- И очень яркий.
- Да, он талантливый и умный! - Света поставила на поднос хлебницу, супницу и тарелку с пирожками. - Поможете?
Седов поднял самобранку, ощутив её вес:
- Ох!.. Светлана, не говорите остальным о том, кто я и зачем пришёл. Давайте скажем, что я наглый страховой агент, от которого вы не можете отвязаться.
- Даже Феде так сказать?
- Пока - да.
- Ладно, - Света отвернулась к шипящей сковороде, а Паша понёс свою ношу в столовую.
Обед прошёл не так, чтобы очень гладко.
- Ах, какой божественный суп! - воскликнул Симонян.
- Пересолен, и вообще, я грибной не люблю! - отозвался Ванечка.
- Света, ты типа богиня! - попытался сохранить сестре настроение Фёдор.
Света заметила, что он смотрит на Симоняна как-то уж очень заинтересовано. Она не сомневалась в ориентации брата, но её удивило: чем тому интересно это мерзкое животное? Спросить сию минуту не смогла, а после - забыла.
- "Вкус - это одновременно и вес, и чаша весов, и тот, кто взвешивает; и горе живущим, которые хотят прожить без спора обо всём, что касается взвешивания!", - изрёк Фирсов.
- Ванечка, ты новую книгу прочитал? - спросила Света.
- Да, Алистера Кроули, - ответил тот с достоинством. - Я читаю книги. Но женщинам этого не понять!
- Куда нам! - ответила Света.
- Ну, только не такой женщине, как Светочка! - лебезил Симонян.
Федя отвернулся от него. Заметил тоску во взгляде сестры, и сказал:
- В аэропорту я типа газету купил, а там такая тема, что народ церкви жжёт. Чо за хрень тут у вас?
- Сатанисты это, - Фирсов, разумеется, был в курсе: - Эти говнюки с жиру бесятся - в той секте одни крутые собрались! На перевёрнутые кресты мочатся, Отче наш задом наперёд читают, а теперь ещё вот людей режут и их кровь пьют, а потом церкви жгут. Сволочи! Главное - губернатор их покрывает! Вот потому их ещё и не посадили, гадов!
- Не посадили, потому что нет фактов, доказывающих их вину, - не выдержал Седов.
Фирсов обратил на него всю свою ораторскую мощь:
- А вы кто такой, позвольте спросить? Вы юрист? Вы адвокат дьявола? Как вы сюда попали?
- Это страховой агент, - стараясь выглядеть спокойной, пояснила Света.
- Вот и страхуйте себе на здоровье! Что, небось, обрадовались, что храмы православные не застраховали? Теперь платить не надо! Вот из-за таких, как вы, мы и живём в нецивилизованном обществе! Вам всё равно! Вами крутят сатанисты, вас грабят, насилуют и жгут, а вы молчите всё. Законы всё соблюдаете!
Когда Фирсов, вполне довольный собой, умолк, Седов поднялся с места и, сухо попрощавшись, направился к выходу. Симонян смотрел в тарелку, Федя "вежливо" попрощался:
- Чао, чувак!
Света вышла проводить "агента":
- Павел Петрович…
- Ничего. Всё в порядке.
Уверенным и ласковым движением Седов положил ладонь ей на шею и притянул к себе. Его губы были шершавыми и тёплыми, а дыхание пахло знаменитыми Светиными пирожками. Неожиданно для себя самой Света ответила на его поцелуй так, будто сто лет о нём мечтала. Через несколько секунд рыжий сыщик отпустил её и исчез за дверью.
В столовой Ванечка читал лекцию о Сверхчеловеке.
10 октября
В Светкиной жизни никогда и ничего не происходило без осмысленных причин, из-за одного поцелуя, только потому, что она так захотела. Всё изменилось с появлением Седова.
Павел Петрович позвонил ей вчера утром, сказал, что будет ждать её с этой минуты и до конца своей жизни. Сообщил, где именно.
Сутки после Света мучилась, пытаясь решить, что это за выходка такая? Из чего она проистекает - из наглости опытного бабника или сумасводящей самоуверенности влюблённого порядочного человека? Первый вариант выглядел наиболее вероятным, второй - очень желаемым.
