Бритта внезапно застонала так, что Аксель вздрогнул.
- О, какая неприятность, - сказала она. - Мама рассердится. Это ее любимый диван.
Аксель вопросительно посмотрел на Германа, но тот, не поднимая глаз, старательно оттирал пятно.
- Думаешь, отойдет? Мама так рассердится! - Бритта раскачивалась из стороны в сторону и с непритворным страхом смотрел на усилия Германа.
Он встал и положил руку ей на плечо.
- Вот видишь, все оттерлось. Высохнет, ничего не будет видно.
- Ты уверен? А то она еще и отцу скажет… - Бритта сжала кулак, поднесла ко рту и прикусила.
- Обещаю, она ничего не заметит.
- Хорошо… это хорошо… - успокоилась было Бритта, но тут же вздрогнула и уставилась на Акселя.
- А ты кто? Что ты хочешь?
Аксель беспомощно посмотрел на Германа - как себя вести? Что говорить?
- Иногда все нормально. А иногда… вот так. Потом опять нормально. - Герман сел рядом с женой и начал гладить ее руку.
Она не сводила глаз с Акселя, словно бы он чем-то ее раздражал. Потом вцепилась в его руку и приблизила лицо.
- А знаешь, он зовет меня…
- Кто? - Аксель с трудом преодолел инстинктивное желание вырвать руку и отшатнуться.
Бритта помолчала. Потом он услышал эхо своих собственных, недавно сказанных слов - она прошептала их ему чуть не на ухо:
- Есть вещи, которые нельзя скрыть.
Он отнял у нее руку и посмотрел поверх ее серебристо-белой головы на Германа.
Тот пожал плечами.
- Сам видишь… - сказал Герман устало. - Что будем делать?
- Адриан! Не вертись! - Анна даже вспотела.
Ребенок упорно уворачивался. В последнее время Адриан овладел искусством уворачиваться в совершенстве: крутился, будто уж, даже носок на него надеть требовало изрядной ловкости и немалого труда. Потом он просто-напросто выскользнул из ее рук и начал с веселым смехом носиться по дому.
- Адриан! Иди сюда! У мамы уже сил нет… Мы сейчас поедем с Даном в Танумсхеде. А там зайдем в "Хедемюрс", посмотрим игрушки. - Она решила пойти на подкуп, хотя взятка в перспективе никак не решала проблему одевания.
- Вы еще не готовы? - На лестнице появился Дан. Анна сидела на полу, перед ней высился ворох одежды, а Адриан носился по гостиной, как искусно запущенный волчок. - Лекция начинается через полчаса, так что я…
- Тогда одевай его сам! - Анна кинула в сторону Дана комбинезон Адриана.
Дан с удивлением посмотрел на нее. В последние дни настроение у нее было подавленное. Ничего удивительного. Соединить две семьи… Конечно, она не ожидала, что это потребует столько времени, и выдержки, и нервов.
- Адриан! - Выждав удобный момент, Дан перехватил голого дикаря поперек живота. - Посмотрим, не растерял ли я навыки…
С носками и трусами все прошло неожиданно легко, но позволить надеть на себя штанишки Адриан решительно отказывался. После нескольких относительно спокойных попыток Дан прикрикнул:
- Не вертись!
Адриан замер, покраснел и закричал:
- Ты не мой папа! Уходи! Я хочу к па-а-а-пе!
Для Анны это было слишком. На нее нахлынули кошмарные воспоминания о жизни с Лукасом, когда она была пленницей в собственном доме. Не выдержав, она взбежала по лестнице в спальню, упала на кровать и зарыдала.
Через минуту она почувствовала на спине руку Дана.
- Как ты, девочка? Не огорчайся… ничего страшного. Понятно же - для него это новая ситуация, и он нас испытывает. Между прочим, он просто ангел по сравнению с Белиндой в его возрасте. Да что там… она была профи, а он так… любитель. Я помню, с этим одеванием… один раз дело дошло до того, что я выставил ее за дверь в одних трусах. Пернилла взбеленилась… дело-то было в декабре.
Анна даже не улыбнулась. Все ее тело сотрясалось от рыданий.
