Когда часы на городской ратуше бьют пять, Кристина Страндгорд вынимает ключи из зажигания и выходит из машины. Снимает коврики с ворот гаража. Отрывает от двери скотч, комкает его и кладет в карман халата. Затем поднимается в кухню и начинает месить тесто для хлеба. Добавляет в муку льняное семя - у Улофа склонность к запорам.
* * *
19 февраля, среда
Ранним утром в доме Анны-Марии Меллы зазвонил телефон.
- Не снимай, - проворчал Роберт.
Но рука Анны-Марии по многолетней привычке потянулась и подняла трубку.
Звонил Свен-Эрик Стольнакке.
- Это я, - коротко сказал он. - Ты как будто запыхалась.
- Я только что поднялась по лестнице.
- Ты выглядывала на улицу? Ночью выпала куча снега.
- Угу.
- Пришел ответ из Линчёпинга. На ноже - никаких отпечатков пальцев. Его вымыли и вытерли, но это и есть орудие убийства. На острие у самой рукоятки обнаружены следы крови Виктора Страндгорда. И в раковине на кухне у Санны Страндгорд также обнаружены следы его крови.
Анна-Мария задумчиво прищелкнула языком.
- Фон Пост вне себя. Само собой, ему позарез нужно было, чтобы мы нашли улики. Он позвонил мне сегодня в половине шестого и стал долдонить насчет мотива - и что мы должны найти тот твердый предмет, которым парня стукнули по затылку.
- Хм, в этом он прав, - ответила Анна-Мария.
- Ты веришь, что это сделала она?
- С трудом могу себе представить. Но я ведь не психолог.
- Во всяком случае, он намеревается снова на нее приналечь.
Анна-Мария раздраженно втянула ноздрями воздух.
- В каком смысле - приналечь?
- Не знаю. Ясное дело, он собирается снова ее допрашивать. И говорил о том, чтобы перевести ее в Лулео, когда будет решен вопрос об аресте.
- Тьфу, проклятье! - воскликнула Анна-Мария. - Как он не понимает, что нет никакого смысла ее запугивать. Нужно бы пригласить специалиста, который смог бы с ней поговорить. Кстати, с Санной я бы побеседовала сама. Сидеть и слушать, как ее допрашивает прокурор, - бесполезная трата времени.
- Полегче, полегче, - проговорил Свен-Эрик. - Только не начинай допрашивать ее у него за спиной, а то вся наша жизнь превратится в ад кромешный.
- Я найду какую-нибудь причину повидаться с ней. Лучше я перейду границы, чем это сделаешь ты.
- Когда ты приедешь? Тебе тут, кстати, пришло не меньше тонны факсов из Линчёпинга. Девочки из канцелярии бегают как ошпаренные. Спрашивают, заносить ли это в книгу учета, и к тому же сердятся, что факс все утро был полностью заблокирован.
- Это копии из Библии Виктора. Скажи им, что это заносить в книгу учета не надо.
- Так когда ты приедешь? - снова спросил Свен-Эрик.
- Через некоторое время, - уклончиво ответила Анна-Мария. - Роберт должен сначала расчистить машину и все такое.
- Да-да, - сказал Свен-Эрик. - Ну, увидимся.
И положил трубку.
- Так на чем мы остановились? - усмехнулась Анна-Мария и посмотрела сверху вниз на Роберта.
- Вот на чем, - ответил Роберт со смехом в голосе.
Он лежал под ней на спине, совершенно голый, и его руки плавно скользнули по ее огромному животу к груди.
- Вот на этом мы и остановились, - проговорил он, проводя пальцами вокруг коричневых сосков. - Именно на этом.
* * *
Ребекка Мартинссон стояла во дворе перед домом своей бабушки и пыталась при помощи швабры счистить снег с машины. За ночь его намело целую гору, так что предстояло изрядно потрудиться, чтобы откопать "ауди". Голова под шапкой вспотела. Было по-прежнему темно, и снег продолжал сыпаться. Заснеженная дорога и нулевая видимость. Сегодня добираться до города будет невесело, если ей вообще удастся выехать со двора. Сара и Лова сидели на подоконнике в кухне и наблюдали за ней через окно. Не имело смысла выпускать девочек на улицу, чтобы их засыпало снегом, или оставлять мерзнуть в машине. Чаппи забежала за угол дома и пропала из виду. Зазвонил мобильник, Ребекка вставила в ухо гарнитуру и нетерпеливо ответила:
- Ребекка.
Это была Мария Тоб.
- Привет! - сказала она весело. - Ага, ты все же отвечаешь на телефон. Я настроилась разговаривать с твоим ящиком голосовой почты.
