- Да, доктор, спасибо, я займусь этим лично, все организую.
Майор покинул кабинет, и Михайлов попросил по селектору Вику пригласить начальника охраны.
- А обед, Николай Петрович?
- Его зовут Михаил, а не обед, Виктория Николаевна.
- Извините, Николай Петрович, - обиделась Вика.
"Спокойнее, чего распсиховался, Вику зря обидел, все нормально, - ругал себя Михайлов, - да ненормально, однако, если веду себя по-свински, обижая самого дорогого человека". Он действительно занервничал, но не из-за майора или раненого - из-за пустой, необоснованной грубости, которую непростительно допустил по отношению к любимой женщине. Мысли прервал вошедший Михаил, Николай Петрович показал рукой на кресло.
- Срочно позвони Графу, пусть приедет немедленно. Немедленно, - еще раз подчеркнул он. - Купишь ему цветы, пока он едет, пусть подарит Алле Борисовне и Вике - вроде бы повод для приезда.
Более ничего Михайлов объяснять не стал, посчитал это достаточным, а Граф поймет, не дурак, если просят приехать немедленно, значит, есть в этом необходимость.
Михаил вышел, и в дверь заглянула Вика.
- Заходи Вика и прости, пожалуйста, нервы, сорвался, зря тебе нагрубил, - оправдывался Николай.
- Сама виновата, еще не могу привыкнуть - где ты муж, а где начальник.
Она пошире приоткрыла дверь и пропустила вперед мать с чашками, тарелочками, кружечками…
Алла накрывала на стол, а Николай притворно ворчал:
- Опять все сама готовила, у нас что - денег не хватает заказать вкусный готовый обед?
- Главное, Коленька, нам тебя хватает, - отшучивалась Алла, - а домашнее всегда приятнее и вкуснее ресторанного. Были бы руки да желание - готовить для любимого зятя и дочери: одно удовольствие.
Николай поцеловал ее руку, и они сели обедать, изредка перекидываясь фразами. Свиные отбивные, которые готовила Алла, не подавали ни в одном ресторане, она готовила это блюдо в совершенстве, как считал Николай, и в искусстве приготовления пищи превосходила всех его знакомых женщин. Вика тоже старалась не отстать от матери и давно превзошла своих сверстниц, но опыт приходит со временем и ее лучшие блюда были еще впереди. Алла сама и с удовольствием ходила на рынок и в магазины, выбирала продукты и более уже не считала копейки - могла купить все необходимое и понравившееся.
- Скоро начнется строительство нашей новой клиники, там мы не будем обедать в кабинете, - объяснял Николай.
- Ты запланировал столовую? - спросила Вика.
- Нет, дорогая, обедать мы будем дома. Дом станут строить одновременно и рядом с клиникой, и они будут соединены подземным тоннелем, про который посторонним, родственникам, кстати, тоже, знать ни к чему. Я думал начать строительство весной, по теплу, но придется начинать с января.
- А почему ты спешишь, насколько мне известно - строить зимой дороже?
- Иначе не успеем, милая, из роддома ты должна сразу войти в новое жилище. Детям простор и нам удобнее, - пояснил Николай.
- А какой он будет, наш дом? - Алла отложила вилку в сторону и заинтересованно ждала ответа.
Николай тоже уже покушал и обдумывал, как лучше ответить - он еще на самом деле не решил, какой коттедж строить, но минимум сказать мог.
- Трудно сейчас говорить, Алла, не определился я еще с размерами и планировкой, но полагаю не менее 500 квадратов по периметру, то есть на этаже. На нулевом этаже бассейн, на первом - кухня, гостиная и прочее, на втором спальные комнаты, комнаты отдыха, детские, кабинет мой, третий, летний этаж - спортзал: тренажеры, бильярд. Позже, в выходные, вместе обсудим его планировку сообразно запросам, наверняка не уложимся в 500 квадратов.
- Но у нас, Коленька, нет таких запросов.
Николай явно шокировал Аллу и Вику своим сообщением, понимал это и не собирался проводить подготовительную речь. Пусть привыкают, считал он.
