С годами Бухарев уверовал в безнаказанность. Когда неожиданно в Новосибирске к нему заявился Граф, по пьянке даже похвастался, как тонко провел "мокрое" дело, как ловко все предусмотрел. Ему не могло прийти в голову, что спустя шесть лет бригадир Ведерников надумает восстановить старый колодец, что совсем еще "зеленый" сотрудник уголовного розыска, как за ниточку, ухватится за туфли-лакировки и голубую косынку с якорьками и начнет распутывать клубок давнего преступления, что люди сохранят о безродном моряке добрую память и даже рецидивист Граф-Булочкин окажется в каком-то роде знакомым этого моряка. А Графа еще с сахалинских времен Бухарев боялся больше всех на свете.
* * *
- Все это установлено и подтверждается материалами проведенного дознания, - сказал Бирюков и закрыл папку.
Подполковник постукивал папиросой по пачке "Казбека". Медников курил импортную сигарету. Слава Голубев что-то помечал в записной книжке. Пришедший в середине доклада капитан Кайров улыбнулся и без тени обычной иронии сказал:
- Молодцы Бирюков с Голубевым. Настоящие молодцы! Работали с оптимизмом, свойственным молодости. Поздравляю.
- Спасибо, - смутившись от похвалы, ответил Антон.
Подполковник вздохнул:
- Хорошо, когда люди сохраняют оптимизм до глубокой старости, - и посмотрел на Антона. - А ведь Столбов думал, вся вина на него свалится. Из-за этого и свадьбу отложил. Теперь после сенокоса собирается свадебный бал закатить. Кстати, тебя приглашал, - обвел взглядом присутствующих. - По делу вопросы к Бирюкову есть?
Медников оживился:
- У меня один вопросик, Николай Сергеевич. Если не секрет, конечно.
- Какие у нас от тебя секреты могут быть? Мы благодарны тебе за помощь.
- Как иногда пишут в газетах, это мой долг, - с улыбкой сказал Борис и повернулся к Антону: - Меня вот что интересует. Зачем Граф-Булочкин приезжал в наш район? Действительно у него были какие-то дружеские чувства к Зорькину? Или он на самом деле хотел вернуть ему долг?
- Не тот это человек, Боря, чтобы питать дружеские чувства и платить долги… - Антон помолчал. - Скрываясь из поля зрения Новосибирского угрозыска, Граф рассчитывал отыскать в нашем районе Зорькина и, пользуясь его добротой, отсидеться у него под маркой старого знакомого. Первый раз Булочкин сделал такой трюк в прошлом году. Зорькина не нашел, но от уголовного розыска скрылся. Понравилось, решил и нынче таким же образом улизнуть. Уголовники зачастую поступают до примитивности трафаретно.
От подполковника Бирюков ушел с Борисом Медниковым и Славой Голубевым. Пройдя несколько шагов, Медников похлопал себя по карманам, сокрушенно сказал:
- Так и знал, сигареты на столе оставлю. Возвращаться неудобно, придется опять стрелять.
- Вернись, Боря, забери, - шутливо сказал Антон.
- Нет, лучше я курить брошу.
- Надолго?
- Время покажет.
Слава Голубев, поймав Антона за рукав, убежденно заговорил:
- Ты обязательно должен выступить перед нашими молодыми сотрудниками! Считай это комсомольским поручением. Расскажешь, как раскрыл очень сложное давнее преступление.
- Разве я один его раскрывал? - улыбнулся Антон.
- Тем лучше! Можешь специально поговорить о роли товарищеской солидарности. Правда?
- Правда, Славочка. Но, надеюсь, это будет не сегодня?
- Нет, конечно. Сегодня ты заработал право на отдых. Предлагаю вечером коллективный выход в "Сосновый бор". Там знаешь, какой отличный "Меломан" установили? Пятачок пожертвуешь - музыка… - Голубев мечтательно закрыл глаза. - Как в московском "Арагви".
- А ты хоть раз был там? - спросил Медников.
