- Все правильно. Моя задача сводилась к тому, чтобы эти документы перехватить. Я мог их взять силой прямо в доме. Ты этого не захотел. Не захотел, потому что Зернов тебя обхитрил. Значит, и у него есть свои люди в твоем стане. Что он делает? Мешает карты. Устраивает в своем доме прием. Собирает гостей. Тринадцать мужчин и девять женщин. Я, как осел, наблюдаю из засады, как к управделами мэрии съезжается куча народу. Сообщаю об этом тебе. И мы решаем, что доклад повезет тот из них, кто поедет в Сочи. Контролировать двадцать два человека не так просто. Я выстраиваю кордон фильтровки на подъезде к городу, переписываю все номера машин, которые выезжали из ворот. Первая группа получает от меня информацию о выезжающих машинах. Если какая-то из них пересекала рубеж до стадиона, значит, она едет в город, и ребята давали сигнал второй группе - девять моих машин с парой бойцов в каждой. Им и предстояло перехватить курьера. И учти: это моя инициатива привлечь к операции тридцать семь человек. Ты считал, что хватило бы и трех для захвата курьера. И еще. Идея с курьером пришла мне в голову, а не тебе. Ты был уверен, что Зернов сам поедет в Сочи. Вот тебе и вторая твоя оплошность. А о том, что Зернов разобьет документы на части и отправит нескольких курьеров, речи не шло. Тут мы оба лопухнулись.
- Это я понял после того, как ты принес мне пакет от адвоката. В нем была пятая глава доклада. Значит, конвертов должно быть минимум пять. Но теперь я, вообще, ничего не понимаю. Каким образом пакет попал к Таманцеву? Редактора не было на приеме. А пакет нашли у него. Он ехал в город из аэропорта.
- Чистая случайность. Вот порядок, зафиксированный в хронологии передвижений. Вечеринка закончилась поздно ночью. Около трех. Я по рации начал передавать первому блокпосту номера и марки выезжавших машин. Последняя выехала в шесть утра. К нашему счастью, блокпост проскочили только восемь машин. Остальные поехали в другие стороны и не пересекали черту города. Первая машина принадлежала актрисе Ирине Запрудной. Ее "девятка" проехала блокпост, на втором посту ее взяли под контроль и повели. Запрудная отправилась к своему любовнику в горный пансионат, миновав Сочи. Она до сих пор там и находится. Вторая машина принадлежала журналисту Шелесту. Тут получилась накладка. Ему удалось ускользнуть. А возможно, он свернул. Но Шелест так и не появился у адвоката. Либо пришел слишком поздно. Следом проехал ученый из обсерватории Панов. Ему сели на хвост, и тоже напрасно. Он уехал в заповедник, где и сейчас мирно пьянствует. Тогда я решил проверять машины на местах, чтобы не разбрасывать людей по всему побережью. Начали с "мерседеса" Давида Менделевича. Тут тоже накладка. Ребята спутали в ночи "мерседес" Менделевича и напали на машину Таманцева, ехавшего из аэропорта в сопровождении Журавлева. Ребята сработали профессионально. Но пока они там возились, "мерседес" Менделевича проскочил мимо. Мы его упустили. Но Менделевич сейчас заперся в своем особняке в окружении охраны и не высовывает носа. Штурмом его не возьмешь. Я имею в виду - без шума. Итак,, все машины разъехались. Мои люди сообщили, что документы не найдены, а на шоссе появились менты. С Таманцевым они явно перестарались. Я дал отбой. И только собрался покинуть пост у дома Зернова, как из ворот выехала машина самого хозяина, но в ней сидел один шофер. Я поднял тревогу. Но его успели перехватить лишь в городе. Наступило утро. Артамонов крутился в людных местах, и взять его было трудно. Он петлял, и стало ясно, что к объекту ему ехать не велено, если он увидит за собой хвост. Пришлось его убрать. Но при нем тоже ничего не нашли. Оставался последний вариант, который я обязан был отработать. Это сам Зернов. Возможно, он так и не решился передать кому-нибудь документы. Я направился прямо к нему. Скажу честно: вряд ли я добился от него признания. Угроз он не боялся. И тут, что называется, снег на голову. Зазвонил телефон. Зернов ничего не мог говорить, я все слышал. Зато заговорил Садальский. Адвокат сетовал, что он до сих пор не получил доклад. Я зажал рот Зернову и сказал в трубку только одно слово: "Жди". Чтобы Зернов не мог поднять тревогу, его тоже пришлось убрать. Отработанный материал. Документов у него нет. Я тут же исчез и на всех порах полетел к Садальскому. Адвокат ждал неприятностей и подготовился. Я напоролся на сопротивление. Пришлось пристрелить его И секретаршу. Пакет я забрал и привез тебе. И вот только после этого ты понял, что в нем лишь часть доклада. Откуда же мне это было знать?
