- Значит, вы все знаете, - хрипло ответил он, - действительно, Чабрецов еще летом предложил мне работать на него, он тогда был начальником вашего управления, этого вы отрицать не сможете. Он дал мне, собственно ни за что, ни про что, тысячу рублей, деньги небольшие, но кто станет отказываться от дармовщины. Потом, чуть позже, он предложил мне собрать информацию о Михайлове, его интересовал компромат и расписание - когда академик приходит, уходит с работы, обедает и т. д… Я не задумывался - если ведомство просит: я делаю. Я ведь тоже опер и понимаю, что он бы не сказал мне правды. Потом предложил мне эту аферу с проститутками, дал денег и не мало, я понял - вы знаете и про это. Зачем все это? - Никифоров усмехнулся, - вас надо спросить, Чабрецов ваш сотрудник и я тогда не знал, что он уже не работает. Точно знаю - когда просил собрать информацию о Михайлове, он работал в ФСБ. Вот и выясняйте все вопросы в своем ведомстве.
- Выясним, не переживайте, - обозлился Пустовалов, - каждый ответит сам за себя, никто на вас чужую вину не свалит. Но вы сотрудник милиции и знакомы с 242 статьей Уголовного кодекса.
- Порнушка не ваш профиль, подполковник, - перебил его Никифоров, - давайте не будем заниматься не своим делом, и запугать меня у вас не получится. И работать на вас я не стану, не старайтесь взять меня на компре.
Пустовалов сжал незаметно кулаки: "Ишь, как заговорил, оправился змееныш, но ничего, мы твои ядовитые железы вырвем, посмотрим, как ты заговоришь позже".
Никифоров понимал, что лучшая оборона - это наступление и, принаглев, продолжил с усмешкой на лице.
- Я так понимаю, подполковник, что серьезных вопросов у вас ко мне нет, личность моя известна - да и три часа истекли, - намекал он на Закон, - так что я, наверное, пойду, захотите поговорить - присылайте повестку.
Он встал, но выйти не решился, знал, что без пропуска или сопровождения, его не выпустят из здания. Но больше всего он беспокоился о своих деньгах - когда они спрятаны в надежном месте или положены на счет, это надежнее кармана. ФСБэшники могут и обыскать, хоть это и не законно, доказывай потом, что ты не верблюд, объясняй, откуда взялась такая большая сумма денег.
Пустовалов посмотрел на него, так нагло еще никто не вел себя в этом здании в его присутствии, обычно эмоции оставались скрытыми за маской доброжелательности и вежливости.
- Зря вы, Петр Афанасьевич, так непрофессионально о нас думаете. Есть к вам вопросы и очень серьезные, хотелось бы, чтобы вы ответили на них также бойко и уверенно, как говорите сейчас. Действительно, пока о 242 статье УК РФ разговор отложим, правильно, не наш профиль, - усмехнулся Пустовалов, - но только пока, к сути ваших действий в этом плане мы еще вернемся. Меня больше беспокоит другая статья, 275-ая, она-то уж точно по нашему профилю.
Никифоров враз побледнел.
- Да-а, вы мастера фальсификаций, но со мной этот номер у вас не пройдет. Измена Родине - ишь о чем заговорили, - начал он ёрничать, - может я спал с Мата Хари и передал ей семенной фонд? Или у вас проституция стала Государственной изменой? Но я даже не содержатель домов терпимости, а спать с проституткой… - он ехидно улыбнулся.
