- До чего же ты красивая, - выдохнул он, глядя ей в лицо.
Она улыбнулась, потрепала его по щеке:
- Ты тоже.
Они прижались друг к другу губами. Сначала нерешительно, потом все сильнее пробуждалось желание.
Нежность, ласки - взгляды, улыбки. Молча - слова были лишними.
Нагота становилась глубже. Он почувствовал, что куда-то исчезает чувство вины, уступая место близости, одновременно прекрасной и невероятно сильной.
На него из всех углов больше не смотрели укоризненные глаза сына.
Мария, закрыв глаза и запрокинув голову, что-то прошептала одними губами.
- Ты плачешь, - с улыбкой тихо сказала она, посмотрев на него.
Донован улыбнулся в ответ, зарылся лицом в ее волосах.
И почувствовал, что больше не одинок. Внутри поднялась теплая волна нежности, любви и накрыла с головой.
Потом они лежали рядом, проводя пальцами по неостывшей после этого акта любви коже.
В темноте лица, тела трудноразличимых оттенков серого цвета. Ночные разговоры. Разговоры между любящими людьми.
- Да, - начал Донован, - долго же мы с тобой к этому шли.
- В редакции и раньше были убеждены, что мы любовники. Говорили, что мы слишком близки, чтобы быть просто друзьями. - Мария улыбнулась. - Придется сообщить, что они не ошибались.
- Но мы ведь жутко друг с другом заигрывали, правда? - улыбнулся Донован.
- Мне кажется, мы по-другому и не общались.
Так проявлялись их особые отношения. В "Геральде" на них обоих возлагали большие надежды. Они подружились сразу и оставались друзьями до тех пор, пока Донован не отрезал себя от остального мира.
Мария прижалась к нему сильнее.
- Ты меня хотел?
- Да, но не собирался к тебе с этим подъезжать. Потому что боялся, что мы перестанем быть друзьями, если переспим.
- А я в воображении представляла совершенно бесстыдные сцены, но понимала, что этого не должно случиться. Во-первых, ты был счастлив с женой.
Он не ответил, но она почувствовала, как под рукой напряглись его мышцы.
- Прости.
- Ничего.
Некоторое время они лежали молча.
- Может, вам все-таки стоит встретиться? - наконец спросила Мария.
Прежде чем ответить, он обвел глазами стены и потолок. Призраков не было. Наверное, прячутся, решил он. Прячутся в темноте.
Он вздохнул:
- Это очень трудно сделать. После… после того случая… я не мог… Она пробовала меня разговорить. Не отпускать от себя… Я иногда чувствовал, что просто на нее смотрю. Она тоже смотрела молча. Мы словно хотели приблизиться друг к другу, но что-то нас… всегда останавливало и вставало между нами. В конце концов я понял, что должен… уехать. Ради нас обоих.
Мария смотрела прямо перед собой, понимая, чего ему стоило заговорить. Она почти не дышала, опасаясь, что лишний взгляд и звук могут оборвать его исповедь.
- А Эбигейл?
- Она меня ненавидит. - Он горько вздохнул.
- Нет-нет, ты ошибаешься.
- Не ошибаюсь. Она считает, что я его люблю больше, чем ее, потому что… - Он покачал головой. - Но я не могу перестать надеяться… Я не сумел заставить ее себя понять. Она заявила, что в доме нас как будто по-прежнему четверо. Только один - призрак, который всех преследует. Мне пришлось уйти, чтобы там больше не было призраков.
- Два года. За два года многое могло измениться.
Снова повисло молчание.
- Знаешь, мне кажется, мы друг другу подходим, - перевела разговор Мария.
Донован улыбнулся, крепче прижал ее к себе.
- Я тоже так считаю.
Их снова накрыла волна страсти. Потом они снова лежали рядом, удовлетворенные, счастливые.
- Его так и не… - начала Мария, свернувшись клубочком в его объятиях. - Так и не нашли никаких следов?
- Никаких. - Он смотрел в потолок.
