- Я к Светлане Клюшкиной, а с Иваном Константиновичем поговорю, если в том возникнет необходимость, - ответил визитёр низким, таким же прокуренным, как и у самой Светы, голосом.
- Я Светлана Клюшкина. Только теперь моя фамилия Фирсова. Входите, пожалуйста.
Света провела его в холл, они сели на голубую козетку.
- Седов Павел Петрович, - представился гость, изумлённо оглядываясь. - У вас как в музее…
Он наморщил нос, и Света отвернулась, пряча улыбку. Забавный визитёр ещё покрутил рыжей головой и, наконец, сосредоточился на хозяйке "музея".
- Но лучшее произведение искусства здесь - вы!
Комплимент он произнёс так естественно, что не возникало и мысли о наглости. Тем более что Света и сама знала, что похожа на греческую статую, только в менее монументальном исполнении. Ей оставалось только сказать "Спасибо", после чего сосредоточилась на поиске сигарет.
- Вообще-то, я забыл, зачем пришёл…
- Ну, а я при чём?
Света нашла пачку, взяла сигарету в зубы, оглядываясь в поисках зажигалки. Седов протянул ей огонёк. Света прикурила, покивав в благодарность и для продвижения беседы.
- Ага, - сказал гость, собираясь с мыслями. - Так вот…
Он замолчал, снова уставившись на предметы интерьера. Свете показалось, что смущение не позволяет гостю прямо смотреть на неё, и от этого стало немного жаль его:
- Может, кофе?
- Было бы замечательно! А пока вы будете варить кофе, можно, я позвоню?
- Можно.
Света вышла из холла.
Кухня Фирсовых имела такой же музейный вид, как и вся квартира - согласно воле хозяина жилья. Вкус, подобный Ванечкиному, в Гродине неполиткорректно назывался "армянским" или - что казалось Свете совершенно возмутительным - "классическим". Подразумевались позолота, витые ножки, резные дверцы, шёлковые диваны, с которых сидящий непременно соскальзывал, скульптурные композиции (обычно отлитые на фабрике), картины с приторными природными видами. Света привыкла ко всему этому эстетическому мракобесию, научившись не обращать на вещи никакого внимания.
Наливая кофе, приготовленный в страшно дорогой, "элитной", как говорили менеджеры из магазинов бытовой техники, кофемашине, она вдруг подумала: а вдруг он вор? Оставила чужого человека одного в своей квартире, а вдруг он серебряные ложечки стащит?..
А, гори вся эта квартира с ложечками синим пламенем! Пусть бы уже и вправду случилось что-нибудь в проклятом болоте!
Света вернулась в холл, держа в ладонях чашечку, будто взятую из детского сервиза. Хозяйку опережал кофейный аромат, который и заставил Седова, не покинувшего голубой козетки, поднять глаза. Он принял чашечку в свои руки и кивнул в сторону пола - на причудливую арабеску лакового паркета между носами его пыльных заношенных туфель:
- Никогда не видел такого.
- Да вы к делу переходите уже!
- Ага, - снова сказал Павел Петрович, и у Светы возникло отчётливое ощущение дежа-вю. - Так вот. Вы с Ириной Китаевой знакомы?
- Да, это моя подруга. Что случилось?
- Пока не знаю! - он понюхал кофе и продолжил: - Вы давно видели её в последний раз?
- Очень давно. Она звонила в апреле, по-моему… - Света вдруг забеспокоилась: - А вы из милиции?
- Нет, я веду частное расследование.
- Какое?
- Вы знаете, что церковь в Гродине сгорела?
- Ну, конечно!
"Хоть бы не случилось чего!", - подумала Света, начисто забыв о желании, загаданном на кухне.
- Вот я и ищу поджигателя. Меня попросил о помощи отец Сергий, священник из этой церкви. Я раньше действительно, в милиции работал, а сейчас - в частной охранной фирме. Конечно, на государственном уровне этим расследованием ребята покруче моего заняты. Но их версия, по мнению отца Сергия, ошибочна. Они сатанистов ищут, а он не верит в них.
- Как это: священник не верит в сатанистов? Священник нанимает сыщика?
