Вику, впервые оказавшуюся на море, поражало все - шум легкого прибоя, успокаивающий нервы, накатывающиеся одна за другой маленькие волны и необъятная гладь океана. Чистый песок, по которому можно бегать, не боясь порезать ногу о брошенное стекло, и воздух, морской, океанский воздух, особенный и неповторимый. И никого вокруг, ни одной души, кроме прохаживающихся вдалеке охранников с автоматами. "От кого здесь охранять, - думала Вика, - это же остров, сюда можно приплыть или прилететь и зачем эти вышки с пулеметами со всех сторон? Наверное, Стив чего-то опасается или у них так заведено - охранять военных воротил с особой бдительностью. Она уже поднималась на одну из вышек посмотреть в подзорную трубу на океанскую гладь и окрестности. В нее хорошо просматривался весь берег небольшого островка километров пяти в диаметре или чуточку больше. Море, океан! Как она мечтала о нем, прикованная болезнью к дому, но о таком ей даже не снилось. Остров, настоящий райский остров! С растительностью и животными, удивительными птицами! Стив говорил, что опасных животных здесь нет и нет змей, но акулы у побережья бывают. Охранники на катерах опустили в воду металлическую сеть, чтобы не заплывали акулы. Кто знает, как они себя поведут?
Когда Сэндс предложил пойти в дом и перекусить, Вика взглянула на него умоляющими, но светящимися глазами и Николай попросил накрыть столики здесь, прямо на берегу. Столики с шатрами уже были, принесли легкие кресла, и вся компания пировала на свежем воздухе.
Дети, наскоро перекусив, бегали наперегонки по пляжу, иногда спотыкаясь о набежавшую волну и падая, купались, недалеко заплывая, и возвращались к взрослым. Больше всех им нравился хозяин виллы и острова Стив Сэндс - он умел умножать в уме трехзначные цифры и стал детским любимцем. Но и Нельсон Скотт не путался в песочных лабиринтах, а с Ларсоном они читали стихи вслух.
- Не знаю, Ник, как и сказать, но я очень давно не испытывал такого истинного удовольствия, - начал Сэндс, - у меня на вилле знаменитый Михайлов с прекрасной женой и ее очаровательной мамой! Это почище голливудских звезд! А дети!.. Это что-то неописуемо изумительное! Разве я мог поверить, не увидев и не убедившись сам, что в 1,5 года возможен такой интеллект и знания!
Словно несколько минут пролетели четыре дня. Алла, Вика, дети и Николай, дорвавшись до солнца, ходили бронзовыми по пляжу, с улыбкой и очарованием.
Николай замечал, что Сэндс, Скотт и Ларсон смотрят по-особенному на Аллу, считая ее свободной женщиной, вздыхают тайком от своих жен, оглядывая ее великолепную фигурку, чудом сохранившуюся в ее возрасте. Но никто из них не дал бы ей более 35 лет и если бы узнали правду, что ей уже 46, изумились и не поверили. Жены магнатов не ревновали Вику к своим мужьям, но к Алле относились настороженно сдержанно. Зеленский как-то случайно подслушал их разговор и, извинившись, решил вмешаться на свой страх и риск. Он объяснил им, что она тайно влюблена в Михайлова, поэтому ее другие мужчины не интересуют, но на пути у дочери никогда не встанет и в любви не сознается. Замечавшие сами, что Алла обращается с Николаем очень нежно и ласково, они успокоились, в душе сочувствуя ей.
Сидя под навесным шатром и глядя на резвившихся Юлю и Виктора, Сэндс заговорил с тоской, скорее всего, обращаясь к себе, а не к Николаю: "Какие славные детки… У меня уже взрослые и даже внуки старше их… От первого брака. Хочется еще понянчить своих"… Он замолчал, прикладываясь к пиву. Выбрав время, когда Сэндс на минутку остался один, Николай спросил его: "Проблемы у жены"? "Да, - ответил Стив, - врачи сказали, что она не сможет родить". Михайлов улыбнулся: "Они ошиблись, Стив, через 9 месяцев у тебя родится сын, поверь мне на слово".
