9
- Во второй раз я их видел вместе в небольшом кафе-баре против университета. Никак не ожидал встретить Дороти в таком скромном заведении.
Дороти, как только меня увидела, наклонилась к своему спутнику, улыбаясь и поглаживая его по руке, одним словом, всячески давая мне понять, что она нашла мне замену. Ее поведение вызвало у меня чувство неловкости.
За соседним столиком две студентки пили молочный коктейль. Когда Дороти и ее друг вышли, одна из девушек одобрительно отозвалась о его внешности, на что вторая сказала: "Только не вздумай им увлечься. Этот парень из тех, кто ухаживает только за очень обеспеченными девушками".
Тогда мне пришло в голову, что Дороти, желая мне насолить, связалась с одним из многочисленных охотников за приданым. Я вышел на улицу и пошел за ними.
Они остановились у группы домов, принадлежащих университету. Этот тип позвонил два раза, потом вынул из кармана ключ, открыл дверь и вошел, пропустив Дороти перед собой. Я подошел ближе и записал адрес дома на одной из своих тетрадей, подумав, что надо будет как-нибудь зайти туда и попытаться расспросить о нем.
Но я не сделал этого. Мне показалось, что было бы нелепо придавать значение случайному замечанию девушки, которая, может быть, просто досадовала, потому что, как говорится, зелен виноград.
- Есть у вас еще этот адрес? - взволнованно спросила Эллен.
- Безусловно. Я сохраняю все свои записи лекций. Они у меня дома, в чемодане. Если хотите, можем сразу поехать туда.
- Так и сделаем. Потом пойдем по этому адресу и узнаем, кто он такой.
- Но это не обязательно тот, кого вы разыскиваете, - предупредил Пауэлл, доставая бумажник.
- Очень возможно, что это все-таки он, - возразила Эллен и встала. - Даты совпадают. Позвоню только одному человеку и пойдем.
- Хотите посоветоваться с вашим помощником? С тем, кто ждал вас внизу и должен был поднять полицию на ноги?
- Вы угадали. Правда, он не ждал меня, но действительно существует.
И она направилась к одной из телефонных кабин в холле…
- Алло. Радиостанция Блю-Ривер, - ответил приятный женский голос.
- Скажите, пожалуйста, могла бы я поговорить с Гордоном Гантом?
- К сожалению, в настоящий момент мистер Гант ведет передачу. Перезвоните в десять часов, может быть, вы еще застанете его до ухода из студии.
- Вы не могли бы, в таком случае, кое-что ему передать?
Телефонистка согласилась, и Эллен попросила ее сообщить мистеру Ганту, что мисс Кингшип собирается пойти к мистеру Пауэллу, для того чтобы ознакомиться с интересными сведениями, которыми тот располагает.
- Передайте ему, чтобы он позвонил мне туда около десяти.
- По какому номеру?
- У меня его, к сожалению, нет, - сказала Эллен, открывая сумку одной рукой. - Но у меня записан адрес… Тридцать пятая улица, Запад, 1520.
Телефонистка повторила.
- Отлично, - сказала Эллен, - значит, я могу рассчитывать, что вы передадите мою просьбу мистеру Ганту?
- Ну, конечно, - обиженным тоном ответила телефонистка.
- Безгранично вам благодарна.
- Вот и все, - объявила Эллен, возвращаясь к столику, у которого Пауэлл расплачивался с официантом, и беря свое пальто с табурета. - А как, в сущности, выглядит этот молодой человек? Вы сказали только, что он хорош собой.
- Это блондин высокого роста… - начал Пауэлл, пряча бумажник.
- Еще один блондин, - вздохнула Эллен.
- Дороти явно предпочитала нордический тип.
- Наш отец блондин… По крайней мере был им до того, как начал седеть, - заметила Эллен, надевая пальто. - А мы, все три…
Ее рукав задел за низкую перегородку соседней кабины.
- Извините, - сказала она полуобернувшись.
В кабине никого не было. На столе оставался пустой бокал, долларовый билет и бумажная салфетка, продырявленная так искусно, что казалась кружевной.
Пауэлл пришел на помощь Эллен.
- Вы готовы? - спросил он, помогая ей справиться с упрямым рукавом.
- Вполне.
Было без десяти десять, когда их такси остановилось на тихой, слабоосвещенной улице, перед домом, где жил Пауэлл.
Машина отъехала. Эллен и Пауэлл поднялись на крыльцо по скрипучим деревянным ступеням. После нескольких неудачных попыток, Пауэлл открыл дверь и ввел девушку прямо в уютную гостиную со светлой мебелью, обитой пестрым кретоном.
