ГЛАВА 18
Конечно, любой мало-мальски интеллигентный человек, особенно шапочно знакомый с законами драматургии, в этом месте усмехнется с видом знатока и крякнет презрительно: ну вот, так я и знал! Дескать, что и следовало доказать. И еще непременно припомнит знаменитое ружье, которое в первом акте преспокойно висело на стене в качестве детали интерьера, а в последнем взяло да и выпалило. Только при чем тут драматургия, если это самое ружье изобрели как раз для того, чтобы оно стреляло, а вовсе не для украшения быта?
А теперь вообразите такую безрадостную картину. Зареванный Вице, не шевелясь, валяется на полу, Коза - без кровинки в лице - сидит, прижавшись к стене, запрокинув голову и страдальчески закусив посиневшие губы, а из комнаты истерично голосит связанная мною Медуза горгона:
- Убили! Суки! Убили!
Уже вообразили? Ну тогда мне не понадобится растекаться мыслию по древу, чтобы описать то, что произошло со мной сразу после того, как я поняла, чем закончилась наша с Козой потасовка. Я с ужасом посмотрела на пистолет, который мне удалось отнять, на свою же беду, хватанула ртом воздуху и без чувств рухнула на неподвижное тело второго человека в городе. Кого из двоих я ненароком грохнула, пульсировало в моем меркнущем сознании, или… Или обоих сразу?
…Какое-то время мне было относительно комфортно, поскольку пребывание в обморочном состоянии пусть и кратковременно, но освобождает от душевных мук и угрызений совести, а потом стало как-то зябко и неуютно. Поежившись, я нехотя открыла глаза и увидела Козу с красным пластмассовым ведерком в руках, из которого она щедро, как рассаду, поливала меня водой.
- Ну слава богу, живая! - неожиданно радостно воскликнула она.
Я ничего не сказала, а подумала точно так же. Слава богу, Коза живая. По крайней мере одним трупом на моей совести меньше. А вот когда подо мной неуклюже закопошился Вице, я была уже на пути на седьмое небо.
- Господи, твоя воля! - воздела я руки к небу. Ну к потолку, какая разница. - И с этим все в порядке!
- А что этому придурку сделается? - сплюнула себе под ноги Коза и поставила ведро на пол.
- Черт, как я испугалась. - Я слезла с пребывающего в прострации Вице и поискала взглядом пистолет.
- Да вот он, - Коза наподдала пушку ногой, - не бойся, он мне больше не нужен. Теперь уже не нужен. Настроение пропало. Не трону я этих гаденышей, пусть живут.
- Очень разумное решение, - похвалила я ее, но пистолет все-таки подняла, осторожненько так, двумя пальчиками.
- Да уж, - криво усмехнулась Коза. - Тем более что таких не стрелять, а давить надо, как клопов. Особенно вот этого, - кивнула она на Вице, который все еще не мог поверить, что остался в живых, и тревожно ощупывал себя.
- Согласна, типчик премерзкий, - я выразила Козе солидарность, - тем неприятнее из-за такого в тюрьму садиться.
- Тюрьма, не тюрьма… - безразлично махнула рукой Коза. - Честно говоря, мне без разницы.
- Но почему? - Теперь, когда Коза уже не представляла собой непосредственной угрозы, она не вызывала у меня ничего, кроме сочувствия. - В чем, собственно, трагедия? В том, что он тебя с работы уволил? Подумаешь, несчастье! Да была бы шея, хомут найдется! А уж таких дерьмовых начальников, поверь мне на слово, как собак нерезаных, сама знаю одного такого, - намекнула я на Краснопольского и с научно-познавательным интересом поглазела на Вице. Как он отреагирует на мои оскорбительные выпады? А он никак не отреагировал, ибо по-прежнему был занят выяснением объема причиненного ему членовредительства. Причем совершенно умозрительного, если не принимать во внимание нарушенный стрессом кислотно-щелочной баланс.
Коза тоже повела себя не совсем адекватно. Долго хохотала, прижав к груди исцарапанную моими ногтями руку. Я уже забеспокоилась, не повредилась ли она умом, когда истеричный смех оборвался.
