- Перейдем к сегодняшнему дню, 24 декабря 1951 года, когда моя мать, да благословит ее Господь, принесла своему блудному сыну завтрак в постель, а заодно и "Нью-Йорк Таймс". И вот я прочел в светской хронике этой газеты, что мисс Мэрион Кингшип выходит замуж за мистера Бартона Корлиса. Вообразите мое изумление! А я ведь не только наделен ненасытным любопытством, но еще и обладаю извращенным воображением. Как мне кажется, все указывает на то, что новобранец торгового отдела медеплавильной компании Кингшип твердо вознамерился приобщиться к ее доходам.
- Но, мистер Гант…
- После смерти первой из двух загадочно погибших сестер, Корлис сразу переносит свое внимание на вторую. Вот почему в сентябре 1950 года мистер Бад Корлис торопится перевестись в Колдуэлл… Две из трех, это неплохо, но три из трех еще лучше.
Кингшип встал, продолжая смотреть на Ганта, который взял со стола принесенный им толстый справочник в синем переплете, открыл его на отмеченной закладкой странице и, указывая пальцем на маленькую, не больше почтовой марки, фотографию, произнес: "Корлис Бартон (Бад), Менасет, Массачусетс, литературный факультет".
Кингшип снова сел. Он посмотрел на фотографию, потом на Ганта. Тот перевернул несколько страниц и показал ему такую же миниатюрную фотографию Дороти. Кингшип посмотрел и на нее, потом обратил к Ганту вопросительный взгляд.
- Мне это показалось странным и я счел своим долгом проинформировать вас.
- Зачем? - сурово спросил Кингшип. - Что вы пытаетесь доказать?
- Разрешите задать вам один вопрос, мистер Кингшип, прежде, чем я отвечу на ваш?
- Прошу вас.
- Он при вас никогда не упоминал о том, что учился в Стоддарде?
- Нет. Но мы никогда и не говорили на эту тему. Вероятно, он сказал Мэрион. Да, Мэрион должна знать.
- Не думаю.
- Почему?
- Потому что в "Таймс" об этом ничего не сказано. В таких случаях за информацией обычно обращаются к невесте.
- Ну и что?
- В своих объявлениях о помолвках или свадьбах газеты никогда не забывают упомянуть, если одно из заинтересованных лиц училось в нескольких учебных заведениях.
- Может быть, Мэрион просто не пришло в голову дать им эти сведения.
- Может быть. С другой стороны, не исключено, что она просто не знала об этом, как и Эллен, кстати.
- Хорошо, допустим. И все же, куда вы клоните?
- Напрасно вы на меня сердитесь, мистер Кингшип. Факты сами говорят за себя, я их не выдумываю, - сказал Гант, закрыв справочник и положив его к себе на колени. - Существуют только две возможности: или Корлис сообщил Мэрион, что он учился в Стоддарде, тогда это, возможно, простое совпадение и он не был знаком с Дороти. Или же он скрыл от нее свое пребывание в этом университете.
- И это означает?
- Что так или иначе он был связан со смертью Дороти. В противном случае, какие у него могли быть основания молчать? Не забывайте, что в исчезновении Дороти мог быть заинтересован только тот, от кого она забеременела…
- Опять вы возвращаетесь к этому! Неизвестный, убивающий сперва Дороти, а потом Эллен… Ведь ваша фантастическая история достойна фильма ужасов, а вы не хотите с ней расстаться… Бад? - недоверчиво произнес он, так как Гант молчал. - Позвольте, ведь это абсурдно! Вы принимаете его за сумасшедшего, что ли?..
- Ладно, - сказал Гант. - Абсурдно так абсурдно. Но если он скрыл от Мэрион свое пребывание в Стоддарде, значит, он имеет отношение к смерти Дороти. И если он был близок с Дороти, потом с Эллен, а теперь с Мэрион, то из этого следует, что он решил во что бы то ни стало жениться на одной из ваших дочерей. Все равно на которой!
Сардоническая улыбка сбежала с лица Кингшипа. Пальцы его впились в край письменного стола.
- Не могу не согласиться, в этом есть что-то странное, - сказал он наконец, выпрямляясь.