- Аллочка, а как ты собираешься принимать у себя дома, допустим, жену Президента США? Пусть не ее, но не менее знатную или известную персону - актрису с мировым именем, принцессу какую-нибудь, миллиардершу, да мало ли кого. Им и так такой домик покажется клетушкой. И не надо удивляться, девочки, вскоре мы выйдем на мировой уровень, и к нам станут приезжать известные личности. От болезней не застрахован никто, кого-то мы захотим пригласить домой на ужин или обед. По возможности необходимо встретить достойно гостей.
Николай закурил сигарету, наблюдая, как переваривают его слова Алла и Вика, трудно сразу даже мысленно перебраться из 2-х комнатной в такой коттедж.
- А ты знаешь, Коленька, иностранные языки? - спросила Алла, видимо, уже переварив размеры будущего дома.
- Это не сложно, скоро и ты будешь знать английский, немецкий, французский, причем говорить практически без акцента, как коренная парижанка, например, или англичанка. Всему свое время, но заверяю тебя, что когда потребуется, ты будешь знать необходимый язык, хоть китайский, и сюсюкать на нем, словно в Пекине выросла, - он засмеялся от души, видя недоумение на их лицах.
Их разговор прервал вошедший Граф.
- Извините, что помешал вашей трапезе и беседе, добрый день, - он улыбался, вручая Алле и Вике цветы и целуя ручки, - трудитесь на благо Родины, даете стране здоровых работников и поднимаете ее экономику, - он засмеялся, а потом заворчал: - Ну, доктор, у тебя и охрана: никак пускать не хотели, спасибо, старый знакомый помог.
- Они такие-с, - в тон ответил ему Михайлов.
Граф присел на свободное кресло и сразу перешел к делу, объясняя, что приехал посоветоваться - у одного знакомого постоянно голова болит, может что-то функциональное или органическое - трудно сказать, неспециалист. Михайлов сделал вид, что даже обиделся - всех лечим, а для друзей очереди не существует, Вика запишет на любой день и время.
- Может, и необходимости нет, так, не серьезное что-нибудь, заочно проконсультируешь, Николай Петрович, - неуверенно попросил Александр.
Николай посмотрел на Вику и Аллу, они, поняв, стали убирать посуду.
- Извините, милые дамы, но разговор о болезнях входит в компетенцию врачебной тайны, - уточнил Михайлов.
Оставшись вдвоем с Графом, он поинтересовался, как чувствуют себя "засони" и, получив нейтральный ответ, пояснил, что хотел подъехать и отобрать среди них людей, которые станут верно служить Александру.
- Ты знаешь, доктор, прямо скажу, не стану кривить душой, да и бесполезно это, не проходят с тобой такие номера. Ямку им уже вырыли на пашне, зароем, забросаем снегом, пусть пшеничка урожай богаче дает - все польза какая-то.
"Вот она, мафиозная жизнь: сегодня ты жируешь, веселишься, а завтра тебя зароют, как собаку в яму и креста не поставят. Будет ездить над тобой трактор, колоситься пшеничка и никто не узнает, где могилка твоя", - подумал Николай Петрович, вздохнул и вслух сказал:
- Вчера один охранник остался жив, получил тяжелое ранение в голову, находится сейчас в реанимации городской больницы и вряд ли выживет, как сказал один, отиравшийся здесь три часа мент. Я его принял и пообещал вылечить раненого, его привезут через час - полтора. Для них важно получить информацию из первых рук, и я им в этом помогу. Так менты бы все равно косвенно на тебя вышли, многие скажут, что тебя кончать поехали, а в результате?.. Так-то вот, не прямая, но косвенная улика, менты вопросами и слежкой задолбят. А что этот раненый видел - как знакомые машины въехали во двор и расстреляли всех, он наверняка лиц в темноте не разглядел, но станет утверждать, что это были люди Вано и Олега. Вот и выстроится ментовская версия - внутренние разборки. Поехали, якобы, кончать тебя, а кончили не ожидавшего ничего Брома. Внезапность - великая вещь, но и сила с опытом не малые составные, вот и покончали друг друга. Им главное хорошая версия, а за такую менты уцепятся, она их устраивает и докажут они ее, подтвердят фактами, не впервой заблуждаться или липу гнать.