Утром она решилась пойти. По дороге успокаивала себя: этот рыжий улыбчивый парень не похож на насильника, значит, у неё будет шанс просто уйти, если что-нибудь придётся не по вкусу.
Седов ждал её, как и обещал, хоть она и не стала предупреждать о своём визите.
Встретил, не сказав ни слова, а только протянул к ней руки, и Света, не нарушив молчания, шагнула в его объятия. Он вздохнул, как ребёнок, которому Дед Мороз подарил такое, о чём тот не мог и мечтать. Света опустила голову на Пашкино плечо.
Они постояли немного, проверяя свои ощущения.
- Как хорошо, что ты приехала! Я люблю тебя.
- Не слишком ли быстро?
- Уже десять дней люблю. А ты?
- Паша, ты мне нравишься. Уже десять дней.
- Ты полюбишь меня, - пообещал он.
Света подумала, что настолько нахальных типов ещё не встречала.
Слов нашлось совсем мало, а желание не имело границ, и поэтому вскоре они оказались в постели, а потом, когда Паша принёс ей стакан воды из-под крана и подал уже прикуренную сигарету, Света спросила, зачем он пригласил её.
- Ты ещё не поняла? Может, повторить?
- Пока не надо. Просто мне показалось, что ты хотел поговорить.
- Ещё как! Свет, зачем ты живёшь с этим идиотом Фирсовым?
Грубость вопроса заставила её вздрогнуть. Света привстала на кровати, завернулась в простыню.
- Не будем об этом.
- Будем, - решил Паша. - Ты же не из-за денег с ним живёшь! Я знаю. Чувствую. Тебе плевать на деньги. Расскажи мне, я хочу понять!
- Противно сейчас даже думать о нём, - ответила Света грустно. - Мне до безобразия хорошо с тобой. Знаешь, не хотела говорить этого, но… Ты мой первый любовник. Я никогда ничего такого не делала.
- Я знаю.
- Откуда?
- Я же сыщик.
- Кто тебе мог рассказать обо мне подобные вещи?
- На самом деле это понятно по тому, как ты занимаешься любовью.
Света смутилась, но Седов ущипнул её за бок и пообещал краткий курс молодого бойца.
- Молодого? - хихикнула Света. - Да я скоро бабушкой буду!
- Никогда не поздно учиться.
Они засмеялись - не потому, что он сказал что-то смешное, а ради самого смеха - им обоим хотелось смеяться.
Обняв Свету таким образом, чтобы поверхность его обнажённой кожи максимально прилегала к её телу, настырный Седов потребовал историю её жизни.
- Ты же сыщик, ты и так всё знаешь!
- Но не ясновидящий! - Паша умильно потёрся щекой о её плечо, подлизываясь. - Хочу всё от тебя услышать. Как ты могла выйти замуж за такого идиота?
- Случай, ничего больше. Мы встречались с Ваней Фирсовым в институте, потом переспали. Это было на том шабаше по поводу Вальпургиевой ночи - помнишь, я рассказывала, как…
- Ага!
- Буквально на следующее утро мы с Федей узнали, что наши родители разбились в аварии и погибли. Ещё через месяц стало ясно: я беременна. Феде в то время было десять лет. У меня чуть крыша не поехала, а Ваня - и я благодарна ему за это - предложил мне выйти за него замуж. Я слабая, всегда была слабой, никогда не могла принять решение сама… Вот и попала в его семью. А когда родилась Маринка… Она мне тяжело далась, я чуть не преставилась в роддоме, а после три месяца провалялась в больнице. И представь, за это время мне ни разу дочь не привезли! Я так хотела держать её на руках, кормить грудью, вставать к её кроватке ночью!
Горло сжал спазм, Света замолчала. Паша поцеловал её, потёрся носом о висок.
- Пришла из больницы - а за Маринкой няня ухаживает! Меня не пускают к ней, говорят, что я слишком слабая, уроню ребёнка. Своего ребёнка уроню! Я - к Ване, а он: мама лучше знает! Сволочи.
- А Фёдор?