- Ну что ты, старушка? Не пугай меня… я знаю, через что ты прошла, но мы же с этим справимся. Просто должно миновать какое-то время, и мы все успокоимся. А ты… мы с тобой, я же говорю, мы с этим справимся.
Она повернула к нему заплаканное лицо и села.
- Я… я знаю… - Она все еще всхлипывала. - Я не знаю, что со мной…
Дан ласково погладил ее по спине. Анна постепенно успокоилась.
- Правда, сама не знаю, что на меня нашло… со мной такого не бывает… Только когда я… когда я…
- Что?
- Только когда я беременна…
В комнате повисла тишина, и в этой тишине прозвучал тоненький голосок:
- Я оделся. Сам. Я уже большой. А игрушки поедем смотреть?
Адриан стоял в проеме двери, чуть не лопаясь от гордости. Он и в самом деле оделся. Брюки, правда, были напялены задом наперед, а свитерок на левую сторону, но это неважно. Он оделся! Совершенно самостоятельно.
Уже в прихожей пахло просто замечательно, и у Мельберга сразу поднялось настроение. Рита позвонила еще до одиннадцати и спросил, не хочет ли он прийти на ланч, поскольку Сеньорита выразила желание поиграть с Эрнстом. Мельберг не стал спрашивать, каким образом Сеньорита сообщила об этом хозяйке. Есть вещи, о которых неудобно спрашивать.
- Привет, привет! - Юханна помогала Рите резать овощи.
Ей это было не так легко - живот не давал подойти вплотную к разделочному столу.
- Привет! А пахнет у вас, как в раю! - Мельберг демонстративно понюхал воздух.
- Чили кон карне. - Рита подошла и чмокнула его в щеку.
Он подавил желание поднять руку и погладить место, куда он его поцеловала. Присев, Мельберг обратил внимание, что стол накрыт на четверых.
- Мы еще кого-то ждем? - спросил он.
- Моя половина придет, - сообщила Юханна, массируя крестец. - Потянуло на домашнюю еду.
- Может быть, сядете? - предложил Мельберг, отодвигая стул. - Нелегко, наверное, таскать эту штуку.
Юханна, отдуваясь, села.
- Вам и не понять. Ну ничего, скоро избавлюсь. Жду не дождусь.
Она погладила себя по животу и перехватила взгляд гостя.
- Хотите потрогать?
- А можно? - глупо спросил Мельберг.
О существовании своего собственного сына он узнал, когда тот был уже подростком, поэтому все подробности ожидания отцовства так и остались для него загадкой.
- Вот тут… брыкается, как конь. - Юханна взяла его руку и положила себе на живот.
Мельберг почувствовал сильный толчок и вздрогнул.
- Вот это да! - сказал он. - Ничего себе! А это не больно?
Он не снимал руку с живота - толчки следовали один за другим.
- Нет… только засыпать мешает. Футболистом будет.
- Думаю, да. - Мельбергу не хотелось убирать руку.
Эти забавные толчки пробудили в нем чувства, о которых он даже не подозревал и затруднялся определить. Восторг? Тоска? Одиночество?
- Футбольный талант часто передается от отца к сыну, - важно сказал он. - А отец играет в футбол?
К его удивлению, этот простой вопрос был встречен молчанием. Он перехватил удивленный взгляд Риты.
- Но, Бертиль, разве ты не знаешь, что…
Она не успела закончить фразу - открылась входная дверь.
- Вот это аромат! - послышался знакомый голос из прихожей. - Это что, мама? Чили?
В кухню вошла Паула. Ее изумлению при виде Мельберга могло составить конкуренцию только совершенно ошарашенное выражение его физиономии.
- Паула?
- Шеф?
В голове у Мельберга что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Рита только что переехала. И темные глаза… как же он не заметил раньше? У них совершенно одинаковые глаза. Только одно никак не укладывалось в голове.
- Значит, ты уже познакомился с моей спутницей жизни, - сказала Паула, демонстративно обняла Юханну и выжидательно посмотрела на начальника, словно так и ждала, что он сейчас ляпнет что-то неуместное.
