Из северного тоннеля послышался странный звук похожий на топот сапог. Мэттисон Холмс, первым услышавший эти звуки направил пистолет в сторону покрытого тьмой тоннеля. Доктор, не обратив на происходящее никакого внимания, продолжил с обычным для него спокойствием разглядывать покрытый камнями пол.
- Это полиция! Кто бы там ни был, назовите себя! - С некоторой неуверенностью в голосе прокричал детектив.
Резко направив свет фонаря в сторону северного туннеля, Мэттисон Холмс заметил на другой стороне такой же яркий луч света. Он вздохнул с облегчением, к ним возвращался Эдвард закончивший разведку тоннеля.
- Что ты там обнаружил? - задал вопрос детектив, желавший побыстрее выяснить то, что сумел обнаружить Эдвард.
- Дверь.
- Дверь? Что там делает дверь? - недоумевал Мэттисон Холмс. Он был уверен в том, что дверь явно не та вещь, в которой нуждается канализация.
- Без понятия, но она там есть. Хотите взглянуть?
- Конечно, - с явным возбуждением в голосе ответил детектив, после чего направил свет фонаря снова в сторону северного туннеля. - Веди нас.
Они все втроём быстрым шагом направились вперёд. Эдвард держался впереди шеренги, освещая путь и показывая все опасные места по дороге, на которые, так или иначе, всё равно вступал Мартин явно не привыкший гулять в полумраке.
- Как же меня это достало! - крикнул совсем измотавшийся доктор. Неясно было, не специально он это делал или по правде, но выглядело всё это слишком не убедительно, по крайней мере, по мнению детектива, которому постоянно приходилось ловить падающего доктора.
В конце шеренги прикрывая тыл, шёл Мэттисон Холмс, уже уставший от продолжавшегося всю дорогу нытья, идущего со стороны врача. Ему хотелось кинуть доктора на дно этого отстойника только для того чтобы больше не слышать как тот стонет.
- Будьте осторожны, отсюда может свалиться труба. - Эдвард указал на свисающую с потолка трубу, медленно покачивающуюся из стороны в сторону на сильно согнутых временем болтах.
В сторону погрузившегося в собственные мысли детектива повернулся медленно проходящий под трубой доктор. Тот был чем-то обеспокоен.
- Что вам угодно док? - через силу спросил детектив, не желавший больше говорить с Мартином.
- Да так, просто стало интересно, не хотите ли вы вернуться назад?
- С чего бы? - детектив не совсем понимал, к чему клонит доктор, но старался не слишком вникать во все, что тот говорит.
- Я считаю, что нас там ждёт ловушка, в которую мы попадёмся так же, как и глупые овцы, решившие сунуть свои головы в пасть голодному волку.
- С этим я согласен, но… - детектив крепко сжал в руке пистолет. - даже зная это, я не могу повернуть назад, не посмотрев перед этим в глаза поддонку, совершившего, то зверство в подвале, заранее зная, что стоит на кону - моя собственная жизнь.
- А как насчёт чужих жизней? Вашего коллеги, например. Или вы считаете, что и он готов умереть во имя правосудия?
На этот вопрос не последовало ответа. Всю дорогу они шли, молча словно бы приговоренные к казни заключенные, так и не получившие желанной милости от Мэра.
Эдвард, немного поплутав по тёмным и неприветливым коридорам смог всё-таки вывести своих товарищей к месту, о котором раньше вкратце рассказал детективу. Они стояли прямо перед измятой, ржавой так и норовящей слететь с петель прямо на героев дверью. Её вид не позволял в точности угадать что могло бы находится за ней, но исходя из того что это место заброшено Эдвард предположил, что там вероятнее всего ничего нет. Мэттисон Холмс же считал иначе:
- Походит на дверь какого-нибудь бункера времён холодной войны, причём ни разу неиспользованного.
- По крайней мере, пока сюда не наведался убийца, - поправил своего коллегу Эдвард. - Мы заходим или как?
- Если эта дверь сможет открыться, то мы зайдём, - Мэттисон Холмс взглянул на светлые пятна масла, окружавшие обшивку двери. - Я открываю её на счёт три.