Михайлов прикурил сигарету, предложил Александру и, пуская дым, продолжил:
- Домой к тебе они, естественно, нагрянут, убедятся, что никаких следов стрельбы нет, обыск проведут - хороший повод лишний раз пошмонать. Но, я надеюсь, ничего криминального не найдут. Еще раз убедятся, что ты был липовой подставкой, что бы легче Брома кончить. Раньше семи они, я думаю, не появятся, ты вывези "засонь" к яме, я подъеду, там и отсортируем. Не заморозь их, пусть в машинах спят, оставишь человечка, покажет дорогу, куда ехать, я в семь буду, даже раньше, - Михайлов затушил сигарету, - все, Саша, выпьем по кружечке кофе и за работу или вопросы есть?
- Да какие там вопросы, - махнул рукой Александр, - думал, что больше ты меня удивить не сможешь - ошибался, как видишь. Великий сыскарь в тебе заживо погиб. Представляю - если бы ты работал в ментовке, всех бы пересажал.
- Ну, это ты загнул через край, - засмеялся Михайлов, - преступность - явление социальное и одними тюремными методами ее не искоренить. Конечно, уровень преступности снизился бы, пусть и намного, но искоренить, - он снова засмеялся, - не-е-е-т.
Николай Петрович пододвинулся ближе к селектору и попросил Вику приготовить кофе, посидеть вместе с ними. Она почти сразу же вошла с четырьмя чашечками, видимо предугадала, что кофе потребуется.
- Знаете, Александр Анатольевич, Коленька, наверное, думал, что я откажусь с вами кофе выпить, первый раз пригласил меня к себе в кабинет.
Она, расставляя чашки, улыбалась какой-то светлой улыбкой, и в кабинете становилось уютнее и теплее. "Словно солнышко из-за тучки выглянуло", - подумалось Александру.
- Ты, друг любезный, уважай невесту на работе, - попросил он Михайлова, - гайки-то поменьше закручивай.
Вика присела в кресло, взяла свою чашечку и задумалась на мгновение, а потом неожиданно сказала каким-то тихим и необычным голосом:
- А мне больше нравится слово жена… Скоро матерью стану, - она нежно и осторожно погладила свой живот.
- Ну, Николай Петрович, друг любезный, этого я тебе простить не смогу: такую новость от меня скрыл, - Александр погрозил ему пальчиком, но Михайлов только рассмеялся в ответ.
- А я знаю, Саша, как получить твое прощение быстро и в полном объеме, не прилагая, так сказать, никаких усилий.
- Тебе трудно не верить, доктор, наверное, невозможно даже, но и прощать я тебя просто так не собираюсь, не-е-ет, - он снова погрозил ему пальчиком.
Николай Петрович хитро улыбался.
- Не стану тебя разубеждать, Саша, мы с Викой хотели пригласить тебя в крестные отцы, но, видимо, другого придется подыскивать…
- Что вы, что вы, - замахал руками Александр, - прощаю, все прощаю, шантажист ты эдакий, - смеялся он, - кто хоть будет-то - мальчик или девочка?
- Коленька мой все знает: и мальчик, и девочка, двойня у меня! - смущаясь, радостно ответила Вика.
- Ну, вы даете, дом надо строить, - посоветовал Александр.
- Это хорошая мысль, я подъеду вечерком, обговорим, а сейчас извини, Саша, больные ждут.
Он остался доволен, что так удачно замотивировал свою будущую вечернюю поездку и вместе со всеми вышел из кабинета.
Раненого привезли в 15–30, раздели, и Светлана Ивановна сразу же вкатила его в операционную. Он действительно был плох и не дышал сам, Светлана поддерживала его жизненные силы "гармошкой", простеньким ручным аппаратом искусственного дыхания. Михайлов отправил ее назад, она вышла и видела, как майор попытался заглянуть в операционную, но уткнулся лицом в грудь охранника.
- Вам лучше подождать в той комнате, - охранник показал майору на дверь, но тот не среагировал на его слова, - в нашей клинике просьбы выполняются всеми и сразу, - уже настойчивее предложил охранник.
