я поднял ее… она лежала на полу в дверном проеме.
- Вы теперь говорите об Эмили?
- Да, о ней.
- Что было на ней?
- Короткая ночная рубашка и… трусики.
- Какого цвета была ночная рубашка?
- Голубого.
- У нее были рукава?
- Нет.
- Какого цвета трусики?
- Не знаю.
- Во что была одета Ева?
- Не знаю. Она была укрыта покрывалом.
- Но Эмили в кровати не было?
- Нет.
- Когда именно вы направились в комнату, где спали девочки?
- После.
- После чего?
- После Морин.
- Зачем вы пошли в комнату девочек?
- Морин была мертва. Я хотел…
- Да?
- Я пошел повидаться с девочками.
- Вы по-прежнему держали в руке нож?
- Что?
- Нож. Был ли он…
- Да.
- …по-прежнему у вас в руке?
- Да.
- Вы все еще держали в руке нож?
- Да, я… по-прежнему держал его в руке.
- Итак, вы зашли в комнату к девочкам с ножом в руке.
- Да.
- Что вы сделали потом?
- Я заколол и девочек.
- Которой из девочек вы первой нанесли удар?
- Эмили. Она как раз стояла в дверях.
- Она встала с кровати и стояла в дверях, так?
- Она… да. Да, все так.
- Вы что-нибудь ей сказали?
- Нет.
- Сколько вы ей нанесли ударов?
- Много. Должно быть, много.
- Она кричала?
- Не помню.
- Что вы сделали потом?
- Я подошел к кровати, где спала Ева. У стенки. И ее тоже заколол.
- Через покрывало?
- Через.
- А потом?
- Ушел.
- Вы сказали, что обнимали свою сестру…
- Что?
- …Эмили. Вы сказали, что обнимали…
- Да, должно быть, это… это было… наверное, после того, как я заколол Еву, я… Когда выходил из комнаты, я… Эмили лежала на полу в дверях, и я… обнял ее, я… Опустился рядом с ней на колени и просто… обнял ее, и мне кажется, я плакал, мне кажется, я не переставал плакать. Потому что все было так чертовски печально… Так печально!..
- Что вы делали потом? После того, как обнимали Эмили?
- Я осторожно положил ее… Я опустил ее… снова на пол и ушел из дома.
- Через входную дверь?
- Нет.
- Вы не ушли той же дорогой, что пришли?
- Нет.
- Почему?
- У меня была кровь на одежде.
- Каким путем вы ушли?
- Через боковую дверь. Я запер ее за собой.
- Каким образом?
- Нажал и повернул кнопку на дверной ручке.
- Хорошо, вы вышли через боковую дверь, и куда отправились? Можете описать свой маршрут?
- Я пошел на запад по направлению к пляжу.
- Вы все еще держали в руке нож?
- Я… не помню.
- Вы можете сказать мне, где сейчас этот нож?
- Не знаю.
- Вы не знаете, куда подевался нож?
- Нет.
- А вы не оставили его в доме?
- Не помню.
- Может быть, выбросили где-нибудь в окрестностях?
- Не помню.
- Когда вы вышли из дома, вы случайно не направились к заливчику?
- Нет.
- И нигде рядом с заливчиком не проходили?
- Нет.
- Итак, вы не могли бросить нож в воду где-нибудь позади дома?
- Я не помню.
- Но вы точно помните, что не подходили к заливчику?
- Точно.
- Вы вышли из дома…
- Да. Обошел его и направился по Джакаранда-Драйв к пляжу.
- Нож все еще был у вас в руке?
- Наверное.
- Что вы сделали потом?
- Это частная собственность, которая принадлежит… Это боковая дорога к пляжу, она принадлежит людям, которые живут на этом участке. Частная дорога. При въезде поперек висит цепь. Я перелез через нее и пошел дальше через сосновый бор…
- Все еще держа в руке нож?
- Не помню.
- Продолжайте.
- Я вышел на пляж. Дорога выходит прямо на пляж…
- Да?
- …и некоторое время шел по пляжу.
- Все еще держа в руке нож?
- Дайте вспомнить…
- Не торопитесь.
- Должно быть, я бросил его в воду.
- В залив?
- Да. Пока я бродил, швырнул в залив.
- А потом?
