Надолго замолк Серов, сидел, гневно посапывал, остывал. Наконец подал голос:
- Где третья причина? Ты мне три сулил.
- А вот тут самая грязь.
- Ладно, не пугай. Говори.
- Хабар про Гачиева с Валиевым просочился: двойную игру ведут, мародерничают. Горца данью обложили за легализацию: пять тысяч рублей за голову. Оперативная разработка на банду чуть дешевле идет - три тысячи. А у кого в кармане вошь на аркане - в тюрьму. Хутора жгут, стариков, женщин, детей за бандпособничество забирают.
- А ты здесь на что? Почему Иванову не докладывал?!
- Про что? Про хабар? Одна бабка сказала? - бессильно ожесточился Аврамов.
- Ну не Иванову, так Кобулову! Ему обязан был доложить, расследование провести!
Серов всмотрелся: Аврамов явно усмехался.
- Чего зубы скалишь? Или опять "привычка" с гражданской?
- Хутора палить, стариков, женщин под арест сажать - Кобулова идея, - пояснил, как ударил, Аврамов. Долго молча, с невольной жалостью глядел на генерала.
- Подсыпал угольков на мозги и доволен, лыбится.
- Ага. Веселюсь от души.
- Ты как разговариваешь?!
- Виноват, товарищ генерал. Мало били. Штаны снять?! - нехорошо, напролом полез Аврамов, ибо не держали уже нервы генеральский нахрап, норовивший в национальную суть не со скальпелем, не с пинцетом, а с топором влезть.
- Ты… Да я тебя… - задохнулся Серов.
- Не серчайте, Иван Александрович, ситуация у нас - хоть в петлю… Вторая ночь без сна, - первым опомнился, измученно, глухо сказал Аврамов.
- Ну и шел бы, на кой ляд ты мне такой… - перекипал, осаживал себя Серов. "А, черт, разорался. Привык глотку драть".
- Допрос с Ушахова снимем - и прикорну, с вашего позволения, - измученно согласился замнаркома.
- Так распорядись. Где он? И Гачиева, наркома, сюда. А то у него, я смотрю, легкая жизнь под ножки стелется.
- Слушаюсь.
Аврамов набрал номер телефона.
- Пригласите в кабинет Аврамова капитана Ушахова… Что значит отключил? Так пошлите посыльного, если он разговаривать ни с кем не желает! И стенографистку.
Набрал другой номер.
- Товарищ Гачиев, здесь начнется допрос капитана Ушахова. Вас приглашает генерал-майор Серов. Да, у меня.
Серов встал, пошел к окну. Звякнула трубка на рычаге.
- Я смотрю, ты со своим наркомом на одном гектаре… не сядешь?
- Да и вы, я слышал, с Кобуловым… - неосторожно обронил Аврамов.
- А вот это наше дело! - оборвал Серов.
- Виноват.
* * *
Ушахов шел к наркомату. Два дня жил в гостинице, изнывая в черной сгустившейся неопределенности. Наконец вызвали. Сзади послышалось запаленное дыхание Зенова, посыльного. Скользя по глинистой мокрети, которой заплыла улица (гостиницу определили захудалую, на окраине), не поспевая за крупно шагавшим начальником райотдела, щуплый Зенов не вытерпел, досадливо буркнул:
- Не гоните! Успеете свое получить.
- Зачем вызывает? - спросил Ушахов, понимая, что ответа не будет. Не полагалось отвечать Зенову на такие вопросы.
Над городом трудно, с муками, набухала весна. Неуютная, промозглая стынь вот уже неделю окутывала далекую сизую оголенность предгорий, засевала дома изморосью, шаркала по лицам мокрым наждаком холодного ветра. Но в редкие часы затишья сквозь драно-бурую холстину туч вдруг проглядывала столь пронзительно-веселая голубизна, так отчаянно прорывался к мокрому асфальту и брус-тчатке играющий солнечный луч, что становилось ясно: хмари недолго держаться.
Ждал такого вызова Ушахов давно, с того момента в ауле, когда отказался сдать оружие наркому Гачиеву. Убит при его, ушаховском, попустительстве председатель колхоза. Упущен главный враг Исраилов. Время военное. По всем меркам, как ни крути, тянули грехи начальника райотдела на трибунал.