Павел принялся терпеливо объяснять:
- Отец Сергий вообще в глупости не верит, кроме…
- Так вы - верующий?
- Нет, я атеист. Но надо же разобраться во всём этом! Сгорело уже четыре храма, а официальное расследование боится значимых имён, начальников, выборов и прочего. Я же - не боюсь.
- А почему отец Сергий не верит в сатанистов?
- Он предполагает, что такая секта в Гродине есть, только церкви не они жгут. Не знаю, почему, ведь самое сатанинское дело. Кроме того, отец Сергий кое-что видел на месте пожара.
- Что?
Света торопливо достала новую сигарету, и Паша снова чиркнул своей дешёвой пластмассовой зажигалкой:
- Пентаграмму.
Света уже открыла рот, чтобы сказать: "Всё правильно", но тут Седов добавил:
- Шестиконечную звезду, вписанную в круг. Шестиконечную, понимаете?
- Да.
В череде мыслей Светланы мелькнул тощий хвостик какого-то воспоминания, но она не успела, да и поленилась его поймать.
Седов рассуждал тем временем:
- Пентаграмма выглядит как пятиконечная звезда, так? Я помню такой рисунок из какой-то книжонки: в пентаграмму вписана голова козла. В двух углах звезды - рожки, в двух - ушки, а в пятом - бородка. Козел символизирует…
- … черта, - закончила Света.
- А вы разбираетесь!
- Я в институте диплом писала по "Молоту ведьм". Ну, это руководство для инквизиторов пятнадцатого века, а они за ведьмами охотились. Кстати, Ира Китаева тоже по "Молоту ведьм" диплом писала. Да мы все тогда…
- Что, весь курс писал?
- Нет, мы, пятеро.
- Вы и ваши подруги с курса, в том числе и Ира Китаева?
Рыжий весь подобрался, как кошка перед прыжком.
- Да, мы впятером. И даже устроили шабаш на Вальпургиеву ночь! Повеселись, надо сказать, отменно.
- Сейчас общаетесь?
- Нет почти. Так, перезванивались, а сейчас… - она пожала плечами, - все разъехались. Не перестаю удивляться: каждая встретила свою судьбу и отбыла в прекрасное будущее!
- Куда?
- Наташка - во Флоренцию! Представляете? - Паша представил и наморщил нос. Света так и не поняла, что он хотел этим выразить. - Она вышла замуж за мужчину из рода той самой Беатриче, которой Петрарка посвящал стихи. Ира погрязла в благости и удалилась в монастырь. Геля - нашла какого-то друга, но подробности утаила. И уехала с ним. Соня недавно позвонила, сказала, что едет в Москву с мужчиной. Недавно познакомились - и уже любовь в полмира.
- Разве так не бывает?
- Не знаю. Со мной - не было.
Седов на миг опустил глаза:
- Вы видели мужчин, с которыми встречались ваши подруги?
- Нет.
- Давно все разъехались?
- За последние полгода. Я только сейчас подумала, - улыбнулась Света, - а ведь на самом-то деле в этом нет ничего странного - чему я удивляюсь? У нас так и раньше было, ещё когда в институте учились: одна получит пару на экзамене - и все остальные тоже хватают по банану! Учи, не учи - неважно. Карма у нас одна на пятерых.
- А в другом есть совпадения?
- Ну, да - мы во многом похожи. Например, все отчасти одиноки. Ира, Соня и я - сироты, у нас родители умерли. У Наташи предки живут в деревне, и Наташкой не слишком интересуются. Год назад она в больнице с аппендицитом лежала, так никто даже не приехал проведать. А Геля катастрофически не ладит с мамой и папой.
Пашина левая бровь на секунду поднялась:
- Значит, если что случится, никто искать не будет?
Света очнулась от воспоминаний:
- Случилось? С Ирой?
- Пока ничего не знаю, - ответил Павел Петрович с еле уловимой досадой. - Дайте мне адреса и телефоны ваших подруг. Если узнаю что-нибудь конкретное, сообщу вам. Согласны?
- Только правда сообщите, хорошо?