- Я упал на песок и начал плакать. Немного погодя я поднялся и побрел обратно к сосновому бору. Там маленькая беседка прямо рядом с пляжем - ее построила ассоциация. Там стоит стол с лавочками по бокам. Я залез на стол и вытянулся, закинул руки за голову. Наверное, я собирался поспать. Я еще не осознал, что случилось. У меня не было никакого представления о том, что делать дальше.
- Что вы имеете в виду?
- Ну… Морин мертвая. И девочки. Я не знал, то ли мне… пойти в полицию и рассказать обо всем, то ли… просто подождать и посмотреть, как все обернется. Я не хотел идти в полицию, я боялся, что они меня изобьют или…
- Но ведь никто здесь не оскорбил вас, не…
- Нет-нет.
- …унизил.
- Нет, все отнеслись… Просто наслушаешься рассказов про полицию… А это… я думал, они могли бы… знаете… подумать, что я… знаете… что-нибудь сделал с… Морин.
- Что вы подразумеваете под "что-нибудь сделал"?
- Ну, вы же знаете?
- Не могли бы вы все-таки объяснить, что имеете в виду?
- Вы же сами знаете?
- Я в этом не уверен.
- Вы же знаете, она в одной ночной рубашке и все такое.
- Да, и что же?
- У полиции могла возникнуть идея, что я с ней что-то сделал. Ну, например, знаете, приставал к ней или что-нибудь еще?
- А вы приставали?
- Нет, сэр. Нет, что вы.
- Тем не менее, вы держали ее в своих объятиях? Вы обнимали ее?
- Да, но я не… знаете… я не делал… я не делал того, о чем могла подумать полиция, если бы я… если бы я пошел к ним и рассказал… рассказал им… о том, что произошло.
- Вы обнимали и Эмили, не так ли?
- Да, но я не…
- Продолжайте. Я слушаю.
- Ничего ей не сделал.
- Но вы боялись, что полиция может подумать, что вы с ней тоже что-нибудь сделали?
- Это верно.
- В сексуальном смысле?
- Да.
- Но вы этим не занимались?
- Нет, сэр, нет, что вы!
- Ни с Эмили, ни с Морин?
- Она была… знаете… ее ночная рубашка была изодрана в клочья.
- Рубашка Морин?
- Да, но я ничего не сделал, клянусь Богом.
- А причина, по которой вы не сразу пошли в полицию…
- Там могли подумать, что я что-нибудь сделал с ней.
- Вы боялись, что они могут подумать, будто вы сексуально обесчестили ее?
- Да.
- Морин?
- Да.
- И что они изобьют вас, если обнаружат это?
- Да. Если они только подумают, что я это сделал, понимаете?
- Мистер Парчейз, почему вы убили Морин?
- Я не знаю.
- Почему вы убили Эмили?
- Не знаю.
- А Еву?
- Не знаю.
- Мистер Парчейз, я обязан перемотать магнитофонную ленту, отпечатать ваши показания на бумаге, и нужно, чтобы вы их внимательно прочитали, перед тем как подписать. При этом, если хотите что-нибудь добавить к своим показаниями или убрать, это ваше право. А пока что я еще не выключаю магнитофон. Не хотите ли что-нибудь добавить к своим показаниям?
- Ничего.
- Тогда пока все, - подвел итог Юренберг.
Глава 8
Когда мы с Джейми вернулись ко мне в контору, было около половины второго. Я был голоден, но у меня не было никакого желания завтракать с ним. Поэтому я промолчал. Его горе перестало быть личным и переросло в общечеловеческую трагедию. Мне нечего было ему сказать. По крайней мере, пока. Я вышел из машины и направился к тому месту, где он поставил свою. Он сразу же начал говорить о Майкле, а у меня появилось то же чувство, что и в два часа прошлой ночью в баре - что он разговаривает с самим собой, принимая мои кивки или возражения только как ремарки, сообщающие выразительность его монологу.
- Мне казалось, что он все это уже пережил, - рассказывал он. - Не далее как в прошлый вторник они с Морин сидели на кухне и разговаривали. По-настоящему сердечная беседа. Обсуждали то, что я прекратил выплату алиментов, планировали его возвращение в школу… Они готовы были разговаривать хоть до утра, если бы я не напомнил им о том, что собираюсь лечь и что у меня завтра трудный день.
"Завтра" - означало "среда". И Джейми, вне всякого сомнения, предстоял день в коттедже на берегу залива. Несмотря на это, в ночь со вторника на среду его сын Майкл сидел на кухне и сердечно беседовал с Морин. Как-то все это совсем не вязалось с представлением о человеке, который пять дней спустя, сидя за тем же самым столом, схватит нож.