И, осознав это, не надеясь уже на просвет в грозно сгустившейся судьбе своей, долго и тщательно мыл сапоги он в корытце перед наркоматовским крыльцом, поворачивая их и так и эдак, пока не понял: трепещет душа перед предстоящим, а ежели проще, все поджилки трясутся.
Усмехнулся, закаменел скулами и плотно ступил на гранитную ступеньку. Поднимался грузно и обессиленно, пятная чистый камень темными следами, - как на эшафот.
В кабинете заместителя наркома Аврамова кроме него самого были нарком Гачиев и генерал из Москвы Серов. В углу кабинета за небольшим столиком сидела стенографистка наркомата родом из Хистир-Юрта - Фариза.
Ушахов доложил без адреса:
- По вашему приказанию капитан Ушахов прибыл.
- Не прибыл, капитан, а привели на допрос! - тотчас недобро поправил нарком.
Худо дело. Генерал, посланный Москвой для поимки Исраилова, пожелал присутствовать при допросе. Ох, худо. Он и приказал:
- Садитесь, капитан… Не туда, вон на тот стул.
Опускаясь на стул, все пытался поймать Ушахов взгляд Аврамова. Тот врос в кресло, колюче смотрел в стену.
Серов достал из синей папки хрусткий лист, помял пальцами. Уперся локтями в стол, сказал:
- Начнем. Прежде чем приступить к делу Ушахова, ознакомьтесь с запиской по ВЧ от наркома Берии. На мое имя. Думаю, всем будет полезно. - Прочел: - "Ваше обещание ликвидировать политбандита Исраилова не выполнено. Ваши действия считаю преступным бездельем. Принять любые меры, использовать любые средства для его ликвидации. О результатах информировать меня каждые три дня. Срок исполнения - двадцать дней. Берия". Ушахов, когда вы получили сообщение о банде?
Ушахов шевельнулся. В звенящей тишине пронзительно скрипнула половица. Напряженно ловя шорох карандаша по бумаге (заработала стенографистка), ответил:
- В шестнадцать двадцать.
- Что вам сообщил майор госбезопасности Жуков?
- Он взял банду в полукольцо и гнал ее к балке. Это было передано по рации в райотдел.
- Вы чем занимались?
- Только что вернулся из ночной засады, собирался отдохнуть.
Грузно завозился в кресле Гачиев, скрипуче уронил:
- Доотдыхался…
Серов покосился на него, продолжил:
- Какой приказ вам отдал Жуков?
- Перекрыть моей опергруппой вход в балку и встретить банду огнем.
- Вы успели прибыть к месту засады до появления банды?
- Успел.
- Когда прибыли?
- Через тридцать пять минут после приказа. В шестнадцать пятьдесят пять.
- Вы подтверждаете, что видели в банде самого Исраилова?
Ушахов пожал плечами: "Чего он на этом топчется? В рапорте все есть".
Серов помнил рапорт Ушахова. Он был сух, подробен и непонятен беспощадностью капитана к себе, к своим действиям. Никто не тянул за язык докладывать об увиденном в бинокль Исраилове, банда ведь отрицает его присутствие.
- Я видел его в бинокль. Он был в банде, - твердо сказал Ушахов.
- Вы не могли обознаться?
- Там был Исраилов, - упрямо, зло повторил Ушахов. Он успел поймать на себе взгляд Аврамова - участливый, теплый.
- Ладно, был так был. Ваши действия, когда из леса показалась банда?
- Пропустил ее в балку.
- Без единого выстрела?
- Я запретил бойцам стрелять.
- В кустах отлеживался, шкура! - вставил Гачиев.
- Объясните невыполнение приказа Жукова, - бесстрастно продолжал Серов.
- Хотел взять Исраилова живым.
- Гладко у тебя получается! - язвительно уронил Гачиев.
- Что у вас было с Жуковым? - переждав, поинтересовался Серов. Об инциденте с плеткой майор доложил устно, не стал вставлять в рапорт - не красил этот случай скорого на расправу кобуловца. Видно, нашла московская коса на кавказский камень, и захотел Серов услышать теперь, как оценивает случившееся сам начальник райотдела.
- Ничего особенного, - помедлив, отозвался Ушахов. - Плетку у него вырвал. Он меня со своим жеребцом, по-моему, спутал.
