Марина не зря намекнула на опасность, которая может исходить от такси. Пускай у меня даже развилась шпиономания: под видом таксиста тебя всегда может подхватить переодетый филер или бандит. Лучше уж случайная попутка.
Идти пешком вдоль трассы скоро надоело, и я поднял руку, голосуя. Три автомобиля проехали мимо. Потом показался огонек такси, я резко опустил руку. Такси было притормозило, но я демонстративно отвернулся, и машина убралась восвояси. Я прошел еще несколько метров вперед. Моросил дождь.
Впереди сверкнули фары. По встречной ехало авто. Машинально вскинул руку, и машина, мигнув фарами, плавно развернулась. Ничем не приметный "опель", за рулем – мужчина в джинсах, светлой рубашке и коричневом велюровом пиджаке с заплатами на рукавах.
– Помочь, мастер? Спешишь куда?
– Ага. На Алексеевку поедем?
– Садись. Все равно катаюсь.
– Сколько?
– Не парься. Договоримся.
Я сел, захлопнул дверцу.
– Что вы все хлопаете, – проворчал водитель, включая дворники. – Смотри, зараза, как сейчас припустит… не люблю дождь, вот не люблю – и все тут!
Я молчал. Желания поддерживать необязательный разговор со скучающим мужчиной не было совершенно. Видимо, он это понял, и некоторое время мы ехали молча.
– Куришь? – нарушил он молчание.
Я покачал головой.
– Ничего, если я покурю?
– Ради бога! Вы у себя дома… В смысле, ваша же машина…
Держа левую руку на руле, правой водитель достал из кармана пиджака сигареты. Ловко стукнув ногтем по дну пачки, вышиб одну, подхватил губами, кинул пачку на приборную доску.
Я проследил за его движением. Невольно задержал взгляд на пачке.
И прикипел к ней глазами. Сегодня я уже видел такие сигареты. Сегодня их уже курили при мне.
"Филипп Морис".
Из того же кармана водитель достал дорогую зажигалку – я не разбираюсь в них, но в кино только такие и показывают – "Зиппо", кажется. Прикурил, убрал зажигалку обратно. Покосился на меня, снова перевел взгляд на дорогу.
Совпадений не бывает.
– Начальник, тормозните-ка. – Я старался ничем не выдавать мандража.
– Мы ж не приехали еще вроде…
– Я передумал. Тут выйду, не все дела еще решил. В общем, не хочу уже туда ехать. Не ждет меня там никто.
Мужчина выпустил струю дыма в приоткрытое окно и спокойно продолжал ехать. Он и не собирался выполнять мою просьбу.
– Стойте, говорю! Рассчитаюсь, как за полную дорогу!
В ответ – тишина. В отчаянии я дернулся, пытаясь схватить руль. Но мужчина неожиданно перехватил мою руку, а потом резко двинул локтем, попав прямо под горло. Дышать вдруг стало нечем, я закашлялся и отодвинулся ближе к дверце. Когда рябь в глазах прошла, я схватился за ручку, собираясь выпасть на ходу, – и будь что будет.
Клац! Водитель заблокировал все дверцы.
– Сидите спокойно, Руслан. Не надо делать резких движений.
Теперь со мной говорил уже не скучающий мужик, а серьезный, знающий свое дело профессионал. Метаморфоза была такой неожиданной, что у меня на какое-то мгновение отняло дар речи. Ненадолго – меньше чем через минуту я смог выдавить из себя:
– Вы… кто?
– Марина просила привет передать. Не надо говорить сейчас, что никой Марины вы не знаете. Договоримся здесь или в другом месте?
17
– О чем договоримся и в каком другом месте?
Ко мне начала понемногу возвращаться уверенность.
Значит, вот он – новый приятель – любовник, муж или кто он ей там, – моей бывшей жены. Которая, не долго думая, продала меня неизвестно кому. И, в чем я абсолютно уверен, за просто так. По любви или из чувства долга – уже не разобраться. И надо ли…
– Надеюсь, до собеседования в другом месте не дойдет, – мужчина сделал очередную затяжку. – Познакомимся. Меня зовут Борис.