- Должно быть, это… - Она не сумела закончить фразу.
- Знаешь, я в детстве зачитывался комиксами. Обожал их, особенно про супергероев. У меня была огромная коллекция. А одну серию, "Дозор обреченных", я особенно любил. Там было полно неудачников, которых не принимало общество. Самый главный среди них - Человек-робот.
Он почувствовал, как она трясется от смеха у него на груди.
- Не смейся. Да, Человек-робот. Когда-то он был живым человеком, но потом превратился в робота с человеческими мыслями и эмоциями. Внешне суперсильный, суперкрутой, а внутри - суперчувствительный.
Мария перестала смеяться, прислушалась.
- Конечно, у них были враги, которых они побеждали. У одного из негодяев - уж и не помню, как его звали, - были невероятные суперспособности - все, какие только можно себе представить. Его можно было победить, подумав о какой-то из его сил. И она тут же исчезала. Только так можно было его одолеть.
Он продолжал смотреть в потолок и видел там одному ему ведомые картины.
- Так я и пытаюсь думать о Дэвиде. - Его голос задрожал. - Рисую самые страшные картины, самые жуткие, какие только могу вообразить. - Он замолчал, будто задохнувшись. Немного успокоился и заговорил вновь: - Потому что, если о чем-то страшном подумать, оно перестает существовать. А раз перестает существовать, значит, этого не могло… могло только…
Мария крепко его обняла.
До утра было еще очень далеко.
Они говорили, пока их не сморил сон. Старались не давать обещаний, которые на рассвете растворятся вместе с темнотой. И оба надеялись, что днем останутся не только воспоминания.
Наступило воскресное утро.
Для Донована. Для него и для Марии. Рядом не было теней - ни Энни, ни Эбигейл, ни Дэвида.
Призраки исчезли.
Они целый день провели вдвоем. В основном в кровати.
Дотрагивались друг до друга, прикасались губами, языками. Показывали друг другу, что им больше всего нравится, исследовали друг друга.
Вспоминали, кем были. Выясняли, кем стали. И были почти счастливы. Донован не осмеливался произнести про себя слово "надежда", потому что слишком хорошо знал, как крепко оно связано со словом "отчаяние". Но он чувствовал, что внутри поселилась именно она - надежда.
Потом позвонил Джамал. Сказал, что готов к переговорам. В понедельник. У памятника лорду Грею.
Он заметил его и окликнул.
Мальчишка обернулся, увидел его, подошел.
- Чего, старик, улыбаешься?
- Я просто очень рад тебя снова видеть, Джамал.
Джамал засмеялся.
- Ну, ты даешь! Вечно что-нибудь сморозишь.
Донован кивнул, посерьезнел. Дело есть дело.
- Ну-с, мы готовы сотрудничать?
Улыбка на лице мальчишки погасла, в глазах появилось затравленное выражение. Он вздрогнул, пробормотал что-то невнятное.
- Ладно. - Донован вспомнил, как они с Марией решили себя с ним вести. Подружиться. Доставлять удовольствие. Завоевать доверие. Что бы он там ни совершил, в какое бы ужасное дело ни был втянут, он всего лишь ребенок.
- Слушай, - произнес Донован ровным голосом. - Мы же не можем говорить здесь. - Он оглянулся. - Пойдем пообедаем. Угощаю.
Джамал кивнул:
- В "Макдоналдс"?
Донован улыбнулся.
- Знаешь, на свете есть более приличные заведения.
Они зашли в небольшое симпатичное итальянское кафе на Хай-Бридж-стрит с похожими на моделей официантками. Оно никогда не пустовало.
Вот и сейчас в кафе подтягивались посетители - начиналось обеденное время. Они нашли столик, углубились в чтение меню.
- Что за дрянь! У них тут ничего приличного. Ни бургеров, ни хрустящих крылышек.