- Хорошо. - Эдвард отошёл назад, по пути сняв с предохранителя свой пистолет.
- Раз, - хриплым голосом начал отчёт детектив. - Два.
Фонарик в руке Мэттисона Холмса погас. Теперь комнату освещал лишь свет, от фонаря Эдварда. Некий звук скрежещущего металла послышался из-за спины детектива. Кто-то приближался к ним. Детектив, наострив уши, замер в ожидании продолжения, но звук металла, так отчётливо услышанный им тогда, больше не повторился.
- Три.
Что-то неожиданно вылетело из темноты в сторону детектива. Тот резко отпрыгнул в сторону, быстро приведя в боевую готовность пистолет. Произведя несколько выстрелов в темноту, Мэттисон Холмс, стараясь не давать второго шанса убийце, встал спиной к стене, готовясь к следующему удару. Вдруг свет погас и, что-то с гулким звуком свалилось на землю. "Эдвард" - подумал Мэттисон Холмс, совсем забывший о своём напарнике.
- Спокойной ночи детектив, - скрежещущим голосом произнёс неизвестный, после чего со всей силы ударил в живот отвлёкшегося на напарника детектива. Тот, свалившись на колени, выронил из руки пистолет. Фонарик, лежащий около поваленного на землю Эдварда, неожиданно включился и осветил слабым лучом света стоявшего на коленях детектива.
- Я дарую вам возможность взглянуть в мои глаза, ведь вы так сильно жаждали этого. - неизвестный хихикнул, после чего приподнял голову, дав возможность детективу разглядеть своё лицо.
- Я знал,… что это ты, - Мэттисон Холмс харкнул кровью. - Чёртов доктор… - после этих слов детектив потерял сознание.
Мартин опустился на одно колено. С трубы, которую он держал в руке, на пол капала кровь. Наклонившись к уху детектива, он ласковым голосом произнёс:
- Наконец-то я тебя нашёл мой старый друг.
* * *
Эдвард спал и видел сон. Сон рассказывал историю о его прошлом и был содран из памяти лишь для того чтобы напомнить о тех днях когда он был подростком ещё не знавшим обо всех прелестях касающихся его будущей жизни.
- Скорее вылезай из машины маленький чертёнок, - кричал на Эдварда разгневанный отец, мечтавший поскорее вернуться в бар и досмотреть игру, где его любимая команда "Ковбои Далласа" должна была в пух и прах растоптать другую команду "Нью-Орлеанских святых". - Или ты хочешь, чтобы я вылез и хорошенько наподдал тебе за твоё непослушание?
Эдвард не любил когда отец говорил с ним как с маленьким ребёнком, но зная, в каком сейчас он находится состоянии, не стал рисковать и вылез из машины, предварительно закинув за спину, нагромождённую припасами сумку. Сразу после этого машина тронулась с места и направилась в сторону города, издавая при этом странные грохочущие звуки, идущие от неисправно работающего мотора. Будучи уверенным, что этими звуками скрывалось "Удачи сынок" повеселевший Эдвард быстрой походкой зашагал в сторону лагеря.
Туман, окутав своей дымовой завесой, идущего вперёд мальчика переместил его в другое место. Теперь тот, напевая себе под нос любимую мелодию, раскладывал по ящикам вещи, бережно выложенные на кровати. Лагерь "Райский сад", в котором находился Эдвард, был пристанищем для детей готовых в любой момент переступить черту закона. В каком-то смысле это был не лагерь, а самая настоящая тюрьма для несовершеннолетних. На окнах висели железные решётки, вокруг забора ограждавшего лагерь бродили охранники, а также были установлены скрытые камеры, отлеживающие поведения всех живших здесь детей. Но Эдварду такое место даже нравилось, по крайней мере, по сравнению с тем, в котором он жил до этого, с вечно пьяным и находящимся на взводе отцом, и занятой на работе матерью, не желавшей, сделать выбор между работой, и сыном в пользу второго.