- Это хорошо, что вы знаете Уголовный кодекс, но я вам выборочно все-таки напомню 275-ую статью."… либо иное оказание помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенное гражданином Российской Федерации… от 12 до 20 лет"… И обратите внимание - здесь нет слов, как в ваших экономических статьях УК, например, "сведения о хозяйственном положении заведомо ложные", или "имущество заведомо добытое преступным путем". Здесь нет слов "заведомо". Может, вы и не знали заведомо, что оказываете помощь агенту ЦРУ Чабрецову в ущерб внешней безопасности России, а может и знали - следствие установит и суд примет во внимание этот факт. Разрыв-то в сроках лишения свободы большой - от 12 до 20 лет, есть над чем и вам подумать. Может вы знали заведомо, а может, и нет, что кассеты, переданные вами Чабрецову через камеру хранения, потребовались ЦРУ для шантажа академика, чтобы заставить его уехать в Америку и создать там небывалое по мощности биологическое оружие. А это уже прямая угроза безопасности России. Виновны вы или нет, насколько виновны - это решать суду, а не мне, надеюсь, вы все правильно поняли? Так что оставьте свое ехидство, вас никто сюда просто поболтать не звал.
Пустовалов наблюдал за Никифоровым, его лицо, бледное, как мел, покрылось испариной. Он с трудом вытащил из пачки сигарету, но никак не мог прикурить - пальцы не слушались и не могли высечь из зажигалки огонь. Пустовалов помог ему прикурить, он затянулся глубоко несколько раз.
- Я ничего не знал, - заговорил он хрипло и прерываясь, словно ком застрял в его горле, - я не знал, что этот подлец работает на ЦРУ. Не мог я, не мог совершить измену, я ничего не знал… Это же ерунда…
- Вы продали Михайлова за 30 с лишним тысяч долларов и это не ерунда, за ерунду не платят таких денег. Или вы хотите сказать, что любая порнушка может стоить таких денег? Что с вами делать - решим позднее, а сейчас изложите все письменно и подробно.
- Но… - решился на последнее Никифоров, - там, в этой статье есть примечание… Когда добровольно…
- А вы пришли добровольно? - глядя на него в упор, спросил Пустовалов, - или пытались оказать нам помощь? Что-то я не припомню ничего такого, вот разобраться с сотрудниками ФСБ - вы пытались, матки повыворачивать, "райскую" жизнь устроить, это вы пытались. Или я опять что-то не так говорю?
Никифоров опустил голову, он чувствовал, как пот струится между лопаток, а лоб вновь покрылся холодной испариной. Он достал платочек, вытер лицо и шею.
Пустовалов вызвал Федотова.
- Идите, Никифоров, с капитаном, изложите все на бумаге, от вас будет зависеть многое, - оставил он ему последнюю надежду.
Чабрецов вышел из дома с кинокамерой, не петляя, как обычно, сел на городской автобус и доехал до вокзала. Прошел в камеру хранения, достал из ячейки пленку и вышел на привокзальную площадь. Вставив кассету в камеру, он просмотрел ее и улыбнулся - все в порядке. До 17 часов оставалось полчаса, он снова сел на автобус и доехал до центрального парка, пройдя по нему на другую сторону, вышел на улицу Горького.
"Это недалеко от пивного бара, где встречался Чабрецов с Никифоровым однажды", - подумал Пустовалов. До 17 часов оставалось 10 минут, и он уже не сомневался, что пленку Чабрецов передаст сегодня. Где? Очертив на карте круг, куда можно дойти за 10 минут, он задумался - слишком много мест, где можно передать пленку и перекинуться несколькими фразами.
- Как он одет? - запросил Пустовалов группу наблюдения.
Получив ответ, снова уткнулся в карту. "В рестораны он не пойдет, одежда не та, а вот для пивных баров или забегаловок вполне подходит. Надо отправить в бар группу, пусть освоятся там заранее, обследуют туалет, установят камеру, если возможно. Чабрецов вышел из дома с кейсом и кинокамерой, надо обратить внимание на людей с таким же кейсом или кинокамерой. Скорее всего они обменяются ими в удобном месте - за столиком, у стойки или в туалете, взял рядом стоящий кейс и вышел", - размышлял Пустовалов. Он отдал необходимые распоряжения и стал ждать, время, как всегда в таких случаях, тянулось медленно.
