Когда Гошка поднял голову, увидел, как из сопки, что рядом с зоной, идет в небо черный дым. Сквозь него видны языки пламени и раскаленные громадные булыжники, летящие в небо огненными шарами.
Зэки, не раз видевшие смерть в лицо, вжимали головы в плечи, закрывали глаза, чтобы не видеть вздыбленной земли. Она тряслась и кричала, она выплевывала как боль громадные вулканические бомбы, которые падали совсем неподалеку и сотрясали зону гулом.
- Хана! - крикнул кто-то, увидев желто-сизую тучу, вырвавшуюся из сопки. Та осела, ее разорвала пополам невидимая сила. По бокам из трещин хлынула огненная река. Она сжигала, пожирала, губила все вокруг. Зэки, оглушенные увиденным, не могли двинуться с места от страха.
- Ложись! - послышалась резкая команда начальника спецотдела.
Зэки и так в большинстве лежали. Но вот тюремный двор будто разломила трещина. Из нее повалил черный дым. Зэки бросились к ограждениям, забору.
- Вернись! Буду стрелять! - и тут же послышались очереди из автоматов.
Землетрясение вскоре прекратилось, но люди еще долго вздрагивали от страха. Никто не решался заговорить. Все сидели молча, боясь даже вспомнить о драке и ее причине. На столе в общей миске лежали хлеб и сахар. Бери каждый, кто хочешь. Ведь перед смертью все равны. Наверное, только встряски могут мигом образумить даже самые кипящие головы и показать человеку всю его беспомощность. Заставить считаться и уважать ближнего.
Глава 3. СЕСТРЕНКА
В зоне после землетрясения больше месяца не случалось драк. Притихли отпетые бандиты, и даже офицеры зоны уже не орали на заключенных. Солдаты-охранники реже пускали в ход приклады и не материли зэков так зло, как раньше.
Корнеев и теперь, через годы помнил, как не хотели мужики подходить к глубокой трещине, разломившей двор зоны. Из нее долго слышались хрипы и стоны. Чьи они были? Человеческие? Или земля кричала? После землетрясения в зоне не досчитались больше двух десятков мужиков, хотя никто не вышел за ворота.
Теперь Георгий боялся одного - чтобы его не вернули в зону. Он каждый день считал, сколько ему осталось до полной воли, и радовался, что теперь живет почти как человек. В зоне многие позавидовали бы ему. Еще бы! Каждый день - живая копейка. Ест нормальные харчи, а не баланду, в которой чешую от рыбы и то не сыскать, саму рыбу и подавно.
О мясе совсем забывали. Здесь Гоша даже колбасу ест и хлеб с маслом. Об одном беспокоится, куда пошлют его летом? Будет ли иметь приработок или посадят на голый жидкий оклад? Как тогда дышать?
Корнеев в тайне от всех тревожится и о другом. Ведь вот он иногда приходит к Аньке, а к ней с пустыми руками возникать неловко. Сама бы ладно, а вот Степка! Ему то пряников, то конфет нужно.
Сам приучил мальчишку к тому. Привык к нему. Оно и немудрено, пацан без отца рос, вот к Гошке и прилип. Гордится дружбой с ним. Поселенец теперь и сам не знал, к кому он больше приходил, к бабе или к Степке? С Анькой его пока ничего не связывало: ни сердечных разговоров, ни постельных утех меж ними не было. Не располагала к себе баба, хотя была хорошей хозяйкой и неплохим человеком. Внешне же она походила на старую усталую клячу, которая с самого жеребячьего возраста возила воду поселковому народу.
Ни искристой улыбки, ни озорной шутки не увидел от нее. Вечно потная, одетая в старье, она тяжело ходила и мало разговаривала. Анна никогда не имела любовников, и когда от нее ушел муж, не переживала. Наоборот, обрадовалась. Мужики ее не интересовали. Ею тоже никто всерьез не увлекся. Казалось, что она никогда не была молодой. Родилась сразу вот такой, в телогрейке, платке до глаз, в подшитых валенках и в линялом халате. Она не подкрашивалась, ее ногти не знали лака. Никаких украшений, модной одежды и модельной обуви Анна не имела.