- Эй, пацан! Ты что творишь? - прокричал толстый мальчик, подбегая к стоявшему в недоумении Эдварду.
- В смысле, что? Занимаю своё место, конечно же! - ответил Эдвард, рассматривая в это время стоявшего перед ним толстяка. Тот был одет в заляпанную жиром серую майку, которая открывала вид на небрежно покачивающийся из стороны в сторону живот.
- Но это моё место! - вопил толстяк, брызгая во все стороны слюной. - С чего это ты решил, что оно вдруг стало твоим?
Эдвард немного испугался, увидев у стоявшего перед ним парня залитые кровью глаза. И решив, что лучшим решением в данной ситуации будет немедленное капитулирование, дружеским тоном сказал:
- Слушай, остынь немного, ладно? Давай попробуем разрешить всё мирным путём. Раз уж тебе так не нравиться, что я решил спать здесь-то я перейду на другую кровать. На верхнюю, например.
- Верхняя койка тоже принадлежит мне! - Толстый парень схватил Эдварда за рубашку, и начал трясти из стороны в сторону, словно бы тот совсем ничего не весил. - Решил что, заняв мою койку, сможешь занять и моё место здесь? Я тебе за это все зубы выбью… ахх.
Не успев договорить толстый парень, обхватив живот руками, повалился на землю. Эдвард ударил его прямо в живот, не желая больше слушать от того угрозы в свой адрес. Решив, что на этом спор исчерпан Эдвард продолжил складывать свои вещи в уютненький деревянный шкафчик стоящий прямо у окна.
- Я тебе за это отомщу, - простонал толстяк, вставший с пола и медленной походкой, заковылявший в сторону двери. - Такому как ты здесь не место. - после этих слов он скрылся в дверном проёме.
- Вот ведь придурок, - сказал Эдвард, складывая в ящик последнюю пару носков.
Кинув на шкафчик, пустую сумку, он молниеносно запрыгнул на кровать. Немного помявшись на жёстком матрасе, Эдвард начал размышлять о своём поступке: "Зачем я его ударил? Обещал же отцу не влезать больше в драки, у меня всегда было много проблем из-за них. И из-за таких придурков, как этот жирдяй!.. О'кей успокойся приятель, дыши глубже, как там тебе твой психолог говорила - Закрой глаза и сосчитай до десяти. Один, два, три… Боже, надо просто стараться держать себя в руках и всё будет хорошо. Не дай бог об этом узнает отец, тогда меня отсюда точно не выпустят".
- Что киснешь? Неужели девушка бросила? - спросил неизвестный.
Эдвард открыл глаза. Какой-то парень стоял у кровати. У него был не слишком приятный внешний облик, сочетавший в себя бледную кожу, худое лицо и в довесок ко всему этому страшная напасть всех подростков - прыщи. Хотя одежда скрашивала все его недостатки. В его личный гардероб входили: чёрная спортивная куртка, маленькие прямоугольные очки с золотой оправой, синие джинсы и белые ботинки из натуральной кожи. Эдвард, поняв, что парень на вид безобидный решил завести с ним беседу (надеясь что того же что было с толстяком не повторится):
- Нет, - сухо ответил Эдвард, стараясь не выдавать в голосе заинтересованность. - У меня нет девушки. За место какой-нибудь более или менее привлекательной красотки мне достался жирный увалень, имеющий какую-то странную зависимость от не принадлежащих ему вещей.
Парень в очках засмеялся. Эдвард очень ловко выпрыгнул с постели и встал напротив хихикающего незнакомца.
- Ты имеешь в виду Боди Клэтона? Да, он тот ещё засранец. - перестав смеяться, он протянул Эдварду руку. - Меня звать Лори Вильямс, и я за старшего у северных.
- Каких таких ещё северных? Ты, надеюсь, не зелёных человечков имеешь в виду, и если их то, ты явно не в своём уме. - Эдвард (проигнорировав рукопожатие) покрутил пальцем у виска.
- Ну, северные это я, ты и все те, кто живут в северной части лагеря, отчего и получили, такое, вполне себе логичное название.
- Тогда тут должны быть ещё южные, восточные и западные, верно?
