Леночка привыкла к его странностям - иногда он по-звериному овладевал ею, иногда ласкал долго и нежно, но никогда не считался с ее чувствами и не пытался угадывать, чего хочет женщина. За свои молодые годы она успела познать много мужчин и сделала для себя вывод - быть ласковой соразмерно кошельку любовника и никогда не перечить. Когда ее выбор становился невыносимо противным, она меняла его на другого. Но никогда не отдавалась тому, кто выбрал ее сам. С Воробьиным случилось по-другому - он увидел и захотел ее. Сообразительная Леночка поняла быстро - его кошелек гораздо полнее предыдущих мужиков, а отказ станет для нее последним: Петенькины гориллы пропустят ее хором, а потом изуродуют смазливое личико. Да и сам Воробьин не был старым хрычом, не хватало только интеллигентности и воспитания, как могла, она приучала его к хорошим манерам, но дрессировке он поддавался слабо.
- Я сегодня уеду дней на 10, - услышала Леночка его голос, - ты смотри здесь, не загуляй, - назидательно закончил он.
Она скривила свое красивое личико.
- Петенька, ты меня обижаешь, ты же знаешь, что я только твоя и у меня не было и нет других мужчин. Я же не какая-то шлюха…
Леночка вспомнила, как пьяный Петенька первый раз вошел в нее в красные дни, и как она притворно вскрикнула, "лишаясь девственности". Она улыбнулась - за то, что Петенька взял ее "девочкой", ей прощалось многое.
- Петенька, а с тобой нельзя? - решилась все же спросить она, хотя заранее знала, что последует отказ - он никогда не менял своих решений.
Неожиданно Воробьин не ответил своим обычным и твердым "нет", он задумался и молчал. Леночка стала ласкать его, но он оттолкнул ее грубо и неотесанно.
- Некогда, подай телефон.
Она встала с кровати, достала из его кармана сотик и бросила ему на одеяло. Воробьин набрал номер, по количеству цифр она догадалась - не местный.
- Алло, господин Лоуренс?
- Да, я слушаю, - ответил голос с акцентом.
- У нас прекрасная погода, но я все-таки хочу побывать у вас завтра в посольстве - у моей девочки нет визы. Поможете?
- Вы что, хотите приехать прямо в посольство?
- А где же мне брать визу для подруги, на вокзале что ли? - усмехнулся Воробьин.
- Замечательно, я постараюсь помочь, у нас тоже погода хорошая. Жду, - он повесил трубку.
Леночка знала, что он часто ездит в Америку по делам фирмы, но с собой ее он не брал никогда.
- Ты возьмешь меня в Нью-Йорк?
- Возьму, об этом и договаривался.
Ему не хотелось, да и опасно встречаться с иностранным гражданином в условном месте, а так есть хороший повод переговорить прямо в посольстве.
- Ой, как здорово! - почти завизжала от радости Леночка и кинулась на кровать.
Он снова оттолкнул ее.
- Некогда. Через 15 минут мы уезжаем, одевайся.
- Но я не успею собрать вещи? - смотрела она на него недоуменно-вопрошающим взглядом.
- И не надо, ничего с собой не бери - что потребуется, там купим, не будешь голой ходить. Сумочку с собой возьмешь и все. На - бросишь в нее это.
Воробьин протянул ей кассету и небольшой сверток, объяснил - подарок посольскому другу.
Леночка Измайлова бросила все в сумочку, заметалась от радости - что же одеть? Как уложиться по времени? Она знала точно - не успеет за 15 минут: и все, останется дома, такой уж характер у этого мужлана.
Водитель Воробьина все это время ждал внизу, в машине. Бывший спецназовец, отсидевший срок за избиение понравившейся ему и не отдавшейся девчонки, стал верным телохранителем-псом хозяина. Воробьин высоко ценил его за умение молчать, где нужно, не задавать лишних вопросов и исполнять его поручения быстро и качественно.
Все это Пустовалов доложил Степанову, москвичи сейчас отрабатывали Лоуренса, сотрудника посольства США, обладающего дипломатической неприкосновенностью.
Генерал спросил:
- Кассета - понятно, а что в свертке, что за подарок он везет Лоуренсу?
Пустовалов пожал плечами.
- Не знаю, товарищ генерал.
