Светлана, в буквальном смысле уткнувшаяся носом в пол салона, почувствовала, как в ее спину воткнулись сотни колючек, затем ее остро обожгло, и следом сверху обрушилась совершенно уже неимоверная тяжесть, согнула ее, сплющила, сдавив тело девушки пополам, несколько раз дернулась и затихла. А Светлана, не в силах и рта открыть, чтобы набрать хотя бы воздуха в стиснутую грудь, ощутила, как на ее обнаженную спину, опаленную сильной болью, полилось что-то мокрое и горячее, стекая на пол по согнутым плечам и шее. И Светлана потеряла сознание...
Глава вторая
ЗА НОВЫМ НАЗНАЧЕНИЕМ
1
- Александр Борисович...
- Внимательно вас слушаю, Константин Дмитриевич, - перебил позвонившего Турецкий. - Костя, если ты способен подождать ровно десять минут, я припаду к твоим стопам, и мы решим все насущные вопросы, которые с раннего утра мучают твою прокурорскую душу. Подождешь?
- Да я, собственно, затем и звоню, чтобы напомнить: ровно через десять минут будь любезен явиться вместе со своими орлами ко мне в кабинет.
- М-м-м... Орлы, кажется, не были предусмотрены, нет? Или я чего-то... подзабыл?
- Считай, что "или". Курбатов, Поремский, Елагин - эту троицу захвати. Остальные мне пока не нужны.
- Пока?
- Не теряй времени.
- Слушаюсь, шеф. Ты у меня хоть и бывший, но...
- Давай без "но". Жду.
- Плохи дела. - Турецкий покачал головой и положил трубку на аппарат. - Не завидую я вам, ребятки, что-то Костин тон мне не очень нравится. Сознавайтесь, натворили чего-нибудь, о чем я не знаю?
Рюрик Елагин, Владимир Поремский и Саша Курбатов, сидящие у приставного столика напротив Турецкого, переглянулись, но промолчали. И только Поремский, встряхнув соломенными волосами и пожав плечами, заметил не очень, впрочем, уверенно:
- То, что известно нам, Константин Дмитриевич знать просто не может. Если кто-то из нас же не проболтался. Сашка, колись!
- Я - точно нет! - с ходу отмел от себя любые подозрения крупный и скорее накачанный, нежели толстый, Курбатов.
- Та-ак, - многозначительно кивнул Турецкий. - А ты, Рюрик, что скажешь?
- Ничего не скажу, - с наигранной застенчивостью во взоре ответил всегда несколько мечтательный и задумчивый Елагин. - Даже если пытать станете, ничего у вас не получится, Сан Борисыч. Ни-че-го-шень-ки!
- Давай ты, Володька, а то ведь и в самом деле подвешу к потолку и огонь разведу под ногами.
- Ладно... Можно, ребята?- обернулся Поремский к друзьям.
- Валяй, - хмыкнул Курбатов и отвернулся к окну.
- В общем, Сан Борисыч, мы не виноваты. Они сами виноваты.
- Кто - они?
- Ментяры... - почти шепотом произнес Поремский. - Мы после футбола в Лужниках пошли пивка попить, а эти засранцы привязались. То мы громко разговариваем, то, понимаешь, ненормативная лексика откуда-то у нас появилась, а мы - ни сном ни духом, вы ж нас знаете. Я им говорю: ребята, отвалите, дайте от вас отдохнуть. Никакого впечатления. Короче, откровенно нарывались. Ну и что, ксивами своими в морды их сопливые тыкать? Охамели, короче, решили, что тех, которые перед ними не расшаркиваются, можно давить. Так, ребята?
- Без вопросов, - кивнул Курбатов. - Они нашли, говнюки, к кому привязаться. К Рюрику, даром что интеллигент! "Ты, - говорит один, - черножопый, рожа твоя мне не нравится! А ну предъяви паспорт и регистрацию!" И палкой своей тык ему в пузо. Ну а я не стал дожидаться и предъявил вместо Рюрика. Прямым в челюсть. Второй хрен схватился было за пушку, но его Володька успокоил. А потом недопитое пиво им на головы вылили, чтоб они очухались, и объяснили - ей-богу, исключительно на словах! - что ведут они себя крайне недостойно. А оружие и документы у обоих забрали - от греха. Володька их в пакет из-под рыбы сунул и закинул дежурному в Хамовниках, без долгих объяснений. Мол, в Лужниках базар был, чего-то не поделили, пендюлей, говорит, какие-то нахалы вашим надавали и разбежались. А это мы на месте происшествия подняли, чтоб не пропало. А кто там, чего - нам неизвестно. Вот и вся интрига. Дежурный пока свою репу чесал, Володька и слинял. Так что... мы нигде не засветились. Ну а тот, который первым напросился, пусть теперь лечится. Они, кстати, оба были под банкой, причем заметно.