Сэндс вспомнит об этом разговоре через два месяца, когда удивленная жена объявит ему, что она беременна. Врачи так и не найдут объяснений этому, на их взгляд, феномену. А через 7 месяцев родится мальчик, его назовут Ник Сэндс, будущий крупнейший военно-промышленный магнат США и личный друг Президента России. Несколько лет Сэндс будет считать Николая провидцем и только потом узнает, что опухоль у жены рассосалась не случайно и не сама собой.
А сейчас он сидел на берегу океана и размышлял. Стив и раньше приезжал сюда с друзьями, наверное, более близкими, но так уютно и тепло ему не было никогда. По утрам он ходил загорать на пляж, но пил и кушал на вилле, где солнце не доставало своими изнуряющими лучами. Но он и никогда не был на вилле осенью, сейчас не было духоты и зноя, теплый ветерок, ласково касаясь тела, освежал и бодрил. Сэндс полулежал в шезлонге, прикрыв глаза, и думал, что сам бы никогда не догадался обосноваться на берегу. Они бы ходили сюда загорать и купаться, а основное время проводили за бильярдом и пивом в здании.
Михайлов тоже размышлял, полулежа в шезлонге, но его мысли находились далеко от сюда, за тысячи миль, в родной России. Там сейчас холодно, градусов 10 ниже нуля, может уже лег снег, который растает в конце марта - апреле. Вся зима впереди - с холодом, горками, коньками и санками, морозным румянцем и особым весельем, которого не понять в теплых странах. "Хорошо здесь, но пора возвращаться домой"… Он вздохнул и взялся за свое пиво, уже думая о том, что принял правильное решение, уехав от Стоуна. Все пять дней, проведенные в его доме, чувствовалась скрытая тревога и волнение при внешней заботе и угодливости. Именно угодливости, не так, как здесь, где все отдыхали весело и с открытой душой.
Но, оказывается, задумывались и размышляли не только Михайлов и Сэндс.
- Мне за 50, - начал Нельсон, - и я был во многих местах, но так хорошо не отдыхал нигде. Я чувствую себя, как в райской лечебнице, здесь все пропитано какой-то целительной атмосферой - без подтекстов в разговорах, искренность и радушие, взаимопонимание и доверие. Ник, - обратился он к Михайлову, - вы скоро уедете, но если есть хоть маленькая возможность, крошечная лазейка - останьтесь с нами еще ненадолго.
Скотт по-настоящему искренне и умоляюще смотрел на Михайлова, ожидая ответа. Николаю действительно нравилось здесь все - природа и общество, но он решил вежливо отказаться. Закурив сигарету, он уже был готов к ответу, но в разговор неожиданно вмешалась Алла.
- Коля, - по-русски начала она. - Посмотри, как хорошо детям, впереди зима и Вике это пойдет на пользу в ее положении. Ты же не на государственной службе и тебе не надо отпрашиваться, а я тебе напишу заявление о продлении отпуска, хоть прямо сейчас, - она умоляюще улыбалась. - Да и какой это отпуск - две недели, ты два года не отдыхал.
Все внимательно следили за русским монологом Аллы, догадываясь, что она говорит на тему, задетую Нельсоном, но что она говорит? Не сводя глаз с Николая, ждали ответа.
- Прошу извинить, Алла просит меня остаться, поэтому и перешла на русский язык, ничего секретного она не сказала…
Михайлова прервал телефонный звонок, звонил сотик Ларсона, впервые на острове внешний мир беспокоил их. Николай решил продолжить после звонка, понимая, что у звонившего имеются серьезные основания для беспокойства.
Лицо Ларсона постепенно вытягивалось и бледнело, он бессильно опустил руки, телефон выскользнул из них, падая на песок.
- Ну, что? - не выдержал Сэндс.
- Сын попал под машину… - только и смог прошептать Ларсон бескровными губами.
Николай подхватил телефон с песка.
- Говорит доктор Михайлов, он жив?
Все повернулись к нему, ожидая ответа теперь от него, а он слушал телефон.
- Поставьте у палаты свою охрану, - прикрыв трубку рукой, бросил Сэндсу: "Готовьте самолет". Зеленский мгновенно сорвался с места к пилотам. - И никакой полиции. Не пускать в палату никого, кроме персонала. Узнайте - кто из врачей и медсестер занимается им, других не пускать тоже. К вам подъедет личный врач господина Ларсона, действуйте по его указаниям.
Михайлов опустил телефон, отдавая его Ларсону.