Он снял очки и несколько раз мигнул.
- Я расспрошу Мэрион.
Гант посмотрел на телефон.
- Нет, - глухо произнес Кингшип, - она расторгла договор и линия не работает. До свадьбы она будет жить у меня, а после свадебного путешествия они поселятся в квартире, которую я велел отделать для них на Саттон-Террас. Мэрион отказывалась, но Бад ее уговорил. Он идеально к ней относится и… очень способствовал моему сближению с дочерью.
Взгляды их скрестились. Один, казалось, обвинял, другой выражал горестное предчувствие. Кингшип встал.
- Вы знаете, где она сейчас? - спросил Гант.
- У себя… Складывает вещи… Я уверен, что он сказал ей о Стоддарде, - добавил он, надевая пиджак. - На сегодня все, мисс Ричардсон, - обратился он к секретарше, когда они вышли из кабинета. - Только приберите немного у меня на столе, пожалуйста.
- Хорошо, мистер Кингшип, - ответила мисс Ричардсон, снедаемая неудовлетворенным любопытством. - И счастливого Рождества.
- Счастливого Рождества, мисс Ричардсон.
Они прошли через холл, стены которого были увешаны фотографиями шахт и заводов компании в медных рамках.
- Я уверен, что он говорил с ней об этом, - повторил Лео Кингшип, пока они ждали лифта.
8
- Гордон Гант, - повторила Мэрион с любезной улыбкой. - Я, кажется, уже слышала это имя.
- Блю-Ривер, - напомнил Кингшип тем же безразличным тоном, каким представил их друг другу. - Я рассказывал тебе о нем.
- Да, да, помню. Вы ведь были знакомы с Эллен, не правда ли?
- Совершенно верно, - подтвердил Гант.
- Извините, что принимаю вас среди такого беспорядка.
- Не имеет значения… - сказал Кингшип. - Мы проходили неподалеку…
- Вы не забыли о сегодняшнем обеде? - весело перебила его Мэрион. - Мы будем к семи часам. Она приезжает в пять и захочет, вероятно, зайти сначала в отель, где остановится… Я говорю о моей будущей свекрови, - добавила она, повернув к Ганту сияющее лицо.
"О Боже, - подумал Гант, - я должен был бы сказать ей: так вы выходите замуж? Поздравляю от всего сердца и желаю счастья". Но он ограничился неопределенной улыбкой.
- Чему я обязана удовольствием вас видеть? - все так же любезно спросила Мэрион.
Гант посмотрел на Кингшипа, но отец Мэрион хранил молчание. Тогда он сам бросился в атаку:
- Я был знаком и с Дороти, правда, совсем немного.
- Ах, вот как, - сказала Мэрион и опустила глаза.
- В Стоддарде мы посещали некоторые лекции вместе. Но Бада я что-то не помню.
- Бада? - подняла голову Мэрион.
- Да, Бада Корлиса, вашего жениха.
- Но Бад не учился в Стоддарде, - улыбаясь, возразила Мэрион.
- Учился, мисс Кингшип.
- Нет, уверяю вас, - сказала Мэрион. Ошибка Ганта, казалось, забавляла ее. - Он учился в Колдуэлле.
- Но до этого в Стоддарде.
Мэрион взглянула на отца, ожидая, что он возразит настойчивому посетителю.
- Это правда, Мэрион, - глухо сказал Кингшип. - Покажите ей справочник, Гант.
Гант открыл книгу в синем переплете и, протянув ее Мэрион, указал на фотографию.
- Как странно! - воскликнула Мэрион. - Я должна перед вами извиниться, но я совершенно не подозревала… 1950 год, - добавила она, заметив дату на переплете.
- В справочнике за 1949 год тоже есть его фотография, - сказал Гант. - Он два года проучился в Стоддарде, потом перевелся в Колдуэлл.
- В самом деле? - воскликнула Мэрион. - Это просто удивительно! Может быть, он был знаком с Дороти?
Эта мысль как будто была ей приятна, - тем что создавала новые узы между ней и ее женихом.
- Он никогда не говорил вам об этом? - спросил Гант, не обращая внимания на энергичные знаки, которые делал ему Кингшип.