- Да тебя не плеткой за такое! Тебя…
- Товарищ Гачиев, я не закончил допрос! - жестко прервал наркома Серов, едва приметно поморщился: им здесь только базара не хватало. Покосился на стенографистку. Та, опустив ресницы, пережидала. В тонкой прозрачной руке нервно подрагивал карандаш.
- Что было дальше, Ушахов? - продолжил Серов.
- Мы разделились. Отряд Жукова ускакал поверху перекрывать выход из балки. Я со своей группой спустился за Исраиловым, чтобы задержать, пока Жуков доберется до места.
- Вы знали, что до темноты оставалось не больше часа?
- Знал.
- На что надеялись?
- Думал, что успеем взять в клещи. Балка - это каменный мешок, мышь не выскочит, если вход и выход перекрыть.
- Вы что, бывали там раньше?
- Так точно, поэтому и пустил туда Исраилова.
- Так как же получилось, что в бандгруппе, взятой в плен, не оказалось ни Исраилова, ни начальника его боевиков Алхастова, ни председателя Духовного совета Муртазалиева? - ударил наотмашь Серов. Проговорился на допросе один из бандитов: черная троица в полном составе была в капкане. И уже сегодня… Кой черт, уже вчера можно было отстучать в наркомат отчет о поимке Исраилова, вынырнуть из свинцовой усталости и напряжения, свалить с плеч груз неимоверной тяжести, избавиться от незримого сатанинского присутствия Кобулова… сойти с трапа в столице. Редкое шуршание шин по асфальту, прикипевший к сердцу абрис Кремля, текучий размах Москвы-реки - все это могло стать реальностью, если бы не ротозейство или трусость сидевшего перед ними капитана.
Серов покосился на Аврамова. Таилась в упорном молчании замнаркома какая-то корневая, прочная солидарность с Ушаховым. Всей кожей чуял ее генерал, оттого и накалялся растущим гневом. Война! Военный счет нужно предъявлять начальнику райотдела, очищенный от прошлых заслуг и приятельства.
- Так как же вы прошляпили вожаков? - загнал Серов вопрос в тишину каленым гвоздем.
- Я все записал в рапорте. Они бросили вверх якорь с веревкой, зацепились за кизиловое деревце и ушли через хребет, - глотал и не мог проглотить что-то Ушахов. Ходуном ходил острый кадык на горле. Значит, ушел не только Исраилов, всю головку бандитскую, весь главный чирей можно было давануть с хрустом, разом избавить Чечню от главной болячки… Своих парнишек пожалел подставить под пули… Что ж, пожалел - чего теперь перемалывать пустое, той ночи не вернешь.
- Я это помню из рапорта. Как вы не могли предусмотреть побег? Вы были в плотном контакте с бандой, вели с ней перестрелку и ту расщелину миновали еще засветло. Я правильно изложил ситуацию?
- Да.
- Отвечайте на вопрос.
- Ушахов, чем вы занимались до облавы? - неожиданно подал голос Аврамов.
- Сидел в засаде.
- Сколько времени?
- Двое суток, - глухо ответил Шамиль, отвел глаза. Судорожно передохнул. Пошла игра в поддавки. Тянет к нему руку помощи старый друг, подводя всех к тому, что не железный ведь начальник райотдела, нельзя требовать от человека больше тех возможностей, что отпустила ему природа.
- Мы все сутками не спим, не он один! - грузно, непримиримо заворочался в кресле Гачиев. - Однако с нас никто…
Звякнул, пустил заливистую трель телефон. Гачиев поднял трубку, послушал, отрубил:
- Он занят! - Подождал, медленно наливаясь краской. Положил трубку, обернулся к Аврамову: - Тебя. В приемную. Из разведки армии.
Глядя на дверь, закрывшуюся за заместителем, стал говорить, тыча словами в капитана, словно шилом:
- Что ж ты ту расщелину с деревцем не припомнил? Знал про нее наверняка, двадцать лет по ущельям лазаешь. Как вышло, что главари банды смылись? Главный бандит республики из-под твоего носа ушел, выходит, плевать тебе на приказ товарища Берии? А? Давай разложим по порядку: банду в балку без выстрела пустил, про расщелину не вспомнил, погоню за главарями не организовал. Кто-то все на твою усталость списать норовит. Не дадим. Не тянут твои дела на усталость. На предательство они тянут, на бандпособничество. А ты как думал? - закончил нарком, буравя капитана глазами.