- Ни разу. Но я собираюсь… в отпуск… если в столице буду.
Все трое рассмеялись.
- Так вот… - отсмеялся Медников. - Довожу до твоего сведения, что "Меломанов" в "Арагви" не держат.
- Серьезно? - удивился Слава. - Значит, общеголял наш "Сосновый бор" москвичей!
- Зато там шашлык по-кавказски!
- Подумаешь, удивил! Сибирские пельмени ничуть не хуже.
- Вот разошелся… - Медников хлопнул Голубева по плечу и повернулся к Бирюкову: - Может, и вправду, как предлагает этот патриот, посидим сегодняшний вечер в "Сосновом бору" за пельменями. Кофейком побалуемся, об жизни поговорим?..
- В принципе я не против, но… - Антон помолчал. - Слушайте… Сегодня суббота. Не махнуть ли лучше с ночевой на Потеряево озеро? Заварим настоящую уху, на костре. Чай с душичкой вскипятим. По-моему, это лучше, чем потеть в ресторанной духоте…
- А что?.. Идея! - поддержал Слава.
- Иде я нахожусь? - скаламбурил Медников и протянул Антону руку: - Ты - гений. Когда выезжаем?
- Часа через полтора.
- Договорились. Расходимся по домам собираться в путь-дорожку?
- Конечно.
Бирюков вышел из райотдела на улицу. Сероватый асфальт, отдавая жаром, мягко пружинил под ногами. Шумливая стайка детворы плотным кольцом окружила лотошницу с мороженым.
Чуть поодаль двое мальчуганов, словно соревнуясь друг с другом, слизывали с заиндевелых брусочков пломбира тающую сладость.
- По скольку штук уплели, молодцы? - остановившись возле них, спросил Антон.
- По две! - бойко ответил один.
- И еще можем, - добавил другой.
- Не боитесь простыть?
- Ни капельки!
- Смотрите!.. У вас иней на ушах выступил!
Мальчишки, враз пощупав свои уши, смущенно переглянулись. Тот, что побойчей, погрозил Антону пальцем.
- Не обманывай, дядя…
Антон подмигнул мальчишкам. Задумчиво постояв возле жизнерадостной, беспечной ребятни, он свернул в затененную аллею и неторопливо зашагал вдоль нее, слушая еле уловимый лепет листвы.
1970–1974
― АРХИВНОЕ ДЕЛО ―
Глава 1
Участковый инспектор милиции Михаил Федорович Кротов понуро сидел за своим стареньким письменным столом в узком, как пенал, служебном кабинетике и сосредоточенно низал одну на другую канцелярские скрепки, горкой возвышавшиеся в старомодной стеклянной пепельнице. Одна стена "пенала", за спиной участкового, была увешана листовками с цветными знаками из Правил дорожного движения, на другой висел большой плакат с красноносым морщинистым пьяницей, обнимающим зеленую бутылку. Надпись на плакате предупреждала: "Алкоголь - враг здоровья!", а на лбу пьяницы белел наклеенный прямоугольник чистой бумаги. Тишину в кабинете нарушал лишь приглушенный перестук костяшек на счетах, доносящийся из колхозной бухгалтерии.
Участковый был малого роста, щуплый, однако летняя форменная рубашка с капитанскими погонами и черным галстуком сидела на нем ладно. Сухощавое, потемневшее от солнца лицо и коротко стриженые седые волосы с приглаженной на бок челкой подсказывали, что он из того поколения, на долю которого, как говорится, досталось горького до слез. Весной сорок первого призвали безусого колхозника Мишаньку Кротова на действительную службу в Красную Армию и из небольшой сибирской деревеньки привезли к самому берегу Буга, где тогда проходила государственная граница. Не успели новобранцы освоить курс молодого бойца, как обрушилась на них смертоносная война. В какие только переплеты ни попадал пехотинец Кротов. Трижды вырывался из окружения. Был контужен, два раза ранен, но все-таки, видно, родился он под счастливой звездой и день Победы встретил не на каком-то там, скажем, второстепенном направлении, а в безоговорочно капитулировавшем Берлине.