- Битком набитый "кейс". Не меньше пяти конвертов. Если не больше. Чертовщина! Мы в полном дерьме. Ясно одно, что Лев Садальский - всего лишь посредник. Слишком мелкая сошка. Важно понять, кому адресован доклад и кто способен им реально воспользоваться, а не так, как Руцкой своими тридцатью чемоданами. Но даже не это главное. Важно как можно быстрее вычислить курьеров и забрать у них конверты. Иначе вся наша структура, которую мы с таким трудом создавали в течение многих лет, рухнет как карточный домик.
- Ситуация под контролем. Я соберу своих людей и выслушаю их отчеты. Мы установим всех, кто мог получить конверты. Остальное - дело техники.
Вице-мэр закашлялся. На нем не было лица. Он казался понурым стариком и совсем не был похож на свои портреты с ярких обложек журналов, где его воспевали как ярого борца за демократию и борца с коррупцией на кавказском побережье Черного моря.
Встав из-за стола, он подошел к бару, налил себе полстакана коньяка и выпил залпом, не предложив выпивку своему помощнику. После некоторой паузы он сказал:
- Меня беспокоит этот сыщик из Москвы. У него один из конвертов, а на Духонина надеяться трудно. Дряблый кисель. Пора ему на вечный покой.
- Ты думаешь, Журавлев читал документы?
- Если это и так, то он ничего не поймет из части доклада. Но есть умники, способные из крупиц создавать целое. Будем надеяться, что этот малый не встретит мозговитого консультанта. Но он в любом случае остается опасным свидетелем, а то и участником. Ты прав: играть на слух очень трудно.
- Я сам займусь Журавлевым. Долго он на плаву не продержится.
Полковник Коптилин не стал дожидаться особого приглашения и сам достал из бара бутылку. Правда, в отличие от хозяина яхты он предпочитал водку.
2.
Особняк Виктора Зернова находился за пределами Адлера. Журавлев хорошо запомнил адрес. Удивительный уголок, где жили в основном представители администрации Большого Сочи.
Пришлось ехать по центральной магистрали и выезжать из города. К этому времени оцепление уже сняли, и препятствий на выезде не было. Суток не прошло после его побега с места кровавого происшествия, а ему вновь предстояло выезжать на ту же дорогу.
Когда Журавлев проезжал мимо той самой бензоколонки, у него кольнуло в затылке - как напоминание о его последней ночи и о его собственном разгильдяйстве.
Ничто не задевало Вадима так, как промахи в собственной работе, а кроме нее, в его жизни ничего не осталось. Журавлев по праву считал себя профессионалом, и если ему пытались доказать, что он лох, то сыщик свирепел и вставал на дыбы. Но факт оставался фактом: прошедшей ночью ему утерли нос. Согласие взяться за заведомо провальную операцию во многом диктовалось не обещанным гонораром, а ночным проигрышем и вторым пинком в зад в приемной Садальского, где убийца едва не поцеловал его в лобик за смиренное послушание.
Весь путь они молчали. Лика видела его хмурое озлобленное лицо и не хотела подливать масла в огонь. Лучше придержать язык за зубами и дожидаться своего часа. А пока притвориться послушной овечкой. Надо ему показать, на что она способна, разговорами твердолобого не убедить.
