То, что развитые экономики дрейфуют в сторону увеличения в них роли третичного сектора, оказания различного рода услуг, преимущественно деловых услуг сектору предприятий, – давно уже не новость. Столь же бесспорно, что в основе этого процесса лежит объективный факт удорожания в развитых странах некоторых видов ресурсов, в первую очередь простого труда и земли, что обусловливает перенос экономической деятельности, основанной на массовом потреблении этих ресурсов, в менее развитые экономики, обладающие ими (с учетом качества соответствующих ресурсов) в максимальной степени.
О превращении Китая и стран Юго-Восточной Азии в "мировую фабрику" говорится уже как о свершившемся факте, а изменения в этой картине если и возможны, то только за счет включения в мировую промышленную зону Индии, стран ЮВА и некоторых латиноамериканских стран. Уход массового производства товаров из развитого мира в "новые индустриальные экономики" в последние 20 лет превратился в одно из главных направлений изменений в мировой экономике, в ее структуре и логике эволюции.
Что остается в развитых странах? Теоретически – отрасли, базирующиеся на высоких технологиях и/или ориентированные на предоставление услуг, которые либо географически привязаны к определенному местоположению предоставляющего их субъекта, либо основаны на каком-то эксклюзивном интеллектуальном или административном и политическом ресурсе. (При этом мы, конечно, выносим за скобки обязательное наличие в любой развитой экономике стандартных по своим параметрам социального (образование, здравоохранение, общественный транспорт, социальное обслуживание и безопасность) и торгово-сервисного секторов, обслуживающих население и обычные нужды местного бизнеса.) Это – в теории, которая исходит из активного международного товарообмена и решающей роли сравнительных преимуществ.
В самых общих чертах, именно это и происходит сегодня на практике. Но только в самых общих, поскольку более пристальный взгляд на соответствующие процессы заставляет сделать ряд очень существенных оговорок.
Во-первых, понятие "высокие технологии" применительно к данному контексту следует понимать с известной долей условности.
Действительно сложные и при этом практически полезные технологии, включающие крупную интеллектуальную составляющую и большой элемент технической новизны, безусловно, играют немалую роль в современной западной экономике. Вместе с тем основанная на них хозяйственная деятельность даже теоретически не может образовать крупный кластер занятости и дохода, достаточный для того, чтобы содержать значительную часть населения сколько-нибудь крупной страны.
При всех плюсах "экономики знаний" она может существовать лишь как небольшое вкрапление в огромном массиве экономики, поддерживающей жизнь десятков и сотен миллионов людей в развитых странах.
Соответственно действительно высокие технологии как основа или несущая часть экономики Европы или США – не более чем миф, искаженно отражающий некоторые элементы реальности, но не отражающий ее саму. Да, они активно пропагандируются СМИ, к ним привлечено большое внимание экспертов и исследователей, но с точки зрения общих масштабов доходов и занятости в экономике их роль сегодня все-таки незначительна.
Большая же часть хозяйственной деятельности, автоматически относимой к категории высокотехнологичной, на самом деле таковой не является: то, что считается ее технологической составляющей, представляет собой не более чем часть рекламно-имиджевого компонента. Никто на самом деле не знает, в чем состоит технологический смысл разработки новой формулы губной помады или шампуня, одного из десятков тысяч видов продуктов питания под фирменным брендом или столь же многочисленных видов бытовой и электронной техники, коммуникационных устройств, товаров бытовой химии, офисных товаров и т. п. Тем не менее компании из развитых стран, занимающие лидирующие позиции по доле, которую они имеют на соответствующих рынках, неизменно позиционируют себя как "высокотехнологичные" – как компании, ведущие активные исследования и разработки и регулярно осуществляющие инновации.
В условиях, когда происходит постоянное обновление ассортимента или его имитация (специалисты-инженеры утверждают, что в большинстве реально высокотехнологичных отраслей действительно существенное обновление обычно происходит с циклом не менее десяти лет), как можно более частый вывод на рынок продуктов, позиционируемых как новые ("революционные" или хотя бы обновленные), является чуть ли не решающим маркетинговым и конкурентным преимуществом. Претензия на "высокотехнологичность" стала обязательным элементом стратегии крупных фирм в самых разных сферах, даже если технические или потребительские качества продукта при этом почти не претерпевают изменений по сравнению с ранее известными аналогами.