Майор махнул рукой и, не споря, вышел.
Михайлов оглядел больного и не удивился - ранение было в грудь, пуля вошла по центру и, пробив грудину, застряла в позвоночнике. "Видимо, ментам что спинной, что головной мозг - все едино", - подумал он, раз получилась такая путаница.
Николай Петрович опустил руку ниже, ближе к ране, пуля выскочила к нему на ладонь, следом брызнула струйка крови и сразу исчезла. Он переложил пулю в другую руку и стал убирать омертвевшие от удара ткани, рана постепенно затягивалась снизу и превратилась в рубец.
- Расскажи, что произошло вчера вечером, - приказал ему Михайлов.
Больной, не просыпаясь, начал говорить монотонным голосом:
- Мы поджидали машины, должны были приехать люди Олега и Вано после того, как они покончат с Графом. Машины зашли и перестреляли нас всех, а Вано с Олегом устроили бойню там, в доме, внутри посторонних не было.
- Ты кого-нибудь в лицо видел, узнал? - уточнил Михайлов.
- Темно было, но это точно олеговские и грузинские гориллы, в доме-то посторонних не было, я сознание не сразу потерял, слышал - кто же стрелял тогда там? Бром жив?
- Ты все расскажешь в милиции, все, что ты видел и знаешь, но не раньше семи вечера, будешь ссылаться на слабость и усталость. Про разговор со мной забудешь навсегда. Проснись.
Михайлов не ответил на вопрос больного, а тот таращился на него в недоумении:
- Где я?
- Я тебя оперировал, ты в клинике Михайлова, тебя ранили вчера где-то, но сейчас ты здоров, иди, - Николай Петрович показал ему на дверь.
Он вышел и наткнулся на майора. Майор растерялся - то ли наручники одевать, а может нельзя, вредно больному? Подошедший Михайлов объяснил, что клиент здоров, слаб только, отдохнуть требуется часа три, потом можно допрашивать. Майор пристегнул пациента к себе наручниками и удивленно, благоговейно глядя на доктора, спросил:
- Слышал, но верил слабо - неужели вы один за 10 минут поставили его на ноги, вся больница не могла, а вы…
Михайлов не дослушал и удалился обратно в операционную. Через минуту Светлана Ивановна вынесла майору пулю, которую забыл отдать Николай Петрович, и тоже занялась своей работой.
Сегодня они закончили на полчаса раньше и Михайлов с удовольствием пил свое послерабочее пиво. Он брал на стол по 40 человек и уставал меньше, плюс один раненый не считался. Развалясь в кресле, он смаковал пивко, к которому пристрастился после ухода из армии, но не злоупотреблял им, как не злоупотребляли этим и Алла с Викой. После операций они могли заходить к нему свободно и с удовольствием полчаса проводили вместе, пока Николай отдыхал. Когда в приемной никого не было, Вика и Алла находились у него, охрана не соединяла его ни с кем и не впустила бы в кабинет никого, даже губернатора. После получасового отдыха Вика выходила в приемную, и если никого не было к Николаю Петровичу, они уезжали домой.
Но сегодня в приемной поджидала Любовь Ивановна, она прошла к Михайлову и протянула ему новое штатное расписание, подписав его, он понял, что она хотела поговорить, иначе бы отдала штатку Вике на подпись и получила ее обратно тем же манером.
Он поинтересовался рабочими вопросами, спросил про здоровье Виктора и догадался, что она еще раз хотела поблагодарить его за сына. Мальчик полностью окреп и становился через чур резвым, сказывалось, наверное, длительная болезненная вялость. Поблагодарив ее за теплые слова, он попросил пригласить Вику с Аллой - он никогда не разговаривал с кем-либо из персонала в присутствии других и не понимал руководителей, у которых всегда толпится народ в кабинете.
- Ну, что, девочки, все на сегодня? - спросил он входящих Вику и Аллу, - я отвезу вас и еще к Александру заеду ненадолго, порешаю вопрос с домом.