- Ладно, слушай, необходимо сделать следующее. По Воробьину - если он повезет с собой кассету: отпустить его вместе с подругой. Но, если он возьмет с собой и сверток - в аэропорту его арестуют, сверток не должен уйти за рубеж… - Степанов помолчал немного, - Даже если мы при этом вынужденно заберем кассету… По Чабрецову - его арестовать сразу же, как только прояснится вопрос с Воробьиным, задержать водителя Воробьина и опросить, по результатам принять решение. Я вызвал к себе командира и его заместителя с ракетной базы под предлогом личного знакомства. Пару дней назад некий Пустовалов осматривал эту базу, предъявив удостоверение подполковника ФСБ, как ты и говорил. Ими ты тоже займешься, выяснишь, кто был под твоей фамилией на секретном объекте. Потом решим, что делать с ними дальше. Думаю, что в свертке как раз и находятся материалы по этой базе и, следовательно, кассету Воробьин должен взять с собой, а сверток уйдет диппочтой - так надежнее.
"Вот оказывается как, - подумал Пустовалов, - ясно, почему волновался тогда генерал, услышав о двойнике. Неплохой размах - и Михайлов, и ракетная база с ядерными боеголовками. Но, значит, Степанов жертвует материалами по базе, не берет Воробьина сейчас с ними, уверен, что они уйдут диппочтой - такую информацию просто так не отдают. Американцы поймут вскоре, что нам стало известно о пропаже информации и "перенос" ракетной базы в другое место станет обоснованным, ничего и придумывать не надо. Да-а, варит у Степанова голова - двойную дезу подсунет Американцам, и они ее проглотят, в этом можно быть уверенным".
Время позволяло, и он решил выспаться, но домой не пошел, мало ли что могло случиться. Утром необходима свежая голова, завтра решится все.
* * *
У Чабрецова все складывалось на удивление удачно. Он продал квартиру через агентство недвижимости вместе с мебелью. В паспорте не было штампа прописки, он заранее выписался из этой квартиры, предполагая переехать в другую. В ту, где живет сейчас Степанов, но судьба распорядилась по-своему. Сейчас это было ему на руку, чистый паспорт не помешает, хотя у него имелся и другой - настоящий, но без фамилии. Он смог сделать его себе без труда, на всякий случай, когда еще руководил управлением ФСБ по Н-ской области. Больше ничего не держало его в Н-ске, но он не мог принять для себя окончательного решения - куда выехать, где осесть на оставшиеся годы.
Заграница не прельщала его по двум причинам: не хотелось мучиться ностальгией и найти его там легче, чем в русской глубинке. А он не хотел более связываться ни с какими спецслужбами. Денег хватит прожить безбедно оставшуюся жизнь. Охота, рыбалка, грибы, ягоды - вот его пенсионная стихия и мест в России ой как много, где все это есть с избытком. Он размечтался. Купить квартирку в городе, одному хватит и двухкомнатной, сдать ее в аренду, а самому жить на дачке-коттедже где-нибудь на берегу залива. "А поеду-ка я на машине, где понравится - там и останусь", - решил он. Собрав вещи, он перенес их в "УАЗик" и тронулся в путь. "Наконец-то можно вздохнуть свободно - никаких забот, а впереди одни удовольствия", - улыбнулся он.
Чабрецов ехал и радовался жизни, чуть было не проморгав гаишника, останавливающего его машину. Он остановился и вышел, предъявляя сотруднику водительское удостоверение и техпаспорт. Из стоявшей рядом "Волги" вышли его бывшие сослуживцы, забирая документы у милиционера, бросили кратко и емко обжигающие слова:
- Гражданин Чабрецов, вы арестованы…
Пустовалов решил вначале побеседовать с заместителем командира в/ч 1452 подполковником Зверевым. Как и его командир, полковник Серегин, он прибыл по вызову генерала Степанова.
- Прежде, чем вас примет начальник управления, я бы хотел задать вам несколько вопросов, Игорь Сергеевич, - начал Пустовалов, - какова процедура посещения вашей части лицами, неработающими на вверенном вам объекте?
- Вопрос, конечно, не сложный, но хотелось бы вначале узнать, с кем я разговариваю? - насторожился Зверев.