Он протянул руку, и я пожал ее.
– Борис – а дальше? Фамилия. Извините – звание, или…
– С вас достаточно знать только то, что я вам сказал и еще скажу. Вы сделали очень любопытные выводы, Руслан. Работу не хотите поменять?
– Мне моя пока нравится.
– Вот и славно! Приятно, когда человеку нравится то, на что он учился и чему он посвящает свое свободное от отдыха время. Вот и работайте. Растите. Поднимайтесь по служебной лестнице. Думаю, у вас хватило ума ни с кем больше не поделиться вашей личной теорией заговора? Вам очень повезло, что вас прорвало перед бывшей женой, а не перед тем, кого считали близким другом. У вас, кстати, друзья есть, Руслан? Вообще, как с личной жизнью?
– Все нормально. Все, что надо, у меня есть.
– Тогда совет: не хотите создавать вашим друзьям, товарищам, коллегам по работе, сексуальным партнершам дополнительных проблем – лучше не рассказывайте им, как вы вдруг раскрыли подготовку к государственному перевороту. С девушкой Аней тоже беседу проведут, – Борис посмотрел на часы. – О, в Киеве ее должны были встретить.
– Ей я как раз ничего не говорил.
– И не надо. Вообще-то нас она больше интересует. Это ведь девушка Аня может назвать другие фамилии из так называемого "списка смертников". А вы, Руслан, во всем раскладе вообще человек случайный. Не обижайтесь, так даже лучше. Не слишком глупый, умеющий складывать компоненты и получать нужный результат. Не достаточно умный, чтобы сразу бросить такую математику и бежать со всех ног от сомнительных знакомств. На своем месте вы, как нам удалось узнать…
– "Нам" – кому?
– Не имейте скверной привычки перебивать старших. "Нам" – это мне. На своем месте вы незаменимый человек. Вообще-то заменить любого можно… на вашем месте. Только зачем? Вот покойного Евгения Петровича заменить некем. И тех других, чьи фамилии очень скоро станут нам , – Борис сделал ударение на последнем слове, – известны, тоже, вероятно, не заменишь. Смертей больше не будет. В этом году, по крайней мере.
– А в следующем?
– И в следующем не будет. Хлопотное это дело – смерть политического лидера.
– Так я угадал? Я все правильно вычислил?
Борис щелчком послал окурок через окно в дождливую ночь.
– Вы подогнали задачку под ответ. Многим хочется верить, что все происходящее – часть одного большого заговора против Украины. Смерть Евгения Кушнарева останется несчастным случаем. Других несчастных случаев никто не допустит. Вы продолжаете делать свою нужную и важную для города работу.
С языка чуть не сорвался вопрос о Каневском, но в последний момент я сдержался.
– Пока все понятно? – поинтересовался Борис.
– Не все. Но вы ведь на своем, не знаю каком, месте только потому и держитесь, чтобы таким, как я, очень многое оставалось непонятным. Скажите хоть, куда едем. Мы ведь выяснили отношения, прояснили ситуацию. Уже можно высаживать пассажира.
Борис хмыкнул.
– Едем мы туда, куда и собирались, Руслан. К Марине. Мы приглашаем вас на поздний ужин.
ХАРЬКОВСКАЯ РЕСПУБЛИКА
(версия третья)
Крым – Киев – Харьков, осень 2007 года
1
Когда первый спецназовец врезался в толпу, рассекая ее пополам, крики на мгновение стихли.
До последнего момента люди, собравшиеся на Советской площади, не верили, что появится милицейское спецподразделение. В Симферополе уже привыкли к усиленным нарядам патрулей, которые появляются на каждом митинге. Милиция обычно редко вмешивалась, чаще всего просто стояла, демонстрируя соблюдение законности и, значит, делая невозможным факты ее прямого нарушения. Активизировались стражи порядка разве что с появлением украинских националистов в вышитых сорочках, которых, как считали коренные крымчане, здесь отродясь не носили. Те, у кого сорочек не было, подчеркивали свою национальную и политическую ориентацию, повязав вокруг шей или на рукавах оранжевые платки и ленточки.