Лика всегда добросовестно относилась к своей работе, какой бы она ни была, даже когда еще училась в школе, и после уроков надевала брюки, куртку, прятала волосы под кепку, перекидывала тяжелую сумку через плечо и мерила этажи, разнося почту. Ее называли своим парнем и угощали сигаретами. Но к куреву она так и не привыкла, да и вином особо не баловалась.
Ей приходилось мыть машины и окна витрин в магазинах, сидеть нянькой с чужими детьми, выгуливать чужих собак и даже колоть дрова. Она знала, как достается сегодня трудовая копеечка.
Повзрослев, она создавала в своем воображении образы принцев, но в жизни встречала только избалованных молокососов. Она не верила в сказки, но оставалась мечтательницей.
До места они добрались без приключений. Проехав мост через реку Мзымта, они свернули к морю на Голубую улицу. Еще немного - и ближе к парковой зоне появились белокаменные особняки сильных мира сего. И хотя дома не были похожи друг на друга, все вместе они составляли единый архитектурный ансамбль.
Журавлев снизил скорость. Возле дома Зернова толпились люди, похожие на репортеров. Кто-то пытался протиснуться в калитку, но их отстраняла охрана. "Странно", - подумал Журавлев. Никакой охраны в доме Зернова он не видел, а если она там и была, то в ее надобности не было нужды при сопровождении его с вокзала домой.
Побитые колымаги вроде той, на которой приехали они с Ликой, стояли у обочины.
Вадим проехал мимо дома и остановился метрах в ста дальше от общей своры.
|- Что их могло привлечь сюда? - удивленно спросил Журавлев. - Значит, где-то как-то просочилась информация. Но какая? Не нравится мне эта сходка. - Мне тоже.
- Виктор Зернов не такая фигура, чтобы уделять ей столь значительное внимание.
- Сиди в машине. Я постараюсь разведать обстановку. У меня это лучше получится. Я знаю подходы к газетчикам. Мне приходилось иметь с ними дело. Тебя-то они точно за своего не примут.
- Пожалуй, вынужден с тобой согласиться.
Лика взяла сумочку и вышла из машины.
Журавлев наблюдал в зеркало, как она легкой непринужденной походкой перешла дорогу и как бы ненароком оказалась в компании журналистов.
Этот улей выглядел чем-то чужеродным в тихом сказочном уголке с живописным ландшафтом. Идеальное место для тех, кто предпочитает спокойную и размеренную жизнь. Если, конечно, на нее хватает денег.
Спустя минут десять к дому чиновника подъехал черный лимузин. Шофер остался на месте, а двое мужчин, лет под тридцать с небольшим, вышли из машины и направились к воротам. Их пропустили без задержки. На улице стояла жара - градусов тридцать, а ребята парились в костюмах. Журавлев причислил бы их к представителям спецслужб, но те на дорогих иномарках не ездят.
Сидеть и жариться в "жигулях" ему надоело. Вадим вышел на свежий воздух.
Вскоре калитка вновь открылась, и из нее вышли те же двое. С ними женщина. Высокая платиновая блондинка. Слов нет, женщина обворожительная, будто сошла с обложки французского журнала. Такими принято любоваться, но только не иметь с ними дело. Всю жизнь загубишь. Еще одно чудо света. Дама прошла к лимузину, ей открыли дверцу, и она исчезла под крышей бронированной махины. Удивительно, но ни один из репортеров даже не дернулся с места. Видимо, и у них существует табу.
- Сладкая конфетка, не так ли? - раздался сипловатый голос за спиной Журавлева.
Он обернулся. Перед ним стоял парень лет тридцати, но уже с глубокими залысинами, массивным крючковатым носом и квадратной челюстью.
Одет небрежно, но, судя по висящему на шее фотоаппарату, тоже газетчик.
- Да, приятель. Такие конфетки принадлежат ребятам не с нашими доходами, - не унимался репортер.
Что он знает о его доходах, разозлился Журавлев. Или судит по жеваному костюму и Светкиной колымаге?
- Кому же она принадлежит? - бросил он через плечо.
- Это жена председателя городской Думы Берзина. Зовут ее Елочка Иконникова. В миру Елена. Бывшая королева красоты Краснодарского края и всего Кавказа. А Берзину уже за полтинник перевалило.