- Таким красавицам, как вы, не отказывают, - серьёзно сказал рыжий гость. - Я позвоню вам, хотя бы для того, чтобы услышать ваш голос.
Красавица тихо засмеялась и пошла в кабинет мужа за ручкой и блокнотом. Все требуемые сыщиком адреса и телефоны Света знала наизусть.
- Вы - хитрый! - сказала она, протягивая листок Седову.
- Все рыжие хитрые.
- Нет, вы хитрее. Вы морочите мне голову приятными речами, а сами недоговариваете.
- Что это?
- В газетах написали, что в сгоревших церквях трупы нашли.
- Газеты! - воскликнул Седов с горячим пафосом. - Верьте им больше! Я, пожалуй, пойду. Спасибо за кофе.
Паша двинулся к выходу. Света, смутно понимая, что её снова провели, шла следом. Она уже набрала воздуха, чтобы спросить о трупах во второй раз, но побоялась вторично услышать ложь.
На выходе Седов продемонстрировал позорную склонность к глупым шуткам. Света уже закрывала за ним дверь, когда он обернулся и, надевая дешёвые тёмные очки, сказал:
- I’ll be back!
8 октября
Ровно через неделю, практически в то же самое предобеденное время, Света радостно вскрикнула, услышав звонок. Справившись с запорами, широко распахнула дверь, и улыбка на её лице погасла.
- А вы не рады меня видеть! - прокомментировал Павел Петрович Седов.
- Да… Нет… Я просто брата ждала.
- У вас есть брат?
Света впустила гостя в прихожую.
- Да, есть, а что?
- Я вам неприятен? Я привык - в милиции к этому привыкаешь. Приходишь всегда некстати и приносишь плохие новости. Но вам мне хочется нравиться.
Света смягчилась. Если разобраться, Седов не вызывал неприятных эмоций уже потому, что его интересы не соприкасались с делишками её супруга.
- Почему?
- Вы красивая женщина, - констатировал Павел Петрович.
Они прошли в холл.
- Светлана, скажите, а ничего такого, особенного, в вашей жизни за последнее время не происходило?
- Нет.
Опустившись на пресловутую голубую козетку, Седов уставился на собеседницу, присевшую в кресле напротив.
Света взяла с журнального столика пачку сигарет и стала вертеть в руках, не решаясь предаться вредной привычке. Курила Света всегда слишком много и даже более того - Ванечка не обращал внимания на это. Свобода кончилась буквально на днях, когда в его голове родилась новая блажь: он озаботился собственным здоровьем, в результате чего развёл антитабачную пропаганду в доме. Приходилось курить в отсутствие мужа и проветривать комнаты.
- Подумайте как следует! Может, в вашей жизни появились новые люди?
- Нет.
- Новые интересы?
- Нет.
Разговор не клеился. Поёрзав на месте, Седов спросил:
- А можно мне закурить?
Она обрадовалась:
- Хотите? Пойдёмте со мной!
На балкончике, выходящем из кухни, беседа пошла веселее. С сигаретой в пальцах Света ощущала большую уверенность в себе и обстоятельствах.
- А я кое-что забавное вспомнила. Вы говорили про пентаграмму? Так вот, мой однокурсник Гарик Симонян однажды нарисовал пентаграмму.
- Когда это?
- А ещё в институте. Мы устроили инсценировку шабаша на Вальпургиеву ночь, и Гарик рисовал плакаты. Он всегда хорошо рисовал, но родители Симоняна хотели, чтобы он имел престижное образование, и запихнули сына на истфак. Учился он хреново, да и вообще был идиотом. А к Вальпургиевой ночи нарисовал нам полную порнографию, в том числе и пентакль. Мы сначала не хотели этим зал украшать, но…
- Вальпургиева ночь, это когда?
- Ночь с тридцатого апреля на первое мая.
- А вот этот ваш "Молот ведьм"…
- Чего это он наш? Он инквизиторский. Злая гадость, хуже "Майн кампфа". Но, знаете, именно гадость - самое интересное для изучения. Так и получилось, что мы все стали писать по "Молоту" курсовые, а потом и дипломы.
- Я тоже почитал его, - заметил сыщик. - Жуть. Но что в нём интересного?