Донован попросил одетую во все черное официантку принести колбаски по-итальянски с овощами под соусом для обоих, кока-колу и чипсы для Джамала и порцию капучино для себя. Она повторила заказ на местном джорди с итальянским акцентом и летящей походкой отправилась его выполнять, предоставив клиентам заведения любоваться грациозно покачивающимися, идеально круглыми выпуклостями пониже спины.
Донован изучал Джамала. Мальчишка оглядывался, оценивая незнакомую обстановку, он явно храбрился, но за этой маской скрывался испуг. Интересно, что в жизни этого подростка заставило его промышлять собственным телом? Что его ждет впереди?
- Опять ты на меня так странно смотришь, мужик.
Донован вздрогнул.
- Что ты сказал?
Джамал засмеялся, затряс головой.
- Ну, ты - ваще не в себе…
Официантка принесла напитки. Джамал старался не смотреть на ее ноги.
- Конфетка какая! - резюмировал он, когда она отошла.
- У тебя никаких шансов, - улыбнулся Донован.
- Почему? Я парень рисковый.
- Только пока ребенок.
Джамал покраснел:
- Я по крайней мере не похож на одного старого заросшего пижона.
- Ладно тебе, пей свою колу, сынок.
Джамал уткнулся в свой бокал, пряча улыбку. Пора переходить к главному, подумал Донован без особого энтузиазма.
- Что ж, - сказал он, - теперь о деле.
- Да, - эхом отозвался Джамал. Он нехотя оторвался от колы. Как приговоренный к смерти заключенный, который на какое-то время забыл о своей судьбе.
- У меня такое впечатление, что речь идет о двух событиях. - Донован подался вперед. - Одно зафиксировано на диске. О другом знаешь ты.
Джамал молча слушал. Донован продолжал спокойным, ровным голосом:
- Я беседовал с Марией…
- С той тетенькой из газеты?
- Да. Она говорит, если ты нам все расскажешь и позволишь записать свой рассказ на пленку - обо всем, что тебе известно, - и если эта информация подтвердится, мы тебе заплатим.
- Сколько?
- Тысячу.
- Всего-то! Ты же пять обещал.
- За диск. А его у тебя нет. Так что тысяча - исключительно за твой красивый голос.
Джамал покачал головой, засмеялся:
- Тысячу?! Блин, за то, что мне известно, я хочу больше. Это стоит гораздо дороже. Тысяча! Да я ее за неделю заработаю. Даже за день!
- Не смею задерживать. Флаг тебе в руки.
- Что? - в замешательстве переспросил Джамал.
- Дверь вон там. Вперед! Заработай за неделю… если тебе это по душе.
Джамал посмотрел на дверь, пытаясь спрятать обиду. Доновану стало жалко парня - надо бы с ним помягче.
- А с диском что? - спросил Джамал.
- Это отдельный вопрос. Ты знаешь, что там?
- Да. Довольно много, - сказал он с вызовом.
- В таком случае он может нам не понадобиться. Если окажется, что мы имеем дело с убийством и придется привлекать полицию, ты просто скажешь мне, где диск. Возможно, тебе все-таки придется встретиться со следователем и рассказать то, что ты рассказывал нам.
- Но деньги вы мне все равно заплатите?
- Да, если согласишься на наши условия.
- Мне, значит, придется только говорить?
Донован кивнул.
Джамал протянул руку через стол:
- Заметано, Джо.
Донован пожал протянутую руку. Принесли еду. Джамал с наслаждением съел свою порцию.
- Ну что, вкуснее, чем в "Макдоналдсе"?
- Угу, - промычал Джамал, запихивая в рот чипсы. - Жуть, какая вкуснотища.
Пока он ел, Донован внимательно на него смотрел.
- Сам-то откуда? - задал он вопрос.
Джамал поднял на него глаза, в которых тут же загорелась подозрительность.
- А зачем тебе?
Донован пожал плечами:
- Просто интересно.
- Из Стритхэма.
- Северный Лондон - знаю это место, - кивнул Донован.
Джамал уткнулся в тарелку.