- Я только что звонила соседу и просила его прийти помочь откопать машину, - пропыхтела Ребекка. - Детям надо в садик и в школу, а за ночь намело невероятное количество снега. Мне не выехать со двора.
- "Детям надо в садик", - передразнила Мария Тоб. - Я не ошиблась номером? Это точно Ребекка Мартинссон? Ты разговариваешь, как многодетная мамаша со стажем.
Ребекка рассмеялась. Из-за угла появились Чаппи и Белла, мчащиеся во весь опор, снег вокруг них разлетался во все стороны. В глубоком снегу Чаппи с ее короткими ногами становилась совсем неуклюжей. Должно быть, приближается Сиввинг.
- Я разыскала данные про ту общину, которой ты интересовалась, - продолжала Мария. - И мне пришлось пообещать Юхану Дальстрёму, что в знак благодарности я приглашу его на ужин в ресторан. Так что теперь ты должна вывести меня в бар. Мне полезно сходить, например, в "Стюрехоф" - себя показать.
- Отличная сделка, - сказала Ребекка, запыхавшись, одновременно водя шваброй по капоту машины. - Сначала твой Юхан убеждает тебя пойти с ним на ужин, а затем я веду тебя в бар, чтобы ты могла встряхнуться и показать свои ножки.
- Он не мой Юхан. Благодарность и послушание, а то не будет никакой информации.
- Я благодарна и послушна. Рассказывай.
- О’кей, он сказал, что община указала в анкете "особая задача".
- Черт!
- Слушай, мне никогда не приходилось иметь дело с общественными организациями и фондами. Что это значит? - спросила Мария.
- Что это некоммерческая организация, работающая ради общественного блага, которая освобождается от налога на доходы и налога на имущество. В этом случае они не подают в налоговую никакой декларации и никакого отчета. Про них ничего невозможно узнать.
- Что касается Виктора Страндгорда, то у него была очень скромная зарплата от прихода. Юхан проверил его за последние два года: никаких других доходов, никакого имущества, недвижимости или ценных бумаг.
Во дворе появился Сиввинг: меховая шапка была надвинута на уши, а за собой он волочил мощную лопату для разгребания снега. Собаки понеслись ему навстречу и игриво запрыгали рядом. Ребекка помахала ему, но он смотрел себе под ноги и не заметил ее.
- Пасторы заколачивают по сорок пять тысяч в месяц.
- Нехилая зарплата для пастора!
- У Томаса Сёдерберга приличный портфель акций - примерно на полмиллиона. Кроме того, он владеет незастроенным участком в Вермдё.
- Вермдё - в окрестностях Стокгольма? - переспросила Ребекка.
- Да, оценочная стоимость четыреста двадцать тысяч. На самом деле может стоить и в три раза больше. Оценочная стоимость дома Весы Ларссона - одна целая две десятых миллиона. Он построен совсем недавно. Экспертная оценка стоимости была проведена в прошлом году. Еще у него кредит на миллион. Видимо, под залог дома.
- А Гуннар Исакссон?
- Ничего особенного: немного облигаций, немного сбережений на банковском счете.
За спиной Ребекки появился Сиввинг.
- Алло! - шумно поприветствовал он ее. - Ты что - сама с собой разговариваешь?
- Подожди минутку, - сказала Ребекка Марии и обернулась к Сиввингу.
Над шарфом виднелась лишь узкая полоса его лица, на меховой шапке уже лежал целый сугроб.
- Я говорю по телефону. - Она показала шнур от гарнитуры. - Не могу выехать - когда я попыталась завестись, машина забуксовала на месте.
- Ты говоришь по телефону на веревочке? - переспросил он. - Боже милосердный, скоро телефон будут вживлять младенцам под черепушку уже в роддоме. Говори, говори, я пока раскидаю снег.
Он стал водить лопатой перед машиной.
- Алло! - сказала Ребекка в телефон.
- Я тебя слышу, - ответила Мария. - Община не имеет никакого имущества, однако я проверила пасторов и членов их семей. Пасторские жены являются совладельцами торговой компании "Торговый дом "Виктори-Принт"".
- Ты их пробила по базе?
- Нет, но решения об оценочной стоимости являются общедоступными, так что ты можешь сама прокатиться до ближайшего отделения налоговой службы. Мне не хотелось снова обращаться к Юхану. Ему не очень понравилось, что пришлось запрашивать данные из трансакционной сети другой налоговой службы.
- Огромное спасибо! - воскликнула Ребекка. - Сейчас я должна помочь Сиввингу разгребать снег. Созвонимся.
- Будь осторожна, - сказала Мария и положила трубку.