- Ну, например, почему именно женщины становились ведьмами? Почему они признавались в ведовстве и даже без пыток наговаривали на себя? Неужели же люди действительно верили в колдовство?..
- А кто организовывал тот шабаш?
- Мы впятером. Сначала прочитали лекцию, потом показали инсценировку шабаша, а потом была дискотека. Мы этого не хотели, но профком…
- Только вы впятером?..
- Нет. Ещё актёр Артур Веселовский - он должен был вести мероприятие, но нажрался вместе с Ванечкой - это мой муж - и Симоняном…
- И как всё прошло?
- Резвились до упаду, до сих пор сокурсники вспоминают!
- И никаких эксцессов?
- Нет, по-моему… Ах, да! Симонян нам вредил.
- Каким образом?
- Он подмешал в курительницы коноплю. Мы благовония разожгли для полноты впечатлений, а он, негодяй, решил повеселиться. Все надышались, обалдели, а у Веселовского начался какой-то приступ. Нам здорово попало от администрации за наркотики. Сказали, что это мы допустили! Ванечка помог нам тогда: сказал папе-ректору, что мы не виноваты. Нас и отпустили с миром, а то бы уголовное дело завели!
- А что с актёром случилось?
- Ну, вроде бы Веселовский был подвержен припадкам типа эпилепсии: стоило ему напиться и перевозбудиться, как он превратился в бесноватого. Симонян подпоил его, а шабаш получился довольно эффектным: хеви метал, красные огни, голые девки танцуют! Веселовский и соскочил с катушек. Орал что-то невообразимое. Между прочим, мне Геля сказала, что он выкрикивал слова из ритуала сатанистов! Откуда Веселовский их знал?
- А Геля откуда?
- А Геля вычитала в одной книжке. Она чем только не увлекалась!
Света замолчала, потому что её собеседник любовался ею уже слишком откровенно - попросту говоря, пялился. Она вопросительно посмотрела на него, заставив сообразить, что он ведёт себя неприлично. Седов растерянно похлопал белёсыми ресничками, и спросил:
- Значит, ничего нового в вашей жизни не происходит?
- Разве что эти письма… - вспомнила она. - Письма стали приходить по электронной почте. Странные такие, непонятные.
- От кого?
- Да откуда я знаю! Я и прочитать их полностью не смогла.
- Как это?
Света повернулась к Седову. Он щурился от солнца, напряжённо следя за её лицом. Она отметила про себя - какие смешные у него веснушки! - и объяснила:
- Там были вложения. Я попросила мужа открыть их, а он сказал, что ему некогда. Так я и не узнала, что там было.
- А то, что прочитали?
- Ой, вообще бред! Отрывки из одного романа. Я долго думала - откуда, потом вспомнила: это "Легенда об Уленшпигеле". Сцены пыток. Ну, там кости ломают инквизиторскими орудиями, и на дыбе… Всякое такое. Сумасшедший прислал. А вложения, наверное, ещё хуже. Так что я не стала убиваться, когда эти письма из компьютера пропали!
- Когда пришло первое письмо?
- В конце марта.
- А подпись стояла?
- Да. Две буквы: "З. А.". Вы думаете, что… Пожары в церквях и мои письма связаны? Павел Петрович, скажите честно, в газетах правду написали про тела? Не врите мне!
Он закурил новую сигарету, окидывая окрестности тоскливым взглядом. Света ждала. Седов набрал в лёгкие воздух - и вдруг раздался звонок в дверь. Света, всплеснув руками, бросилась открывать.
На этот раз гость был тот самый, долгожданный!
- Федька! Приехал! - счастливо пищала она, пока брат кружил её по коридору, смеясь и целуя волосы.
Вспомнив о Седове, Света обернулась и заметила его снисходительную улыбку, которую он поспешил стереть с лица, как только понял, что попался.
Света вновь сосредоточилась на брате. Она гордилась им - таким раскованным, современным, успешным, похожим на неё и совсем не похожим. Ей нравилось в нём всё, даже эта клоунская манера одеваться - такую одежду носили Федины приятели в Лондоне, а брат не собирался менять привычки в угоду своим работодателям.
