"Жигуленок" перестал вращаться, застыл посреди пустынного перекрестка. Открылась дверь, водитель вывалился наружу. У парня явно не в порядке было с определением себя в пространстве. Голова кружилась, и мир вместе с головой. Пьяный, что ли? - подумал Турецкий. Кряхтя, он выбрался из машины, отправился извиняться. А когда подошел и рассмотрел, кого Бог послал, не удержался от хохота.
- Александр Борисович? - Журналист Мышкевич, взъерошенный, как баба, рухнувшая с сеновала, поднялся на разъезжающихся ногах, очумело вертел головой. - Ну, вы, блин, даете… Убить меня хотите? Что я вам сделал?
- Ты какого хрена тут гоняешь посреди ночи? - манерно возмутился Турецкий. - На дорогу не смотришь, водитель. Когда покрышки менял? Они же у тебя голые!
- Вообще-то вы должны были мне уступить, - ворчал журналист. - Как-никак, я ехал по главной, да еще на зеленый, скорость не превышал…
- Ладно, не гунди, - отмахнулся Турецкий. - Объясняй, какими судьбами.
- Так вас ищу, - зачастил Мышкевич, - вы опять пропали. Я уж и в гостинице был, и у районного управления милиции повертелся - меня капитан Извеков послал по прямому адресу… Сейчас возвращаюсь из кафе "Рябинка" - допрашивал официантов на предмет, не трапезничали ли вы у них сегодня… Что вы так смотрите, Александр Борисович?
- А позвонить не мог, мудрила?
- Телефон сломался, - отчеканил журналист, не моргнув глазом, - аккумулятор сдох, никак не заводится. Дома живу без телефона, автоматов в этом городе не найдешь, а позвонить никто не даст. Даже в гостинице администратор не дала мне позвонить… Не обращайте внимания, Александр Борисович, - Мышкевич гордо подбоченился. - Для меня это нормальное состояние - рыскать по ночному городу, вынюхивать, выискивать информацию. Глядишь, и свалится что-нибудь в подол. Я - существо ноктюрнов.
- Какое?
- Ну, в смысле, ночное…
"Ключевое слово здесь - "существо", - подумал Турецкий.
- Чего хотел-то, Эдик?
- Послушайте, Александр Борисович, - затараторил доморощенный сыщик. - Я тут еще немного покопал… Знаете, я, кажется, нашел человека из прокуратуры, с которым у генерала Бекасова был роман…
- Я тоже нашел, - перебил Турецкий и с подозрением посмотрел на видавший виды "УАЗик", который подъехал к перекрестку, тронулся на зеленый, проехал мимо. Слава богу, не милиция. - В общем, так, Эдик. Не будем маячить, как бельмо на глазу. Я сегодня тоже взбудоражен и хочу есть. В твоем присутствии я есть не хочу. Заводи свою колымагу и кати ко мне в гостиницу. Там Эльвира с ребятами в засаде… должны, по крайней мере. Когда подъедешь, они там точно будут. Смотри, чтобы не пристрелили. Объясни ей ситуацию, расскажи про меня. И особо не отсвечивай. Пока, Эдик.
Он и слушать не хотел возражений. Побежал к машине, хлопнул дверью, завелся. Покатил в кафе "Рябинка" - в этот час он был согласен на любую пищу за любые деньги…
Он умял холодного цыпленка, выпил литр минералки и направился к машине. Завел мотор, позвонил Эльвире. Недоуменно вслушивался в длинные гудки. Почему не берет? Может, выключила телефон - ведь в засаде, как в театре? Вряд ли, тогда бы не было гудков…
Он испытал беспокойство. Вернулась мысль, что, кажется, он все-таки совершил ошибку. Но он ведь не был уверен! Он рванул с места в карьер, выруливая на Большую Муромскую, промчался через городской центр, свернул в безлюдный переулок, чтобы срезать часть пути. Перезвонил опять, Эльвира отмалчивалась. Дьявол, телефона Татарцева у него не было…
Проклиная городские власти, сумевшие поставить гостиницу в таком месте, где и днем ходить страшно, он въехал на парковку, выпрыгнул из машины. Бегло осмотрелся. Пристройка к гостинице зарывалась во тьму. На парковке, у витой кирпичной стены, стоял. I единственная машина - седан чекистки Маргариты. Он успел уже забыть про эту женщину. А она ведь действительно не чинит ему препятствий в расследовании (хотя могла бы и помочь). Ладно, хоть кто-то живой. Он обозрел черные окна - только в одном мерцали неясные блики - проступал свет из вестибюля. Он сунул руку в карман, "беретта" отзывчиво улеглась в ладонь. Надо же, уже дважды в этом городке она спасала ему жизнь. Он повернулся к кустам, вздымающимся за бордюром непроницаемой стеной. Почему ему все время кажется, что они живые?