- Свяжитесь со своим врачом, говорить буду я.
Ларсон, ничего не понимая, набрал номер: "Его зовут Джек", - подсказал он, отдавая трубку Нику.
- Джек, это доктор Михайлов… Не до приветствий, Джек, слушайте внимательно: сын господина Ларсона в больнице, он на искусственном дыхании. Ваша задача - как можно быстрее попасть туда и не давать врачам ничего вводить ему, никаких лекарств. Слышите - никаких лекарств, это приказ господина Ларсона… нет времени для объяснений. Главное не отключить аппарат искусственного дыхания, отключат электричество - дышите вручную "гармошкой" и ждите нас. О том, что я приеду: никому ни слова, можете сказать, что приедет только господин Ларсон, все, даю трубку Ларсону.
Михайлов попросил его продублировать приказ, Ларсон машинально выполнил, но ничего не понимал, как и Сэндс, и Скотт, и их жены. А Михайлов уже обращался ко всем:
- Нужен полицейский чиновник, который сможет взять расследование этого случая в свои руки и провести его объективно, не смотря на возможное давление.
- Есть такой человек, - ответил Нельсон.
- Звоните ему, - попросил Михайлов, - он понадобится, пусть встречает нас у входа больницы. Господа Ларсон и Скотт летят со мной, если успеем добраться вовремя - к полднику ждите нас со здоровым сыном, - последнее Михайлов бросил Дженнифер, жене Ларсона. - У вашего сына сломан позвоночник и основание черепа, как утверждают врачи, травма несовместимая с жизнью. Но если успеем, все будет в порядке, - еще раз повторил он и зашагал к самолету, уже ревущему двигателями.
Пока самолет не взмыл вверх и не растворился на горизонте, все молчали, не зная, что говорить, следили за уменьшающейся железной птицей. В гнетущей тишине все еще, казалось, был слышен рев реактивных двигателей. Сэндс думал, как успокоить Дженнифер, цепляясь за слова Ника, но не осознавая их в действительности.
- Я верю, Дженни, они успеют, - твердо сказала Вика.
- Но…
- Никаких но, Стив, - перебила его Вика, - единственное, что не может мой муж - это оживлять мертвых, а я верю, что Ник прилетит вовремя. Десяти минут вполне хватит Нику, чтобы вернуть здоровье твоему сыну, Дженни.
К словам Вики отнеслись, как к успокоительным таблеткам, но все равно Стив благодарил ее в душе за поддержку.
- Тетя Дженни, почему вы грустите? - спросил Виктор.
- Майкл, мой сын, Витенька, попал под машину… И почему я не поехала с ними, меня словно что-то сковало от горя, - она обняла Виктора и разрыдалась.
"Пусть поплачет, - подумала Алла, - ей станет легче, все равно словами ее не успокоить".
- Тетя Дженни, вы зря плачете, - Юля, видимо, считала по-другому, успокаивая ее, - мой папа не ездит к трупам, чего же тогда живых оплакивать? Я знаю, что говорю, не стоит слезы лить, - Юля взяла платочек и стала вытирать ей глаза, - вот видите, даже тушь у вас водостойкая на ресницах, а вы нет почему-то.
От удивления и детской непосредственности Дженнифер Ларсон немного пришла в себя и улыбнулась.
- Спасибо, деточка, я не стану плакать, - она посмотрела на Аллу, словно ища в ней поддержки.
- Я понимаю тебя Дженни, я тоже мать, будем надеяться на успех, - Алла налила виски с содовой и протянула ей, - через сколько они будут в клинике?
- Через три часа от взлета, - ответил Сэндс.
- Значит, через три часа и будем ждать радостного звонка, - констатировала Вика.
Время, летевшее вихрем до этого, остановилось. Никто не знал, как "убить" его, ускорить его бег. Но все-таки оно неумолимо двигалось, отсчитывая секунду за секундой, слагаясь в минуты и часы. Дженни решила поплавать немного, смыть слезы, может так и время пролетит незаметнее. К ней присоединились все, но плавали без смеха и радостного детского визга, обычно сопутствующего каждое совместное купание.
Дженнифер вышла из воды, глотнула виски и закурила свою длинную и тонкую сигарету.