- Разве он живет в этом доме?
- Нет. Берзин живет через дом. Но жены Берзина и Зернова - неразлучные подруги. Вот только мужья у них хлипкие. Один две недели носа на улицу не кажет, и второй захворал. Острый сердечный приступ.
- А вы, как стервятники, уже кружите над предполагаемой мертвечиной.
- Каждый сам выбирает свою дорогу. Твоя не каждого интересует.
Репортер вынул из кармана газету и протянул Журавлеву.
- Почитай на досуге. Тебе будет интересно.
Он сел в облезлую "пятерку", развернул машину и на секунду притормозил возле Вадима. Неожиданная вспышка ослепила Журавлева.
- Снимочек на память, приятель. Еще свидимся. Керосинка задымила и умчалась.
- Идиот!
Журавлев опять сел за руль. Развернув газету, он увидел собственную фотографию на полполосы. Его чуть не подбросило на месте. Успели! Снимок сделан с фотографии на паспорте. Заголовок гласил: "Осторожно! Маньяк на курорте".
На сей раз его никто не расхваливал. Сплошные обвинения. Побег на милицейской машине, убийство адвоката, показания почтальона и других свидетелей. Снимки убитого редактора Таманцева с простреленным лбом и адвоката с секретаршей. Это уже серьезно. Как от мухи не отмахнешься. Теперь каждая собака знает его в лицо. Вот и работай в таких условиях. Итак, травля началась. Будут гнать зверя, пока не загонят в яму. Журавлев не тешил себя надеждой, что призывы к толпе выловить маньяка останутся без должного внимания. Люди легковерны и наивны, они все еще верят печатному слову.
Какая бы каша тут ни заварилась, он знал одно: от Лики надо избавиться, иначе он и ее невинную душу потопит, как выразилась Светка, в городской канализации.
Лика застала партнера в глубоком раздумье. На ее сиденье лежала газета с его фотографией и грозным заголовком.
- Странно было бы, если они тебя назвали бы Факиром, раздувающим облака над пляжами. Но ты можешь все равно гордиться. Не успел приехать в Сочи, как попал на первую полосу самой читаемой газеты летнего сезона.
Она убрала газету и села рядом с печальным водителем.
- О гибели шофера Зернова ни звука, ни строчки. Ясное дело - я не мог одновременно находиться в твоем кафе и офисе Садальского. Информацию фильтруют. Публикации идут под диктовку. Теперь они могут вытворять что хотят и все валить на меня. Проверенный трюк.
- Конечно. Маньяк должен работать в одиночку.
- Вот-вот, ты права. И не дай Бог, при нем обнаружат ассистентку.
- К чему ты клонишь? Учти, Дик: от меня ты не избавишься. Я тебе не дам такой возможности.
- Что ты выяснила?
- Поедем, нам здесь делать нечего. Расскажу по дороге.
Журавлев тронул машину с места.
- Положение паршивое. Тот, кто все на свете знает про курьеров, нам недоступен. Сегодня на рассвете Виктора Зернова отправили с сердечным приступом в больницу. Ребята не верят. Зернов здоров как бык, и мы с тобой знаем, что этой ночью у него отмечался день рождения жены. Одного из репортеров допустили в дом. Он разговаривал с женой. Та подтвердила, что мужа отправили в больницу, но наотрез отказалась говорить в какую. Тот парень, который дал тебе газету, обронил такую фразу: "Вряд ли мы увидим Зернова живым". Он же предположил, что Зернова увезли в клинику доктора Вейнера. Прокурор нам рассказывал, что эта клиника построена на средства вице-мэра Егора Рубина и что там создана какая-то лаборатория.
- Ну, тут я никакого криминала не вижу. Меня другое смущает. Почему такое рядовое событие, как сердечный приступ чиновника городской администрации, собрало вокруг его дома репортеров.
- Все очень просто. Зернов назначил на десять утра пресс-конференций в мэрии. Но не явился. Самые любопытные отправились к нему домой. А тут их ждал странный сюрприз.
- Значит, напрасно прокурор ждет его звонка. Трогательная солидарность. Все заболевают одновременно в самый неподходящий момент.