"Оранжевых" в Крыму не очень любили. Можно даже сказать – совсем не любили. И сотрудники милиции исключением не были. Здесь скорее заступятся за татарина, к которому прицепились пьяные или обкуренные парни, называющие себя потомками русских царей, победивших Золотую Орду. Были такие случаи, еще газеты писали: крымские правоохранители ведут успешную борьбу с проявлениями расовой и национальной нетерпимости.
И хотя крымские татары создают определенную проблему для той части населения Крыма, которая считает эти земли исконно русскими, все-таки эти проблемы скорее не политические или там глобально-национальные, а бытовые. Так, во всяком случае, считало большинство славянского населения полуострова. На самом деле многие дружили с татарами, вели вместе бизнес и в какой-то момент переставали замечать, чем Тагир отличается от Коли.
Но когда речь заходила об "оранжевых" националистах, здесь проявлялось поразительное единодушие. Пресса, к примеру, чаще всего приписывала им разжигание межнациональной розни и попытки расколоть Украину. А когда они проводили свои митинги, милиция охотнее задерживала "оранжевых" активистов, нежели каких-либо других. Это потом, в Киеве, пускай кричат, пишут, обвиняют Крым в чем угодно. Главное – показать: проводить здесь, по сути, насильственную украинизацию никто не позволит.
Поэтому люди, пришедшие на самый обычный, отнюдь не "оранжевый" митинг, которых проводилось немало перед перевыборами, бывшими, по сути, теми же надоевшими очевидными выборами, очень удивились, увидев не только патрули, но и спецназовцев в бронежилетах, касках и с дубинками.
Они появились, как только мегафон оказался в руках у Ремизова.
Михаил Ремизов сначала крутился в Партии регионов. По партийным спискам он даже попал в горсовет. Но неожиданно для всех весной этого года, когда президент распустил парламент и началась очередная смута, Ремизов сначала заявил о своем выходе из "родной" партии, а вскоре – о создании собственной политической силы. Политически грамотные люди пытались понять, кто же его финансирует – ведь основать партию на зарплату депутата горсовета нельзя. Тем более что неожиданно для всех Ремизов сложил с себя и депутатские полномочия, заявив: он не желает прикрываться неприкосновенностью в борьбе за дело, которому собирается служить.
А вскоре, летом, Ремизова увидели в том самом деле.
Благодаря разбросанной по Интернету информации он собрал здесь же, на Советской площади, полторы сотни слушателей и заявил о своем намерении добиваться полной независимости Крыма. Мол, полуостров сам себя прокормит. Инвесторы станут приходить сюда быстрее, если Крым будет не зависимым от Киева. Хотя полуостров и имеет сейчас статус автономии, на самом деле это все на бумаге. Ведь в Крыму, говорил Ремизов, хозяйничают и качают права все, кому не лень.
Да, говорил Ремизов, Хрущев когда-то действительно подарил Крым Украине. Но стало ли от этого лучше Крыму? Ведь полуостров был подарен царственным жестом вроде четверки породистых лошадей или борзого щенка. Теперь на влияние в Крыму претендует Россия, а что такое российский протекторат, господа? Это, говорил Ремизов, в первую очередь Чечня. Пошлют воевать – и все, готовьте цинковый гробик, дорогие родители. Конечно, этого не будет в ближайшее время, но ведь настроения в Крыму таковы, что люди, сами того не понимая, тяготеют к Российской Федерации больше, чем к государству Украина.
Разложив по полочкам свои отношения к Украине и России, Михаил Ремизов взялся за внутренние проблемы полуострова: татар. Они вспоминают времена крымского хана, ушедшие безвозвратно. Но на этом многие из них спекулируют, и рано или поздно именно татары воткнут нож в спину Крыма. Так буквально и сказал. Потом фраза стала газетной цитатой и широко растиражировалась. После чего Михаил Ремизов тут же стал популярной личностью не только в Крыму, но и за его пределами.