- Да плевать я хотела на эту работу! - заявила она. - И потом все было по-другому. Он уволил меня уже постфактум, уже после того, как мне все стало известно. Конечно, совершенно случайно…
Я поняла, что вот-вот узнаю самое главное, и вся обратилась в слух, но, как всегда, мне что-нибудь да помешает. Причем в самый ответственный момент. На этот раз это была возникшая за дверью Жанка, которая с места в карьер заверещала благим матом:
- Марина! Мариночка! Ты живая? Отзовись!
- Я - живая, - ответила я замогильным голосом. - И вообще, что за идиотские вопросы?
- А кто стрелял?
- Не знаю, не знаю я, кто стрелял, - зашипела я на нее, - и вообще, тебе где велено было сидеть? Вот иди туда и сиди.
- Но я же собственными ушами слышала выстрел, - закудахтала Жанка. - Тебя что, там в заложниках держат, да? Тогда скажи им, что ничего у них не получится, потому что я уже Кошмарову позвонила. Вот!
Ну, конечно, разве мы когда-нибудь обходились без Кошмарова?
А буквально в следующую минуту металлическая входная дверь загремела под сокрушительными ударами.
- Надо открыть, - нахмурилась Коза, - а то они стену снесут.
- Сначала расскажи про то, что было перед тем, как тебя уволили, - взмолилась я, как о величайшей милости.
- Что было? Да ничего особенного! - устало вздохнула Коза. - Просто они все меня поимели. Ты хотела знать, кто там, на фотографии, на коленях у этого засранца?
Я кивком головы подтвердила свое страстное желание, а из комнаты заорала Медуза горгона:
- Молчи, молчи, дура, тебе же хуже будет!
- А там - мой муж, - с ледяным спокойствием сказала Коза и отжала "собачку" дверного замка, предупредив на всякий случай: - Открываю, я уже открываю!
* * *
Сначала в квартиру влетели охранники Вице и первым делом бросились к любимому шефу. Проверять, все ли на месте, не отвалилось ли чего, не приведи господи. А уже за ними - какое-то невероятное количество камуфлированных товарищей во главе с небезызвестным следователем Кошмаровым. Жанка появилась самой последней, бочком протиснулась в прихожую, села рядом со мной на корточки и стала заботливо поправлять мою растрепавшуюся в пылу драки за пистолет прическу. Наверное, в другой раз я бы психанула, а тут даже бровью не повела, настолько меня потрясли последние слова Козы.
Что и говорить, не хотела бы я когда-нибудь очутиться на ее месте. Теперь понятно, какие шекспировские страсти обуревали несчастную Козу. В кои веки вышла замуж за красавца, а он, как выяснилось, изменял ей с ее же шефом. Да уж, представляю себе! Она в приемной сидит, на звонки отвечает, что шеф уехал на важное мероприятие, а эта сладкая парочка - Вице и его личный водитель - уже уединилась в ее же квартирке и очень весело проводит время.
Заодно и еще кое-что разъяснилось. Не знаю, обратили вы внимание или нет, но стати сидящей на коленях у Вице красотки с самого начала показались мне несколько мощноватыми. Теперь, когда глаза мои раскрылись окончательно, я уже не нахожу в этом факте ничего удивительного. Правда, еще остаются некоторые требующие уточнения детали. Например, кто помог Козе прилепить голову Пахомихи к торсу ее неверного мужа, ведь фотомонтаж выполнен достаточно профессионально? Хотя, по правде, это уже сущие пустяки, ибо главное - мотив - не вызывает сомнений. Это месть, сладкая, как халва.
Мимо нас с Жанкой с топотом пронесся Кошмаров. Пошушукался с кем-то на лестничной площадке и вернулся. Остановился возле меня и сделал сердобольную мину:
- Ну, как вы себя чувствуете?
- Лучше не бывает. - Я немедленно извлекла из запасника резиновых улыбок самую безразмерную.
- Вот как? - недоверчиво крякнул Кошмаров и почесал макушку. - А то я хотел задать несколько вопросов. Самых необходимых…
- А задавайте! - Я поискала взглядом Козу. И нашла ее среди Кошмаровых подручных, деловито шныряющих по комнате. Она стояла у стены с самым безразличным видом, совершенно чужая на этом камуфлированном празднике жизни.