- Нет, никогда… Но что с вами? - добавила она, только теперь заметив явное смущение обоих мужчин.
- Ничего, - ответил Кингшип, бросая на Ганта полный отчаяния взгляд.
- В таком случае, почему у вас такой вид?..
Она снова посмотрела на справочник, потом подняла глаза на отца.
- Вы для того и пришли, чтобы показать мне это? - спросила она сдавленным голосом.
- Мы хотели выяснить, знала ли ты об этом.
- Зачем?
- Просто хотели выяснить.
- Зачем? - повторила Мэрион, обращаясь на этот раз к Ганту.
- Что могло побудить Бада скрыть это от вас, - начал Гант, - если он не…
- Гант! - угрожающе вскрикнул Кингшип.
- Скрыть! - повторила Мэрион. - Что заставило вас употребить это слово? Он ничего от меня не скрыл. Мы никогда об этом не говорили, из-за Эллен, вероятно.
- Какая могла быть у Бада причина не говорить своей невесте, что он провел два года в Стоддарде, если бы он не был близок с Дороти? - неумолимо продолжал Гант.
- Близок с Дороти?! - переспросила Мэрион недоверчивым тоном. - Что он хочет этим сказать? - повернулась она к отцу. Глаза ее сузились.
Лицо Кингшипа нервно подергивалось.
- Сколько вы платите ему? - ледяным тоном произнесла Мэрион.
- Плачу?
- За то, что он сует свой нос в чужие дела! За то, что роется в грязи! За то, что сочиняет омерзительные истории!
- Он явился ко мне по собственному побуждению, Мэрион.
- Просто проходил мимо, должно быть.
- Я прочел заметку в "Таймс", - вставил Гант.
- Вы поклялись мне, что не будете этого делать! - с горечью сказала Мэрион, не обращая внимания на Ганта. - Поклялись, что не станете заниматься расследованиями его прошлого, обращаться с ним, как с преступником!
- Я не занимаюсь никакими расследованиями, - уверял Кингшип.
- Мне казалось, что вы изменились, - продолжала Мэрион. - Думала, что вам нравится Бад… Что вы любите меня… Но я ошибалась! Вы не способны измениться!
- Мэрион…
- Вы думаете, я не вижу вас насквозь? Он был "близок" с Дороти - это от него она забеременела, как я понимаю, - он был "близок" с Эллен, а теперь он "близок" со мной… и все это ради денег, ради ваших грязных денег! Вот как вы себе все это представляете!
- Вы заблуждаетесь, мисс Кингшип, - спокойно сказал Гант. - Это я так думаю, а вовсе не ваш отец.
- Видишь? - вставил Кингшип. - Он пришел ко мне по собственному почину.
- Кто вы такой? - спросила Мэрион, обращаясь к Ганту. - И почему вы вмешиваетесь в чужие дела?
- Я знал Эллен.
- Это я уже поняла. И вы знакомы с Бадом?
- Не имею этого удовольствия.
- А можете вы мне объяснить, почему вы возводите на него обвинения за его спиной?
- Это длинная история, мисс Кингшип.
- Вы уже достаточно сказали, Гант, - вмешался Кингшип.
- Приходилось вам когда-нибудь слышать о законе, карающем за клевету? - резко спросила Мэрион. - Да, лучше вам уйти, - продолжала она, видя, что ее отец направился к двери и делает Ганту знак следовать за собой. - Одну минуту, - добавила она, когда Кингшип уже открывал дверь. - Собираетесь вы прекратить эту милую игру?
- Уверяю тебя, Мэрион…
- Прекратите вы ее?
- Хорошо, Мэрион… Ты все же придешь сегодня обедать? - смиренно спросил он.
- Да… Но только потому, что не хочу огорчать мать Бада, - сухо сказала Мэрион после минутного колебания.
Кингшип закрыл дверь.
Они зашли в аптекарский магазин на Лексингтон-авеню. Гант заказал яблочный пирог и кофе, Кингшип - стакан молока.
- Мы не потеряли времени даром, - заявил Гант.
- Что вы хотите этим сказать?