- Потом были разные детские дома, приюты. Правда, я там жил недолго.
- Почему?
- Все время убегал. Хотел маму повидать.
- И что же произошло потом?
Глаза Джамала тут же подернулись дымкой. Он уставился в стол, заинтересовался сэндвичем, начал отламывать от него хлеб.
- Проблемы возникли. Она не смогла справиться, отослала меня обратно. - Что-то он там такое в этом хлебе обнаружил интересное, чего Донован не видел? - В конце концов я от них совсем убежал.
Донован кивнул.
Обед закончили молча.
- Что дальше? - спросил Джамал.
- Я должен знать, у кого сейчас диск. Тогда…
Лицо Джамала стало пепельно-серым.
- Не, старик, не надо… честное слово, не надо. Не могу я тебе сказать.
- Почему?
- Если бы мы с тобой не договорились, - сказал он очень тихо, - у меня были бы большие неприятности.
- Но ведь договорились. Этот человек просто не вписался в наш договор.
Джамал затряс головой.
- Нет, ты не понимаешь. - В голосе звучала боль, которая отразилась и на лице.
- Что ты хочешь сказать? Тебя били?
Джамал опустил глаза, ничего не ответил.
При взгляде на несчастного ребенка у Донована защемило в груди. В эту минуту у него созрело решение, о котором он, казалось, не думал.
- Слушай, Джамал. Я поселю тебя в гостинице, а газета будет за нее платить. Согласен?
Джамал посмотрел на него, в глазах зажглась надежда.
- А когда все закончится, помогу тебе найти постоянное жилье. Помогу наладить жизнь.
Взгляд мальчишки сделался подозрительным.
- С какой стати?
- А ты предпочел бы оставить все как есть? - пожал плечами Донован.
- Никто ничего не делает просто так.
Донован покачал головой:
- Не все.
- Значит, мне не нужно возвращаться к Отцу Джеку? Да?
- Этого человека так зовут - Отец Джек?
Джамал начал затравленно озираться. Донован даже подумал, что он сейчас сорвется с места.
Он почувствовал, как внутри закипает злоба.
- Почему ты его так боишься?
- Ты его не знаешь. Он меня изобьет. Сильно…
- Он к тебе пальцем больше не притронется, Джамал. - Злоба внутри теперь клокотала. - Ни он, ни кто бы то ни было еще. Обещаю. Только покажи, где живет эта мразь. Я сам возьму у него диск.
Джамал покачал головой.
- Мы возьмем такси. Тебе не нужно будет даже входить внутрь.
- Что ты собираешься делать?
- Я должен знать, где его найти. Это все, что от тебя требуется, - показать. Я этого так не оставлю. Он подонок, который способен только детей обижать. Посмотрим, как он себя поведет, когда нарвется на взрослого человека.
Джамал смерил Донована взглядом:
- Это будет очень трудно сделать.
- Пошли, - сказал Донован, швырнул на стол несколько купюр и поднялся.
Они вышли из кафе. Официантка резво подошла к столику, взяла деньги. Улыбнулась.
Ах, если бы все оставляли такие щедрые чаевые, подумала она.
И пошла по проходу, еще задорнее двигая бедрами.
13
Молот остановил машину под окнами девицы. В том же месте, в тот же час. Он знал, как ее зовут, но про себя предпочитал называть ее именно так - девицей. Так она больше напоминала объект - его объект.
Он устроился поудобнее, огромная спортивная сумка стояла на заднем сиденье. Он терпеть не мог таких вот заданий, не выносил ожидания. Чтобы как-то скрасить ненавистное время, вставил диск "Slipknot".
Почти тут же в окошко постучали. Он вздрогнул от неожиданности.
Кинисайд открыл дверь, сел рядом на переднее пассажирское сиденье. Собрался что-то сказать, но остановился на полуслове, сморщился:
- Что это за вонь у тебя?
Молот пропустил его замечание мимо ушей. Кинисайд, поняв, что не дождется ответа, перешел к делу:
- Какие новости? Дай бог, чтобы хорошие, потому что я очень-очень недоволен.