Он вынул пистолет, тихо пробежался вдоль дома. Постоял, проницая тишину. Дотянулся до своего окна, толкнул раму. Заперто. Правильно, должно быть заперто. Может, зря он так волнуется? Найдется объяснение маразму. Мышкевич еще не доехал (а может, достает администратора расспросами), а Эльвира решила вздремнуть перед засадой…
Он в третий раз позвонил Эльвире. На длинные гудки вдруг стала накладываться приглушенная мелодия из старой французской комедии "Игрушка". До Турецкого не сразу дошло. Он нажал клавишу "отбой"… и вдруг вспотел. Подсказка кумачом очертилась в голове. Космическая пустота взлетела от желудка к горлу, онемели ноги. Он опять набирал непослушными пальцами номер Эльвиры. И вновь где-то неподалеку звучала приятная старая мелодия. Он бросился к кустам, встал, не решаясь шагнуть в эту черную глушь. Кинулся к машине, выхватил из бардачка фонарик, полез в гущу, отбрасывая колючие ветки.
Женское тело лежало ничком на крохотной полянке. Он перевернул его, осветил лицо, завыл в отчаянии, как волк на полную луну. А ведь действительно в черном небе сияла полная луна, жгла противным ядовитым светом. Еще минуту назад она была спрятана за облаками… Почему она одна? Где оперативники?! Он же настаивал, чтобы обязательно взяла подмогу! Лицо Эльвиры было сплошной мертвецкой маской - маской страдания, глаза закрыты, рот приоткрыт. Ее ударили в живот - оружием острым и, безусловно, смертельным. Какое-то время она пыталась зажимать рану, потом успокоилась, сил уже не оставалось…
Кровь уже не текла. Он отупело смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Потом поднял, словно дорогущую хрустальную вазу, начал пробиваться с телом на площадку перед гостиницей. Положил недалеко от машины, бросился в здание, сжимая пистолет.
По холлу растекался мертвенно бледный свет - такой же бледный, как лицо убитой девушки. За стойкой администратора никого не было. Он шагнул к двери, на которой висела табличка "Служебное помещение", распахнул ее, различил тихий жалобный стон - ахнув, стал нашаривать на стене выключатель…
Антонину Андреевну, похоже, крепко саданули по голове. Грузная женщина сидела на ковре посреди помещения, пыталась приподняться, держалась рукой за голову. Смотрела на Турецкого исполненными ужаса глазами.
- Это не я вас, Антонина Андреевна, - уверил Турецкий, подлетая к женщине. Он помог ей подняться, на что потребовалось немало сил и энергии, усадил на кушетку.
- Боже мой:.. - твердила женщина слабым голосом, - боже мой… До чего мы дожили…
- Вы в порядке, Антонина Андреевна? - он осмотрел ее голову. Просто шишка, слава богу!
- Да, со мной все в порядке… Мне срочно нужен аспирин… Молодой человек, вы не дадите мне аспирин? Он в ящичке в столе…
Он метался по узкому служебному помещению, искал таблетки, звенел графином. Чуть не смахнул с тумбочки старомодный телефонный аппарат. Женщина выпила лекарство, глубоко вздохнула. Взгляд ее понемногу становился осмысленнее.
- Что стряслось, Антонина Андреевна?
- Я не знаю, молодой человек… Я сидела за стойкой в холле, читала газету… Потом пришла сюда - хотела заварить кофе. Я всегда поздним вечером завариваю себе кофе… Подключила кофеварку, вдруг за спиной открылась дверь, ударили по выключателю, стало темно, я не успела даже толком испугаться, как меня…
- Вы точно в порядке, Антонина Андреевна?