- Мы знаем теперь основное. Он не говорил с ней о Стоддарде, а это значит…
- Вы слышали, что сказала Мэрион, - перебил его Кингшип. - Они избегали эту тему из-за Эллен.
- Послушайте, - укоризненно возразил Гант, - такое объяснение удовлетворяет вашу дочь, потому что она влюблена! Но можете вы представить себе парня, который не рассказал бы своей невесте об учебных заведениях, которые он посещал?..
- Все же он не обманул ее, - заметил Кингшип.
- Нет, он просто умолчал, - иронически согласился Гант.
- Принимая во внимание все обстоятельства, мне это кажется понятным.
- Само собой разумеется… Если под "обстоятельствами" подразумевать его отношения с Дороти.
- Вы не имеете права делать подобные предположения.
Гант отпил немного кофе, добавил сливок и сделал еще глоток.
- Ведь вы боитесь ее, верно? - спросил он.
- Боюсь Мэрион? Какая нелепость! - воскликнул Кингшип и резким движением поставил на стол стакан с молоком. - Но человек считается невиновным пока его виновность не доказана.
- Следовательно, нам ничего другого не остается, как искать доказательства.
- Вот видите! Еще не начав, вы убеждены, что это охотник за приданым.
- Я убежден в гораздо более страшных вещах! - возразил Гант, поднося ко рту кусок пирога. - Как вы собираетесь теперь поступить?
- Да никак, - ответил Кингшип, опустив голову.
- Вы позволите им вступить в брак?
- Я не мог бы им помешать, даже если бы захотел. Ведь они оба совершеннолетние.
- А если нанять сыщиков? До свадьбы остается четыре дня, возможно, за это время они что-нибудь обнаружат.
- Да, "возможно", - сказал Кингшип. - Если будет, что обнаруживать. Но Бад может заметить, что за ним следят и сообщить об этом Мэрион…
- А вы нашли нелепым мое предложение, что вы боитесь Мэрион! - с улыбкой заметил Гант.
Кингшип вздохнул.
- Выслушайте меня, - сказал он, не глядя на Ганта. - Я имел жену и трех дочерей. Двух из них у меня отняли, а жену я потерял по собственной вине. Не исключено, что я в ответе и за смерть одной из дочерей. У меня осталась только Мэрион. Мне пятьдесят семь лет, и у меня нет никого, кроме нее и нескольких не слишком близких друзей, с которыми я играю в гольф и веду деловые разговоры.
Гант промолчал.
- Ну, а вы? - снова заговорил Кингшип, резко поворачиваясь к нему. - Вас-то что привлекает в этом деле? Вам хочется дать пищу вашему серому веществу и демонстрировать перед всеми ваш блестящий интеллект?
- Возможно, - непринужденным тоном ответил Гант. - Но возможно также, что я вижу в этом человеке убийцу ваших дочерей и имею слабость думать, что убийство должно быть наказано.
- Лучше бы вам вернуться в ваш Йонкерс и более приятно провести каникулы, - предложил Кингшип, допивая молоко.
- Уайт-Плейнс, - поправил его Гант и подобрал вилкой последние крошки пирога. - У вас язва? - спросил он, бросив взгляд на пустой стакан Кингшипа.
- Да.
- И весите, к тому же, по крайней мере десять кило лишних, - добавил Гант, оценивающе глядя на него. - Бад рассчитывает, вероятно, что вы проживете еще лет десять. Но может случиться и так, что года через три-четыре он потеряет терпение и решит вмешаться…
Кингшип встал, положил доллар на стойку и направился к двери.
- До свидания, мистер Гант, - просто сказал он.
- Закажете еще что-нибудь? - спросил бармен, взяв доллар.
Гант покачал головой.
Он успел в последнюю минуту на поезд, отходивший в Уайт-Плейнс в пять девятнадцать.
9
В своих письмах к матери Бад лишь неопределенно намекал на богатство семьи Кингшип. Он был уверен, что она так же плохо представляет себе роскошь, окружающую президента медеплавильной компании, как какой-нибудь юнец описываемые в книгах сцены оргий. Поэтому он заранее радовался при мысли, что познакомит ее с Мэрион и ее отцом и приобщит к этой роскоши, которая внушит ей особое уважение к сыну.
