- Погодите, я вас заставлю! - злобно проговорил Мутушими. - Когда жажда замучает вас, вы станете податливее. Будьте уверены, что вы не получите ни одной капли воды, пока не согласитесь служить мне. Времени на размышление у вас много, так как от жажды смерть наступает нескоро. Если надумаете и согласитесь, то вам стоит только крикнуть, и сюда явятся слуги, которые известят меня о ваших желаниях.
Он повернулся и вместе со слугами вышел из зала.
- Однако мы попали в затруднительное положение, - заметил Патси.
- Ничего, - утешал его Дик, - я уверен, что начальник сделает все, что может, чтобы избавить нас от плена. Не раз мы уже бывали в более отчаянных положениях и каждый раз спасались. Так будем и на этот раз надеяться.
- Не сомневаюсь, - отозвался Патси, - будем только надеяться и ждать, чтобы начальник явился скорее, а то жара сейчас уже становится невыносимой.
- Как бы там ни было, - сказал Дик, - мы будем держаться до последней возможности. Лучше умереть, чем подчиниться этому негодяю и сделаться изменниками!
* * *
В не менее отчаянном положении, чем Дик и Патси, находились и Ник Картер с Тен-Итси и Таликой.
При виде направленных в них револьверов Пиоку им пришлось оставить всякую надежду на спасение.
Но это было еще не все. Вдруг Пиоку громко свистнул, и собачий лай за высоким дощатым забором перешел в дикий вой.
Вслед за тем через забор прыгнула целая дюжина огромных, мохнатых собак и окружила беглецов.
Куда бы ни взглянули Ник Картер и его спутники, везде они видели широко раскрытые пасти, острые клыки и злобно сверкающие глаза злющих животных.
Было бы безумием идти на этих зверей с кулаками - они разорвали бы всех на куски.
- Не шевелитесь, - грозно крикнул Пиоку, - мои собаки шуток не любят! Стоит кому-нибудь из вас сдвинуться с места, и я не сумею удержать собак!
Он скрылся за окном и спустя несколько минут заскрипели задвижки калитки.
Пиоку с фонарем в руке вышел к беглецам. За ним шла какая-то пожилая женщина.
- Лакита!
Тен-Итси невольно вскрикнул при виде старухи. Но он тотчас же умолк, так как одна из собак злобно зарычала на него.
- Тубо! - крикнул Пиоку. - А ты, мать, не выходи за забор и держи фонарь, пока я свяжу беглецов!
Он передал старухе фонарь, который настолько ослепил ее, что она не могла различить лиц пришельцев.
Пиоку со связкой канатов подошел сначала к Нику Картеру, связал ему руки на спине и так наложил веревки на его ноги, что сыщик мог передвигаться лишь мелкими шажками.
Затем настала очередь Тен-Итси, а потом была таким же образом связана полумертвая от страха Талика.
В довершение всего Пиоку обвил шею каждого пленника особой веревкой, связал все три веревки вместе и взял концы в руку.
- Мать, запри калитку, - крикнул Пиоку, - и ложись спать! А я с пленниками иду к моему повелителю и вряд ли скоро вернусь!
- А как же собаки? - спросила Лакита, которая вышла из калитки и держала фонарь высоко над головой.
- Свора пойдет со мной, - со злобной усмешкой ответил Пиоку, - на нее можно положиться больше, чем на отряд солдат.
Вдруг Лакита громко вскрикнула, уронила фонарь и в страшном волнении бросилась к пленникам.
Не дожидаясь приказаний Пиоку, собаки сразу набросились на нее, и лишь в последний момент Пиоку удалось остановить их.
- Ты с ума сошла! - крикнул он своей матери. - Неужели ты забыла, что собаки только меня и признают!
Старуха упала на колени. На лице ее появилось выражение ужасного страдания.
Медленно поднялась она на ноги и не обращая внимания на собак, подошла к Тен-Итси и обвила его шею обеими руками.