Краем глаза он посмотрел на Риту. Та стояла к нему спиной, и он видел, как она замерла с шумовкой в руках. В голове у него пронеслась как минимум тысяча предрассудков, которые сам-то он предрассудками не считал. Тысячи слов, которые он говорил за эти годы, может, и не всегда были до конца продуманы, но это не казалось таким уж важным. А сейчас он почувствовал, что не имеет права на ошибку.
- Я и не знал, что ты собираешься стать мамой, да еще так скоро, - обратился он к Пауле. - Позволь тебя поздравить. Знаешь, Юханна разрешила мне потрогать живот, и я склоняюсь к ее мнению - там будущий футболист.
Паула стояла неподвижно еще пару секунд, не сводя с Мельберга глаз - должно быть, пыталась уловить в его словах иронию. Потом улыбнулась.
- Толкается - просто ужас, правда?
Мельберг почти физически почувствовал, как из комнаты улетучились миазмы напряжения. Словно ветерок прошел.
Рита, как после стоп-кадра, вновь начала помешивать жаркое.
- По сравнению с тем, как ты брыкалась, он слабак, - заявила она, обращаясь к Пауле. - Помню, твой отец всегда говорил: у него такое чувство, что ты собираешься покинуть мой живот каким-то нетрадиционным способом.
Паула поцеловала Юханну в щеку и уселась за стол, время от времени испытующе поглядывая на шефа. А Мельберг был очень доволен собой. Он по-прежнему считал, что это как минимум странно - две женщины живут вместе. А малыш откуда? Ладно, когда-нибудь он выяснит, в чем тут секрет. Как бы там ни было, высказался он исключительно тактично. И теперь подозревал: ему это удалось только потому, что он и в самом деле так думает.
- Ты как раз вовремя к ланчу. Я уже хотел тебе звонить. - Патрик попробовал томатный суп и поднял глаза к потолку, оценивая результат.
Потом одобрительно кивнул и поставил кастрюлю на стол.
- Вот это обслуживание. - Эрика подошла к нему со спины и поцеловала в шею.
- Ты думаешь, это все? То есть хочешь сказать, достаточно было приготовить ланч, чтобы произвести на тебя впечатление? А зачем я занимался всем прочим? Перестирал белье, прибрался в гостиной и даже, представь себе, поменял лампочку в туалете. Зачем? - Он всплеснул ладонями и сложил их в театральном отчаянии.
- Ты на каком наркотике сидишь? Откуда такая энергия? Я тоже хочу… а где Майя?
- Майя, твоя дочь, уже пятнадцать минут как спит и видит пятнадцатый сон. - Патрик посмотрел на часы и поправился: - Восемнадцать минут и восемнадцатый сон. Так что мы можем спокойно поесть. А потом ты пойдешь наверх и будешь заниматься своими темными делами, а я вымою посуду.
- Оке-е-й, - проблеяла Эрика, - что-то меня прямо жуть берет. Либо ты растратил все наши деньги, либо завел любовницу… или, может, тебя отобрали в космическую программу НАСА и ты собираешься целый год вертеться вокруг Земли? А может, тебя похитили инопланетяне и теперь ты не ты, а какой-нибудь гибрид человека и робота?
- Как ты догадалась насчет НАСА? - Патрик нарезал хлеб, положил в хлебницу и сел. - В общем, я кое о чем подумал, пока мы гуляли с Карин, и решил, что аэродромный сервис с моей стороны мог быть и получше. Но не рассчитывай, что так будет постоянно… от рецидива никто не защищен.
- Во всяком случае, средство найдено. Хочешь, чтобы муж помогал - пошли его на свидание с бывшей женой. Нужно просветить подруг…
- Вот-вот. - Патрик подул на ложку с супом. - Хотя… свиданием это назвать трудно. Ей, похоже, нелегко приходится.
Патрик вкратце пересказан свой разговор с Карин. Эрика слушала и кивала. Хотя Лейф, несомненно, помогал жене гораздо меньше, чем Патрик, ситуация была ей знакома.
- А ты чем занималась?
Эрика просияла.