Но вечер у Кингшипа принес ему разочарование.
Не потому, что впечатление, произведенное на мать, оказалось слабее, чем он ожидал. Глаза миссис Корлис замечали все: великолепные ковры, фрак метрдотеля, шампанское в хрустальных бокалах. Нет, вечер для Бада был испорчен тем, что Мэрион и Лео, как ему показалось, были на ножах. Если Мэрион и обращалась изредка к отцу, то, видимо, только для соблюдения приличий. Причиной их разногласий был, вероятно, он сам: Лео, разговаривая с ним, отводил глаза, а Мэрион все время называла его "милый", чего она никогда раньше не делала на людях. Беспокойство терзало его.
Обед решительно не удался. Отец с дочерью явно не хотели разговаривать друг с другом, а мать с сыном не могли, потому что все, что им хотелось бы сказать, не было предназначено для чужих ушей. Итак, Мэрион называла Бада "милый" и описывала своей будущей свекрови квартиру на Саттон-Террас, миссис Корлис беседовала с Лео о "детях", а Лео просил Бада передать ему хлеб, избегая его взгляда.
Бад собирался один отвезти мать в отель, но Мэрион захотела сопровождать их. Они сделали крюк, чтобы показать миссис Корлис, незнакомой с Нью-Йорком, Таймс-сквер и ночную жизнь города.
- Я позвоню тебе позже, - сказал матери Бад, прощаясь с ней у лифта.
Миссис Корлис, не отпуская руки Бада, нежно поцеловала Мэрион.
На обратном пути Мэрион была молчалива.
- Что случилась, дорогая?
- Ничего, - ответила она, уклончиво пожимая плечами.
Бад хотел было расстаться с Мэрион у ее дверей, но волнение все сильнее овладевало им, и он попросил разрешения зайти. Кингшип уже лег. Они устроились в гостиной. Бад принес стаканы и сигареты, а Мэрион тем временем нашла подходящую музыкальную передачу по радио.
Его мать, сказала она, внушает ей большую симпатию. На что он ответил, что симпатия эта взаимная. Потом они заговорили о своей будущей жизни, и Бад, весь вечер бывший настороже, почувствовал, что, поднимая эту тему, Мэрион имела какую-то определенную цель. Разговор постепенно перешел на детей.
- У нас их будет двое, - заявила Мэрион.
- А почему не трое… или четверо? - улыбнулся Бад.
- Нет, двое. Тогда один из них сможет поступить в Колумбийский университет, а другой в Колдуэлл.
Почему она вдруг заговорила о Колдуэлле? Может быть, это связано с Эллен?
- А если у нас будет всего один ребенок, - продолжала Мэрион, - то он будет учиться сначала в Колумбийском, а потом в Колдуэллском университете, или же в обратном порядке.
Она наклонилась к пепельнице и как-то особенно тщательно погасила сигарету.
Его перевод в Колдуэлл… Не об этом ли речь?
- Впрочем, нет, - снова заговорила Мэрион, преследуя свою мысль с необычным для нее упорством. - Это было бы нехорошо. Переход из одного учебного заведения в другое мешает учебе, лишает уверенности.
- Не обязательно, - заметил Бад после небольшой паузы.
- Ты думаешь?
- Мне, например, это нисколько не повредило.
- Но у тебя ведь не было подобного перехода.
- Был, и я рассказывал тебе об этом.
- Нет, нет, ты никогда не упоминал ничего подобного.
- Милая, но я уверен, что говорил тебе о том, как я перевелся из Стоддарда в Колдуэлл.
- Из Стоддарда! Университета, в котором училась Дороти!
- Я знаю. Эллен говорила мне.
- Но ты ведь не был с ней знаком, правда?
- Нет. Просто Эллен показала мне как-то ее фотографию, и я вспомнил, что мне случалось ее видеть. Я убежден, что говорил тебе об этом во время нашего разговора в саду музея.
- Я совершенно уверена, что нет!
- Послушай, ведь я провел два года в Стоддарде, а ты хочешь меня убедить, что я тебе не рассказывал об этом? Что я…
Мэрион закрыла ему рот поцелуем, страстно его обняла, упрекая себя за свои сомнения.