Правда, популярность эта имела несколько неприятный оттенок. Однако Ремизов не слишком переживал, гнул свою линию, и уже через полтора месяца после того памятного выступления у него образовалось несколько тысяч поклонников и единомышленников.
Теперь уже было неважно, по какому поводу собрался митинг. Если его организовывал Михаил Ремизов и его политическое объединение "Свобода Крыма", определенное количество людей всегда обеспечивало массовку. До сегодняшнего сентябрьского дня милиция не трогала Ремизова. Многие считали его неопасным увлекающимся чудаком, и правоохранители, очевидно, не были исключением.
Однако сегодня они что-то знали.
– Я призываю Крым бойкотировать так называемые перевыборы в Верховную Раду Украины! – выкрикнул Ремизов в мегафон.
Люди начали аплодировать, крича слова поддержки.
И в этот момент спецназ рассек толпу надвое.
Бойцы пошли сдвоенными рядами, и в мертвой недоуменной тишине, зависшей над площадью, быстро образовали два плотных кольца.
Одно, внутреннее, окружило импровизированную трибуну, Ремизова с мегафоном и два десятка человек из группы его поддержки. Также внутрь этого кольца попала небольшая часть митингующих. Основную, большую часть народа, оттеснило внешнее кольцо спецназовцев, создав между "Свободой Крыма" и своими коллегами из оцепления плотную живую стену.
Все произошло очень быстро. Меньше чем за минуту. И когда тишину нарушил крик из толпы: "Провокация!", уже ничего нельзя было сделать. Наиболее активная часть митингующих попыталась было пробить стену спецназа, но бойцы ощетинились дубинками, и толпа отступила.
– Я призываю Крым показать зажравшимся политикам, что их политические разборки, их борьба за власть нас не касается! – продолжал тем временем Ремизов. – Вы видите, что сейчас происходит вокруг. Спросите у этих командос, откуда они приехали. Они вам не скажут, им приказано хранить молчание. А я вам скажу: у этих парней командировка из Киева! Они приехали на автобусах с киевскими номерами, которые сейчас стоят во внутреннем дворе нашего Управления внутренних дел! Я знаю, что у них приказ: дождаться провокаторов и разогнать наш митинг! Вот вам, господа, очевидная причина, почему в Крыму не должно быть никакой власти, кроме нашей! Мы, "Свобода Крыма", еще очень слабы. Но уже через год мы подготовим проект создания независимой Крымской республики и потребуем установления государственной границы с Украиной!
Толпа одобрительно загудела. Спецназовцы крепче сомкнули ряды.
– Да! – подбодренный поддержкой, закричал Ремизов. – Не Украина, не Ющенко или кто там будет президентом, а мы, Крым, будем получать от России деньги за аренду баз для размещения их Черноморского флота! Мы перестанем перечислять средства в бюджет, которым распоряжаются казнокрады! Мы, став независимыми, быстрее привлечем на полуостров иностранные инвестиции и сможем наконец жить достойно! Ведь Крым – праматерь цивилизации, и мы не должны этого забывать!
На противоположном конце площади как-то вдруг, словно из-под земли, появилась группа митингующих с красными флагами. Развернувшись по фронту, они растянули кумачовый транспарант с надписью: "Путин, помоги Крыму!" – и принялись скандировать:
– Рос-си-я и Крым! Рос-си-я и Крым!
С другой стороны уже трепетали на ветру сине-желтые флаги. Митингующих, которые пришли под ними, насчитывалось примерно столько же, сколько "красных". Дружный хор гаркнул:
– Гань-ба! Гань-ба! Гань-ба!
– Вы видите, как они все волнуются! – воодушевленный такой массовкой, закричал Ремизов. – Это значит, что мы, патриоты Крыма, на правильном пути.