- Знаешь, я нашла столько интересного! Здесь, в Фьельбаке, во время войны жизнь просто била ключом! Они переправляли в Норвегию все, что угодно: продукты, новости, оружие, людей… А сюда провозили и немецких дезертиров, и норвежских борцов Сопротивления. И все это с риском подорваться на мине - несколько траулеров и барж затонули. А знаешь, что здесь, под Дингле, шведская противовоздушная оборона сбила немецкий самолет? Все три члена экипажа погибли. А я даже никогда не слышала об этом! Мы-то считали, что шведы войну даже и не заметили! Только что продуктовые карточки были. А так…
- Ты, похоже, увязла в этой истории всерьез и надолго, - засмеялся Патрик и налил Эрике суп.
- Да… И это еще не все! Я попросила Кристиана поискать - может быть, где-то упоминается моя мать и ее друзья. Без всякой, конечно, надежды, они же были совсем детьми, но… а вдруг? А теперь смотри…
Она принесла портфель и выложила на стол ворох бумаг.
- Вот это да! Не так уж мало…
- Я часа три потратила только на чтение.
Слегка дрожащими пальцами Эрика начала перебирать бумаги.
- Вот! Посмотри…
Патрик принял у нее лист с копией газетной статьи. Его внимание сразу привлекла фотография. Пять человек. Он немного прищурился, чтобы разобрать мелкую подпись. Знакомые имена: Эльси Мустрём, Франц Рингхольм, Эрик Франкель и Бритта Юханссон. Фамилию пятого он никогда не слышал - паренек примерно того же возраста по имени Ханс Улавсен. Пока Патрик читал статью, Эрика не отрываясь смотрела на него.
- Ну? Что скажешь? Я не знаю, что это значит, но это не случайность. Посмотри на дату. Он появился в Фьельбаке как раз в тот день, когда мать закончила свой дневник. Это не может быть случайностью. Это что-нибудь да значит. - Эрика встала и начала мерить кухню шагами.
Патрик еще раз посмотрел на снимок. Пять подростков. Один из них убит шестьдесят лет спустя. Подсознательно он чувствовал: Эрика права. Это не может быть случайностью.
Она возвращалась в отдел, и в голове у нее была полная мешанина. Мать сказала, что встретила симпатичного дядьку с собакой и затащила его на курсы сальсы. Но почему-то Пауле даже в голову не пришло, что это мог быть ее шеф. И нельзя сказать, что она очень этому обрадовалась. Меньше всего ей хотелось, чтобы у матери начался роман именно с Мельбергом. С кем угодно - но не с Мельбергом. Хотя нельзя отрицать, что он повел себя очень достойно, она даже не ожидала, что он так спокойно воспримет информацию о ее отношениях с Юханной. Она возражала против переезда в Танумсхеде именно из-за этого - провинция исполнена предрассудками. Даже в Стокгольме было не так легко добиться, чтобы их с Юханной признали за настоящую семью. А уж в такой-то дыре… После бессчетных разговоров с Юханной и матерью они пришли к соломонову решению: если будет плохо, вернемся в Стокгольм. Но пока все складывалось сверх ожиданий хорошо. Ей очень нравился коллектив в отделе, мать устроилась в "Консум" на полставки, ведет курсы сальсы, а что касается Юханны - сейчас она, конечно, в отпуске и еще долго будет заниматься ребенком, но на одном из местных предприятий уже подтвердили, что да, экономисты им нужны… И все же когда она вошла в кухню, обняла Юханну и встретилась взглядом с Мельбергом, ей на какую-то секунду показалось, что сейчас ее мир рухнет, как карточный домик. А Мельберг ее удивил. Может, он не так уж и безнадежен.
Паула перекинулась парой слов с Анникой и постучала в дверь кабинета Мартина.
- Как? - коротко спросила она.
- С избиением? Он признался… хотя особого выбора у него и не было. Мать взяла его домой, но Йоста сейчас информирует социальные службы. Семья, похоже, не из самых благополучных.
- Как почти всегда в таких случаях…
- Но что особенно для нас интересно - вся история разыгралась из-за того, что Пер еще весной залез в дом Эрика Франкеля.
Паула подняла бровь, но промолчала и дослушала рассказ Мартина.
- Может быть, у Эрика было что-то, что могло заинтересовать Челля Рингхольма? - предположила она. - Может быть, вся история как-то связана с отцом Пера?