- Дорогой мой! Мой дерзкий сын оскорбил тебя! Он, подлый раб, осмелился связать тебя, сына микадо, как зверя! Дорогой принц, верь мне, он не понимает того, что делает. Он обманул меня! Несколько часов тому назад он явился домой и заявил, что ему предстоит изловить несколько беглых рабов барона Мутушими. Он приказал мне не беспокоиться и не вставать с постели.
Ник Картер против барона Мутушими
- Тебя это не касается, - крикнул Пиоку, с трудом удерживая злых собак, - я действую по приказанию барона Мутушими! Он знает, что делает! Не твое дело вмешиваться в его распоряжения!
Но слова его не оказали никакого воздействия на старуху.
Со сверкающими от гнева глазами она обратилась к своему сыну:
- Ты негодяй, Пиоку, - воскликнула она, - ты подлец! Ты подлый лгун! Ты опозорил седую голову своей матери и навлекаешь на себя проклятие мое! Развяжи принца немедленно, а также его спутников! Ведь они твои друзья, принц? - обратилась она к Тен-Итси.
- Да, няня, вот этот человек сделал мне много добра, когда я был в Америке, а эта девушка - Талика, прекрасная гейша. Мутушими, государственный преступник и бунтовщик, хочет изловить нас после того, как мы бежали от него, терпя ужасные мучения. В надежде на твою любовь и привязанность я привел своих друзей сюда к тебе, чтобы просить у тебя помощи, а тут твой родной сын выступает нашим злейшим врагом. Он связывает нас и собирается вновь отдать во власть негодяя Мутушими.
Старуха бросилась на колени к ногам Тен-Итси и коснулась губами его ног.
- Что ты делаешь! - в испуге воскликнул Тен-Итси. - Не унижай своей седины передо мной!
- Я прошу у тебя прощения за сына своего, принц Тен-Итси! - простонала Лакита. - Но я скорее умру, чем допущу подобное злодеяние!
Она встала, подошла к мрачно насупившемуся Пиоку, повелительным жестом указала рукой на пленников и произнесла:
- Немедленно развяжи принца и его друзей! А затем опустись на колени перед принцем, вымоли у него прощение и служи ему верой и правдой, как ты до сего времени служил барону Мутушими.
Пиоку с широко раскрытыми глазами смотрел на свою мать. Он схватился за голову, как бы не веря очевидности.
- Я не могу исполнить твоего приказания, - воскликнул он, - я не могу нарушить клятвы верности, данной моему повелителю! Я поклялся, что приведу к нему пленников, и я исполню свою клятву!
- Ты сделаешь то, что приказывает тебе твоя мать, - возразила Лакита, - иначе я прокляну тебя! Стыдом и позором ты покроешься на всю жизнь! После смерти своей ты беспокойным призраком будешь блуждать по земле!
- Но я не могу нарушить своей клятвы, - в страшном волнении воскликнул Пиоку, - помни, мать моя, как ты сама учила меня, что преданность дому есть высшая обязанность.
- Выше ее стоит повиновение, коим ты обязан матери своей, - настойчиво произнесла Лакита, - а ты не повинуешься мне, негодный! Неужели я должна проклясть тебя? Не доводи меня до этого, Пиоку! Торопись! Развяжи их!
- Либо я исполню свой долг, либо я изберу единственный выход, который мне остается! - крикнул Пиоку.
- Делай что хочешь! Но сначала развяжи пленников!
- Это твое последнее слово?
- Повинуйся мне! Я не хочу больше тратить попусту слов! - строго произнесла Лакита, не обращая внимания на отчаяние своего сына.
- Выслушай меня, Пиоку! - вмешалась тут Талика, взглянув на сына Лакиты. - Помнишь, как ты просил моей руки?
- Да, это было тогда, когда я воображал невозможное, - мрачно ответил Пиоку, - но ты отвергла меня, а я, после долгой борьбы, наконец снова нашел успокоение.
- Выслушай меня! Я соглашаюсь стать твоей женой, Пиоку, если ты освободишь принца и его белокожего спутника и позаботишься, чтобы они в безопасности добрались до Токио.
Пиоку закрыл лицо руками и молчал.