Глаза Молота тут же превратились в два горячих угля. Он уставился куда-то вперед с совершенно бесстрастным, почти каменным выражением лица. Тело так напряглось, что казалось, начало вибрировать. Руль прогнулся от мертвой хватки.
- Недоволен? - почти прошептал он. - Чем, интересно?
- Гэри Майерс. Нашли тело.
- Слыхал.
- И тебя это нисколько не волнует? Это может иметь очень серьезные последствия.
- Для тебя. Надо было меня слушать. Закопали бы его. Дела надо делать правильно. Я не какой-то там салага. - Он особенно нажал на "я".
- Послушай, Молот, - вставил Кинисайд и тут же замолчал. Снова поморщился. - Можешь чуть убавить звук? А то я собственных мыслей не слышу.
Молот оставил без внимания и это замечание. Кинисайд, как ни в чем не бывало, продолжил, правда более примирительным тоном:
- Послушай, я же тебе уже говорил. Нельзя мыслить в масштабах одного дня. Тело должны были найти только через много месяцев. А то и лет. Оно бы за это время настолько разложилось, что смерть выглядела бы естественной. Если закопать, этого не добьешься. - Он помолчал. - Рассказывай, что там у тебя.
Молот впервые за все время повернулся к нему вполоборота и рассказал об обезглавленном трупе Дина на дне лондонского канала. О том, что Джамал пытался связаться с Джо Донованом из "Геральда".
Кинисайд хохотнул:
- Джо Донован, говоришь? Привет из прошлого, значит. Вряд ли стоит из-за него волноваться. Он конченый человек, этот Донован. Но я буду держать уши востро. А что с мальчишкой? Он по-прежнему в Ньюкасле?
- Насколько можно судить, - кивнул Молот.
- Хорошо. - Кинисайд на секунду задумался. - Я его поищу. Не переживай, найдем. Это дерьмо обязательно где-нибудь всплывет.
- А пока что делать?
- Продолжай наблюдение за квартирой. - Молот никак не отреагировал на указание. - Ты прекрасно справляешься с работой. Ты лучший.
- Знаю, - сказал Молот и все-таки посмотрел на Кинисайда.
- Результат того стоит. Честное слово.
Молот промолчал.
- Ну ладно… - Кинисайд выбрался из машины. - Ты лучший, - повторил он, закрывая за собой дверь.
Молот смотрел ему вслед. Этот коп что-то нервничает, не так уверен в себе, дергается. Он, кажется, даже на грани отчаяния.
Он выбросил Кинисайда из головы. Слушал музыку, наблюдал за квартирой.
И проклинал ожидание.
Конечно, он благодарен Кинисайду за то, что тот для него сделал, но даже благодарность имеет границы.
Молот был вышибалой и громилой у одного бандита. Бандита Кинисайд упрятал в тюрьму, а с Молотом заключил сделку: ты мне оказываешь кое-какие услуги - и я тебя не сажаю. Это имело смысл, и Молот стал работать на Кинисайда и даже получать за это деньги. Правда, раньше он брал за работу больше, но, с другой стороны, он на свободе. Иногда он помогал и другим копам.
Он поворочал шеей - она скрипнула.
До чего же противно бездействие и ожидание.
Он вдруг вспомнил о том, что находится в сумке на заднем сиденье.
Сразу стало легче.
Предвкушение заполнило пустоту. Пока он тут торчит, мысль о содержимом сумки будет его поддерживать, согревать душу.
Такси остановилось возле дома. По путаным объяснениям Джамала шофер не сразу его отыскал и уехал, как только с ним расплатились.
- Я думал, что подожду в машине. - В голосе Джамала слышался страх.
- Не бойся, - успокоил его Донован, - ты со мной. Если хочешь, можешь подождать на улице.
Джамал ничего не ответил. Он дрожал всем телом, глаза от страха превратились в два блюдца.