Однако не о войне думал сейчас участковый - война, хотя и ноющая, но затянутая временем рана. Невеселые мысли Кротова были заняты текущей милицейской службой. Давно бы ему пора отправиться на заслуженный отдых. И годы уже перемахнули пенсионный рубеж, и служебного стажа с лихвой хватает, да вот начальник РОВД подполковник Гладышев который год тормозит отставку, шуточками отделывается. Мол, ты, Михаил Федорович, стал в нашем районе музейным экспонатом и вполне можешь побить всесоюзный рекорд милицейского долгожительства. Шутки шутками, а если говорить серьезно, то, видать, не все благополучно у подполковника с кадрами - не может он подыскать толкового сотрудника на село.
Собственно, милицейская служба не угнетала участкового инспектора. За сорок с лишним лет Кротов настолько втянулся в нее, что, откровенно сказать, даже не представляет сейчас, как можно жить без служебных забот. Это, ведь, только со стороны кажется, будто сельскому участковому живется беззаботно, словно коту в масленицу. Забот хватает - преступления и в селах не редкость. Конечно, основная задача участкового - профилактическая работа по предупреждению преступности, но, чего скрывать, не до каждого ума профилактика доходит. Да и невозможно все предусмотреть заранее, предупредить каждую беду. ЧП - оно всегда, как гром с ясного неба. Взять хотя бы последний пример. Вчера заведующая сельмагом Бронислава Паутова привезла из райпо больше сотни банок черносливного компота. Селяне мигом его расхватали. В Сибири сливы не растут, каждому охота полакомиться. И налакомились! К вечеру чуть не вся деревня завеселела. Попробуй, участковый, предусмотри такое безобразие, когда вся страна объявила пьянству бой, а кооперативная торговля, будто вредитель, направляет в село трехгодичной давности компот, от которого за рублевку - хоть песни пой. И какие меры теперь принять участковому к заведующей сельмагом, организовавшей коллективную "пьянку"? Либо привлечь Паутову к ответственности за нарушение правил торговли спиртными напитками, либо вообще не поймешь, что с ней, опытной торговкой, делать…
Неприятность, как и беда, в одиночку не ходит. Не успел Кротов сегодня с утра пораньше пристращать Паутову, к магазину подкатил на грузовике Толик Инюшкин и прямо-таки огорошил участкового - недалеко от Серебровки, возле Ерошкиной плотины, мелиораторы начали корчевать старые пни и разрыли человеческий скелет. Пришлось срочно мчаться с Толиком к Ерошкиной плотине. В развороченной бульдозером ямке и вправду среди пожелтевших костей таращил пустые глазницы натуральный людской череп. Поприглядывался участковый к нему и так и сяк, даже осторожно повернул срезанной талинкой с боку на бок, но ничего понять не смог: то ли это древнее захоронение с незапамятных времен, то ли концы какого-то нераскрытого преступления были зарыты в землю.
Наказав бригадиру Серебряковской бригады Гвоздареву - под личную ответственность! - сохранить в неприкосновенности место обнаружения, Кротов по телефону доложил подполковнику Гладышеву о загадочном скелете и теперь с часу на час ждал следственно-оперативную группу, которую незамедлительно обещал прислать начальник райотдела.
Участковый аккуратно уложил длинную цепочку нанизанных скрепок в пепельницу, тяжело вздохнул и уставился взглядом в распахнутое настежь окно. Деревня казалась вымершей. На редкость сухой и теплый для Сибири сентябрь увлек в поле всех работоспособных колхозников. Уборочная страда для крестьянина издавна - святое дело. Если бы не этот загадочный скелет, не сидел бы Кротов сейчас в своем кабинете. Не утерпел бы, чтобы не показать молодежи крестьянскую сноровку либо в ремонтной мастерской, либо на колхозной зерносушилке.