"Ну, и пещера! Тундра заболоченная! Будто та лягушка из сказки, только засидевшаяся в болоте, вот и отсырели мозги, "крыша поехала". Не понимает, в какое время живет", - отворачивался Гошка от чулков, спустившихся гармошкой на ногах бабы. Конечно, другой и внимания не обратил бы, попользовался и давно ушел бы, забыв имя. Кому нужна такая, да еще с ребенком, с болезнями? В поселке хватало одиноких женщин. Они - не чета Анне: ухоженные, красивые, молодые. От них и женатые не могли глаз оторвать. На Анну никто не обращал внимания. Она не была страшной или уродкой, обычная, каких полно всюду. От того их и не замечают.
Ждала ли, хотела ли она Гошу, поселенец не был уверен. Привыкнув к Корнееву, Анна держалась спокойно. Мало говорила, зато много делала. Не сидела, сложа руки, все время чем-то была занята. И когда Гоша советовал ей отдохнуть, отмахивалась молча.
Случилось как-то поселенцу целую неделю пробыть дома. Ремонт сделал, крышу рубероидом покрыл да полы перестелил на кухне.
Когда пришел к Анне, та даже не спросила, где он так долго пропадал.
Однажды Корнеев принес ей от охотника Притыкина литровую банку медвежьего жира и сказал бабе:
- Себя и Степку выходи! Этот жир любую чахотку в штопор скрутит.
- Не надо нам. Мы здоровые! - заплакала и вернула жир. Обиделась, даже в спальню к себе ушла. Гошка, побыв со Степкой, ушел домой, решив навсегда завязать с приходами в этот дом.
А тут и весна смелеть стала. Оттаяли дороги, вскрылась река, исчезли сугробы. Вода пошла по трубам во все дома поселка, и уже никто не звал Гошу. Тот целую неделю сидел без работы, потом не выдержал, пришел в милицию и прямо к начальнику, Станиславу Рогачеву:
- Работать мне надо! Что ж бездельным хожу? Хоть какое-нибудь дело сыщите! Ведь обещали, - напомнил поселенец.
- Гоша, все знаю, но, сам понимаешь, работу тебе нужно подыскать особую. Чтоб любил и справлялся с нею, не первую попавшуюся, чтоб заткнуть тобою дыру. Мы уже много чего перебрали. Дай нам еще пару дней на окончательное решение, - попросил Рогачев и спросил неожиданно, - друзьями уже оброс у нас, пока водовозом был?
- Нет, гражданин начальник! Не повезло. Оно и врагов нет, а кентов и подавно не заимел. Меня сторонятся, и я не верю, - ответил поселенец честно.
- Это очень хорошо, Гоша! То, что нужно! - обрадовался Станислав, чем немало удивил поселенца. -
Значит, давай договоримся: ты эти пару дней отдыхаешь перед началом. Как только все решим, участковый тебя найдет и позовет.
Корнеев вышел из милиции, огляделся на крыльце и пошел по дороге за поселок. Решил бездумно погулять.
Сколько километров он отшагал, не знал и сам, когда из-за поворота увидел море. Оно уже очистилось ото льда и было спокойным, чистым и ласковы м.
"Во, блин, фраера "бабки" пачками тратят, чтоб на море смотаться, отдохнуть. Тут же оно халявное! Сколь хошь кайфуй, и никакой козел на уши не наступит. Вокруг никого. Хоть голышом тащись! Вот это классно! И я тут - пахан!" - раскинул руки поселенец, пошел по серому песку, утрамбованному отливом, как по асфальту. Кучи морской капусты, ракушки, медузы, морские звезды валялись на берегу. Их вынесла приливная волна. Гоша взял палку, расковырял одну кучу из любопытства. Раскопал какую-то старую сумку. Открыл. В ней бумаги, какие-то счета. Поселенец в них не разбирался и отбросил сумку, стал копать дальше. Нашел кожаную фуражку, ее сразу облюбовал. Человек вытряхнул ее, примерил, подошла. А вот и кошелек, весь потертый, старый, но тяжелый. Едва открыл его, изумился. Еще бы! Полный денег! "Кто-то потерял здесь, на пляже. А может, забыли. Хотя, только псих может посеять такие "бабки", - подумал человек и, сев прямо на песок, решил посчитать деньги. Их было много. Гошка спрятал кошелек во внутренний карман телогрейки, решив для себя почаще приходить к морю. - Повезло хоть раз в жизни! Вот теперь бы сорваться на материк! Но куда без ксив? Возьмут за жопу пограничники, чихнуть не успею".