Тем временем освобожденная от пут Медуза Горгона уже что-то зудела на ухо своему несравненному муженьку, восседающему все в том же зеленом кресле, на фоне ковра с морскими коньками. Я еще подумала, что для полной идиллии не хватает только главного героя - красавчика-шофера в красном бикини и черных чулках. Даже странно как-то, что он до сих пор не предстал перед публикой и последнее действие этой без пяти минут кровавой драмы разыгралось без его непосредственного участия. Ну просто вопиющее нарушение законов жанра, о которых мы говорили в самом начале главы.
- Э… Я хотел бы спросить, кто стрелял? - остановил поток моего сознания Кошмаров.
- Стрелял? Никто…
- А это тогда откуда? - Кошмаров показал на дырку в стене чуть выше плинтуса.
- А, это… Это случайность, - удовлетворила я его любознательность.
- Допустим, - Кошмаров демонстрировал подозрительную покладистость, - а пистолет откуда взялся, вы можете сказать?
- Могу. - Я зло зыркнула на Медузу горгону, а она еще злее на меня. - Она его принесла.
- Она? - Кошмаров с готовностью кивнул на Козу.
- Нет, не она, а вот эта! - Я прицелилась пальцем в Медузину переносицу, как совсем недавно она целилась в Козу, а еще чуть позже Коза - уже в меня.
- Неправда! Она врет! - пронзительно заорала Медуза. - Вы что, не понимаете, они сговорились! Вы лучше отпечатки на пистолете проверьте! Проверьте отпечаточки!
А ведь знает, что говорит, мерзавка! На пистолете-то, поди, ее пальчиков никакая экспертиза не сыщет, потому что мы с Козой его от души залапали, пока мутузили друг дружку в прихожей. И Кошмаров, как нарочно: "Проверим, проверим". Пришлось мне пускаться в пространные объяснения, которые в мои планы совершенно не входили:
- Она пришла с пистолетом и стала угрожать Ко… хозяйке. Вот мы его у нее и отняли…
- А меня кто убить хотел? - Смотри-ка, а ведь это никак у Вице голосок прорезался.
- Да кому ты нужен, придурок, руки об тебя пачкать… - глухо отозвалась из своего угла Коза.
- Это оскорбление! Занесите в протокол! - От возмущения Вице перешел на фальцет, а его дюжие хлопцы заиграли мускулами.
- Занесем, занесем, - пообещал Кошмаров и снова повернулся ко мне: - Какая-то неувязочка получается, Марина Владимировна.
Ну вот, сейчас он опять на меня всех собак повесит. И зачем я только согласилась отвечать на эти дурацкие вопросы. Сидела бы себе и молчала в тряпочку!
- Марин, Марин! Чего ты молчишь? - дернула меня за рукав Жанка.
- А пошел он!.. - Может, вы и не поверите, но название конечного пункта назначения следователя Кошмарова я тоже произнесла, правда, тихо и не очень разборчиво. - Ничего я больше не скажу. Не имеет права допрашивать без адвоката.
Ну Кошмаров, конечно, сразу: "Это не допрос, вы меня неправильно поняли", но с гнусной такой усмешечкой, а тут от стены отклеилась Коза и сплеча рубанула:
- Что вы к ней привязались? Она тут ни при чем. Если на то пошло, то она как раз вот этих макак защищала, а то еще неизвестно, чем бы все кончилось. И вообще, это я все затеяла, от начала до конца. И фотографию послала, и этих макак позвала… Короче, можете занести в свой протокол, что я тут главная преступница. Так и быть, разрешаю.
То же мне, нашла перед кем благородство демонстрировать!
Само собой, я не выдержала и в очередной раз высказалась без адвоката:
- А еще занесите в протокол, что на той фотографии на коленях у многоуважаемого господина Ветлугина вовсе не его жена, а личный водитель, а по совместительству муж нашей хозяйки.
- В каком смысле? - У Кошмарова забегали глазки.
- В каком, каком… - пожала я плечами. - В самом прямом. Прямее не бывает.