Холодея, осознал Ушахов всей спиной, цепенеющим хребтом суть сказанного. Вот куда норовит списать его нарком - в бандпособники… "Они все белены, что ли, объелись? Да где же Гришка?" - изнемогал в муке своей Ушахов. Невозможно, никак нельзя, чтобы отсутствовал теперь замнаркома, ведь топят его дружка, как щенка.
- Что молчишь? Нечего сказать? - распалялся Гачиев по новой.
Вошел Аврамов. Не глядя ни на кого, заторопился в свой угол, сел. Глаза стылые, тускло-ртутные, по скулам красные пятна расползлись. Что-то из ряда вон произошло в приемной. Спросил Ушахова тихо, глядя ему куда-то за спину:
- Ты сколько раз в том ущелье бывал?
- Три раза, - блеснул глазами Ушахов. "Ну, выручай, Гришуха, друг, спрашивай, на все отвечу, ничего не припрячу".
- Пора заканчивать, - осадил всех Серов. - Ваше предложение, товарищ Гачиев?
- А я закончу так, - всколыхнулся Гачиев, окреп голосом, - за преступную халатность, трусость и бездействие начальника райотдела милиции Ушахова исключить из партии, снять с работы, отправить на фронт рядовым.
- Ваше мнение, полковник? - переждав, зацепил вопросом Серов замнаркома.
- Я не согласен, - странно как-то, с придыханием отозвался Аврамов. И встал.
Задышал, отмякая, Ушахов, спазмом стиснуло горло, защипало в глазах. Нет, не позволит Аврамов такого, нельзя так с человеком… Погоны снять - пожалуйста, на фронт - за милую душу, трижды сам просился. Только в дерьме топить тридцать лет беспорочной службы нельзя! Нет в этом никакой справедливости.
- Позволю себе напомнить, война идет, - сжал кулаки так, что побелели костяшки, Серов. - Мы обязаны судить по законам военного времени. Дружка прикрываете? Здесь не время и не место вспоминать о его заслугах, орденах и вашем приятельстве.
- А при чем тут приятельство? - как-то тоненько удивился Аврамов, выпятил обидчиво подбородок.
- Конкретней! - буркнул сбитый с толку Серов.
- Не то предлагает Гачиев. Снять погоны, отчислить на фронт… Да любой сейчас за честь почтет - на фронт. Что получается с капитаном? Банду в ущелье пустил, запретил бойцам стрелять - раз. Про расщелину с деревцем знал наверняка, был там три раза, сам сказал, - два. Погоню за теми, кому дал уйти, не организовал. Для меня картина ясная. Тут и моя вина. Как же я тебя, такого склизкого, раньше не разглядел? Предлагаю. Капитана Ушахова за покрывательство политбандита Исраилова, за нарушение прямого приказа товарища Берии, как предателя, отдать под суд военного трибунала, публично заклеймить и общественно потребовать применения к нему высшей меры, чтоб другим неповадно было, - режущим фальцетом неистово закончил Аврамов, так что у всех засвербило в ушах.
- Ты что, сдурел? - в великом изумлении привстал, затряс головой Ушахов, не веря услышанному.
- Сидеть! Тебе слова не давали! - трахнул по столу кулаком Гачиев, ошарашенно водил глазами от Ушахова к Аврамову.
- 3-за… кресло свое трясешься, соломку стелешь, шкура? - заикаясь, шепотом спросил Ушахов, белея на глазах.
- Занесите оскорбление в протокол, - бесстрастно велел Аврамов стенографистке. - Сдайте оружие, Ушахов.
- А т-ты мне его д-давал, чтобы отнимать? - мертвым голосом спросил Ушахов. Слепо шарил, скреб ногтями кобуру. - Глянь сюда… Мне его начальник ЧК Быков выдал з-за… боевые заслуги! Он со мной в могилу…
- Прекратить истерику, капитан! - загремел, опомнившись, Серов. - Возьмите себя в руки, распустились, как баба! Оставьте ему цацку, Аврамов!