- Меня зовут Валентин Петрович, я начальник отдела, который обеспечивает ваше оперативное прикрытие и безопасность.
- Значит, к нам недавно приезжал ваш заместитель, он представился Пустоваловым, исполняющим обязанности, вы, наверное, были в отпуске?
Пустовалов отметил про себя, что Зверев или не знал, как представился "Пустовалов" по имени отчеству, или скрывает это.
- Очень хорошо, Игорь Сергеевич, давайте разберем мой вопрос на примере Пустовалова.
- А что, там было что-то не так? - вновь насторожился Зверев.
- Ну, почему же не так, - улыбнулся Пустовалов, - просто так, наверное, будет более понятно. Наш отдел как раз и готовит такие инструкции, вот я и хотел их обсудить с вами, может что-то добавить в них, изменить.
- Доступ на наш объект, как вы сами понимаете, ограничен, - усмехнулся Зверев, - без приказа его могут посещать всего три человека - директор, начальник управления ФСБ по области и вы. Исполняющие обязанности и другие лица посещают объект только на основании письменного приказа и предъявления удостоверений, военных билетов или паспортов для гражданских лиц.
Зверев опустил голову и уставился в пол, как нашкодивший школьник.
- А у "Пустовалова" был с собой письменный приказ, он же исполняющий обязанности?
- Нет, - не поднимая головы ответил Зверев - я доложил командиру об этом, но он не захотел портить отношений с вашей конторой, как он выразился, и приказал мне молчать. Он сам занимался с ним, показывал объект и что там они делали еще, не знаю. Сейчас с командиром у меня натянутые отношения, я подал по этому поводу ему письменный рапорт, зарегистрировал его в канцелярии. Когда он увидел, что рапорт зарегистрирован, его ярости не было предела, до сих пор не пойму, как живой еще остался. Буду писать рапорт о переводе в другую часть…
Пустовалов задумался: "Если то, что говорит Зверев, правда, значит он не виновен, впрочем, все это легко проверить". Он достал фотокарточку Воробьина, Зверев опознал ее, как "Пустовалова".
- Значит так, Игорь Сергеевич, в соседней комнате вы напишите подробное, очень подробное объяснение о том, как к вам на объект попал вот этот человек, - он показал на фотографию, - кто приказал пропустить его на объект, что он там делал, что видел, что мог выяснить или выяснил из секретной информации и т. д. и т. п… Не забудьте указать, каковы должны быть ваши действия в случае несанкционированного проникновения на объект, напишите и про свой рапорт. Все отразите очень подробно, позже мы еще вернемся к этому разговору.
Зазвонил телефон, Пустовалов взял трубку. Звонили Московские коллеги, они сообщили, что Воробьин с подругой улетели в Нью-Йорк, видеокассета с ними. Как и предполагал Степанов, материалов по секретному ядерному объекту они не везли. Но интересным был другой факт - Воробьина в аэропорту провожал Н-ский облвоенком, генерал Григорьев. Он уже вылетел обратно в Н-ск, как удалось установить, в Москву его не вызывали и служебных вопросов он там не решал.
Пустовалов приказал доставить Григорьева к нему прямо из аэропорта любым способом, лучше добровольно, по приглашению. Сейчас настало время побеседовать с Серегиным. Полковника привели к нему в кабинет и Пустовалов увидел недовольство на его лице - срочно вызвали в УФСБ, а сами держат уже несколько часов и не слова о деле.
Пустовалов откинулся в кресле и демонстративно разглядывал его - кряжистый мужичок с типично русским лицом, если бы не две особенности: очень темные, можно сказать, черные глаза, в которые смотреть долго просто невозможно, и ямочка на подбородке. "Наверное, бабский любитель", - подумалось ему, так часто говорят о людях с подобной ямочкой. Оба молчали, наконец, Серегин не выдержал:
- Может, вы представитесь, а заодно и объясните - зачем меня сюда вызвали. Полдня уже торчу здесь безрезультатно, не солидно для такого ведомства.
Пустовалов еще помолчал с минуту, Серегин даже заерзал на стуле от его внимательного взгляда, потом неожиданно сказал:
- Вы сейчас пойдете в один из наших кабинетов и напишите подробно все о том, как вы допустили на объект человека без имеющихся на то оснований. Кто он, что успел осмотреть, какими мотивами вы руководствовались, несанкционированно допуская его к секретам ядерной ракетной базы, какова его цель прибытия и так далее и тому подобное. Надеюсь, вам понятно, о чем я говорю?