- Ох, ребятки... - только и мог что печально вздохнуть Турецкий. - Мало вас родители в детстве пороли... Хотя о тебе, Володька, речи нет... - поправился Александр Борисович, вспомнив, что отец Поремского, командир легендарной атомной подводной лодки, затонувшей в Атлантике, к такому способу воспитания сына отношения просто не мог иметь, погиб, когда Володька был совсем маленьким.
Это могло относиться разве что к профессорскому сынку Курбатову, который, между прочим, благодаря исключительно собственным способностям и решительному характеру к тридцати годам стал заместителем прокурора Сахалина. И это - не хухры! Либо к Елагину. Но Рюрик хоть и происходил из потомственной рабочей семьи, зато выгодно отличался от своих друзей особой какой-то интеллигентностью и воспитанностью. Ладно, не в том суть. И вызывает Меркулов Александра Борисовича вместе с молодыми "важняками" Генпрокуратуры вряд ли по этому поводу: если ребята говорят, что нигде не засветились, значит, так оно и есть, им верить можно.
- Сейчас пойдем. А я все, что хотел вам сказать на прощание, сказал, парни. Опять же и Висбаден от России не так уж и далек. И телефонная связь с ним прочно налажена. Можете звонить мне в Висбаден по любым вопросам... - Турецкий вдруг словно задумался. - Симпатичный город, этакий маленький Париж, как они себя называют... Бывал я там, да... Так вот, звонить по любым делам, кроме пустяковых. Европол все же организация солидная, что бы мы с вами ни говорили. Как и Евроюст. Я не уверен, что моя командировка надолго, но соответствовать, во всяком случае, придется. И вы тут без меня вообще ручонки-то не распускайте. Интеллигенты они! Ишь вы!
- Что, вообще?! - возмутился Курбатов и встал - большой и, как уже сказано, обманчиво толстый.
- Вообще - это я к слову, а речь в данном конкретном случае - о частностях. И лично у меня к вам нет претензий лишь в тех ситуациях, когда на кон поставлена высшая справедливость. Либо же все мирные методы воздействия исчерпаны безрезультатно.
- Это устраивает, Сан Борисыч, - миролюбиво поставил точку Александр Курбатов - хулиган, драчун и матерщинник, но человек беспредельно отзывчивый и верный, о чем знали лишь те, кто действительно его знали.
- Садитесь, - хмуро сказал Меркулов и потыкал рукой в направлении стульев. - Где кому удобнее. Чаю не предлагаю: некогда.
- А я думал - не заслужили, - негромко, будто самому себе, прокомментировал Поремский.
Меркулов вскинул на него быстрый и острый взгляд и хмыкнул. Но мрачного выражения лица не сменил. Хотя и мог бы. К Владимиру у заместителя генерального прокурора было несколько особое отношение, нежели к остальным присутствующим сейчас в его кабинете. Светловолосый и голубоглазый Поремский чем- то отдаленно напоминал пожилому Меркулову совсем молодого когда-то Сашку Турецкого. Все ж таки почти полтора десятка лет прошло в одном только этом здании на Большой Дмитровке, и Александр Борисович давно стал другим, и прежнего задора у него как- то поубавилось - а зачем это теперь нужно помощнику генпрокурора? Смешно... А вот у Владимира все это еще было и постоянно в нем бурлило, частенько выплескиваясь наружу. Вероятно, поэтому, сам даже над тем не задумываясь, Меркулов невольно переносил на Поремского часть своих симпатий, предназначавшихся прежде Александру Борисовичу. А может, глядя на него, сам Константин Дмитриевич вспоминал себя молодым. Или даже чувствовал - такая вот логика...
- Я пригласил вас, господа... Прошу не отвлекаться, - он снова свел брови, услышав нечто, напоминающее смешки, - время наше пошло, как говорится. Итак, на минувшей неделе произошло сразу несколько событий, которые, можно предположить, никак не связаны между собою, однако нам предстоит это доказать. Либо убедиться в обратном. Что совсем не есть хорошо...
- События уже озвучены в средствах массовой информации? - спросил Александр Борисович.
- Ты опередил меня ровно на одну фразу. - Меркулов искоса посмотрел на Турецкого. - Возможно, что-то где-то и просочилось. Возможно, мы просто пока не знаем этого. А если и узнаем, я не уверен, что это нам здорово поможет в расследованиях. Я даже думаю, что скорее помешает...