* * *
Ночь медленно покинула Санну Страндгорд, ускользнула через толстое стекло окна и тяжелую стальную дверь, освобождая место беспощадному дню. Пройдет еще некоторое время, прежде чем снаружи станет светло. Слабый отсвет фонарей просочился в окно, повис под потолком. Санна лежала неподвижно на своем матрасе.
"Еще немножко", - попросила она, но сладкий сон уже улетучился.
Лицо во сне онемело. Выпростав руку из-под одеяла, она приложила ее к губам, постаралась представить себе, что это не рука, а мягкие волосы Сары. Вдохнула, вспоминая запах Ловы: от нее по-прежнему пахнет как от маленького ребенка, хотя она уже подросла. Тело расслабилось, погрузилось в воспоминания. Спальня в ее квартире, они все вчетвером в постели: Лова, обнимающая ее за шею, Сара, свернувшаяся калачиком у нее за спиной, и Чаппи, лежащая в ногах у Сары. Маленькие черные лапы подергиваются, словно собака во сне продолжает бежать. Все эти воспоминания - как татуировка на теле, они навсегда останутся на ее руках и губах. Что бы ни случилось, тело будет помнить.
"Ребекка, - подумала она. - Я не должна потерять их. Ребекка все устроит. Я не буду плакать. Слезы не помогут".
Час спустя дверь камеры осторожно приотворилась. В щель проник яркий свет, кто-то окликнул ее шепотом:
- Санна, вы уже проснулись?
Это была Анна-Мария Мелла - полицейский с длинной косой и большим животом.
Санна откликнулась, и лицо Анны-Марии появилось в дверном проеме.
- Я хотела спросить - вам нужен завтрак? Чай и бутерброд?
Санна согласилась, и Анна-Мария исчезла из виду, оставив дверь приоткрытой.
Из коридора до Санны донесся недовольный голос охранника:
- Черт подери, что ты делаешь, Мелла?
А затем голос Анны-Марии:
- Ой, да перестань. Что она сделает - выбежит сюда и проломит головой бронированную дверь?
"Она хорошая мать, - подумала Санна. - Всегда оставляет дверь приоткрытой, чтобы дети слышали, как она возится в кухне. И оставляет ночник включенным, если они боятся темноты".
Через некоторое время Анна-Мария вернулась, неся в одной руке два бутерброда с огурцом, а в другой - кружку с чаем. Под мышкой у нее была толстая папка, дверь она затворила за собой ногой. Кружка с оббитыми краями когда-то принадлежала "лучшей в мире бабушке".
- Ой, спасибо! - воскликнула Санна и села. - Я думала, в тюрьме держат на хлебе и воде.
- А это и есть хлеб и вода, - рассмеялась Анна-Мария. - Можно присесть?
Санна сделала приглашающий жест в сторону ножной части матраса, и Анна-Мария присела. Папку она положила на пол.
- Опустился, - сказала Санна, прихлебывая чай, и кивнула в сторону живота Анны-Марии. - Значит, уже скоро.
- Похоже, - улыбнулась Анна-Мария.
Некоторое время обе молчали. Санна ела бутерброды, откусывая маленькие кусочки. Огурец хрустел на зубах. Анна-Мария смотрела через окно на снегопад.
- Убийство вашего брата, как бы это лучше выразиться, имеет религиозный характер, - задумчиво проговорила Анна-Мария. - В каком-то смысле оно было ритуальным.
Санна перестала жевать. Кусок бутерброда встал во рту, как ком.
- Выколотые глаза, отрезанные руки, многочисленные ножевые раны, - продолжала Анна-Мария. - Место, где лежало тело, - прямо в проходе, ведущем к алтарю. И никаких признаков борьбы.
- Как жертвенный телец, - тихо проговорила Санна.
- Именно, - кивнула Анна-Мария. - И я подумала об одном месте из Библии - "око за око, зуб за зуб".
- Это из Книги Моисеевой. - Санна потянулась за Библией, которая лежала на полу рядом с матрасом.
Некоторое время она листала ее в поисках нужного места, потому прочла вслух:
- А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб…
Она сделала паузу и прочла про себя, прежде чем продолжить:
- Руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб.
- У кого могли быть причины мстить ему?
Санна не ответила, лишь внешне бесцельно листала Библию.
- В Ветхом Завете часто выкалывают людям глаза, - сказала она. - Филистимляне выкололи глаза Самсону. Аммониты предложили мир осажденным в Ябе при условии, что они всем им выколют правый глаз.
Она замолчала, потому что дверь распахнулась и появился охранник с Ребеккой Мартинссон. Волосы Ребекки превратились в мокрые космы, тушь размазалась и лежала под глазами черными кругами. Нос напоминал текущий кран.