Он поднял трубку и вызвал одного из своих сотрудников.
- Отведите гражданина в кабинет, где он сможет спокойно письменно ответить на поставленные вопросы, дайте бумагу.
- Я что - арестован, задержан, почему вы со мной разговаривайте в таком тоне? Ничего я писать не собираюсь, меня сюда вызвал генерал Степанов, вот с ним я и буду говорить…
Пустовалов не среагировал на его слова ни как.
- Уведите его - откажется писать: составьте протокол, что письменные показания добровольно дать отказался. Все.
Сейчас подполковник раздумывал над тем, правильно ли он поступил, не став разговаривать с Серегиным, строил в уме версии, как он себя поведет. По всему выходило - правильно. Всю правду он не напишет, а письменная ложь станет ему не на пользу, этим можно торговаться с ним в дальнейшем, хотя "товар" очень слабенький. Пустовалов нутром чувствовал, что не настало время еще для серьезного разговора, не хватает чего-то. Чего?
Он прекрасно видел, как затряслись ручонки у Серегина, как выступила испарина на его лбу и подсел голос. "Боится, тварь, но больше всего его волнует один вопрос - что нам известно, в каком объеме. Это для него сейчас главное, от этого он станет "плясать", от этого отталкиваться". Пустовалов примерно знал, что напишет Серегин и на этом этапе его это устраивало. Он ждал появления облвоенкома, не зря провожал он Воробьина в аэропорту, чувствовал нутром, что даст он ему зацепку. Поэтому и не начинал опрашивать Серегина.
Его привели минут через 10, самолет приземлился вовремя. Оперативник доложил Пустовалову, что Григорьев никак не хотел ехать в УФСБ, но вроде бы и не отказывался - обещал приехать сам часа через два. Пришлось намекнуть, что дело срочное и поехать придется сейчас в любом случае.
Он прошел в кабинет и сразу же сел в кресло. Пустовалов представился, это прибавило "кислоты" на лице генерала - он ожидал собеседника постарше званием и решил сразу же показать - генерал и в УФСБ генерал…
- У тебя есть 7 минут, подполковник, говори, что хотел.
"В таком тоне беседы не получится", - решил Пустовалов, - придется опять "наезжать". Он тяжело вздохнул и закурил. "Этого заевшегося комиссара можно быстро расположить к беседе только одним способом, другого быстродействующего и верного нет". Он пустил большое облако дыма в сторону и начал:
- Ты здесь пробудешь столько, сколько мне потребуется…
- Что-о-о? Ты…
- Не визжи, не в свинарнике находишься, - стукнул Пустовалов кулаком по столу, - и не тыкай! Не тебе решать - сколько здесь быть, уйти отсюда в погонах или остаться здесь без них. Наши генералы Родину не продают и агентов ЦРУ с секретными документами в Шереметьево не провожают. С этого и начнем - зачем в Москву поехали, кого в аэропорту провожали, сколько времени знакомы, как часто встречались, какие вопросы обсуждали, какие секретные сведения уже успели передать, когда узнали, что он агент ЦРУ, круг общих знакомых, кто еще на него работает… - сыпал и сыпал вопросами Пустовалов, глядя, как бледнеет генеральское лицо и начинают трястись руки.
Он налил воды и протянул стакан Григорьеву, подождал, пока он сумеет сделать несколько глотков. Потом долго слушал заискивающую речь генерала, который стал ему сразу противным, подумал, что вот так и получил, наверное, генеральское звание - знал, где наехать, а где и жопу лизнуть.
Не зря он чувствовал и ждал Григорьева, очень серьезные вопросы он осветил. Теперь можно за Серегина браться серьезно, настал и его черед. Он сумел выяснить главное - Воробьин был знаком с Серегиным по меньшей мере год. Серегин знал его, как Воробьина и директора фирмы "Лаки", а провел на объект, как подполковника УФСБ Пустовалова.
Основные звенья цепочки постепенно выстроились и замкнулись - Лоуренс, Чабрецов, Воробьин, Серегин.