Алла догадалась, что он не хочет брать их с собой, потому что любит сюрпризы и не желает заранее обсуждать подробности в их присутствии. Потом будет не интересно, она и так поняла, что дом задуман шикарный, но все равно ее Коленька приготовит какой-нибудь сюрприз.
Но Вика вдруг неожиданно сказала:
- Не хотела тебе говорить, Коля, пока ты отдыхал, но звонила секретарша губернатора часа в 4, настаивала, что бы ты немедленно связался с губернатором, такая стерва оказалась. Кричит мне в трубку: вы знаете, с кем разговаривайте, я секретарь самого губернатора… Дура напыщенная. Я отвечаю, что знаю, но доктор все равно от этого из операционной не выйдет. А мне, отвечает, плевать, откуда он выйдет, чтоб был и все тут. Я долго и вежливо ей объяснить пыталась - не понимает, стерва, угрожает еще, что вообще нашу "лавочку" закроет.
- Ты у меня умница, Вика, - он обнял ее за плечи, - вежливость это тоже сила и иногда немалая. Правда, не все это понимают вовремя. Но ничего, разберемся как-нибудь. Звони ей, я переговорю с Губернатором.
Вика набрала номер и сказала, что доктор Михайлов готов переговорить с Губернатором.
- Отыскался докторишка, - послышался голос в трубке.
- Он никуда и не пропадал, - покраснела от обиды Вика, - я же объясняла вам, что он оперирует и не может подойти к телефону, не может оставить больного.
- А мне все равно, пусть ваш больной хоть подохнет, если я говорю, значит, он должен подойти к телефону, - зло бросила секретарша.
- Что вы себе позволяете?
- А ты вообще молчи, мымра, завтра же тебя уволю, а сейчас соединяю твоего хахаля с губернатором.
У Вики от обиды потекли слезы, Николай положил ей руку на плечо, усадил в кресло и взял телефон.
- Добрый вечер, господин губернатор - Михайлов, вы хотели со мной переговорить.
- Здравствуйте, Николай Петрович, я хотел с вами увидеться завтра.
- Хорошо, Сергей Ильич, но я могу только до 9 утра или после 18 вечера, сами понимаете - операции. Больные назначены, ждут, некрасиво откладывать.
- И не надо, я сам к вам заеду в шесть вечера, заодно и посмотрю все на месте - как вы устроились, каковы условия, я же должен знать, где у нас работает знаменитый врач.
- Хорошо, Сергей Ильич, буду ждать. У меня просьба одна, можно?
- Можно, почему нельзя.
- Хочу, чтоб вы одну запись телефонного разговора послушали.
На глазах удивленных Вики и Аллы он достал маленький магнитофон и включил его. У Вики сразу же высохли слезы, она действительно поразилась появлению магнитофона и уже с другим чувством слушала повтор разговора.
- Доктор, примите мои личные извинения и передайте вашему секретарю, нет, ничего не надо передавать, я сам завтра переговорю с ней, извинюсь за хамство. Считайте, что мой секретарь уже уволена, до свидания.
- Вот так, милая Вика, жди завтра извинений от самого губернатора, - он провел ладонью по ее лицу, убирая остатки слез, - хотела она уволить, но забыла про частицу "ся", которую иногда нужно добавлять к глаголам, и осталась без работы. Как теперь она станет наезжать на людей? - Николай пожал плечами, - ну, да ладно, не наше это дело, поедемте домой, мне еще к Саше заскочить, - напомнил еще раз он.
Вика прижалась к нему и не хотела отпускать.
- Как хорошо с тобой, Коленька, и все невзгоды ты можешь уладить. А все-таки жалко эту секретаршу, мог бы и выговор объявить, где она теперь работу найдет? - рассуждала Вика.
- Зато она тебя сильно жалела, - вмешалась в разговор Алла, - что заслужила, то и получила, - констатировала она.
Высадив Вику с Аллой у дома, Танцор с Михайловым понеслись к коттеджу Графа, взяв там проводника, они подъехали к яме. Все уже были в сборе. Тела спящих лежали в битком набитых микроавтобусах. Пришлось убирать сиденья и удивляться крепости рессор и амортизаторов.