- Подождите меня здесь, - сказал он, направляясь к лестнице. - В комнате страшный беспорядок, так как моя хозяйка попала в больницу, а я не ждал сегодня гостей… Мне понадобится несколько минут, чтобы разыскать эту тетрадь. Может быть, вы пока приготовите нам по чашечке кофе? На кухне вы найдете все необходимое.
- С удовольствием, - ответила Эллен, уже снимавшая пальто.
Пауэлл поднялся по лестнице, открыл дверь спальни, включил свет… Лампа осветила измятую постель, пижаму, небрежно разбросанную одежду. Он положил поверх всего свое пальто и наклонился над кроватью, чтобы вытащить из-под нее чемодан. Тут новая мысль пришла ему в голову. Он подошел к письменному столу, стоявшему между дверью в гардеробную и окном, открыл один из ящиков, поискал среди беспорядочно набросанных там старых писем, галстуков и вышедших из употребления зажигалок и нашел, наконец, то, что искал.
- Эллен! - позвал он.
- Иду! - крикнула она, ставя чайник на плиту. - Нашли тетрадь?
- Нет еще, но я хотел показать вам вот это, - ответил Пауэлл, нагнувшись над перилами и бросая ей лист плотного картона, который упал на нижнюю ступеньку. - На тот случай, если вы испытываете еще какие-то сомнения…
- Будь у меня сомнения, я не пришла бы сюда, - возразила Эллен и подняла бумагу.
- Да, конечно, - согласился Пауэлл, возвращаясь в спальню.
По дороге на кухню Эллен просмотрела отметки, полученные Дуайтом Пауэллом во втором семестре прошлого года в Нью-Йоркском университете. Весьма посредственные отметки, по правде сказать, зато документ в высшей степени убедительный.
Насыпая растворимый кофе в чашки, Эллен заметила на этажерке маленький приемник. Она включила его, повертела кнопки и скоро услышала знакомый, слегка искаженный динамиком, голос Ганта: "Но хватит о политике, вернемся к музыке. У нас есть еще время для того, чтобы послушать последнюю запись Бадди Кларка "Если это не любовь"."
Стоя на коленях перед кроватью, Пауэлл протянул руку и при этом ушиб пальцы о чемодан, который, как ему помнилось, раньше был придвинут к стене. Тряся рукой от боли и проклиная в очередной раз любопытство своей хозяйки, он более осторожно потянул чемодан к себе. Потом достал из кармана маленький плоский ключик, открыл оба замка и поднял крышку. На дне чемодана, под шерстяными вещами, башмаками для гольфа и теннисной ракеткой, были сложены тетради.
Этих тетрадей в одинаковых зеленых обложках было всего девять. Он вынул их все и, держа под мышкой, разглядывал одну за другой, потом снова бросал в чемодан.
На обложке седьмой тетради он нашел адрес, который искал. Нацарапанный карандашом, он наполовину стерся, но слова все же можно было разобрать. Пауэлл швырнул последние две тетради на дно чемодана и повернулся к двери, собираясь позвать Эллен и торжественно сообщить ей о своей находке.
Приготовленные слова замерли у него на устах. Радостное выражение лица сохранилось на миг, потом стерлось, как снег, сползающий с перегруженной крыши.
Дверь в гардеробную была открыта. На пороге стоял высокий блондин в плаще. Рукой в перчатке он держал револьвер.
- Кофе готов, - донесся из кухни голос Эллен.
Человек слегка повернул голову… Пауэлл бросился на него, но в то же мгновение тишину разорвал выстрел.
Услышав сигнал, знаменующий конец передачи, Эллен хотела было выключить радио, но в это время с удивлением заметила, что занавески шевелятся от сквозняка, хотя окно и было закрыто. Она подошла к двери черного хода и увидела, что ее застекленная часть разбита, а пол возле двери усыпан осколками. Если Дуайт знал об этом, почему он?..
Тут она услыхала выстрел, который гулко прокатился по пустому дому, потом потолок задрожал, как будто упало что-то тяжелое, и снова стало тихо.
- Дуайт? - позвала Эллен.
Ответа не было.
Она прошла через столовую и позвала громче:
- Дуайт!
Потом уже из гостиной осторожно пробралась к лестнице и закричала сдавленным от страха голосом:
- Дуайт!
- Все в порядке, Эллен, можешь подниматься, - прозвучал спокойный голос.
С бьющимся сердцем она бросилась вверх по лестнице.
- Сюда! - закричал голос справа.
Одним прыжком она очутилась у приоткрытой двери в освещенную комнату.
Сперва она увидела Пауэлла, лежавшего на полу, разбросав руки и ноги. Слева на его груди чернела небольшая дырочка, вокруг которой расползалось кровавое пятно.