Пустовалов включил чайник, насыпал в кружку растворимого кофе, бросил две ложечки сахара и залил кипятком, вдыхая запах ароматного напитка. Пока он немного остывал, перебирал в памяти лица на автобусной остановке, запечатленные на пленке, когда Чабрецов вешал объявление. Может кто-нибудь из них придет на встречу с Чабрецовым, они так и не знали, кто прочитал информацию, оставленную на остановке. Если это разные лица, то действует в Н-ске целая шпионская сеть и ее разоблачение - дело чести.
Группа, отправленная им в бар, сразу же обнаружила там мужчину с таким же кейсом, как у Чабрецова и он, по всей видимости, направлялся туда же. Кинокамера, вмонтированная в заколку галстука одного из сотрудников, передавала четкое цветное изображение - на автобусной остановке этого человека не было.
Во рту пересохло и Пустовалов не замечал, что кофе обжигает рот, его волнения не были беспочвенными, особая сложность операции заключалась в том, что все участники операции приглашены из других регионов и совсем не знали город, в отличие от Чабрецова и всей группы. Местных он знал в лицо и их, естественно, использовать было нельзя.
За минуту до 17 Чабрецов вошел в бар, осмотрелся и сразу прошел в туалет. Там уже находились оперативники, неизвестный с кейсом то же проследовал в туалет и пристроился к соседнему с Чабрецовым писсуару. Эксгенерал застегнул ширинку, взял кейс незнакомца и вышел в зал, наблюдая, пойдет ли кто-нибудь за связником? Но тот вышел спокойно и Чабрецов взял кружку "Клинского".
Оперативники вели незнакомца квартала два, он не проверялся и шел свободно, но внезапно прыгнул в резко затормозивший "Мерседес", который, набирая предельную скорость, проскочил на красный свет. Оперативники не могли следовать за ним, не засветившись, но им неожиданно помог гаишник, который взялся неизвестно откуда. Он остановил "Мерс" и потребовал предъявить документы. Он продержал их не долго, минут пять, но этого времени вполне хватило перестроиться, выдвинуть резервы на вероятные направления. "Мерседес" более не нарушал правил дорожного движения, двигаясь в сторону загородного тракта. Там он снова рванул на предельно возможной скорости, быстро отрываясь от преследования, ехать за ним означало неминуемую возможность засветиться.
Пустовалов сидел в кабинете в огромном напряжении, сложившаяся ситуация требовала принятия немедленного кардинального решения. Водитель и пассажир "Мерседеса" неизвестны, если они скроются - нить оборвется, останется нераскрытой шпионская сеть, а этого допустить невозможно.
Пустовалов приказал связаться с постами ГИБДД, задерживать автомобиль на каждом посту и проверять документы, принимать меры к нарушителю согласно требований и правил дорожного движения. В соседней области готовились к встрече "Мерседеса", на каждом отвороте с трассы выставлены посты, а местные сотрудники опрашивали гаишника. Он дал ошеломляющие сведения - за рулем иномарки находился капитан милиции Никифоров Петр Алексеевич, настоящий же Никифоров в это время давал показания в соседнем кабинете. Удостоверение, предъявленное двойником Никифорова, не вызвало у сотрудника ГИБДД никаких подозрений.
Пустовалов направил вертолет на стационарный пост ГАИ, мимо которого должна проследовать машина. Цель одна - установка на "Мерседес" радиопередающего устройства, они должны, обязаны знать маршрут.
Постепенно в голове подполковника созревал план, но поручиться за него он не мог, как не мог и никто другой в данной ситуации. Напряжение возрастало - преступники могли повести себя как угодно и просчитать их действия сложно, а порой невозможно. Но Пустовалов не думал об этом - ошибиться нельзя, слишком многое поставлено на кон игры и он усиленно думал, куря сигарету за сигаретой.
В кабинет вошел Степанов, Пустовалов встал, а генерал сразу же подошел к окну и открыл его.
- Накурил - нечем дышать, мозги так работать откажутся. Ну, чего вытянулся, работай в обычном порядке, докладывай, что там у тебя происходит.