- Знаешь, на нем это отразилось тяжелей всего, - сказал Джейми. - Ему было всего десять, когда я расстался с Бетти. Понадобилось полтора года, чтобы прийти к соглашению: она все время создавала трудности. - Он открыл дверь и залез внутрь. - Но знаешь, - продолжал он, - я на самом деле был уверен, что он все уже пережил. В сентябре приехал сюда, поступил во Флориде в университет… Ну хорошо, в январе его исключили, но я искренне полагал, что он собирался возобновить учебу. Думал, что он снова… начал меня уважать. Любить.
Джейми покачал головой. На меня он не смотрел. Его руки лежали на рулевом колесе, а сам он уставился сквозь ветровое стекло на ослепительно белую стену, окружавшую комплекс конторских зданий.
- И вот сегодня днем, один на один в кабинете, я спросил у него: "Майкл, зачем ты это сделал? Майкл, ради всего святого, чего ради ты это сделал?" А он взглянул на меня и сказал: "Это твоя вина, папа, это из-за тебя", - и вот тогда я обозвал его сукиным сыном, паршивым сукиным сыном и схватил его за горло. Потому что он… как бы вернулся в прошлое, понимаешь? Ему опять было десять лет, и он снова обвинял меня, только на этот раз обвинял меня в чудовищном преступлении, которое совершил сам. Он так и сказал, что это моя вина, что все из-за меня!.. Мэтт, я… хотел прикончить его. Я готов был его растерзать. Если бы не вмешался Юренберг, я бы его убил! Да простит меня Бог, но я бы это сделал.
Как только я ступил на порог конторы, Синтия тут же обрадовала.
- Приходил Галатье, - доложила она.
- По-моему, я просил тебя отменить встречу.
- Я так и сделала. А он все равно взял и приперся.
- Ладно, свяжись с ним. Нет, погоди… Сначала закажи мне сандвич и бутылку пива, а уж потом позвони Галатье.
- С чем сандвич?
- Кусок ржаного хлеба с ветчиной, а вообще-то все равно - какой угодно…
- На твоем столе список телефонных звонков.
- Отлично, а где Фрэнк?
- В Федеральном суде. Окончание дела Келлермана.
- Поторопись с сандвичем. Просто умираю с голоду.
Я зашел в кабинет, снял пиджак и ослабил узел галстука. Пока я отсутствовал, накопилось около дюжины звонков, но только один был важный. Я предположил, что Фрэнк, наверное, с ним разобрался, потому что звонок этот имел прямое отношение к окончанию дела в Федеральном суде. Это звонила администрация банка с предложением снизить процентную ставку на четверть процента, и они готовы были пойти на дальнейшее снижение, если только мы сможем переделать документы до окончания дела. Позвонили в двенадцать тридцать, а слушание было назначено на час тридцать. Я снял трубку и позвонил Синтии.
- Я уже заказала, - откликнулась она. - Черный хлеб у них кончился, и я решила, что подойдет и белый.
- Отлично. Синтия, насчет этого звонка по поводу процентной ставки…
- Фрэнк продиктовал необходимые изменения, и я все отпечатала, перед тем как он уехал. Долговое обязательство, залог и заключение. Очень любезно со стороны банка, как ты думаешь?
- Да. Как только появится сандвич…
- Сразу же принесу…
- Кто видел Галатье, когда он был здесь?
- Карл предложил свою помощь, но тот отказался. Заявил, что не будет иметь никаких дел с рассыльным.
- Хорошо. Свяжись с ним, пожалуйста.
Минут через десять вошла Синтия, неся сандвич с ветчиной и пивом. Поглощая сандвич и запивая его пивом, я дописал для нее список лиц, которым нужно позвонить - начиная с миссис Джоан Раал, которой следовало сообщить, что мы разделаемся с этим лунатиком Галатье завтра утром, и кончая Луисом Камарго, при обретавшим многоквартирный дом, который был осмотрен инженером-строителем. Инженер звонил, когда я отсутствовал, и сообщил, что бойлер и система электроснабжения находятся в неудовлетворительном состоянии. Я хотел, чтобы Синтия выяснила у Луиса, остается ли в силе намерение купить дом или же он будет настаивать, чтобы сначала за счет продавца был произведен ремонт.