- Южные и восточные есть, западных нет. В западной части находится жилье, в котором обитают сотрудники лагеря, и большое озеро именуемое "Райским" в честь сам знаешь чего.
- Понятно. Интересное у вас тут местечко, жалко, что это не тот лагерь, в котором хотел бы остаться навсегда.
- Это верно, - Лори, так же как и Эдвард, отрешённо посмотрел в окно.
На улице в это время ходили и рассортировывались по новым местам обитания дети. Никто из них не обратил внимание на цветущий дуб во дворе или великолепно посаженные растения в саду. То, что они все хотели бы увидеть не мог дать этот лагерь, насколько бы хорош он не был. А просили они всего ничего - свободу, то, что могло принести им радость в сердце и излечить его от нагрянувшей на душу тоски и печали. Но не выбери они лагерь местом для излечения от своих пороков, их бы ждало место, в котором свобода была бы ещё более мифическим существом, чем здесь - тюрьма вот куда они бы попали, реши они всё по-другому. Это бездна, в которой даже ангел может стать дьяволом.
- Ты кстати кое-что забыл сказать. - сказал Лори, усевшись поудобнее на кровать.
- Сказать? - переспросил Эдвард. - Что сказать?
- Своё имя, конечно же. По мне так очень не вежливо с твоей стороны получается, я представился, а ты нет.
- Ой, извини, - Эдвард, улыбка которого просияла на весь белый свет, протянул Лори руку. - Меня зовут Эдвард Вэйтсон, и мне очень хочется стать твоим другом.
Лори улыбнулся в ответ. Эта улыбка неожиданна, исчезла, растворившись в клубах чёрного непроглядного облака дыма. Теперь Эдвард остался совсем один. Вокруг него кружили облака дыма не дававшие шанса и лучику света заглянуть в это непроглядное царство тьмы и тишины. Он пошёл вперед, что-то засверкало у него в руках. Из клубов дыма начали показываться, чьи-то руки, небрежно перекидывающие друг другу какие-то маленькие, смятые клочки бумаги. Появился громкий гул, разнёсшийся по уже имевшему некие иллюзорные очертания залу.
Дым исчез и Эдвард, усевшись поудобнее за стол, приступил к еде. Он находился внутри гигантской столовой наполненной толпой орущих, жующих и одновременно с этим сильно раздражающих детей. За столом вместе с ним сидел его новый друг Лори Вильямс, справа, от него вечно чем-то недовольный Бэрри Хокинс и усевшийся в самый дальний угол стола неразговорчивый Стенли Ховард.
Бэрри Хокинс - это четырнадцатилетний чернокожий мальчик с прилежно зачёсанными назад волосами и элегантным костюмчиком за несколько тысяч долларов. Весь его внешний облик ни как не вязался, с его манерой есть и вести себя за едой. Грубые повадки рушили внешний стереотип и показывали насколько сложно "судить книгу по её обложке". И всё же они никак не были связаны с его доброй и чрезмерно общительной душой.
Стенли Ховард же напротив такой чертой характера был обделён. И вёл себя так, словно бы скрывал жуткий секрет, о котором лучше никому не знать. Одет он был в невзрачную серую одежду похожую чем-то на тюремную, но только не имевшую белых и чёрных полосок во всю длину. Общением как важной социальной особенностью был обделен, но как бы, то, ни было разговаривал пусть и редко.
Эдвард поглядел на окруживших его людей. "Ребята странные конечно, но сгладить скучное пребывание здесь, наверное, сумеют" - думал он.
- Ну как тебе Столовая? Нравится? - задал вопрос Эдварду уже успевший съесть всю свою еду Лори.
- Да неплохая, - ответил тот, ковыряясь в еде вилкой. - Но откуда у них на это всё деньги? Не уж то они устроили тут детскую подпольную фабрику по производству кроссовок?
- Нет, конечно, - рассмеялся довольный сравнением Лори. - Но ты отчасти прав. Нам дают работу, которую мы обязаны выполнить, иначе придется просидеть целый день в изоляторе.