- Газетчики еще кое-что пронюхали. Врача вызывали не только к Зернову, но и к его двадцатилетнему сыну. Но неясно, что с тем могло случиться.
- Тяжелые времена настали для семейства Зерновых. Но почему же эти пройдохи не узнали, что и шофера Зернова ухлопали в центре города на глазах у целой толпы?
- Уже узнали. Я им об этом рассказала. Но боюсь, они мне не поверили. В сводке происшествий местного УВД таких данных нет. Чувствуется работа полковника Духонина. Его здесь называют Крестным отцом города. Сейчас вся власть сконцентрирована в его руках. Но сам-то он - дырка от бублика. Надо выяснить: под чью дудку он пляшет. Ведь самого вице-мэра Рубина в стране нет. Он где-то на Ямайке или Фиджи. Правда, и в это Женька не верит.
- Кто такой Женька?
- Репортер, который сунул тебе газету. Тот еще пройдоха. Его статьи и очерки очень популярны. Зовут его Евгений Метлицкий.
Журавлев едва удержал руль в руках.
- Самозванец! Ублюдок!
- Что с тобой?
- Евгений Метлицкий - мой партнер и живет теперь в Москве. Да, он был известным репортером, и его знал весь Краснодарский край, но он уже давно сменил профессию и в этих краях не появлялся больше года.
- Какая разница! Освободилась ниша, и другой ее занял. Один пройдоха ушел, другой пришел, а подпись под статьями осталась та же. Позвони своему приятелю в Москву, они наверняка друг друга знают.
- Еще чего! Время тратить на. всякую ерунду. И ты хочешь сказать, что этот самозванец принял тебя за свою?
- Женька не дурак. Я это сразу поняла. Он же видел, что я приехала с тобой, а тебя узнал по фотографии в газете. Глаз-то наметанный. Вот он сам ко мне и подвалил. И информацию мне подкидывал с тем расчетом, чтобы я ею с тобой поделилась. А то ему делать нечего - со всеми откровенничать. Ты что, сам этого не понял?
- Прощупывает почву?
- Конечно. Он хочет что-то сказать, но пока не решается.
- То-то он крикнул мне: "Еще увидимся!"
- Парень осторожничает. Может, ты и впрямь маньяк,. Хочет собрать необходимые справки. Пусть собирает. Он дал мне номер своего сотового телефона. Так что мы его найдем при необходимости.
- Это хорошо. Сообщники из местных нам могут пригодиться.
- Сейчас о конвертах надо думать.
И опять у Журавлева кольнуло в затылке: они подъезжали к злополучной бензоколонке.
- Попробуем прояснить ситуацию. Посиди в машине.
Журавлев притормозил и остановился метрах в двадцати от заправочной станции.
Его интересовал тот парень, которого вчера ночью он так и не нашел. На этот раз ему повезло больше. Мало того: он увидел друга по несчастью.
Парень лет двадцати пята скучал на скамейке, а его рыжая голова была обмотана белым бинтом. Вряд ли он ему чем-то поможет. И все же Журавлев решил попытать счастья и присел рядом.
- А чего не подъехали? Шланг не дотянется. Или бензин кончился? Так я помогу докатить.
- Спасибо, дружок. Но о бензине мы подумаем чуть позже. А сейчас давай поговорим о твоей голове.
Заправщик прищурил глаза.
- Бог мой, это вы?!
- Вовсе нет. Меня зовут граф Дракула. Не стоит суетиться. Поговори со мной, если ты не хочешь, чтобы я высосал из тебя все до последней кровинки.
Парень вскочил со скамейки и попытался убежать, но Журавлев подставил ему ножку, и тот распластался на асфальте.
- Не стоит ставить перед собой невыполнимых задач. Хочешь целиком забинтоваться?
Вадим поднял его за шкирку и усадил обратно на скамейку. Только теперь он увидел лежащую газету со своим портретом, на которой тот сидел до своего воздушного сальто.
- Тебе ничего не грозит. Просто ты еще молодой, и у тебя память лучше. Давай вспомним прошедшую ночь вместе.