Пустовалов сел в кресло, пододвинул генералу кофе, доложил обстановку кратко и четко, без излишеств, на которые не было времени.
- И что ты думаешь? - спросил Степанов.
- Есть одна мыслишка, товарищ генерал, - начал он, - слишком показной их выезд за город, они словно сами напрашиваются на то, чтобы их останавливали сотрудники милиции. Иномарки и так останавливают намного чаще российских машин, а здесь явное превышение скорости - нельзя не остановить. Из этой ситуации возникают две версии. Если их гаишники не задерживают, значит на то было соответствующее указание, и они находятся под наблюдением, тогда кто-то из них на трассе пересядет в попутную машину или еще придумают что-нибудь почище, вариант у них наверняка разработан заранее и точно предвидеть его пока невозможно. Второе - они явно дают понять, что из области уезжают. Из этого следует, что где-то на трассе, за всеми постами ГАИ, их поджидает другая машина, на которой они тихо вернутся обратно к нам, Скорее всего это обычная "Волга", их меньше всего останавливают на постах, или, в крайнем случае, "Жигули". У них наверняка куплен билет на поезд, так удобнее исчезнуть из города. Но это всего лишь версии, Борис Алексеевич.
- Что ж, версии интересные, держи меня в курсе - генерал встал и ушел к себе, не сказав более ничего.
Пустовалов ожидал большего, глубоко вздохнув, отдал приказ вертолету обследовать трассу за постами ГАИ на предмет обнаружения стоящих российских машин.
С поста ГИБДД поступило сообщение - "Мерседес", движущийся со скоростью около 200 км/час, остановлен. Пассажир предъявил удостоверение на имя сотрудника ФСБ, подполковника Пустовалова Валентина Петровича. Гаишник собрался составить акт о превышении скорости и передать его для разбора в ФСБ, но такой вариант не устраивал экипаж "Мерседеса" и "Пустовалов" предъявил спецталон, запрещающий проверку документов и досмотр машины. Акт, естественно, всполошил бы ФСБэшников, а это не входило в их планы. Матерясь, гаишник сверил номер двигателя, единственное, что он мог сделать в этой ситуации, и отпустил машину.
"Прекрасно", - подумал Пустовалов", - и у меня есть двойник. А гаишник молодец, разыграл все, как по нотам, теперь бы найти машину и все станет ясно".
Вскоре вертолет обнаружил стоящую на обочине "Волгу", оставалось дождаться сообщения о ее следовании обратно в Н-ск.
"Только бы не сорвалось, только бы они вернулись назад… А если я ошибся и это просто стоящая "Волга", водитель которой отошел пописать"… Пустовалов вновь навалился на сигареты, это немного снимало напряжение. В его жизни такая крупная операция была впервые, и проиграть ее не хотелось. "Неужели американцы меня облапошат, - подумал он, - не всегда получается по задуманному… Нет, всегда - если я провалюсь, по задуманному получится у них". Разные мысли лезли ему в голову, но первоначальная версия доминировала, и он ждал, ждал сообщений, чтобы перегруппироваться или внести коррективы.
Пленка должна уйти за рубеж, а шпионская сеть выявлена до последнего отросточка. Это дело чести и Пустовалов сейчас не думал о том, что в случае неудачи он останется уже навсегда рядовым опером-неудачником, а в другом случае ему обеспечен карьерный рост. Решалась его судьба, и он встречал ее в достойной борьбе умов.
Заработала рация и сердце забилось гулко и быстро. "Волга" возвращалась в Н-ск.