- В изоляторе? - Эдварда пробила дрожь от одной только мысли, что ему предстоит просидеть в тёмной маленькой комнате словно бы какой-то загнанный в клетку зверь.
- Эту жуткое место. Туда попадают только, если сильно провинятся, либо откажутся работать. - тихо сказал Стенли Ховард.
- Неужели тебе посчастливилось туда попасть? - осторожно спросил Эдвард.
- Да я там был. Но больше меня там не будет.
Над всеми нависла аура молчания. Первым продолжить разговор решил Бэрри Ховард:
- Эди, - сказал он, обращаясь к Эдварду. - Я слышал, ты насолил Боди Клэтону, это правда?
- Ага. Но только правильнее будет сказать, не насолил, а выбил из него дурь. Мне вот интересно с чего он вообще решил, что это была его кровать? Пришёл начал на меня орать и при всём при этом даже ещё и побить собирался.
- А что ты ему сделал? - снова задал вопрос Бэрри.
- Да просто ударил в живот, при этом я не хотел драки, просто так вышло, - Ответил Эдвард а, затем обращаясь ко всем, спросил. - А чё с ним не так то? Я, конечно, понимаю, что в этом лагере одни бандиты да уголовники, но как мне кажется им всем очень далеко до этого толстопуза.
Все кроме Стенли засмеялись, что есть мощи. Их смех разнесся по столовой и слился с так и не прекратившимися криками и разговорами.
- Это ты правильно заметил, - сказал Лори, вытирая от льющихся слёз глаза. - То, что всем далеко до него это конечно чистая, правда. Дело в том, что его папаша глава какой-то мафии. Сам сын от папани далеко не убежал и, по сути, является его правой рукой. Сидит он в этом лагере уже чуть больше года и, кажется уходить, совсем не собирается.
- Год? Тут же, по-моему, ограничение в пять месяцев. - удивился Эдвард.
- Ну, смотри, - начал Лори. - Мы с Бэрри сидим тут аж с Марта. Бэрри выходит в июле, мне же придётся тут торчать до сентября. А он же, прикинь, тут ещё с прошлого марта торчит!
- А причина, какая?
- Один раз он со своими ребятами решил устроить засаду для вожатой ихней группы. Она ему чем-то там не приглянулась. Ну, они набросились на неё и нехило так избили, на ней после этого живого места не было. Тогда, по-моему, в лагерь приезжал его отец. Шумиха была ещё та.
- Ужас, - сказал Эдвард затем, чуть замявшись, добавил. - Громилы? У него здесь есть громилы?
- Целая банда. Или ты думал, что этот толстяк способен на что-то? Да он редко что-либо делает, всю грязную работу выполняют его псы Стикс и Гарри. - сказал Лори.
- Это не банда. Три человека это мелочь. Любой бы смог с ними справиться, - возмутился Бэрри, затем, заметив гневный взгляд Лори, добавил. - Чего? Ты что со мной не согласен?
- Они психи, а психи опасны в любом случае независимо от их количества. Давайте лучше сменим тему, - предложил Лори. - Кто-нибудь смотрел "Круто сваренного"? Там столько народу погибло в больнице просто чума.
- Классный боевик. Там есть мой любимый момент, когда он в одной руке ребёнка держит и поёт тому колыбельную в другой руке оружие и им отстреливается от набегающих отовсюду мафиози. И при этом делает это всё одновременно! - кричал Бэрри.
Эдвард не смотрел этот фильм. Он давно уже не ходил в кинотеатр. А его отец разломал телевизор и видик в это рождество и теперь дома никак нельзя посмотреть хоть какое-нибудь нормальное кино.
Вдруг что-то, захватило его внимание. Светлые волосы, красиво заплетённая косичка, розовые щёчки, голубые глаза, длинные ноги в обтягивающих джинсах. У Эдварда участилось дыхание, быстро забилось сердце, и закружилась голова. Впереди он видел девушку. Один взгляд на её лицо приводил его в восторг и замешательство. Эдвард не мог понять, что за чувство охватывало его. Он понял, что с ним что-то не так, но не понимал что именно.