- Почему-то у меня, Константин Дмитриевич, появляется ощущение, что ты все больше входишь в образ известного Дельфийского оракула. Тот, помнится, тоже ничего конкретного не изрекал, но зато постоянно пугал население неопределенностью угроз, исходящих от богов. Многие верили. И боялись.
- Оракул, да? Ладно, будет тебе прорицание. Прошу пока не перебивать и вопросы не задавать. Даю информацию. В прошлые выходные - не в эти, а, уточняю, в прошлые - в Санкт-Петербурге было совершено покушение на кортеж президентских машин, двигавшихся в Стрельну. Пострадала дублирующая машина. Покушение произведено женщиной, которая при взрыве сама и погибла. Не исключено - шахидка. Однако нигде ни одного слова об этом факте нет, и не ищите. Следствие ведет Федеральная служба безопасности. Далее. Я перечисляю только факты - без комментариев. На прошлой же неделе в немецких СМИ появились сообщения о том, что сотрудниками отдела финансовых преступлений Федерального криминального ведомства Германии в течение одного дня в Дюссельдорфе и других городах произведены обыски и выемка документов в двадцати восьми служебных помещениях и квартирах, принадлежащих российско-германской акционерной компании "Норма". Ей выдвинуто обвинение в отмывании средств преступных группировок из России. Впрочем, мы могли бы оставить сей факт без внимания, если бы не одно "но". Фактически одновременно были совершены дерзкие убийства, жертвами которых стали в Германии: главный бухгалтер упомянутой "Нормы" Владимир Генрихович Меркель - он из наших, из русских немцев, - и чистый немец Герхард Шилли - президент Норденкредит-банка, обслуживающего финансовые дела компании. Оба проходили свидетелями обвинения по делу "Нормы". И, наконец, последнее: на Бережковской набережной, неподалеку от гостиницы "Рэдиссон-Славянская", совершено поистине голливудское, то есть в лучших киношных традициях, вызывающе наглое убийство одного из владельцев "Нормы", вора в законе и теперь уже бывшего известного питерского бизнесмена Виктора Нестерова. Все перечисленные события...
- Включая и покушение на президентский кортеж? - спросил Турецкий.
- Вот именно... Представляются кое-кому, там, - Меркулов мотнул головой к потолку, - дымом из одной трубы, понятно?
- Ничего не понятно, - с улыбкой ответил Турецкий. - Я же не из озорства спросил про президента.
- А я тебе и не ответил, потому что сам ничего не знаю. Но, видимо, есть какие-то причины, по которым... Одним словом, господа, достаточно предположений. Силы распределяем следующим образом. Убийством на Бережковской набережной занимается межрайонная прокуратура, что на Кутузовском проспекте. Дело поручается Курбатову с Елагиным. Там ведь не только убийство, там еще и какие-то заморочки, короче, побегать придется, разбирайтесь. А все следственные материалы, я дам указание, вам доставят немедленно. Теперь что касаемо Питера и непонятного покушения. Мы с генеральным прокурором предполагали отправить туда Александра Борисовича, поскольку ему, как говорится, расхлебывать питерскую кашу не впервой. Но... увы. Генеральный, зная, что Александр Борисович со дня на день готов покинуть нас и переместиться в Г ер- манию, предлагает ему совместить приятное, так сказать, с полезным, то бишь необходимым для нас. Другими словами, принять активное участие в расследовании событий, связанных с деятельностью "Нормы".
- Интересные дела! - Турецкий недоуменно развел руками. - У меня, насколько я понимаю, были несколько иные задачи в Евроюсте. Разве уже что-то поменялось?
- Объясняю, - лекторским тоном, почти брюзгливо ответил Меркулов. - Данное дело, коим вам, Александр Борисович, предстоит заняться, имеет самое непосредственное отношение к вашей будущей деятельности в Евроюсте. И Европол, и, соответственно, Евроюст созданы для противодействия преступным группировкам в области международной экономики. И поскольку на долю России, я имею в виду наших, отечественных уголовников, приходится весьма значительный процент в общеевропейской преступной деятельности, шеф Федерального криминального ведомства Германии Гюнтер Траутфеттер -такая вот труднопроизносимая фамилия - попросил в личном разговоре с нашим генеральным прикомандировать с российской стороны именно тебя. Почему - остается пока за кадром. Где ты уже успел с ним пересечься и чем ему понравился, ни генеральный, ни я не в курсе. Вы разве с ним знакомы?
- Первый раз слышу эту труднопроизносимую фамилию... как ты говоришь? Траутфеттер? Нет, не знаю. Впрочем, у подлинной славы всегда найдутся неизвестные поклонники...
Молодые следователи дружно расхохотались, а Турецкий даже не улыбнулся.