Прислонившись к дверному косяку, она подняла глаза на человека, стоявшего с револьвером в руке позади Пауэлла.
Глаза ее расширились, лицо помертвело. Она не находила слов, чтобы задать вопросы, рвущиеся с губ… Он подбросил револьвер в воздух, снова поймал его обтянутой перчаткой ладонью и внимательно на него посмотрел.
- Я находился в гардеробной, - произнес он, отвечая на ее безмолвный вопрос. - Он открыл чемодан и достал оттуда револьвер. Несомненно, собирался убить тебя. Я бросился на него… Револьвер выстрелил.
- О Боже мой!.. - воскликнула Эллен, касаясь рукой повлажневшего лба. - Но как же… Как ты?..
- Я был в баре отеля, - ответил он, опуская револьвер в карман плаща, - и слышал, как он предложил тебе поехать сюда. Я ушел, когда ты звонила.
- Он сказал, что…
- Да, я слышал. Это был умелый лжец.
- Боже мой, Боже мой… А я поверила ему, поверила…
- Я тебя как раз за то и упрекаю, что ты доверяешь всем на свете, - сказал он, снисходительно улыбаясь.
- О Боже, - повторила она, дрожа.
Он подошел к ней, переступив через распростертое тело.
- Но я не понимаю… А в баре ты как очутился?..
- Я ждал тебя в холле… Не заметил, когда ты с ним ушла, иначе обязательно бы затеял драку. Мне ничего больше не оставалось, как ждать.
- Но как… как?..
Он стоял перед ней, широко раскрыв руки, как солдат, вернувшийся с фронта.
- По правилам, героиня не задает вопросов своему спасителю. К счастью, ты сообщила мне его адрес. Я не одобрял твоей авантюры, ты это знаешь, но не мог же я оставить тебя одну в беде.
Она бросилась к нему на шею, рыдая от облегчения и от страха, который испытывала задним числом. Рука в кожаной перчатке успокоительно похлопала ее по спине.
- Ну… Ну… Все кончено, Эллен. Все уже позади.
Она прижалась к его плечу.
- Слава Богу, ты приехал, Бад! Слава Богу!
10
На первом этаже зазвонил телефон.
- Не ходи туда, - предупредил он, когда она сделала движение в сторону двери.
- Но я ждала этого звонка.
- Нет, не ходи. Выслушай меня. - Его тяжелые руки легли ей на плечи, как дополнительный аргумент. - Соседи несомненно слышали выстрел, и полиция не замедлит явиться, а за ней журналисты… Представь себе только, как это будет выглядеть: газеты поднимут шум, напечатают твою фотографию на первой странице, снова откопают историю с Дороти…
- Разве нельзя этого избежать?
- Можно. У меня внизу машина. Я отвезу тебя в отель и вернусь сюда. Если полиция к тому времени еще не приедет, я вызову ее. Таким образом, репортеры не смогут на тебя наброситься, а я откажусь говорить, пока не останусь с полицией наедине…
Он увлек ее за собой на лестничную площадку и погасил свет.
- Ты предупредишь отца. При его влиянии он сумеет добиться от газет, чтобы они не упоминали тебя и Дороти… Полиция представит дело так, будто Пауэлл был пьян и у меня с ним произошла драка или что-нибудь в этом роде…
Телефон перестал звонить.
- Мне кажется, с моей стороны будет непорядочно вот так уйти, - сказала Эллен, продолжая спускаться.
- Почему? Ведь это я стрелял, а не ты. Я не собираюсь отрицать, что ты тоже находилась здесь. Ты мне понадобишься, чтобы подтвердить мои показания. Но я не хочу отдавать тебя на растерзание журналистам… Доверься мне, Эллен, - добавил он, прикасаясь к ее руке, когда они добрались до выхода.
Она благодарно вздохнула, счастливая, что груз ответственности свалился с ее плеч.
- Хорошо, - согласилась она. - Но нет необходимости провожать меня, я возьму такси.
- В это время достать такси можно только по телефону, а автобусы после десяти не ходят.
- Где ты взял машину? - тусклым голосом спросила Эллен.
- Попросил у одного приятеля. - Он надел на Эллен пальто, дал ей в руки сумку. - А теперь поторопимся. У нас не слишком много времени.
Машина стояла на противоположной стороне улицы, метрах в пятидесяти. Это был открытый черный "бьюик" старой модели. Он открыл дверцу, впустил Эллен, потом обошел машину, сел за руль и включил зажигание. Эллен молчала, сжав руки на коленях.
- Тебе не по себе?