- Федю отправили учиться за границу. Как я была благодарна Фирсовым! На брата у меня уже не хватало ни сил, ни мыслей. Потом узнала, что они платили за обучение не своими деньгами, а продали мою квартиру и сняли с книжки сбережения родителей. Только дачу-развалюху под Остюковкой Фирсовы не продали - желающих купить не нашлось. Странно, что я не помню, как подписывала документы на продажу… Ну, не на что обижаться - они же не обязаны брать мои проблемы на себя. Только противно, когда свекровь со свёкром перед знакомыми себе медали вешали: ах, как они о внучке заботятся! Ах, у них невестка только на диване лежит и ничего не делает! Ах, они о Феде заботятся, как о родном!
- А где родители Фирсова сейчас?
- Мать в Москве, а отец - в Америке, лекции о перестройке читает. Маринку они в Лондон отправили учиться, как и Федю. Только колледж выбрали покруче - родная внучка всё-таки. А я с дочерью только на её каникулах встречаюсь. В этом году почти не видела Маринку, потому что Ванечка решил, что ей полезнее лето с бабушкой в Москве провести. А я не могу у свекрови жить, она меня страшно ненавидит, каждым словом старается унизить. Хотела поехать и остановиться в отеле, но у меня нет денег, а Ванечка сказал, что я глупости придумываю… Как я устала от Фирсовых!
- Почему не уходишь от мужа?
- Я живу с ним ради дочери. Ради её будущего. К тому же, Маринка любит папу. Да и куда мне идти? Ни гроша своего нет. Работать я не стала. Сначала из-за здоровья. После родов мне несколько операций сделали, потом процедуры, обследования. Больше у меня не может быть детей. Тебя бы это устроило?
- Я люблю тебя, а не каких-то мифических детей! Разведись с этим хамлом!
- При разводе он Маринку запросто отсудит. С его-то деньгами и связями!
Седов слегка отодвинулся от неё. Теперь Света сама обняла прижалась к нему, устроившись на плече.
- Федя приезжает погостить?
- Да…
- Ты не обижайся, но мне показалось, что он… ну, нетрадиционный маленько?
- Паш, ты чего?! У него девушек - как звёзд на небе!
- Прости, прости!
- Ладно уж… - она подумала и добавила: - Я очень его люблю. Мне кажется иногда, что я так его люблю именно потому, что недодала ему в детстве любви. Он сам по себе такой чудесный вырос, я же ничего в него не вложила! Ни души, ни добрых слов. Ужас!
Света вдруг заплакала, сама удивившись этому. Слёзы всегда казались ей эмоциональным излишеством. Жалобить рыданиями ей было некого, а плакать в одиночестве - всё равно что пить самому с собой.
Паша прижал её к груди и стал укачивать, шепча на ушко что-то ласковое.
Три часа пролетели, уложившись в три секунды. Наконец, Света осознала, кто она, что представляет собой её жизнь и, тяжко вздыхая, выбралась из постели.
Одеваясь, спросила Седова, который продолжал валяться:
- Никуда не спешишь? А как твоё расследование? Продвигается?
- Угу, - ответил он, не отрываясь от стриптиза наоборот.
- Так эти письма, в компьютере, они ещё кому-то приходят?
- Почему?.. - туповато спросил Паша.
- Я подумала, что многие такое получают, и ты знаешь, кто их рассылает.
- А-а! - протянул её любовник.
Уходить ей не хотелось, но время поджимало. Собраться с мужеством традиционно помогал перекур.
- Так это сатанисты или нет? А что в этих вложениях к письмам? - Света закурила и присела на постель.
- Пока не знаю.
- Из тебя слова не вытянешь!.. Ох, уже пять часов!
- Серьёзно? - он выскочил из постели.
- Куда ты?..
Света не успела докурить, а он уже принял душ и оделся.
- Что, дела? - спросила она.
- Вспомнил, что машину надо отогнать на стоянку. Хочешь, отвезу тебя домой?
- Давай…
Они уже сидели в машине, когда Света сказала:
- А ведь ты недаром со мной роман завёл. Совмещаешь приятное с полезным?