Владельцы "высокотехнологичных" брендов ежегодно, а то и чаще организуют выпуск обновленной ("новой") версии своих флагманских продуктов, сопровождая это широкомасштабной рекламной кампанией, призванной создать впечатление постоянного прогресса "высоких" технологий чуть ли не в ежемесячном режиме. И когда специалисты говорят о возрастающей роли высокотехнологичных производств в современной экономике Запада, необходимо помнить, что большая часть этих "высоких технологий" имеет лишь весьма отдаленное отношение к собственно техническому прогрессу.
Во-вторых, географическая привязка ряда деловых услуг к экономике развитых стран обусловлена исторической традицией и связана не столько с конкурентоспособностью поставщиков этих услуг, сколько с наличием в их стоимости своего рода исторической ренты. Грубо говоря, в любой (или почти любой) из развивающихся стран теоретически возможно, затратив колоссальные средства, создать центр по оказанию финансовых услуг, по своим техническим возможностям, оснащению и материальной инфраструктуре не уступающий Лондону, Цюриху или Нью-Йорку. Однако для того чтобы успешно конкурировать с традиционными финансовыми центрами, расположенными, естественно, в развитых странах, ему будет остро не хватать исторической традиции, которую невозможно в короткие сроки сформировать ни за какие деньги. Если в банках Швейцарии сегодня находится свыше 2 трлн принадлежащих иностранцам долларов, то это продукт столетий исторической традиции, которую невозможно произвольно смоделировать и воспроизвести в других условиях.
Точно так же невозможно смоделировать и в исторически короткие сроки воспроизвести в другом месте ни лондонский Сити, ни амстердамские биржи, даже если предоставить на новом месте сверхльготный налоговый режим.
Скорее всего, неудачей окончится и попытка создать "с нуля" на пустом месте и сколько-нибудь крупный центр научнотехнических исследований и разработок (если речь идет, конечно, о серьезной работе, а не о лаборатории для разработки новой туши для ресниц). Именно поэтому никакие специальные научные или технико-внедренческие "специальные экономические зоны" не смогли создать альтернативу ни Силиконовой долине, ни ядерному центру в Лос-Аламосе, ни ЦЕРНу, ни французскому Институту Пастера.
В-третьих, сформировавшийся устойчивый разрыв в уровне и качестве жизни, не говоря уже о культурных традициях, дает развитому миру уникальную возможность "снимать сливки" с человеческого потенциала всего остального мира, за счет иммиграции привлекая и закрепляя у себя лучшие интеллектуальные и организаторские ресурсы, а также обеспечивая себя резервуаром энергичной молодой рабочей силы для работы в третичном секторе экономики.
2.1.4. Постиндустриальные услуги
Так или иначе, развитые страны в течение нескольких последних десятилетий активно использовали имевшиеся у них возможности для замещения индустриальной экономики экономикой "постиндустриальной", постепенно отказываясь от расширения и сохранения обрабатывающей промышленности в пользу организационной, управленческой и исследовательско-внедренческой деятельности головных подразделений транснациональных бизнес-империй, а также в пользу предоставления все большего количества все более усложненных финансово-посреднических услуг. На смену капитализму промышленному в этой части мира приходит капитализм финансовый и посреднический.
Естественно, речь не идет о том, что финансово-посреднический сектор доминирует (или скоро будет доминировать) в структуре ВВП развитых стран – напротив, можно с уверенностью утверждать, что в ближайшее время мы этого не увидим. Но его качественная роль, находящиеся под его контролем ресурсы и возможности влияния на остальную экономику возросли в очень большой степени. Именно эти виды деятельности сегодня представляют собой главный драйвер экономического роста в развитых странах, определяя его направленность и состояние конъюнктуры на крупных временных отрезках.
В принципе, с точки зрения экономической эффективности этот процесс нейтрален: он может сопровождаться как реальным повышением общей эффективности, так и столь же реальным ее снижением. В той части, в которой посредничество, в том числе финансовое, может способствовать оптимизации издержек хозяйственных процессов, оно, безусловно, является объективно востребованным процессом, играет позитивную роль и может являться прочной базой для развития экономики целых стран.
В то же время всегда присутствует опасность, что процесс развития различных услуг такого рода может замкнуться сам на себя, порождая своеобразную пирамиду, когда предоставление финансовых или посреднических услуг через дальнейший спрос (неважно, реальный или фиктивный) на другие подобные услуги или возможность конструирования более сложных комплексных услуг способствует не оправданному никакими рациональными соображениями разбуханию этой сферы. Последнее и теоретически, и практически ведет к долгосрочному надуванию разнообразных "пузырей" и снижению устойчивости экономической системы в целом.