- Доброе утро! - сказала она и обиженно посмотрела на двух улыбающихся женщин, сидящих на матрасе. - Только не спрашивайте, что со мной произошло.
Охранник удалился, а Ребекка осталась стоять в дверях.
- У вас что - утренняя молитва? - спросила она.
- Мы говорили о выколотых глазах в Библии, - сказала Санна.
- Например, "око за око, зуб за зуб", - добавила Анна-Мария.
- Угу, - кивнула Ребекка. - А есть еще место в одном из Евангелий: "Если глаз твой искушает тебя…" и так далее, где это?
Санна перелистала Библию.
- Это написано в Евангелии от Марка. Вот, глава девятая, стих сорок третий и далее: "И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает, и огонь не угасает. И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее: лучше тебе войти в жизнь хромому, нежели с двумя ногами быть ввержену в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает, и огонь не угасает. И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает, и огонь не угасает".
- Круто! - с чувством произнесла Анна-Мария.
- А почему вы об этом заговорили? - спросила Ребекка, стягивая с себя пальто.
Санна отложила Библию.
- Анна-Мария сказала, что убийство Виктора выглядит как ритуальное.
В тесной комнатушке повисла напряженная тишина. Ребекка сурово смотрела на Анну-Марию.
- Я не хочу, чтобы вы разговаривали с Санной об убийстве в мое отсутствие, - сказала она строго.
Анна-Мария с трудом наклонилась вперед и подняла с пола папку. Затем разогнулась и устремила на Ребекку твердый взгляд.
- Я не планировала этого разговора. Все вышло спонтанно. Я провожу вас в комнату для встреч. Ребекка, когда вы закончите, попросите охранника отвести Санну в душ. Встретимся в кабинете для допросов через сорок минут.
Она протянула Ребекке папку и добавила с добродушной улыбкой:
- Вот, копии из Библии Виктора, которые вы просили. Очень надеюсь, что нас ждет плодотворное сотрудничество.
"Фиг тебе", - подумала Ребекка, когда Анна-Мария двинулась впереди них в сторону комнаты для встреч.
Когда они остались одни, Ребекка опустилась на стул и мрачно взглянула на Санну, которая стояла у окна и смотрела на снег, падающий за окном.
- Кто мог подбросить орудие убийства тебе в квартиру?
- Мне ничего не приходит на ум. И я знаю не больше, чем раньше. Я спала. Виктор стоял возле моей кровати, так что я посадила Лову в санки, взяла Сару за руку и пошла в церковь. И там лежал он.
Они помолчали. Ребекка открыла папку, которую получила от Анны-Марии. Первая страница представляла собой ксерокопию обратной стороны открытки. Марки на ней не было. Ребекка уставилась на почерк, и холодок пробежал по телу. Тот же, что и на сообщении, прилепленном на ее машину, - угловатый, словно писавший был в варежках или держал ручку не той рукой. Она прочла: "То, что мы сделали, не грех в глазах Господних. Я люблю тебя".
- Что случилось? - обеспокоенно спросила Санна, увидев, как побледнело лицо Ребекки.
"Я не могу рассказать ей о записке на машине, - подумала та. - Она будет вне себя от волнения. Испугается, как бы с девочками чего не случилось".
- Ничего особенного, - ответила Ребекка. - Но послушай-ка вот это.
Она прочла открытку вслух и спросила:
- Кто любил его, Санна?
Санна опустила глаза.
- Не знаю. Его много кто любил.
- Ты никогда ничего не знаешь, - раздраженно ответила Ребекка.
Ей стало не по себе. Что-то тут не сходилось, но она никак не могла понять, что именно.
- Вы что, поссорились с Виктором перед его смертью? Почему ты не хотела, чтобы он и твои родители забирали девочек?
- Я же тебе уже объясняла, - нетерпеливо ответила Санна. - Виктор отдал бы их маме с папой.
Ребекка замолкла и уставилась в окно. Она подумала о Патрике Маттссоне. На видеозаписи службы он пытался схватить Виктора за руки, но Виктор вырвался.
- Я должна пойти в душ, чтобы успеть до допроса, - заявила Санна.
Ребекка рассеянно кивнула.
"А я должна поговорить с Патриком Маттссоном", - подумала она.
Санна отвлекла Ребекку от этих мыслей, проведя рукой по ее волосам.
- Я люблю тебя, - сказала она мягко. - Моя самая любимая сестра.
"Просто озвереть, как все меня любят, - подумала Ребекка. - Лгут, предают и, того и гляди, съедят за завтраком из чистейшей любви".