- Понятия не имею. - Мартин пожал плечами. - Как бы там ни было, надо поговорить с этим Челлем. Придется ехать аж в Уддеваллу, там контора "Бухусленца". И заодно повстречаемся с господами из "Друзей Швеции". А по дороге надо еще раз побеседовать с Акселем.
- Сказано - сделано, - согласилась Паула.
Через двадцать минут они позвонили в дверь Акселя Франкеля. Пауле показалось, что Аксель заметно постарел за эти несколько дней: стал меньше, тоньше… прозрачнее, пришло ей в голову определение. Не спрашивая о причинах визита, он улыбнулся и пригласил их на веранду.
- Есть успехи? - спросил он и уточнил: - Я имею в виду, с расследованием.
Мог бы и не уточнять.
- У нас есть определенные версии, над которыми мы работаем, - сказал Мартин и оглянулся на Паулу. - Пока удалось только установить, когда именно погиб ваш брат.
- Что ж, это уже большой успех. - Аксель улыбнулся, но глаза оставались грустными. - И когда же?
- Он был у своей… знакомой дамы, Виолы Эльмандер, пятнадцатого июня, поэтому мы совершенно уверены, что пятнадцатого он был еще жив. А семнадцатое… это точка не так надежна, но все же… все же мы считаем, что к этому времени его уже не было, поскольку уборщица…
- Лайла, - подсказал Аксель, заметив, что Мартин не может вспомнить имя.
- Да, вот именно, Лайла. Она пришла в условленное время, семнадцатого, чтобы сделать уборку, а ей никто не открыл. И ключа под ковриком, как бывало обычно, если хозяин куда-то ушел, тоже не оказалось.
- Все верно. Эрик был очень организованным человеком и, насколько я знаю, никогда не забывал оставить ключ. Так что…
Аксель провел рукой по глазам. Должно быть, он мысленно увидел брата.
- Я искренне прошу прощения, - мягко сказала Паула, - но мы обязаны спросить, где вы находились в этот период времени - с пятнадцатого по семнадцатое июня.
- Вам не надо извиняться… я прекрасно понимаю, это входит в ваши обязанности. К тому же статистика утверждает, что большинство убийств совершаются членами семьи. Ведь так?
- Да. Поэтому вы прекрасно понимаете, нам нужны эти данные, чтобы исключить вас из следствия.
- Конечно, конечно… Сейчас принесу мой календарь.
Через пару минут он вернулся с толстым кожаным органайзером.
- Сейчас… - Не торопясь, Аксель листал календарь. - Я улетел в Париж третьего июня… и вернулся только на днях, когда вы встретили меня в аэропорту… Пятнадцатого, пятнадцатого… вот: пятнадцатого июня. Встреча в Брюсселе. Шестнадцатого улетел во Франкфурт и вернулся в головной офис в Париже семнадцатого. Если хотите, могу заказать копии билетов.
Он протянул развернутый органайзер Пауле.
Она внимательно просмотрела записи и украдкой взглянула на Мартина. Тот покачал головой.
- Нет… - сказала она. - Не надо. Думаю, такой необходимости нет. Но может быть, у вас сохранились в памяти эти дни? Может быть, Эрик вам звонил?
Аксель покачал головой.
- К сожалению… Я уже говорил, у нас с братом не было заведено звонить друг другу без нужды, особенно если кто-то за границей. Думаю, если бы в доме случился пожар, Эрик бы позвонил, а так… - Аксель коротко засмеялся.
Но смех тут же угас, и он опять провел рукой по глазам.
- Это все? Еще чем-нибудь я могу вам помочь?
- Может быть… - Мартин внимательно посмотрел Акселю в глаза. - Мы сегодня допрашивали некоего Пера Рингхольма в связи с дракой. И он рассказал, что в начале июня пытался проникнуть в ваш дом. Эрик его застал, запер в библиотеке и позвонил отцу, Челлю Рингхольму.
- Сыну Франца.
- Да… Пер, оказывается, слышал обрывки разговора между отцом и Эриком. Они якобы договаривались встретиться еще раз, Эрик пообещал Челлю какую-то информацию, которая должна того заинтересовать. Вы что-нибудь знаете об этом?
- Ровным счетом ничего. - Аксель несколько раз покачал головой.