- Молчу, нет слов... - на этот раз Меркулов развел руками. - Итак, можешь вылетать. Гюнтер ждет тебя. И последнее. В Питер предложено выехать мне. И с собой я забираю Поремского, поскольку и там придется хорошенько побегать, а я уже не в тех летах. Владимир, надеюсь, с твоей стороны возражений не последует?
- Я готов.
- Отлично, тогда выезжаем сегодня вечером, поэтому заканчивай срочные дела. Все свободны, а вас... Штирлиц, в смысле, Александр Борисович, я попрошу задержаться... - И улыбнулся: - На пару минут...
Ну, прямо тебе - обергруппенфюрер, не меньше! То есть в переводе на российскую табель о рангах генерал- полковник, как Меркулов - в юстиции.
- Саня, - сказал Константин Дмитриевич, когда "молодежь" покинула его кабинет, - я не хочу ничего
тебе предрекать, но чутье мне подсказывает, что в деле этой "Нормы" есть какая-то неизвестная нам подлянка. Я обещал не комментировать фактической стороны, поэтому и не буду, но некоторые мысли - как бы Это сказать? - напрашиваются. И первая: лично мне известно - откуда, совершенно не имеет значения, - что табу на информацию о покушении в Питере наложил лично президент. Не исключаю, что ему не хотелось выглядеть в той ситуации в глазах его американского коллеги не самым лучшим образом. Но тут же возникает другой вопрос: зачем потребовалось, чтобы ты перед вылетом в Германию обязательно посетил президента? Эту информацию передал мне наш с тобой генеральный, и под строжайшим секретом,
- Ничего себе секрет! - ухмыльнулся Турецкий.
- Ты имеешь в виду - где знают двое, знает и свинья? Только ты учти на всякий случай, говорят, что у немцев нет такой поговорки, а ее придумал известный тебе автор Штирлица. Юлиан, я слышал, был талантлив на такие штучки. Поэтому нечаянно не попади впросак... А вот почему все-таки секрет- это серьезный вопрос. Я позволил себе поразмышлять и пришел к следующему. Если в Питере произошла попытка теракта, расследованием которого, естественно, занялась служба безопасности, засекретив, по обычаю, все, что нужно и ненужно, зачем им еще и заместитель генерального прокурора, когда эту чисто формальную работу могли провести и сами питерцы? Ведь так? Но если у кого- то все же просматривается некая связь между событиями в Петербурге, в Германии и в Москве, то напрашивается очень и очень неприятный вывод. Ты понимаешь, о чем я думаю?
- Понимаю, но не произнесу вслух ни единого слова, не выскажу ни одной догадки. Даже и не проси.
- А я и не прошу. У тебя назначено сегодня, к пяти.
Я выеду ночным. Значит, вполне можешь взвалить на свои плечи такую малоприятную миссию, как проводить своего бывшего шефа на Ленинградском вокзале. Да и вообще, в чем дело?! Почему это именно я должен всегда провожать тебя, а? Ну ты и нахал!
- Подумаешь, проводил за десяток лет пару раз, коньячку хлебнул - и все дела! А разговоров-то, разговоров!.. Ладно, уговорил. Поскольку мы с тобой до моего вылета в Германию, скорей всего, так больше и не увидимся.
2
Едва Александр Борисович вошел в свой кабинет, раздался звонок городского телефона.
- Слушаю, Турецкий.
- Здравствуйте, Александр Борисович, -услышал он в ответ негромкий, низкий голос. - Вам передали по поводу приглашения?
- Да, только что.
- К вам подойдет машина...
- У меня есть свой...
- Ровно в шестнадцать, Александр Борисович, - терпеливо продолжил этот почти бас, - к вам подойдет машина марки "ауди", запишите или запомните номер... С федеральным флажком. Она привезет вас, и она же доставит обратно. Средства для записи вам не понадобятся. Всего доброго, до встречи.
- До скорого, - ответил коротким гудкам Турецкий и взглянул на часы: половина третьего. Есть возможность позвонить Славке Грязнову и договориться о встрече на вечер. К тому же он наверняка что-то знал о стрельбе на Бережковской набережной.
Вячеслав Иванович был на службе. С некоторого времени он возглавлял Управление по расследованию особо опасных преступлений Министерства внутренних дел, куда перешел из Главного управления собственной безопасности, и правильно сделал: все-таки он по духу истинный сыщик, а не контрразведчик там какой-нибудь. И уж точно не стукач. А так - как раз по его характеру.
Итак, он услышал о некоторых изменениях в судьбе друга и немедленно откликнулся предложением встретиться, не откладывая. Что и было принято - где-нибудь в районе десяти вечера, чтобы как раз поспеть к ленинградскому поезду, а заодно и поговорить.