Корнеев приметил одинокую лодку на берегу, пошел к ней. Уж так хотелось Гоше хоть на миг почувствовать себя совсем свободным.
Поселенец, оглядев дюральку, тяжело вздохнул. "Ну, и пропадлина тот хозяин! Мало было ему снять мою, даже весла забрал, шкура! У-у, жлоб! Козел! Бадилогон!" - столкнул лодку в море, но ее снова вытолкнуло волной на берег. Гошка забрался в лодку, Ему нестерпимо захотелось покинуть этот берег, имеете с его поселком, с серыми людьми, убогими избами, но как?
"Вот ведь и "бабки" нашлись, и посудина имеется. А слинять не могу. Ксивы, если рогами пошевелить, купить запросто!" - пришла в голову шальная мысль, и тут он услышал звук приближающихся шагов. Поселенец оглянулся, увидел двух пограничников, идущих к нему.
- Кто такой? - подошли вплотную к лодке.
Корнеев объяснил. Но пограничники смотрели на
поселенца с подозрением:
- Дядя, а какого черта приперся сюда отдыхать? Или в поселке места мало, что в такую даль тащился?
- Давно не видел моря, - ответил Гоша.
- Тебе еще кайф нужен? А ну, вытряхивайся из нашей лодки! - нахмурились парни.
Едва поселенец ступил на берег, пограничники подхватили его за ноги, тряхнули так, что из Тошкиных карманов даже пыль вылетела.
- Это мое! - орал Корнеев, прикрыв собою кошелек, сигареты и карманную мелочь.
- Не базарь, козел! Слышь? Заткнись! Тебя проверят на заставе! Свое получишь! А ну, чеши вперед шустрее. Видали мы таких! - погнали рысцой, поторапливая на каждом шагу.
До заставы бежал без отдыха. Когда Гоша присел на скамью, куда определили пограничники, почувствовал, как устал. Но долго отдыхать не дали. Корнеева привели к помощнику командира. Тот, оглядев поселенца с ног до головы, сказал строго:
- Вам известны условия и требования к жителям пограничной зоны? Хорошо, что Вы известны в милиции, но как поселенец помните, чтобы никогда Вас здесь больше не видели! Иначе уже не милиций а мы накажем!
- Понятно, но я не знал, что тут тоже границе Дали два дня отдыха…
- Вы и решили воспользоваться! И если бы в лодке был мотор, сбежали б! - повысил голос человек.
- И в мыслях не держал! А потом, с чего на меня наезжаешь? В поселке про меня никто плохого слова не скажет! Я - уже не зэк! Чего горло дерешь. Иль нацепил погоны и думаешь, паханом заделался? Ошибаешься! И тебя, если потребуется, в порошок сотрут! - завелся Георгий с пол-оборота и потребовал: - Верни "бабки", которые твои головастики у меня забрали! §
- Это что? Провокация! Никаких денег не было!;;
- Как так? - взвился поселенец, словно ужаленный, подскочил к офицеру, побагровев. - Отдай! Не то свое посеешь! - отлетел к стене от внезапного сильного удара в висок. В последний миг увидел вошедшего в кабинет Рогачева.
Тот понял все по-своему и спросил:
- Линять собрался, Гоша?
- Нет! Меня обокрали здесь! Вот эти козлы! - указал на пограничников, стоявших за спиной Станислава.
- А зачем с собой деньги взял? Сбежать решил, не иначе! - вставил офицер-пограничник.
- Я их в приливном мусоре откопал! Значит, они мои! - орал Гоша.
- Все, что найдено здесь, принадлежит им! - строго оглядел поселенца Рогачев.
Корнеев чуть не взвыл. О! Если б он знал об этом раньше! Ни один ветер не догнал бы его по пути в поселок. Уж лучше б он не находил бы кошелька, не считал бы и не знал, сколько он нашел и как глупо лишился их.
Гошку трясло от злости и обиды. Рогачев, глянув на него, понял все без слов и, указав поселенцу на дверь кабинета, велел идти в машину. Сам, недолго задержавшись, вышел следом.
Корнеев увидел "воронок", поджидавший его у ворог заставы. Оперативник, приметив поселенца, выскочил из кабины. Открыв дверцу "воронка", ядовито ухмыльнулся:
- Милости прошу в апартаменты! - закрыв дверцу на ключ, добавил, - спекся ты, Гоша! Отправим козла обратно в зону! Недолго погулял на воле! Эх-х, ты, отморозок!