Привык участковый инспектор к крестьянскому труду. Личное подсобное хозяйство содержит в образцовом порядке - пример людям показывает. А как же не быть участковому на селе добрым примером и рачительным хозяином? Здесь каждый друг у друга на виду, будто на ладошке. Нельзя охранять правопорядок, будучи самому лодырем и разгильдяем.
Три больших старинных деревни составляют "околоток" Кротова. Березовка - здесь находится центральная усадьба колхоза, а стало быть, и служебный кабинет участкового; Серебровка, где живет Кротов, в трех километрах от Березовки, и Ярское - на противоположном берегу широкого и длинного озера, расплеснувшегося от самой околицы Березовки. Называется озеро Потеряевым. Летом в тихую погоду оно походит на громадное зеркало. В непогодь озерная вода чернеет, вся водная ширь покрывается пенистыми гребнями. Сминая прибрежные камыши, гонимые ветром волны с разбегу бухают в обрывистый берег. Только в одном месте, у околицы, водяные валы сердито шипят по отлогому скосу, зализывая на песке отпечатки ребячьих ног. После каждого такого буйства на берегу остаются желтые кувшинки с длинными измочаленными стеблям, осколки старинной глиняной посуды, пустые бутылки, а иной раз волны вымывают из песка проржавевшие винтовочные и снарядные гильзы - мрачные отголоски колчаковского бегства.
Раньше через Березовку и Ярское проходил оживленный почтовый тракт. В ту пору на озере была паромная переправа. Напрямую, через озеро, расстояние между этими селами - сущий пустяк, не больше двух километров, в объезд же - сорок с лишком получается. Вот и сокращали ямщики путь. Зимой по озерному льду дорогу торили, летом паром выручал. Рядом с паромной переправой, на взгорке, возвышался богатый трактир отставного штабс-капитана Гайдамакова. По рассказам стариков, отступающие колчаковцы спалили дотла двухэтажный трактирный дом, а паром разнесли вдребезги пушечным снарядом. При Советской власти, когда на Кузбасс провели железную дорогу, старый тракт потерял свое значение. Восстанавливать паромную переправу не стало смысла, и теперь о ней напоминают лишь догнивающие у берега листвиничные столбы бывшего причала…
Размышления участкового прервал неожиданно вошедший в кабинет председатель колхоза Игнат Матвеевич Бирюков - гвардейского роста, но заметно сутуловатый и поседевший. Председатель, как и участковый, тоже имел право отдыхать на пенсии, однако в районном агропроме каждый раз, когда он подавал заявление, уговаривали "повременить еще годик". Не хотелось районному руководству терять одного из лучших председателей колхоза.
- Что там, Михаил Федорович, у Ерошкиной плотины?.. - присев у стола напротив участкового, хмуро спросил Бирюков.
Кротов развел руками:
- Трудно сказать, Игнат Матвеевич. Полагаю, старое захоронение, поскольку нераскрытых преступлений, связанных с убийством, за время моей сорокалетней службы здесь не числится. Без вести, сам знаешь, у нас тоже никто не терялся.
- А в соседнем районе?
- В таких случаях нас, участковых, извещают… - Кротов помолчал. - Думается мне, что зарыт покойничек в землю еще в ту пору, когда к Ерошкиной плотине со стороны Серебровки подступал лес.
Бирюков задумался:
- Так ведь это очень давно было.
- Можно подсчитать. Помнишь, в последнюю осень перед призывом в армию, мы с тобой уток у плотины стреляли? Хороший прудище тогда был. А с той стороны пруда, где разрыли кости, непролазная березовая чаща шумела. Дорога по просеке была из Серебровки в Березовку, через плотину. Так?..
- Так.
- А когда мы с фронта вернулись, от чащи одни пенечки остались. В военные годы селяне все березки на дрова спилили. И плотину, говорят, как ее в первую военную весну паводком прорвало, не восстанавливали. Теперь от плотины, считай, одно название осталось. Да и речушка обмелела так, что в ручей превратилась.
- Пожалуй, ты прав, - согласился Бирюков. - На нашей памяти никого там не хоронили. И вообще умерших своей смертью ни в поле, ни в лесу не зарывают. Для таких целей кладбища существуют.