Наконец он тряхнул головой и сказал:
- Если бы ты сказала мне это год назад, то осчастливила бы меня, Талика! Я был бы рабом твоим и с радостью пожертвовал бы для тебя жизнью! Теперь поздно! Страстная любовь моя к тебе угасла, и в душе моей остался лишь отблеск ее, не горящий уже, а только тлеющий. Но если бы даже любовь моя была еще жива, то ты и сама знаешь, что такой ценой я не мог бы принять твоего дара. Ты требуешь, чтобы я предал своего повелителя! Но если я это сделаю, то должен умереть! Бесчестным я жить не хочу и не могу!
Пиоку обратился снова к Лаките.
- Прежде чем произнести свой приговор, подумай, что ты хочешь сделать! Я родной сын твой, но ты никогда не любила меня материнской любовью! Ты любила не меня, а вот его, - продолжал он, указывая на Тен-Итси, - его ты вскормила и вспоила, ему ты расточала ласки и нежности, а я должен был стоять в стороне и томиться тоской по материнской любви! Теперь ты требуешь жизни моей! Ты знаешь, что я должен умереть, если нарушу клятву, данную моему повелителю Мутушими!
- Делай то, что приказывает тебе твоя мать, - произнесла Лакита, - ты знал, что этим предательством ты нанесешь мне ужасную рану! Зачем ты поспешил с исполнением данного тебе бароном приказа? Каким образом ты очутился здесь раньше беглецов, которые ведь шли ко мне прямым путем? Принц Тен-Итси явился ко мне, зная, что может верить моей преданности. Еще раз повторяю: делай то, что я тебе приказываю! Освободи принца и его друзей, служи им и оставайся верен до самой смерти!
- Ты произносишь мой смертный приговор, - простонал Пиоку.
- Нет, - вдруг воскликнул Ник Картер, - я не хочу спасения такой ценой! Пусть Пиоку исполнит свой долг согласно своей клятве. А мы уже должны будем сами о себе позаботиться.
- Не принуждай его, няня, - вмешался и Тен-Итси, - я не хочу, чтобы сын твой умер из-за меня!
- Тогда я сама наложу на себя руки! - крикнула Лакита. - Когда меня вызвали ко двору твоего державного отца, принц, твоя мать лежала на смертном одре и у изголовья ее одра стоял ангел смерти. Я видела его, мрачного посланника богов, но я видела также мольбу в глазах твоей матери. Умирая, она протянула мне руку и угасающим голосом умоляла меня заменить тебе родную мать. А я поклялась нашими предками, покоем душ моих родителей и собственным счастьем моим. То, в чем я поклялась твоей матери, что дало ей возможность умереть с улыбкой счастья и спокойствия на устах, то и составляет задачу всей моей жизни. Вели бичевать меня насмерть, вели растерзать меня раскаленными щипцами, но не уговаривай меня нарушать клятву, данную твоей матери.
Не дожидаясь ответа Тен-Итси, она обратилась к своему сыну:
- Пиоку, есть у человека двоякого рода обязанности: верность и повиновение! Когда то и другое приходит в столкновение, то ты должен склониться на сторону того, кто имеет больше прав на тебя. Я - мать твоя! Все свои обязательства ты можешь погасить, но матери ты никогда не сумеешь воздать всего того, что она сделала тебе. Вот почему ты должен повиноваться мне, сын мой! И ты повинуешься! Слышишь?
Пиоку тяжело вздохнул. Он медленно приблизился к ней, склонился на одно колено и коснулся губами краев ее одежды.
- Твой сын повинуется тебе, - глухо проговорил он, - прощай навсегда. В последний раз я вижу тебя. С восходом солнца меня в живых уже не будет. Уста мои не раскроются больше и не произнесут этого священного слова "мать"! Прощай! Твой сын повинуется тебе, и он сумеет уничтожить позор, которым он заклеймил свою честь! Прощай!
Старуха Лакита, как жрица, подняла обе руки и благословила своего сына.
Когда Пиоку встал, лицо его было безжизненно. Он как-то сразу осунулся.
Точно ходячий автомат, он подошел к пленникам и разрезал веревки. Затем он созвал свору собак и собрался уйти.