- Да, наверное…
- Немедленно звоните в милицию. Скажите, что погиб работник милиции…
Он двигался по коридору, машинально сбавляя шаг. Неужели в его номере… его ждут? Почему бы нет? Работник милиции в кустах обезврежен, гостиничная работница выбыла из строя - в служебное помещение посторонние, как правило, не заходят, постояльцев с гулькин нос… Он остановился у четвертого номера, помялся, но все же решился постучать. Открылась дверь, на пороге стояла Маргарита. Раздетой она не выглядела, но лицо было заспано, помято, некрасиво. В прошлый вечер он видел перед собой другую женщину. Она изумленно уставилась на пистолет в его руке, медленно подняла голову. Он приложил палец к губам, выразительно кивнул в конец коридора, прошептал:
- Не уверен, что все так, как я думаю, но чем черт не шутит… Поможете?
Она кивнула, метнулась в номер, выскочила спустя мгновение с зажатым в кулачке маленьким пистолетом. На цыпочках подкрались к номеру Турецкого, встали, прижавшись к стене, по обеим сторонам двери.
- В чем дело, Александр Борисович? - прошептала Маргарита.
- Вы спали?
- Я дремала….
- Ничего не слышали?
- Нет.
- В номере может кто-то находиться. А, может, и нет. Я потом вам все объясню. Милиция уже едет… надеюсь. Но, думаю, нет смысла ее ждать…
Он осторожно прикоснулся к двери - как к оголенному проводу, толкнул от себя. Дверь была заперта, именно в таком состоянии она и должна находиться. Он извлек прикрепленный к примитивному брелоку ключ, медленно вставил в замочную скважину, провернул… Глубоко вздохнул и посмотрел на Маргариту. Женские глаза блестели в полумгле загадочным блеском.
- Где у вас выключатель? - прошептала она.
- Слева, над головой… Зачем вам? Я сам войду, вы просто подстрахуйте.
Она оттерла его плечом, он не успел выразить протест, как она ворвалась в номер, вспыхнул свет! "Ничего себе, - ошеломленно подумал он. - Надеюсь, она не из тех, которые, кроме как убивать, ничего не умеют…"
- Лежать! - проорала Маргарита. Вспыхнула яростная возня, Турецкий очнулся, бросился в номер. Взгляду предстала исполненная идиотизма картина. На мятой ковровой дорожке корчился перепуганный журналист Мышкевич. Его корежило от страха и боли, физиономия исходила красными пятнами. Он норовил приподняться, в горле булькало, он хотел многое сказать.
- Лежать! - повторила Маргарита, толкнув его ногой в плечо. Мышкевич повалился, захныкал.
- Александр Борисович, уберите эту фурию… Боже, у меня, кажется, нога сломана…
Турецкий бегло осмотрелся. Других посторонних в номере нет, окно нараспашку (а пять минут назад было закрыто!). Он бросился в ванную, где не задержался, метнулся кокну.
- Александр Борисович, я ни в чем не виноват… - хныкал Мышкевич. - Я приехал сюда сразу, как вы и говорили… Я даже машину оставил во дворе соседнего дома, чтобы не светилась… Подошел к гостинице, здесь не было никакой милиции, хотя вы говорили, что она будет… Меня никто не остановил… Внутри тоже никого не было, я постучал в вашу дверь, кто-то открыл, меня втащили внутрь, у вас в номере было темно… меня бросили, я, кажется, сломал ногу о ножку стола… ой, как больно… - Его действительно крючило, казалось, ой сейчас взорвется от раздирающей его боли. - Я, наверное, на несколько минут потерял сознание, не помню…
- Александр Борисович, займитесь этим вундеркиндом, я посмотрю на улице. - Он снова не успел опомниться, как Маргарита спрыгнула с подоконника и растворилась во мраке.
- Честное слою, Александр Борисович, вы, наверное, что-то не то подумали… - булькал Мышкевич, молитвенно таращась на Турецкого. - Ну, не сам же я себе ногу сломал, в конце концов… Вас кто-то ждал в номере, я не видел его лица, все так быстро произошло… Вам его уже не поймать…
Турецкий опустился в кресло, взялся за голову, в которой разгонялась веселая карусель. Следить за событиями и держать их под контролем он уже не успевал. Мышкевич оперся на больную ногу, заорал очень выразительно и вновь принялся кататься по полу.