- Это же предположение я и высказал подполковнику Гладышеву. Вот-вот опергруппа должна подъехать. Представителем от уголовного розыска, возможно, сам начальник отделения районного УГРО будет.
- Антон, что ли?
- Он самый. У нас один начальник угрозыска в районе - Антон Игнатьевич Бирюков. Предупреди Полину Владимировну, пусть на всякий случай стряпает пироги.
- Если там старая могила, зачем целую группу отвлекать на пустяковое дело?
- Как сказать, пустяковое… Лучше, знаешь, переборщить, чем после локти кусать. Приедет прокурор, посмотрит и решит, возбуждать уголовное дело или не затевать его за давностью времени.
- Ох, и перестраховщик ты на старости лет стал.
- Я и в молодости не принимал опрометчивых решений, - обидчиво проговорил участковый.
- Не сердись, шучу, - поднимаясь со стула, улыбнулся Бирюков и сразу посерьезнел: - Если Антон приедет с группой, скажи ему, чтобы в самом деле домой на пироги заглянул.
- Соскучился о сыне?
- Лично мне скучать некогда. Сейчас уеду в поле к подрядному звену, могу и не встретиться с ним. Полина заждалась. Ну, ладно… - взгляд председателя вдруг задержался на антиалкогольном плакате. - Где такую живописную картину раздобыл?
- На совещании в районном обществе трезвости вручили для разъяснительной работы среди населения.
- А зачем лоб алкашу бумажкой залепил?
- Да вот, понимаешь… Чтобы охватить плакатом побольше людей, повесил его на стене в коридоре. Полчаса не прошло - кто-то из доморощенных остряков нацарапал на лбу: "Кумбрык". Пришлось заклеить оскорбляющую надпись да перевесить плакат из коридора в кабинет.
Бирюков с улыбкой пригляделся к плакату. Морщинистое лицо алкоголика и впрямь смахивало на бывшего колхозного конюха, теперь пенсионера, Ивана Торчкова, прозванного односельчанами "Кумбрыком" за то, что он так выговаривал слово "комбриг", сокращенное от "командир бригады".
- А что?.. - внезапно развеселился председатель. - Алкаш, в самом деле, будто с нашего Торчкова срисован.
- Ты, Игнат Матвеевич, вроде одобряешь антиобщественный поступок? - осуждающе спросил Кротов.
- Не одобряю, но веселых людей люблю. С ними, Михаил Федорович, жить легче, чем с занудами, - председатель, похоже, с трудом удержался от смеха. - Расскажу забавный случай… Перед уходом Торчкова на пенсию пришло из района в нашу бухгалтерию предписание удержать с него тридцать рублей штрафа. Вызываю в контору: "Ты чего, Иван Васильевич, в райцентре натворил?" Захлопал он глазами: "Не знаю, Игнат Матвеич, какая вожжа под хвост попала, но погорел в районном ресторане, как швед под Полтавой". - "Перепил, что ли?" - "Не, зашел туда культурно позавтракать и тайком от официантки хотел ложкой выловить золотых рыбок из стеклянного ящика с водой". - "Зачем?!" - "Планировал запустить тех рыбешек в Потеряево озеро, чтоб расплодились на воле". С фантазией мужик, а?..
Участковый слегка улыбнулся:
- Да, выдумками Торчкова бог не обидел.
- Кстати, прихвати его к Ерошкиной плотине. Может, дельную мыслишку подбросит прокурору. Иван Васильевич хотя и не на много лет старше нас, однако из истории окрестных сел знает такое, что нам с тобой и во сне не снилось.
- Скажешь тоже! - словно испугался Кротов. - Торчкову дай волю - всей опергруппе головы задурит.
- А вы не давайте Ване увлекаться, почаще одергивайте, - председатель глянул на часы. - Ох ты, время золотое! Ну, ладно, Михаил Федорович, желаю успеха. Помчусь к подрядчикам, надо проверить, все ли там по уму-разуму идет…