- Твои гости голодны и хотят пить, - сказал он, тщательно избегая смотреть на свою мать, - дай им есть и пить. Но посоветуй им торопиться, они до рассвета должны успеть уйти далеко отсюда.
- Но ведь мы не хотим бежать! - воскликнул Ник Картер.
Пиоку в недоумении взглянул на него.
- Нет, мы бежать не хотим, - повторил Ник Картер, - три моих друга еще томятся в доме Мутушими. Либо мы освободим их, либо мы погибнем.
- Ты рассуждаешь как дитя или же как повелитель мира, - возразил Пиоку, - помни - каждая минута дорога! Нет времени на пустую болтовню. Скажи мне, чего тебе нужно, и я буду служить тебе и принцу, чем могу.
- Проводи нас, - ответил Ник Картер, - к дому Мутушими. Позаботься, чтобы мы проникли туда незамеченными и в такое место, откуда мы могли бы оказать сопротивление барону и его клевретам.
- Я знаю такое место.
- Укажи нам его, укажи нам темницу, где томятся пленники, и, прежде всего, дай нам оружие. Вот все, что нам нужно от тебя. Само собой разумеется, что ты не выдашь нас барону.
- Да, это само собой разумеется, - с равнодушным видом ответил Пиоку, - я во второй раз не сделаюсь предателем. А Талика останется здесь, что ли?
- О нет, - взмолилась Талика, - я прошу вас, возьмите и меня с собой! Не бойтесь, что я буду мешать вам. Я могу вынести всевозможные трудности, а если дело дойдет до открытого столкновения, то я сумею стрелять из ружья не хуже вас.
Ник Картер сначала не соглашался. Но ему пришлось исполнить ее желание, так как она заявила, что все равно последует за своими друзьями даже без их согласия.
* * *
Старуха Лакита пригласила трех беглецов в дом, чтобы накормить, напоить их и переменить одежду. Тен-Итси взял один из костюмов своего молочного брата, который ему пришелся по размеру, так как Пиоку был почти одинакового с ним роста.
Ник Картер не пожелал переодеваться.
- Моя одежда почти уже высохла, - проговорил он, - мне уже столько раз приходилось не снимать одежды, пропитанной насквозь не то что водой, а гораздо менее приятными жидкостями. Дело не в этом: меня грызет беспокойство. Какая-то невидимая сила влечет меня назад к дому Мутушими, и я чувствую, что наши друзья подвержены страшной опасности.
Он вздохнул с облегчением, когда увидел, что Пиоку выводит из конюшни четырех сильных лошадей и седлает их. При этом он обратил внимание на то, что Пиоку несколько раз провел большим пальцем по лезвию своей кривой сабли как бы для того, чтобы убедиться, хорошо ли она отточена.
Спустя несколько минут все сели на коней.
Пиоку ни на кого не обращал внимания.
Тен-Итси привязал Талику к седлу, так как она все еще не окрепла и с трудом держалась верхом. Это было тем более необходимо, что путь шел через трясину, где нельзя было ехать рядом, а только гуськом.
Прощание с Лакитой было очень трогательное.
Она вела себя по отношению к Тен-Итси как-то особенно, точно он не от мира сего. Когда он сел на коня, она еще раз подошла к нему и коснулась губами края его одежды. На Ника Картера она почти не обращала внимания.
Мать с сыном не сказали ни единого слова. Они точно умерли друг для друга.
Пиоку ехал во главе отряда, за ним ехал Ник Картер, затем Талика, и Тен-Итси замыкал шествие.
Беглецы направились тем же путем, каким явились к дому Лакиты, но только гораздо быстрее.
В Японии последний час до рассвета особенно темен. Так было и в эту ночь после того, как зашла луна и звезды скрылись за облаками. Густая мгла покрывала всю местность.
Надо было поражаться уверенности Пиоку, который, несмотря на темноту, не сбивался с пути.
Стоило ему свернуть в сторону хотя бы на один шаг, и все они завязли бы в болоте.
Но он не изменил обещанию, данному своей матери и, по-видимому, ему даже в голову не приходила мысль о предательстве.