Телефонный звонок раздался внезапно, хотя и все ждали его, вздрогнули, как от щелчка пехотной мины-лягушки. Дженни, выронив сигарету на ногу, не замечала прижигающей боли, не в силах протянуть руку к телефону. Алла догадалась и приложила телефон к уху Дженни, считая, что мать первой должна услышать известие.
- Алло, Дженни, - кричал в трубку Ларсон, - это гений, нет Дженни, это Бог, гениальный Бог, Дженни. Все прекрасно, мы вылетаем, - трубку перехватил Майкл, - мама, все в порядке, мама, ждите нас.
Телефон замолчал и Дженни тихо прошептала, почти одними губами:
- С Майклом разговаривала, все хорошо, они вылетают. Джон еще о каком-то Боге говорил.
Висевшее в воздухе напряжение спало.
- Это о Нике, - заулыбался догадавшийся Сэндс.
К Дженнифер подошел Виктор.
- Тетя Дженни, теперь можно и всплакнуть.
Повисшая на несколько секунд тишина, взорвалась таким грохотом смеха, что сорвала всех птиц с деревьев, давая знать и охранникам, тоже беспокоившимся о Майкле, что он жив и здоров.
- Вика, - сквозь смех говорила Дженни, - что у тебя за дети такие?..
- В отца! - гордо отвечала она, радуясь счастливому исходу.
Дженнифер подхватила Витю и Юлю, закружилась с ними по пляжу, радуясь и смеясь, пока не упала на песок вместе с ними.
К полднику, как и обещал Николай, самолет приземлился на райском острове. К трапу сбежались все, кроме охранников на вышках. Люк распахнулся и в проеме показался Николай, сидевший на руках у Джона и Майкла. Они никак не могли протиснуться в люк втроем и отпустили Ника. Он первым сошел на землю, ворча вслух:
- Вот черти, никак не хотели, чтобы я своими ногами спустился. Словно дети малые…
Дженнифер бросилась к сыну, обняла его и снова заплакала, целуя и прижимая к себе, как малое дитя. Майкл, стесняясь, старался урезонить ее: "Ну, что ты, мама, все же хорошо, лучше Ника поблагодари, - перевел он "стрелки".
- Нет уж, увольте, "телячьи" нежности не для меня, - смеялся он, отходя в сторону и прячась за Аллу, - тем более на глазах тещи.
Со смехом и шутками все вернулись на пляж, под навесной шатер и уже там, не утерпев, стали наперебой расспрашивать подробности.
- Все расскажу все, - поднял руку вверх Джон, - только смочу горло. Расскажу по порядку.
Он налил неразбавленного виски полный бокал и выпил все одним махом, опустился тяжело в кресло и скупые мужские слезы побежали из его глаз.
- Видимо мне придется рассказывать, - вздохнул Нельсон, - Джон перенес сильное потрясение, пока я рассказываю, он придет в себя, - он отпил глоток виски и продолжил: - Когда мы прилетели к клинике, полицейский уже ждал нас. Мы прошли в палату, доктор Джек тоже находился там, всё, как просил Ник. Врач, стоявший рядом с Джеком, сразу же объявил Джону, что, к сожалению, ничего сделать нельзя. Он вначале не заметил Ника и, увидев его, побледнел, как полотно. Я сразу подумал, что здесь не чисто. Этот врач протянул Нику рентгеновские снимки, он посмотрел их и подтвердил, что действительно, с такой травмой жизнь не совместима. У меня от его слов чуть не подкосились ноги, выходит, мы зря торопились и Майкла уже не вернуть. Представляете, что творилось в этот момент в душе Джона… - Нельсон снова отпил глоток виски. - Дальше смотрю, этот врачишка вроде бы успокоился при словах Ника. А Ник попросил его выйти, объяснив, что последние минуты жизни отец должен побыть один с сыном, в кругу друзей, потом можете отключать аппаратуру, она действительно не понадобится.