- Это клевета! Гнусный поклеп! - снова прорезался Вице. - Да я вас за это к ответственности привлеку!
- Это называется: спасай таких в другой раз! - обернулась я к этому тонкому ценителю нежного мужского тела. - Зря вы так, Виктор Степанович, ох зря. Мы же тут все свои, и взгляды у нас очень даже прогрессивные.
Но Вице не внял моим мудрым советам, снова стал брызгаться слюной:
- Вы еще за это ответите! Вам это с рук не сойдет!
Медуза горгона немедленно к нему присоединилась. Уж как они раструбились, вы бы слышали, прямо хорошо сыгранный дуэт.
Кошмаров быстро сообразил, что дело принимает слишком непредсказуемый оборот, и в пожарном порядке выставил нас с Жанкой за дверь. Мы, конечно, сопротивлялись, но больше для порядка.
ГЛАВА 19
Чуть ли не весь следующий день мы с Жанкой проторчали в прокуратуре, чем вызвали приступ бешенства у Краснопольского, не поленившегося самолично позвонить Кошмарову, дабы проверить, не прогуливаем ли мы "по своему обыкновению" работу без всякой на то уважительной причины. Я как раз в кабинете у Кошмарова сидела, когда звонок раздался, Жанка же, дожидаясь своей очереди, томилась в коридоре, потому что гражданин начальник пожелал допрашивать нас с глазу на глаз. К чему бы, а? Ну не иначе новое дело шьет.
Так вот Кошмаров поднял трубку и сказал, сурово глядя на меня:
- Да-да, она у меня. И вторая тоже здесь. Мы очень мило беседуем. Не волнуйтесь, Юрий Константиныч.
Мило беседуем, видите ли! Да у меня от этой милой беседы уже мигрень разыгралась. Впрочем, справедливости ради замечу, что не только от нее. По крайней мере первые ее симптомы появились еще с утра пораньше, когда моя "десятка" категорически отказалась заводиться. Само собой, я сделала все, что полагается в таких случаях - постучала каблуком по колесам, заглянула под капот и даже проверила уровень масла, - мертвому припарка. Так что можете себе представить мое настроение. А тут еще Кошмаров своими доскональными каверзами душу выворачивает. И как только ему самому не надоест по двадцать раз одно и то же переспрашивать!
- Значит, вы утверждаете, что пистолет принесла с собой гражданка Ветлугина Ирина Анатольевна? - зудел он, пожирая взглядом разложенные на столе бумаги, а их было столько, сколько не в каждой конторе сыщется.
- Утверждаю, - бубнила я монотонно, под стать ему.
- А где он у нее находился, не припомните?
- В сумочке… - Я чуть не в полусне клюнула носом воздух и тут же вздрогнула, испугавшись, что начинаю терять бдительность. - То есть сумочки у нее не было. Кажется, она достала пистолет из кармана.
- Так кажется или точно? - оживился Кошмаров.
- Кажется, точно… - У меня уже было такое ощущение, что событие, которое мы с Кошмаровым так подробно обсмаковывали, произошло не вчера и даже не позавчера, а неделю, а то и год назад.
Часа через два такой "беседы" мы с грехом пополам добрались до потасовки в прихожей. Я уже с трудом ворочала языком, а Кошмаров знай свое:
- Где вы находились в момент выстрела?
В момент! Как вам это нравится? Можно подумать, кого-то убили, когда только обои в прихожей и пострадали. Все остальное в целости-сохранности, включая и Вице с Медузой горгоной, чтоб им пусто было.
Промучившись еще с полчаса, я таки довела эту здравую мысль до толоконного сознания следователя Кошмарова:
- Послушайте, но ведь ничего страшного не случилось. Все, слава богу, живы-здоровы.
На что следователь Кошмаров довольно туманно изрек:
- Все, да не все.
- Это как? - Я даже головой тряхнула, чтобы прогнать остатки дремоты.
- А так, что одного человека из этого пистолета все-таки убили, - объявил мне сенсационную новость Кошмаров и любовно поправил стопку бумаг на своем столе.
Я ничего не сказала, только открыла рот и подалась вперед. Воистину, шок - это по-нашему!