Часа два ехали они по мягкой почве в непроницаемой мгле.
Вдруг Пиоку остановил коня и спустился на землю, но не сбоку, а сзади, так что очутился позади своего коня.
- Сидите, - шепнул он беглецам, - твердая почва здесь не шире туловища лошади. Я предоставлю себя теперь чутью моей лошади: она лучше меня знает дорогу и не раз уже вывозила меня отсюда.
На востоке тем временем занялся рассвет.
При других обстоятельствах Ник Картер, страстный любитель конского спорта, стал бы внимательно следить за конем Пиоку, шедшим вперед с опущенной вниз головой, как бы отыскивая дорогу. Но в данную минуту он проклинал задержку и медленное передвижение.
Наконец над далеким лесом поднялась огненная полоса, точно столб.
- Солнце всходит, - проговорил он.
- Нет, это не солнце, - возразил Пиоку, - это свет от освещенной электричеством стеклянной крыши одного из помещений дома Мутушими. Там свет зажигается только тогда, когда барон наказывает или пытает кого-нибудь.
- Другими словами, друг мой, в настоящее время мои друзья находятся в том помещении?
- Я не друг твой! - с нескрываемой злобой в голосе отозвался Пиоку. - Быть может, твои друзья действительно сейчас находятся там. Это вполне возможно, но ты узнаешь это уже без меня, так как я обещал вам лишь проводить вас до склада оружия.
- А что же будет с нами дальше?
- Мне до этого дела нет. Прежде чем вы войдете в склад оружия, душа Пиоку умчится отсюда, и Будда, ноги которого упираются в звезды, возвестит мне, был ли я мудрецом или глупцом, душа которого должна вернуться к праху.
- Неужели ты на самом деле хочешь убить себя? - воскликнул Ник Картер.
- Ты не вправе спрашивать о том, что касается лично меня. Пиоку, который вскоре лишится имени, сделает то, к чему его обязывают покорность долгу и честь. Он искупит свою вину достойным образом.
Больше Пиоку не произнес ни одного слова.
Спустя некоторое время он предложил своим спутникам слезть с коней, что можно было теперь сделать, так как почва сделалась более устойчивой. Кроме того, путники так близко подошли к поместью барона, что нельзя было продолжать путь верхом.
Тем временем рассвело настолько, что уже легко можно было различать окружающие предметы.
Путники находились в густом лесу.
Пробравшись через кусты, они очутились вблизи заброшенной каменоломни. Под грудами камней местами почва была изрыта, точно там обитали кролики или кроты.
Перед одним из таких отверстий, ничем не отличавшимся от других, Пиоку остановился.
- Вот здесь мы должны спуститься вниз, - коротко произнес он и, заметив недоверчивый взгляд Ника Картера, прибавил: - Тебе нечего бояться. Я не предам тебя.
- Мой друг не знает тебя, - мягко заметил Тен-Итси, - удовольствуйся сознанием, что я доверяю тебе не только свою жизнь, но и жизнь моих друзей. И вот еще что, Пиоку, не предоставишь ли ты моему державному отцу решить, провинился ты или нет? Подумай, Пиоку, моему отцу дана власть прощать грехи. Он щедро вознаградит тебя за твои услуги и осыплет тебя почестями за то, что ты сделал мне, его сыну.
Пиоку, не обращая внимания на протянутую ему руку, резко возразил:
- Мне посредников не нужно! Моя совесть подсказывает мне то, что я должен сделать для того, чтобы без трепета появиться перед лицом Будды! А теперь, принц, следуй за мной вместе со своими друзьями. На первых порах нам придется ползти на четвереньках, но дорога скоро станет удобнее.
Пиоку опустился на колени и прополз в отверстие.
- На этот раз вы, начальник, завершите шествие, - шепнул Тен-Итси Нику Картеру, - Талика пусть следует после меня. А может быть, Талика пожелает ждать здесь нашего возвращения?
Но Талика нетерпеливо покачала головой.
Вслед затем Тен-Итси полез в подземный ход, а за ним проползли туда же Талика и Ник Картер.
Дорога была нелегкая.