Что здесь имеется в виду? Один пример – собственно финансовые услуги. Оправданные с точки зрения экономической эффективности функции кредитных и фондовых учреждений (управление свободными средствами и предоставление кредита) обрастают дополнительными услугами в виде страхования финансовых операций, консультационных услуг по инвестированию и управлению средствами, конструирования комплексных финансовых продуктов для финансовых институтов и посредников. Всякого рода аналитики конструируют все новые схемы инвестирования, одновременно предлагая услуги по их обслуживанию. Риски, которые страхуются и затем перестраховываются, становятся все менее понятными и прозрачными, и требуют (хотя бы в теории) все более изощренных и формализованных методов анализа и оценки. К этой деятельности привлекаются специализированные компании в виде, например, рейтинговых агентств, которые, в свою очередь, вынуждены как-то обосновывать свои оценки и выводы, предъявляя спрос на людей, способных из имеющегося материала, часто довольно скудного и недостоверного, сконструировать производящие впечатление солидности и фундаментальности обоснование для тех или иных (чаще всего заранее определенных) выводов.
Все они, вместе взятые, предъявляют спрос на математиков и программистов, снабжающих их необходимым формализованным аппаратом и средствами обработки данных и т. п.
Одновременно им необходимо иметь под рукой достаточный материал, описывающий происходящее в экономике в функциональном и отраслевом разрезе, что порождает определенный спрос на соответствующую интеллектуальную продукцию, без которой экономика до этого либо вообще благополучно обходилась, либо потребляла в очень ограниченных количествах.
Далее, финансовые рынки по мере увеличения своего размера и количества работающих на них или около них людей, чаще всего людей неглупых и амбициозных, склонных к саморекламе и созданию вокруг объекта своей деятельности ауры значительности и некоей загадочности, индуцируют спрос на услуги по привлечению на эти рынки новых средств населения и корпоративного сектора, а также на всякого рода финансовую аналитику, к которой привлекается довольно значительная по численности интеллектуальная прослойка, занятая в средствах массовой информации и экспертных институтах. Эфирное время и массовая печатная продукция переполняются информацией с финансовых рынков и ее обсуждением, причем единственная вероятная цель такого переполнения – поднять престиж сферы финансовых услуг и привлечь в нее все новые средства людей, внушая им иллюзию возможности легкого обогащения или гарантированного благосостояния за счет полумистической финансовой алхимии.
К подготовке всех этих людей подключается образовательная система, в первую очередь обладающая необходимой гибкостью система высшей школы и бизнес-обучения. К ней, в свою очередь, также пристраиваются многочисленные посредники и консультанты и т. д. В итоге численность населения, по характеру своей деятельности и занятости прямо или косвенно завязанная на этот сектор, растет пропорционально больше, чем собственно сектор финансовых услуг.
И это только один пример. Похожий механизм может действовать и реально действует по многим направлениям, формируя огромную систему многоступенчатого и частью взаимного оказания различных услуг, которая фактически и составляет каркас "постиндустриальной экономики". На этот каркас постоянно навешиваются все новые виды услуг и соответствующие им профессии ("пиарщики", специалисты по работе с государственными ведомствами, корпоративные психологи, "тимбилдеры" и т. д. и т. п.), что можно наглядно увидеть на примере крупнейших корпораций в финансовом секторе. Последние за недавние десятилетия не только сильно увеличили свой штат, занятый как собственно финансовыми, так и сопутствующей рекламно-маркетинговой и консультационной деятельностью, но и превратились одновременно в одного из крупнейших потребителей такого рода услуг.
При этом система отношений в данном секторе начинает работать во многом сама на себя, вовлекая в свою орбиту все новых людей, связь деятельности которых с изначальными потребностями, вытекающими из реальных нужд оптимизации хозяйственной деятельности в других секторах, становится все менее и менее просматриваемой, а на каком-то этапе и теряется вовсе. "Постиндустриальность" постепенно принимает форму своеобразного постмодернизма в экономике, с исчезающим смыслом и возрастающей инерцией форм, которые начинают жить собственной жизнью, становятся самоцелью и порождают цепочку рождения все новых форм, уже никак не связанных с первоначальной целью поиска новых смыслов.