- Ну ладно, вы идите, - меж тем спокойно напутствовал меня Кошмаров, - на сегодняшний день мои вопросы к вам исчерпаны. И это… Подружку свою пригласите. Жанну Аркадьевну.
- Ага. - Я послушно встала и на деревянных ногах дошкандыбала до двери, взялась за ручку да так и застыла. - А кого же убили?
- Что? - Кошмаров чуть не с головой зарылся в свои драгоценные бумаги.
- Кого убили? - повторила я тверже. Думайте, что хотите, а я имела законное право знать, кто конкретно схлопотал пулю из пистолета, на котором полным-полно моих отпечатков.
Честь и хвала следователю Кошмарову, ибо на этот раз он не стал отделываться сомнительными ссылками на тайну следствия, что, однако, окончательной ясности не внесло. Вернее, внесло, но не сразу.
- Убили? Убили Сергея Михайловича Штанько.
Штанько, Штанько… Сергей Михайлович Штанько… Я в авральном порядке мобилизовала резервы собственной памяти и пришла к выводу, что это имя мне ровным счетом ничего не говорит.
- А кто это? - поинтересовалась я у Кошмарова, ни секундочки не кривя душой, что бы он там ни думал.
- Странно, что вы не знаете, - язвительно заметил Кошмаров, - при вашей-то осведомленности. Так вот, Сергей Михайлович Штанько - муж Людмилы Прокофьевны Штанько. А уж с ней-то вы хорошо знакомы, как я успел понять.
Ну вот, опять двадцать пять! Людмила Прокофьевна какая-то! Хотя… Да это он, наверное, Козу имеет в виду, как я сразу не сообразила! А муж Козы - личный водитель Вице, а также его бойфренд, а также… Всадник без головы с исторического снимка на фоне ковра с морскими коньками!
Кошмаров все еще смотрел на меня с каким-то хитрым, не предвещающим ничего хорошего прищуром, словно пытался разглядеть мою тайную, насквозь фальшивую суть, и я, я… Ну да, я растерялась, причем самым позорным образом. А кто бы на моем месте не растерялся, два шага вперед!
- Но я действительно его не знала. Я даже ни разу его не видела, - малодушно оправдывалась я, - если не считать той фотографии. На там он без головы был… То есть с головой, но не своей… Ну, вы же в курсе… Я и Ко… жену его до того не знала. И в квартире у нее, можно сказать, случайно оказалась. Ну почти случайно…
- Ну да, почти, - снисходительно согласился Кошмаров. - Только запомните на будущее, уважаемая Марина Владимировна, в таких делах ничего случайного не бывает. Все закономерное. А всякая самодеятельность очень и очень чревата.
А вот это уже выволочка, к тому же по всей форме. Дескать, не в свои сани не садись. Или всяк сверчок знай свой шесток. Или не лезь поперед батьки в пекло. Кому что больше нравится. А на мой вкус, так ни одна из этих формулировок не годится. По крайней мере в данном конкретном случае. Несогласная я рисковать своей шкурой и получать за это нахлобучку вместо благодарности.
А Кошмаров, словно назло мне, озарился казенной улыбочкой:
- Да вы идите, идите, Марина Владимировна. Сегодня у меня больше нет к вам вопросов. И… Жанну Аркадьевну позвать не забудьте.
Еще и пальцами небрежно так щелкнул, чем разъярил меня окончательно.
- Вот и славно, вот и хорошо. - Я отклеилась от двери и раскованной походкой вернулась на прежнее место. - У вас вопросов ко мне нет, а у меня к вам - предостаточно.
- Что-о? - Кошмаров чуть со стула не свалился.
А я нарочно достала из сумки ручку и старый замурзанный блокнот:
- Вопрос первый. Почему так случилось, что не вы, следователь прокуратуры, а мы с небезызвестной вам Жанной Аркадьевной додумались обойти магазины, в которых среди прочего торгуют и красным бельем? Вопрос второй. Почему…
К глубокому моему сожалению, второе "почему" потонуло в раскатистом, буквально нечеловеческом рыке. А как по-другому охарактеризовать те нечленораздельные звуки, которые произвел следователь Кошмаров.