Седов заглянул ей в глаза:
- Может, я плохо объяснил или ты меня слушать не захотела? Я люблю тебя. Ты для меня - не приключение. Ты - мой воздух и мой хлеб.
- Но и про делишки свои не забываешь?
Причиной недоверия было давно вколоченное Ванечкой в её голову правило: любовь - это в романах. В жизни - секс, семья, гульба налево. И Света, несмотря на всё совершенство своего мыслительного аппарата, считала, что он прав.
- Дурочка, - услышала она в ответ. - Ты просто должна мне верить. И ещё: мне надо порыться в вашем домашнем компьютере. К сожалению, я не сумел поладить с хозяином дома и получить право появляться у вас, когда мне надо. К счастью, я соблазнил хозяйку.
Света посильнее ткнула любовника кулаком в спину, Пашка ойкнул.
- Давай послезавтра. Утром никого не будет. Ванечка укатит в Москву по делам, а Федя уедет к друзьям погостить.
- Годится. Здесь высадить?
- Да…
- Стой, дай поцелую!
12 октября
Увидев Пашу на пороге, Света почувствовала, как ужасно соскучилась по нему.
С момента их расставания она то и дело вспоминала это удивительное ощущение любимости, которым напитал её рыжий сыщик. Несмотря на великолепие своей внешности, ничего подобного прежде не переживала - никто и никогда не прилагал столько усилий, чтобы сделать её счастливой. Мужчины, видя её холодноватую красоту, априори ожидали отказа, если всё же пытались ухаживать, то делали это скучно, похабно, или небрежно - словно бы по принуждению.
С Пашкой всё оказалось иначе.
Одно было плохо: любовь Седова подчеркнула убогость Светкиной эмоциональной жизни, которая прежде казалась ей вполне приемлемой. Светлана давно смирилась с ролью домработницы и красивого эскорта при влиятельном муже. Ванечка понимал, что своей мягкостью и обаянием супруга сглаживает его откровенное хамство, чем и пользовался. Если он хотел произвести впечатление, то приглашал нужного гостя в дом, где милая красавица-жена очаровывала его пирогами, беседами и улыбками.
Со стороны Света и Ваня сильно напоминали идеальную пару. Но стоило супругам остаться без свидетелей, как Ванечка принимался упражнялся на жене в злом остроумии до тех пор, пока она не начинала плакать. Это возбуждало Фирсова - он волок Светку в спальню и имел её тело, не зарясь на её чувства.
Последние двое суток Светка беспрерывно думала: как она может терпеть своего мужа, если есть Павел Петрович Седов? Совершенно очевидно: так жить нельзя!
А дочь? Стоит ли она той жертвы, которую приносила ежедневно Света? Разве не замечала она прежде, что с каждым приездом в Гродин Марина всё более отчуждалась от матери и всё сильнее походила на отца - взглядами на жизнь, привычками и лицом, а это разрывало сердце.
Может быть, Пашка прав? Может быть, надо уйти от Ванечки и жить просто для себя? Прежде такие мысли Света считала преступными.
Она обняла его, вдохнув запах его кожи, ощутив, какой Пашка горячий - словно в жару, какой неловкий, жадный, голодный, почти злой. Они соприкасались губами, телами, а Светлане казалось, что он держит в руках её душу. Отстранившись в страхе, Света испугалась: не слишком ли это? готова ли она?..
Седов тоже отстранился:
- Где твой компьютер?
- В комнате… Подожди, я не могу отпустить тебя…
- У нас есть время, мы всё успеем. Куда идти? Сюда?
Светка вытерла губы и повела его за собой вглубь квартиры.
- Как покаталась с братом?
- Здорово! - она даже руками всплеснула от приятного воспоминания. - Мы сначала по городу поездили, а потом поехали посмотреть церковь, которая стоит неподалёку от Остюковки. Это Ванечка попросил. Из-за поджогов все стали кричать, что церкви надо охранять, и Фирсов громче всех. А та церковь - уникальная, полностью построенная из дерева. Представляешь, на самом деле никто не помнит, как она называется! Безымянная церковь! После революции документы нашей областной Епархии сожгли, а в Остюковке не осталось никого, кто бы мог вспомнить название.