Вскоре вернулся Рогачев. Он хмурился. На Гошу не оглянулся. Велел водителю сразу ехать в милицию.
Поселенец понял, что его уже не отпустят домой, и ругал себя последними словами.
- Выходи! - велели Гоше, когда машина остановилась у крыльца милиции. Корнеева привели в кабинет к участковому.
Тот с укором смотрел на поселенца:
- Ну, чего тебе не хватало? Зачем на море понесло? Кто там ждал? Или ты вовсе придурок?
- Да пойми, я просто гулял. Даже не знал про море! Никогда в ту сторону не ездил, не ходил. Тут случайно. И сразу "бабки" нашел. Так головастики прошмонали, себе притырили, козлы! Не вернули, падлы облезлые. А ихний пахан еще и оторвался на мне, косил под отморозка, вроде про деньги и не слыхал, полудурок! Ну, да я засветил ему головастиков! Теперь на доли разделят мое. Во, визгу будет!
- В казну они их сдадут! Случай уже не первый. Слышали мы, - обронил участковый.
- Выходят, они и впрямь полудурки! Кто про те деньги знал? Поделили б поровну, всем хорошо было бы! - скульнул Гоша.
- Сам ты стебанутый! Разве о том теперь переживать нужно? Что, если начальник решит тебя вернуть на зону?
- Зачем? За что? Головастики стемнили. Я и не думал "ласты" делать, хотя возможности были Сколько раз на аэродром зимой мотался? Счету не! В любом грузовом самолете мог прикипеться так, что комар носа не подточил бы. Но ведь не смылся. Да и зачем? Мне и тут неплохо! Даже кайфово! Закинь за меня словечко, участковый! Я тебе всю зиму стану на халяву воду возить и в дом, и в баню.
- Уже и взятку предлагаешь?
- Чего? Хоть не смеши! Если б люди такими взятками обходились, им ни срать, ни жрать было б нечего! Если ты о такой взятке вякнул бы на зоне, кенты со смеху поусирались бы! - хохотал Гоша.
- Ладно, попробую узнать, что тебя ждет, - пошел к двери участковый.
Поселенец попросил вслед:
- Как узнаешь, мне шепни!
Гошка уже расположился на нарах, решил отдохнуть после пережитого. Он жалел о бездарной потере денег, боялся решения Рогачева. И только прикрыл глаза, услышал, как открылась дверь, и оперативник милиции сказал:
- Эй, Корнеев, сукин сын, выметайся отсюда! Какого черта вылупился? Проваливай домой! Мне нечем тебя кормить. Самому жрать нечего.
- А начальник что велел?
- Пиздюлей вломить и выкинуть! Так вот шурши, покуда не отвалил по полной программе! - пропустил Гошку.
Тот домой галопом помчал, не оглядываясь по сторонам.
В этот вечер поселенец помыл полы, прибрал в доме и, нагрев воды, решил попариться в корыте. Конечно, он мог бы пойти в баню, но не научился пользоваться общественным. Слишком брезгливым был человек.
Он лежал в корыте, согнув колени. На них пепельницу поставил. Рядом, на табуретке - бутылка водки, сало, огурец и хлеб, - все, как полагалось в лучших домах. Тело Гошки от задницы и по горло отмокало в горячей воде. Все остальное свисало, торчало наружу, а человек блаженствовал. Кряхтел, постанывал от удовольствия и медленно тянул водку из рюмки.
- Райская житуха! - приговаривал вполголоса.
Он знал, что жилуправление уже несколько раз
хотело поселить в дом к Гошке соседей, но каждый раз в дело вмешивалась милиция, и подселение тормозилось. Кто-то упрямо и ревниво охранял Гошкино одиночество, не подпуская к его дому никого.
Корнеев не знал, что именно сейчас идет о нем самый жаркий спор в кабинете начальника милиции. Здесь собрались все офицеры. Шло совещание. Один вопрос, а именно о поселенце, вызвал самые горячие споры.
- Не стоит его швырять из водовозов в истопники. Отопительный сезон скоро закончится, и снова соберемся здесь, будем решать, куда его деть, - говорил участковый.
- А я думаю, что Корнеева можно в рыбинспекторах использовать, - подал голос криминалист.