Что-то хлопнуло. Кто-то вскрикнул. Громко взвизгнула женщина.
Спецназовцев из внешнего оцепления начал обволакивать сизый дым. Это бросили дымовую шашку.
– Провокация! – выкрикнул Ремизов и быстро спрыгнул со своей возвышенности.
Спецназовцы двинулись на толпу. Митингующие из внутреннего кольца оцепления попытались что-то сделать, как-то поучаствовать во всем этом, но бойцы, удерживавшие их, еще теснее сомкнули ряды. Дубинки применять не спешили.
Вокруг митинга уже сновали операторы, стараясь лавировать так, чтобы уберечь не столько себя, сколько телекамеры. На микрофонах журналистов были заметны логотипы не только местных и общеукраинских, но и российских телеканалов. Фотографы пытались сделать удачные снимки.
Крики разных групп митингующих слились в один, единый и взаимопоглощающий. Вдруг кто-то заорал, перекрикивая общий шум. Орал молодой парнишка в черной футболке и со стильными прорехами на джинсах: его волокли к милицейской "канарейке" через всю площадь.
Михаил Ремизов, еще раз оглянувшись на происходящее, сел в машину с тонированными стеклами. Автомобиль тронулся с места, патрули его пропустили. "Оранжевые" пытались задержать его, но милиция, как по команде, создала нечто похожее на живой коридор, и Ремизов без особых проблем покинул поле политической битвы.
2
– А сегодня гость нашей студии – Михаил Ремизов, известный политический деятель, лидер партии "Свобода Крыма". Здравствуйте, Михаил Иванович!
– Здравствуйте, Юля, и сразу же хочу исправить вашу ошибку.
Брови ведущей программы "Актуальный гость" Юлии Катаровой картинно подпрыгнули.
– Да, не одна вы ошибаетесь. Дело в том, что у нас пока не партия, а объединение граждан, считающих себя патриотами своей земли.
– Но ведь объединение политическое?
– Политическое, – согласился Ремизов, скосив взгляд на камеру. – Но мы пока еще не политическая сила. Нас регистрируют только как общественную организацию. А общественная организация не может принимать участия в выборах на равных с остальными условиях. Видите: даже действующие законы против нас. Это свидетельствует о том, что украинская власть все-таки опасается таких, как мы. Поэтому и подрезает нам крылья, образно говоря.
– Скажите, Михаил Иванович, а в чем проявляется вот эта самая боязнь?
– А вы не обращали внимания на последние события в Крыму? Вас это не наводит ни на какие размышления?
– Что вы имеете в виду?
– Давайте посмотрим сами, – Ремизов начал загибать пальцы. – Туристы – кормильцы Крыма, верно? Есть еще виноделие, но ведь этот бизнес можно легко убить. Двадцать лет назад Лигачев с Горбачевым приказали уничтожить виноградники и фактически загубили отрасль. А Россия совсем недавно отказалась от закупки грузинских вин, и грузины затянули пояса. Но это, в принципе, всегда поправимо. Вино пьют во всем мире, и виноделие всегда восстанет из любого пепла, подобно легендарной птице Феникс. Но если закрыть Крым для туристов или же создать им невыносимые условия, они поедут в другое место. И восстановить все это будет не так просто. Что происходит нынешним летом? В самый разгар курортного сезона, в июле – августе этого года, шел ремонт дорог. Их засыпали щебнем, поливали смолой, тем самым мешали продвижению транспорта и создавали пробки, особенно в направлении Южного берега. Согласен, наши дороги надо ремонтировать. Но почему именно сейчас? Да потому, господа, что в Крыму накануне выборов отдыхающие только мешают. Нужно максимально ограничить доступ сюда посторонних, создать напряженную обстановку для тех, кто все-таки доехал, и показать: в Крыму бардак. Поэтому за него и нужно браться с удвоенными силами. Кому это нужно, спросите вы?
Ремизов выдержал паузу, и ведущая машинально спросила:
– Кому это нужно?