Порождаемые современными "креативщиками" новые и все более изощренные формы и конструкции претендуют на самостоятельную независимую значимость, быстро обрастают собственной инфраструктурой, чья главная задача – завоевать как можно больше места в растущей "виртуальной" экономике, которая, впрочем, обеспечивает ее участников вполне осязаемыми доходами и реальным благосостоянием.
И очевидно, что эта новая экономика, которая, казалось бы, по определению должна быть весьма гибкой в силу предполагаемой у нее способности достигать низкого порога постоянных издержек и отсутствия у ее субъектов дорогостоящего специализированного оборудования, на самом деле ничуть не более эластична, чем индустриальная. При падении спроса и сжатии основания пирамиды услуг остальные ее сегменты всеми имеющимися способами пытаются избежать сокращения и сохранить свое место в системе, в том числе с помощью замены реального спроса на свои услуги спросом, который они сами пытаются сформировать путем публичного раздувания собственной значимости и потенциальной перспективности. Люди, единожды попавшие в эту сферу и нашедшие в ней себе какую-то нишу, крайне неохотно ее покидают и оказываются готовы на немалые жертвы ради того, чтобы сохранить ставший для них привычным образ жизни и деятельности.
То же относится и к так называемому "высокотехнологичному" компоненту "постиндустриальной экономики": через пропаганду реальной или мнимой новизны регулярно выводимой на рынок продукции, якобы потребовавшей для своей разработки больших затрат на НИОКР, продвигающие такую продукцию компании имеют возможность поддерживать на высоком уровне свою маржу в цене конечного продукта, тем самым производя доход почти буквально "из воздуха".
И это связано с другим крупным структурным сдвигом, протекавшим в развитых странах в течение одного-двух десятилетий, непосредственно предшествовавших нынешнему кризису, – заметному возрастанию значимости различных форм интеллектуальных активов как фактора производства, а собственности на них – как источника доходов.
2.1.5. Растущее значение интеллектуальной собственности
Каждый, кто живет в развитой части мира, уже сегодня повсеместно и ежечасно платит не просто за труд своего ближнего или за пользование природными и финансовыми ресурсами, которые принадлежат другим людям. Он платит также и за то, что в той или иной форме пользуется услугами созданных ранее интеллектуальных продуктов – реальных (технологии) или воображаемых (имиджевые торговые марки), – находящихся сегодня в собственности конкретных людей или организаций. И это явление не ограничивается только развитым миром. В более бедных странах потребление (в той мере, в которой там наличествуют потребители с уровнем дохода, превышающим необходимый для выживания физический минимум) также вовлекается в орбиту повышения интеллектуально-технической и виртуально-имиджевой составляющих. Всемирные масштабы антиглобалистских движений и соответствующих умонастроений – не случайность, а отражение того факта, что "Майкрософт" и "Кока-кола", "Тойота" и "Джилетт", "МакДоналдз" и др. с помощью рекламы и технологий превращают любой рост потребления в любой точке Земли в источник своего рода рентного дохода на свои неосязаемые активы – собственность на торговые марки и такие трудноопределимые ценности, как устойчивые связи, известность партнерам и потребителям, инерция делового поведения и прочие не поддающиеся строгому измерению материи.
Естественно, конкретные названия и имена в данном контексте не имеют значения и приведены только для примера. Важно другое – изменения в структуре факторов производства и структуре потребления, упомянутые выше, самым существенным образом повлияли на соотношение сил между их собственниками, что, в свою очередь, резко изменило характер и возможности конкуренции, в том числе международной.
Другими словами, последние два-три десятилетия явно обнажили тот факт, что соотношение между различными источниками доходов и богатства продолжает изменяться, и на место главного такого источника в возрастающей степени выдвигается собственность на накопленные нематериальные, в том числе интеллектуальные активы. Это, в частности, находящиеся в собственности крупных корпораций результаты научно-технических разработок, контроль над финансовой и торговой инфраструктурой, глобальные производственные и торговые сети, возможности организации крупных международных рекламных кампаний и акций, имеющийся аппарат продвижения продукции на массовые рынки, раскрученные торговые марки, историческая известность и т. д.
Вложения, сделанные в прошлом в создание и накопление этих активов и образующие основание для получения их владельцами своего рода исторической ренты, сегодня обеспечивают доходность, несопоставимую с доходностью инвестиций в собственно производственную базу.