- Нет, ничего, - ответила она совсем тихо. - Просто мысль… что он хотел меня убить… Значит, я была права в отношении Дороти. Я была уверена, что она не покончила с собой.
- Да, ты была права.
- Но во всей этой страшной истории есть все же и нечто хорошее.
- В самом деле? Что же?
- Ты мне спас жизнь. Ты мне в самом деле спас жизнь. Одно это должно перечеркнуть все возможные возражения моего отца, когда мы скажем ему о наших намерениях.
Они спускались но Вашингтон-авеню. Она придвинулась к нему и осторожно, так, чтобы не мешать ему править, взяла его под руку. Бедро ее коснулось чего-то твердого, и она вспомнила о револьвере.
- Послушай, Эллен, мы попали в нехорошую историю.
- Еще бы! Но ты хотел что-то добавить?
- Меня могут арестовать за убийство.
- Но ты ведь не хотел его убивать, только пытался обезоружить!
- Знаю, но меня все равно арестуют раньше, чем я успею что-нибудь доказать… Эллен, - продолжал он, бросив на нее быстрый взгляд, - когда приедем в отель, сразу сложи свои вещи и потребуй счет… Мы могли бы вернуться в Колдуэлл меньше чем за два часа.
- Бад! - негодующе воскликнула она. - Мы не можем так поступить!
- Почему? В конце концов, он убил твою сестру и получил лишь то, что заслужил! Почему мы должны быть замешаны в…
- Это невозможно! - с силой повторила Эллен. - Порядочные люди так не поступают. Подумай, а если все-таки откроется, что убил его ты? Бегство лишит тебя возможности оправдаться. Тебе никто уже не поверит!
- Но у них не будет никаких оснований подозревать меня. Я был в перчатках, следовательно, не оставил следов. И потом меня никто не видел, кроме тебя и его самого.
- Но представь себе, что правда все же станет известна или обвинят кого-то другого. Как ты поступишь тогда? Нет, - продолжала она, не давая ему времени возразить, - как только я приеду в отель, я позвоню отцу. Не сомневаюсь, что он займется всем сам - адвокатами, прессой. Конечно, это ужасная история, но бежать…
- Да, с моей стороны было глупо предложить тебе это. Впрочем, я и не надеялся, что ты согласишься.
- А сам ты, Бад, ты ведь не поступил бы так, правда?
- Просто это пришло мне в голову, как последнее средство.
Неожиданно он резко повернул налево, с ярко освещенной Вашингтон-авеню на какую-то темную улочку.
- Разве по Вашингтон-авеню не ближе?
- Нет, так будет скорее, здесь движение меньше.
- Знаешь, чего я не понимаю? - сказала она, постукивая сигаретой о щиток. - Почему он не убил меня, когда мы были на крыше?
Она удобно устроилась, сидя вполоборота к Баду, поджав одну ногу. Сигарета начинала оказывать свое успокоительное действие.
- С твоей стороны было безумием подняться туда ночью… Он, вероятно, боялся, что лифтер его узнает.
- Да, вполне возможно. Но разве было менее опасно привести меня к себе?..
- Может быть, он собирался увезти тебя на машине подальше от города.
- У него не было машины.
- Он мог украсть ее. Это нетрудно.
- А чего он только не наговорил! Что он любил ее… Что в это время он был в Нью-Йорке… Что он чувствовал себя ответственным за ее гибель… - Качая головой, она погасила сигарету в пепельнице. - Ах, Боже мой!
- Ну, что еще?
- Ведь он показал мне свой табель с отметками, выданный в Нью-Йоркском университете…
- Фальшивка, которую он приобрел за деньги.
- А если… Если он все же говорил правду?
- Ты забываешь о револьвере. Разве это не доказывает, что он лгал?
- Ты в этом уверен, Бад? Ты уверен, что он не достал револьвер из чемодана с какой-то другой целью? Может быть, просто для того, чтобы вынуть оттуда еще что-нибудь. Например, тетрадь, о которой он говорил.
- Он направлялся к двери с револьвером в руке…
- Но даже, если он не хотел меня убить, если все это страшная ошибка, суд не сможет тебя обвинить… Ты не мог знать…
- Конечно, не мог…
Она выпрямилась, потом наклонилась к щитку, чтобы разглядеть время на своих часах.
- Десять двадцать пять! Мы должны были бы уже быть на месте!
Он не ответил.
Она посмотрела через стекло, но не увидела ничего, кроме черных полей под хмурым небом.
- Бад, мы удаляемся от города.
Он опять промолчал.
Дорога перед ними уходила в бесконечность, далеко за пределы света фар.
- Уверяю тебя, Бад, ты едешь не по той дороге!