- Ты хоть думай, что предлагаешь! Где - поселенец, полузэк, а где - рыбинспектор? Каким он должен быть? Ну, а теперь представь Гошу! Ну, и как? Подходит? - рассмеялся Петр Бойко, заместитель Рогачева.
- В конце концов, я не считаю всех нас умнее французов. Помните, они для борьбы с преступностью создали у себя полицию "Сюртэ". В ней стали работать бывшие уголовники. И поверите - через год с преступностью во Франции было покончено. Почему бы нам не применить их метод у себя? Ведь от браконьеров все лето и осень покоя нет! Последних двух инспекторов убили. Кто? Мы не сумели найти, хотя знаем, что свои, поселковые, это сделали. Больше некому. На нашей совести две вдовы и сироты.
Всем нам и сегодня стыдно им в глаза смотреть А поселковые вместо того, чтобы помочь в раскрытии преступления, осмеивают и оскорбляют нас! Д и убитых жаль. А Гоша - поселенец, всем чужой Случись с ним, даже пожалеть некому. Забудут ми гом. Он ни с кем не дружит, а потому ни к кому душой не привязан.
- Такого убить сложно. Он сам весь поселок уроет, не бзднув. Ему никого не будет жаль. Зверюга! - перебил криминалиста Петр Бойко.
- Чего спорим? Подставлять под браконьеров своих поселковых даже жаль. Да и кто согласится на такой вшивый оклад? На него семьей не прожить. Одному и то в натяжку, - вставил свое мнение начальник следственного отдела.
- Мужики, вы ж понимаете, что Корнеев - поселенец? Кто ему даст оружие? Кто возьмет его? О нем говорить не станут и нас сочтут сдвинутыми. Пришлют какого-нибудь своего. При нем и нам не порыбачить. Чужому мы кто? А Гоша для нас в этом - свой кореш. Не подставит! - встрял участковый и добавил: - С Гошей как подсуетитесь, так и сложится. Скажешь, что хочешь провести эксперимент. Оно и на самом деле так. Все рискуем! Ведь помимо оружия у поселенца будет лодка с мотором и катер. Дальше продолжать не стану. Но если вздумает слинять, я его не пощажу! - сказал участковый.
- Ты все ж допускаешь, что он может сбежать? - спросил Рогачев.
- Да кто ж его знает? Он из каждой зоны убегал!
- Так это из зоны! Немудрено! Оттуда все стараются слинять. Сам знаешь, какие там условия. Возможностей дожить до воли до смешного мало. А Гоше здесь чего не хватает? Бабы? Сам сыщет. Да и на материке его давно никто не ждет. Его кенты тоже не фартуют. Половина "малины" канает в зонах, другие- в мире ином. Лишь двое или трое в отколе. Завязали с фартом и Гоше о том прозвенели в письмах.
Он им ответил, мол, если кенты их отпустили, то и сам Гоша не против. Вот так! Возвращаться ему покуда, хотя еще гоношится по старой памяти, - говорил Бойко.
- Так, давайте решим, куда пошлем Корнеева?
- Послал бы его…, - крутил головой следователь.
- Я - не о том, о работе, - усмехнулся Рогачев.
- У тебя в инспекции есть свои мужики! Вот и втолкуй, чтоб взяли поселенца! - посоветовал криминалист.
- Тебе-то что? В случае прокола я за все в ответе буду! Один! - ерзнул на стуле Станислав.
- Давай под мою ответственность! - Внезапно предложил участковый.
- Под общую!
- Под коллективную!
На том и порешили. Последующие два дня ушли на переговоры с рыбинспекцией. Там не сразу поверили и сочли предложение райотдела шуткой.
- Не-ет, вы не поселенца, поселенку подкиньте. Она браконьеров табунами пригонять будет! Деньги реками пойдут! Честное слово! Бабы на расправу с мужиками борзей собак! Вот и подкиньте всем на удивление. Она так икру метать будет, ведер не хватит! - смеялись в инспекции.
- Да я не шучу! Кадр и впрямь классный. Он ничего и никого не боится. Семьи у него нет и уже вряд ли будет.
- Старик, что ли?
- Слегка за сорок.
- Самый возраст! А почему семьи нет и не будет?
- Не был женат. Непривычен к послушанию и семейному кнуту.
- Не мужик, что ли?