- Мистика, - покивал Паша.
Света продолжала:
- Там должен хотя бы сторож дежурить, а возле церкви - ни человечка! Она заброшена, даже дверь сломана… Ой, я мешаю тебе? Ты работать будешь?
- Да, пора бы! Свари мне кофе, пожалуйста, - попросил Паша, включая компьютер. - Я всю ночь работал. Дежурство. Так ты говоришь, что послания сумасшедшего пропали из компьютера? Убежали, что ли? Кто, кроме тебя и Ванечки, имеет доступ к компьютеру?
- Федя и Маринка, когда приезжают.
- Когда они были в последний раз?
- Федя только что приехал, при тебе. А Маринка была летом.
Паша растворился в потоках информации.
Когда Света вернулась, он по-прежнему щелкал по клавишам, ёрзал мышью по столу, открывая файлы один за другим, и чертыхался.
- Сколько было писем?
- Несколько. Я что, могу такое помнить?
- На чьё имя они приходили?
- На моё.
- Вот это чья папка? Эта, "NB"?
- Ванечкина.
Седов, не отрываясь от поисков, отпил глоток кофе и вдруг закашлялся. На экране возник текст первого письма.
- Это оно! - узнала Света.
Паша повернулся к ней и попросил:
- Знаешь, пойди пока, покури!
Свете не хотелось уходить - интересно же узнать, что там, в этих письмах, и, кроме того, приятно побыть с Пашей лишнюю минутку, но она привыкла делать то, о чём просят, поэтому вышла на лоджию. Закурила и услышала, что Паша изумлённо присвистнул. Осторожно заглянула в комнату. Монитор от балконной двери не просматривался, тогда Света оставила сигарету в пепельнице, тихонечко подобралась к Паше и застыла у него за спиной.
То, что она увидела, показалось ей кадром из малобюджетного фильма ужасов. Съёмка проводилась со стационарной точки. Полная тишина, сопровождавшая невероятную картинку, производила ещё более жуткое впечатление, чем стоны, крики, рыдания и всхлипы.
Сначала Света увидела женщину, привязанную к грубым металлическим крюкам в кирпичной стене. Смотрела женщина в ту же сторону, что и камера, её снимавшая, поэтому лицо разглядеть не удавалось. Пальцы рук и ног были вправлены в деревянную конструкцию, состоящую из множества маленьких деревянных палочек. Кто-то произвёл всего одно движение с этими палочками, после чего руки и ноги женщины изменили свою форму. С ужасом Света поняла: палочки сломали кости пальцев.
Женщина резко закинула голову, её лицо, искажённое страданием, появилось в кадре. Света узнала знакомые черты.
- Это Ира? Нет, не может быть! - и вдруг закричала: - Ира! Господи, нет!
Паша обернулся, кинулся к бьющейся в истерике Свете.
Осторожно, не позволяя Свете снова увидеть изображение на мониторе, отвёл в соседнюю комнату, заставленную книжными шкафами. Уложил на диван, опустился рядом, обнял, стал целовать. Она всхлипывала и прижималась, забираясь пальцами под Пашину рубашку, царапая его кожу. Успокоительные поцелуи становились всё более страстными, её одежда спадала сама собой…
Через пятнадцать минут Света откинулась на розовую бархатную подушечку, судорожно дыша, стирая ладонью пот со лба. Седов натянул штаны, прилёг рядом. В его объятиях она погрузилась в отупелое безразличие, одновременно теряя физические силы.
Света открыла глаза, удивляясь: как же она смогла уснуть?..
Паша сидел рядом и смотрел на неё, чуть заметно улыбаясь.
- Посередине дня дрыхнешь, лентяйка!
- Паша, что происходит?
- Знаешь, всё будет в порядке… Думаю, что видео - просто чья-то злая и дурацкая шутка.
- И это была не Ира?
- Нет, конечно! Кто-то похожий. Ира в монастыре, всё хорошо…
- Ты это точно знаешь?..
- А у тебя есть еда? Те пирожки, что были позавчера к обеду?..