Когда этот врач вышел, Ник сразу же подошел к Джону и сказал, что Майкл будет жить, все хорошо, и мы прилетели вовремя. Вы бы видели при этом лицо Джона, сейчас можно смеяться, а тогда это было нечто страдающее и непонимающее существо, смотреть на которое без слез невозможно. Ник попросил Джека взять на анализ кровь Майкла, а потом ввести ему внутривенно прозерин и атропин. Полицейский, по просьбе Ника, фиксировал все. Через несколько минут Майкл зашевелился, а Ник попросил позвать этого врача. Я и Джон ничего не понимали - то ли умрет, то ли не умрет, но Майкл зашевелился, и у нас появилась надежда. Когда врач пришел, Ник приказал ему отсоединить аппаратуру, а он шарахнулся в сторону, словно ужаленный, видя, как двигается Майкл. "Это убийца", показал на врача Ник, "арестуйте его". Полицейский надел наручники и зачитал права. Мы с Джоном так ничего и не понимали. Джек отсоединил аппаратуру, Майкл дышал сам, но еще плохо соображал и двигался. Ник объяснил полицейскому, что Майклу ввели дитилин, а потом тубокурарин-хлорид, это миорелаксанты, действуют, как яд кураре - человек самостоятельно перестает дышать. Вот почему он еще здесь, на острове, говорил об аппаратуре, мы с Джоном пытали его, но он отнекивается - может знал, а может и нет. Но об этом потом. Майкл быстро пришел в себя, а Ник заявил, что это снимки другого больного, у Майкла ничего не сломано, его просто хотели убить ядом кураре. Врач сразу же сознался во всем и дал показания, что его заставил это сделать Стокфорд.
- Вот гнида, - не выдержал Стив, - но тогда причем здесь авто авария, вернее наезд на Майкла?
- Гнида, она, конечно, и есть гнида, - усмехнулся Нельсон, - но наезд был на самом деле, Майкл сумел увернуться и его только слегка царапнуло. Но видевший все это Стокфорд вызвал своих людей, они появились под видом скорой, вкололи Майклу дитилин, он естественно перестал дышать, его подсоединили к аппаратуре и отвезли в клинику. Там вкололи еще тубокурарин-хлорид, быстро подыскали нужные снимочки и все свалили на наезд. С такими снимками никто не усомнится в диагнозе, а Джон не разрешил бы вскрытия - зачем терзать мертвого. Очень тонкий расчет и никакого, якобы, убийства.
- Сволочь, - скрипнул зубами Сэндс, потом повернулся к Нику, - а как вы догадались, что это не снимки Майкла?
- Я могу сканировать, видеть сквозь тело и я видел, что у Майкла нет никаких травм. Его позвоночник и основание черепа целы, а на снимках действительно были жизненно несовместимые травмы, я ничего не наврал, все правда. Прибывший доктор Джек наверняка бы дал разрешение на отключение аппарата искусственного дыхания и был бы прав, исходя из диагноза по рентгеновским снимкам. Он удивлялся, почему я запретил ему делать это, но приказ господина Ларсона выполнил, пусть как прихоть, но выполнил и тем самым спас жизнь Майклу. На это я и рассчитывал, - ответил Ник.
- Но зачем, чем помешал Стокфорду Майкл? - допытывался Сэндс.
- ЦРУ не устраивало, что я нахожусь с вами, а не со Стоуном, - пояснил Михайлов. - Вы люди влиятельные и им меня просто так отсюда не вытащить. Я еще нужен Стоуну, он должен договориться со мной о следующем приезде. Вся затея сводилась к тому, чтобы я остался жить в Америке и работал бы над созданием особого оружия. А в случае с Майклом мы все съезжаем отсюда - чья-то отдельная жизнь ничего не значит для спецслужб.
Нельсон и Джон успели "остыть" в самолете, а Стив бушевал вовсю:
- Я этого так не оставлю. Я еще дам просраться директору, Лэнгли пожалеет, что связалось с нами. А Стокфорда я сотру в порошок.
- Успокойся Стив, Стокфорд уже арестован, хотя вряд ли он доживет до утра, - Михайлов усмехнулся, - живые свидетели ЦРУ не нужны.
- Ну, уж нет, - возмутился Сэндс, - я позвоню и его станут охранять, как зеницу ока, никому до него не добраться. Пусть он все расскажет на суде, как есть.
Сэндс взял телефон и отошел в сторонку, чтобы ему не мешали.
Михайлов усмехнулся про себя: "Эх, Стив, Стив, даже такой влиятельный, как ты человек, здесь бессилен. И ничего ты не сможешь, и не успеешь сделать. К этому нужно готовиться заранее, тут наскоком не возьмешь".