- Послушайте, Александр Борисович… - он отдышался, заговорил срывающимся голосом. - Я знаю, у кого из районной прокуратуры была связь с генералом Бекасовым. Подозреваю, это была любовная связь. Длилась она недолго, но кто его знает…
"И где этот крендель умудряется добывать информацию?" - с невольным пиететом подумал Турецкий.
- У кого была связь с генералом, Эдик?
- Вы должны ее знать, - выхаркнул Мышке-вич. - Это следователь прокуратуры Ситникова…
А он точно не дурак, мысленно резюмировал Турецкий.
- Полежи тут, Эдик, и не вздумай никуда уходить. - Он подошел к окну, высунулся наружу. Чернота царила густая. Едва-едва вырисовывался контур машины, лежащее неподалеку тело…
Он выбрался наружу, спрыгнул с выступа фундамента. Тень возникла из-за угла, он машинально вскинул пистолет.
- Не вздумайте пальнуть, Александр Борисович, это я, - проворчала Маргарита. Она тяжело дышала. - Бесполезно. Тот, кто здесь был… если, конечно, кто-то был… уже далеко. Кажется, едет милиция…
Он прислушался. Сонную тишину райцентра рвала милицейская сирена. Надо же, как в приличном полицейском боевике…
- Послушайте, Александр Борисович… - замялась Маргарита. - Я готова вам помочь, но… знаете, не хочется афишировать свое присутствие в данное время в данном месте. Если Мышкевич проговорится, тогда, конечно, упоминайте мое имя, но если будет молчать… В общем, я у себя в номере, хорошо?
- Воля ваша, - вздохнул Турецкий. - Услуга за услугу, Маргарита. Сделайте вид, что не заметили у меня пистолет. Сами можете догадаться, что это оружие не убийства, а защиты.
- Договорились. - Она коснулась его руки и побежала к крыльцу, хотя быстрее было бы забраться обратно через окно…
Сирена приближалась - милиция уже свернула с Большой Муромской и осваивала прилегающие к ней проулки, будоража сон местных граждан. Он добрел на подгибающихся ногах до лежащего у машины тела, тяжело опустился на колени. Погладил Эльвиру по лбу. Девушка застонала, сделала тяжкий вздох. Словно гром расколол голову! Он радостно ахнул, припал к ней. Вскочил, метнулся влево, вправо - где же, черт возьми, он оставил фонарь! Выхватил сотовый телефон, раскрыл, поднес к женскому лицу, осветив ее весьма условным светом. Веки Эльвиры дрожали, она никак не могла открыть глаза. Он захлебнулся своей шальной радостью, стал надрывно кашлять.
- Она живая! - бросился он к выворачивающей из-за угла милицейской машине, чуть не прыгнув под колеса. - Живая она, черти! Вызывайте "скорую"!
Откуда взялись силы достойно встретить "противника"? Он выдержал яростную психическую атаку. На него орал майор Багульник, орал, плюясь слюной, капитан Извеков, едва не настучал по больному затылку взбешенный оперативник Татарцев.
- Успокойся, пацан, - он отшвырнул парня от себя. - Что за бред, лучше ты мне объясни! Эльвира не должна была ехать одна, я просил, чтобы она позвонила тебе, еще кому-нибудь! Почему ты не приехал?!
- Мне никто не звонил! - бросался на него, как матрос на амбразуру, Татарцев. Потом внезапно сник, задрожал, махнул рукой и признался, что был на свидании с девушкой, специально отключил телефон. А когда включил, тот вовсю надрывался, исторгая вопли начальства.