Пустовалов снова закурил сигарету, откинулся в кресле и закрыл глаза, затягиваясь дымом глубоко и размеренно, не как раньше - часто и быстро. Его люди ждали распоряжений…
Докурив сигарету, он налил себе чаю, сделал несколько глотков и стал отдавать команды. "Волга" отслеживалась на постах ГАИ, ее встречали в Н-ске, а сотрудники уже брали билеты на поезд. "Мерседес" должны встретить в соседнем областном центре, где он покрутится некоторое время и успешно "выпроводить" обратно. Поступили данные с картотеки ГАИ - государственный номер на "Мерседесе" не числился, но по номеру двигателя установили, что он принадлежит некому Воробьину Петру Ильичу, госномер на "Волге" также зарегистрирован на его имя. Пустовалов дал приказ собрать на Воробьина всю возможную и невозможную информацию тоже. О водителе пока данных не было.
Кабинет Пустовалова стал совершенно другим - сейчас информация стекалась в него рекой. Воробьин Петр Ильич, генеральный директор и учредитель фирмы "Лаки". К лакокрасочной продукции фирма никакого отношения не имела, "Лаки" - половина названия американских сигарет "Лаки Страйт" и действительно фирма занималась поставками сигаретной продукции, в основном из США. Воробьин часто бывал в Америке по делам фирмы и на завтра у него был билет до Нью-Йорка. Оставались невыясненными личность водителя Воробьина и того, кто снял чабрецовскую информацию на остановке. За офисом "Лаки" установлено постоянное наблюдение. Картина постепенно прояснялась, но темных пятен на ней еще было предостаточно. Пустовалов не ошибся в стратегии, но и в тактике ему не хотелось допустить ошибок, он чувствовал себя словно студент, которому обеспечена тройка на экзамене и он боролся за оценку отлично.
Рация вновь ожила - из фирмы "Лаки" кинокамера зафиксировала выход молодой женщины, оперативники опознали ее, именно она находилась на автобусной остановке и читала чабрецовское объявление. В настоящее время сотрудники ФСБ устанавливали всех работников фирмы.
Пустовалов пил чай, кофе, курил. Со стороны могло показаться, что его сердце не выдержит такой нагрузки, но он чувствовал себя превосходно, небольшая эйфория, как допинг спортсменов, гипертрофировала мышление. Он полностью развернул свои силы, в операции задействовано небывалое количество людей - 20 человек придано ему из соседней области и он использовал всех с максимальной загрузкой.
Пока оперативники отрабатывали сотрудников фирмы "Лаки", Пустовалов связался с генералом, доложил ему последнюю информацию. Реакция шефа удивила его - Степанов даже поперхнулся, когда узнал, что Воробьин имеет удостоверение сотрудника ФСБ, и не просто удостоверение, а выписанное на имя Пустовалова. Степанов сразу же связался с ядерным объектом, и услышанное привело его практически в состояние шока.
Подполковник внутренностями почувствовал нависшую в кабинете напряженную тишину, казалось, если в кабинете пролетит муха - они услышат шум ее маленьких крыльев. Молчали минут пять, уставившись в одну точку. Пустовалов понимал, что что-то произошло, но не решался спросить об этом сейчас, вслушиваясь в метроном часов, отбивающих время. Степанов не сказал ему, что случилось, отправляя работать дальше по плану и держать его в курсе событий.
Когда через несколько часов Пустовалов вновь вернулся на доклад к генералу, ему было что сообщить.
Воробьин, вернувшись в город, не поехал в свой офис, а проследовал к себе домой. Как раз туда и отправилась молодая девушка, как удалось установить, Леночка Измайлова, работающая секретарем в фирме "Лаки". Имея замечательные внешние данные от природы, она становилась любовницей какого-нибудь бизнесмена и существовала весело и безбедно. Она уже давно жила на квартире Воробьина, проверяя свою раз-два в месяц.
Зайдя в квартиру, Воробьин облегченно вздохнул, отодвинул бросившуюся было ему на шею Леночку, налил полную кружку пива и выпил ее сразу, не отрываясь.
- Извини, пить очень хотелось.
Он обнял ее, словно оправдываясь, и повалил на кровать, грубо срывая с нее трусики, сразу же вошел в нее и замер через минуту, расслабляя тело и откидываясь в сторону.