Вот и сегодня он был одет "по-британски": в оранжевые штаны, узкие в щиколотках, и с ширинкой, размещавшейся чуть ли не в области колен, а также зелёную толстовку и дутую жёлтую безрукавку.
- Йоу, Светка, зацени мой причесон!
- Ошеломительно, - ответила она, разглядывая круто-модно-перцово выстриженные волосы.
- Чо за чувак? - спросил он, кивнув на Павла Петровича. - Твой типа любовник?
- Нет ещё, - схамил Седов, протягивая Фёдору ладонь для рукопожатия.
Тот рассмеялся и крепко стиснул Пашину руку.
- Это Павел Петрович Седов…
- Да тут уже целая собачья свадьба!
Услышав этот голос, можно было представить крупного краснолицего мужика. Однако, хозяин квартиры-музея имени себя Фирсов Иван Константинович оказался худощавым лысоватым человеком среднего роста с высокомерным выражением лица и брезгливыми манерами. В институтские времена он считался красавчиком, и до сих пор мнил себя им, что Светку уже не смешило, не злило и не огорчало. К мужу она относилась философски - как к плохой погоде или назначенной доктором диете. Если некуда деваться, то нечего и нервничать.
За спиной мужа стоял кто-то ещё.
Появление Ванечки столкнуло Свету с небес на землю, что невольно отразилось на её лице выражением унылого терпения. Желая скрыть это, она отвернулась от Фирсова и его знакомого, но оказалась лицом к лицу с Павлом Петровичем. И он - чёрт бы побрал этих рыжих! - сразу всё понял.
"Один - один", - подумала Света.
Впрочем, стоило ли об этом переживать, учитывая, что Седов здесь случайный человек?
Оборачиваясь к вошедшим, Света растянула губы в приветливую улыбку. Фёдор повёл себя так же: широко улыбнулся, пропустив Ванечкину мерзкую фразу мимо ушей.
- Светлана! - снова зарокотал Фирсов, - смотри, кого я привёл!
Из-за спины мужа выплыл носатый сутулый мужчинка в кожаных брюках, нелепо обвисших на костлявой заднице.
- Не узнаешь? - радовался Ванечка. - Это же Гарик Симонян!
- А! - коротко откликнулась Света.
Представленный с таким апломбом гость бросился обнимать хозяйку.
- Света! Ты всё молодеешь и хорошеешь! - щебетал Симонян, лапая её.
- Да-да! - торопливо высвобождалась из его рук Света.
- Идёшь к женщинам? - сказал Фирсов некстати. - Не забудь плётку!
- Ну, зачем же так? - пробормотал Гарик и снова резво потянулся к Свете. Она ловко увернулась и спряталась за брата. Симонян, не успев затормозить, уткнулся носом в грудь Фёдора. Он поднял голову, Фёдор смотрел на него сверху вниз.
- Мой брат, Фёдор, - представила Света.
- Очень приятно, - ответил Симонян, пятясь.
- А это - Павел Петрович Седов.
Все обернулись к рыжему сыщику, но он не смутился, отвесив ироничный полупоклон. Свете не хотелось говорить о причинах визита Павла Петровича, поэтому она не нашла объяснения его присутствию. К счастью, Фирсов сразу забыл о постороннем мужчине в своём доме.
- Случайно Гарика встретил! Он к нам в Думу пришёл, чтобы рисовать портрет Гориславского. Гарик, ты с этой суки сдери бабок побольше: он такие деньги через нацпроекты отмывает, что даже я завидую.
- Сейчас будем обедать, - сказала Света.
Фирсов, продолжая рассказывать о своих успехах в деле обогащения за государственный счёт, потянул Симоняна в сторону столовой, Фёдор отлучился в ванную мыть с дороги руки. Света нырнула на кухню, а Седов последовал за ней.
- Можно, я останусь на обед?
- Павел, я уже пригласила вас! Конечно, оставайтесь! Познакомитесь с Федей поближе.
Света крутилась по кухне, будто исполняла магический танец.
- Откуда он приехал?
- Из Москвы. Он там работает в банке. Федя получил образование за границей. Он необыкновенный!