- Товарищ майор, мы должны немедленно выдворить этого типа из города! - сотрясал воздух рассвирепевший Извеков. - До его приезда у нас все было тихо! А теперь что? - Он начал загибать пальцы. - Лыбина убили, Эльвира может не выжить, двое пострадавших - администратор Овсеенко и этот недоделанный Мышкевич! Кроме того, мне поступали жалобы из дома Бекасова - этот тип ведет себя нагло, надоедает своим присутствием, задает неприличные вопросы семье, потерявшей кормильца…
- В самом деле, Александр Борисович, - смущенно бормотал майор Багульник, - ваше присутствие начинает превращать наш городок непонятно во что. Я буду вынужден написать жалобу в Генеральную прокуратуру…
- Как вы правы, - ядовито отозвался Турецкий. - До моего приезда у вас все было тихо и патриархально, не считая, может быть, трех трупов на озере и одного в прокуратуре! Прекращайте балаган, господа милиционеры! Эй, не урони, что ты делаешь, растяпа?! - Он бросился, чтобы подхватить носилки с Эльвирой, которые чрезмерно расторопные санитары запихивали в карету скорой помощи. От сотрясения она открыла глаза, нашла ими Турецкого, открыла рот, чтобы что-то сказать, закашлялась… С колотящимся сердцем он провожал глазами отъезжающую машину, схватился за сигареты, начал жадно курить. Подошла вторая машина, в нее загрузили прыгающего на одной ноге Мышкевича - тот порывался что-то сказать Турецкому, но злые санитары с ним не церемонились.
- Езжай, Эдик, - махнул рукой Турецкий, - позднее поговорим. Спасибо тебе, твоя информация пригодилась…
Как славно, что он успел все-таки перекинуться с ним парой слов.
- Товарищ майор, мы еще должны выяснить, так ли уж этот тип непричастен к тому, что здесь произошло… - начал выдавать очередной перл Извеков. Турецкий досадливо оттолкнул его, не выясняя, к какому именно "типу" адресован перл, шагнул к высокому милицейскому начальству.
- Владимир Иванович, признаю, я облажался, возможно, убийца меня переиграл, но не вижу причин, чтобы не арестовать его этой ночью. Соберите ваших людей и, ради бога, уберите куда-нибудь Извекова, пока он нам окончательно все не испортил.
- Вы знаете, кого нужно арестовать? - недоверчиво буркнул майор.
- Знаю, - кивнул Турецкий. - Только дайте несколько минут - мне пришла в голову еще одна занимательная мысль…
Он вернулся в гостиницу, осторожно постучал в служебную каморку Антонины Андреевны, приоткрыл дверь.
- Вы позволите, Антонина Андреевна?
Женщина лежала на кушетке с мокрым полотенцем на голове. Жалобно смотрела в потолок, тщась, очевидно, получить ответ у Господа, за что он ее так наказал.
- Да, конечно, милости прошу, молодой человек… - Она приподнялась. - Простите, что в таком непрезентабельном виде… А что, вообще, случилось? Сюда заходила милиция, забегал врач "Скорой помощи"…
- Напрасно вы не поехали в больницу.
- Ах, бросьте, что со мной будет… Отлежусь, оклемаюсь. Если снова, конечно, не ударят.
- Не ударят, - уверил Турецкий. - Уж я за этим прослежу. Вспомните, Антонина Андреевна, вы вчера обмолвились, что мне в четверг звонили из секретариата Генеральной прокуратуры.
- Да, я прекрасно помню, у меня вполне приличная память для моего возраста.
- В котором часу это было? Хотя бы примерно.
- Зачем примерно, молодой человек? Это было в десять вечера - как раз начинались новости но второму каналу. Я еще подумала: как точно звонят- с сигналами точного времени…
- Звонила женщина?
- Да, звонила женщина. Она сказала…
- Неважно, что она сказала, Антонина Андреевна. Вернее… важно не все, что она сказала. Она не спрашивала, где я? В гостинице или где-то в отъезде?
- Да, вы знаете, она спросила… - женщина насторожилась. - Я ответила, что вы уже в номере. И если она хочет, я могу вас связать. Она сказала, что не нужно, что это простая формальность, она просто делает то, что велело начальство. Ей нужно вписать в отчет, что работник уже на месте, или что-то в этом роде…
- Отлично. А теперь внимание, Антонина Андреевна. Я прокручу вам три записи. Прислушайтесь к голосам. Не надо слушать, что они говорят. Слушайте, как говорят. Интонации, модуляции, все такое…
- Подождите, вы хотите сказать, что у вас есть голос?..
- Ради бога, не нужно вопросов, вам нельзя нервничать. Просто помогите отловить преступника. - Он достал телефон. - Слушайте.