Навзрыд заплакала в углу стенографистка:
- Это бесчеловечно… Он не предатель! Вы… вы…
- Что такое? - развернулся всем корпусом в угол нарком. - Цыц! Тебя еще не спросили…
Стенографистка выбралась из-за стола, убыстряя шаг, пошла к двери.
- Ты куда? Вернись! - рявкнул Гачиев. Хлопнула дверь. - Вернись, плохо будет! Слышишь?! Можешь больше не приходить! Увольняю!
Серов, морщась, переждал крик.
- Идите в гостиницу, Ушахов. Под домашний арест. Наше решение вам объявят.
Глядя за закрывшуюся за Ушаховым дверь, нервно подергивал плечами нарком:
- Змея в наши ряды заползла. Сегодня бы рапорт в Москву уже отстучали…
- Григорий Васильевич, вы в самом деле считаете, что он дал уйти Исраилову намеренно? - поднял голову Серов. - Двадцать лет безупречной службы… Что-то здесь не вяжется.
- Все увяжется, товарищ генерал, - успокоил сжигаемый непонятным огнем полковник. - Разрешите более подробно свои соображения изложить вечером. Сейчас надо за капитаном. Разоружить не мешало бы. Он, черт бешеный, может таких дров теперь наломать. Возьму охрану, попробую все-таки изъять пистолет.
- Идите. Поосторожнее там, - сухо, неприязненно отозвался Серов. Отвернулся.
- Уж как получится, - криво усмехнулся Аврамов. И, так и не стерев с лица этой усмешки, набирая скорость, ринулся к двери. С треском припечатал ее за собой.
Двое долго молчали - каждый о своем. Блаженство растекалось в душе наркома. Капитан, гвоздем торчавший в наркомовском кресле, был выдернут со скрежетом и выброшен. На помойку.
Угрюмая досада, как изжога, донимала генерала. "Прихлопнули, - определил для себя Серов про Ушахова. - Что полезнее, Ушахов или мокрое пятно от него? А кроме того, отчего старался так уконтрапупить дружка Аврамов? Солому стелил, "шкура", как выразился капитан?" - с брезгливым удивлением решал и все не мог решить генерал: никак не смотрелся полковник в роли шкурника.
Так и не сделав никаких выводов, поднял Серов голову и уперся взглядом в наркома. Работать нужно было Серову, ибо некому здесь, кроме него, эту грязную работу выполнить. Отбросив все словесные зигзаги, спросил Гачиева в лоб:
- Это ваше изобретение?
- Вы про что, товарищ генерал? - услужливо глянул Гачиев.
- Хутора бандитов жечь, стариков, женщин арестовывать - ваша идея?
"Ты чистенький, да? - злобно думал нарком, не торопясь с ответом. - А меня хочешь грязным сделать? Ты не чище и не лучше Кобулова. Сначала посмотрим, кто из вас сильнее, потом решать будем, с кем настоящее дело иметь".
- Это приказ товарища Кобулова, - отгородился от дел своих нарком. Стал с любопытством ждать: этот сейчас кричать, грозить начнет…
- Я к тому спросил, если придется награды за результат распределять, вас учитывать? - терпеливо и скучно пояснил Серов.
"Тут совсем другим пахнет, - озаботился нарком. - Тогда почему все Кобулову? Я тоже руку приложил!"
- Если откровенно, товарищ генерал… - осторожно примерился нарком.
- Именно, - мирно подтолкнул генерал.
- Моя это идея, - скромно решился Гачиев. - В качестве оперативной меры предупреждения. Э-э… профилактика, значит. Валла-билла, очень действует! Когда сакля бандита-соседа горит…
- Ну и как, бандитизм на спад идет?
- В этом деле результат не сразу получается, - сокрушался нарком. - Дикари, фанатики! - Вздохнул.
- Значит, не помогает, - задумчиво зафиксировал Серов, забарабанил пальцами по столу.
"Ждет, - определил Гачиев. - Они все похожи. Приезжают и ждут, когда мы предложим. Сейчас предложу. И ты проглотишь, куда денешься? Подъехать надо издалека, или сразу… С этим надо сразу - очень сильно ждет".
- Нездоровый вид у вас, - посочувствовал нарком.
- Что? - удивился Серов.
- Вид усталый у вас, Иван Александрович. Клянусь, вам отдых нужен.
- Вы что, врач по совместительству?