Лгунья! Мерзкая лгунья! Он скомкал листок с такой силой, что ногти впились ему в ладонь. Нужно быстро все обдумать! Опасность была так велика, что он не мог сразу охватить ее во всем объеме. Эллен получит письмо к трем часам дня, может быть, к четырем… Она позвонит Дороти. "Что означает это письмо?" - "Какое письмо?" Эллен прочтет ей ту фразу. Дороти узнает ее. Что она сделает? Попросит у него объяснения? Или догадается о правде и тогда расскажет обо всем Эллен… отцу? Если она сохранила капсулы, то его арестуют за попытку совершить убийство.
Он понимал, что она ждет его реакции. В свою очередь вырвал листок из блокнота и написал, испытывая при этом холодную ярость:
"Мы сделали все, что могли, остальное не в нашей власти. Поженимся сегодня же, как договаривались".
Она прочла и подняла на него сияющий взгляд. Он ответил натянутой улыбкой.
Было еще не слишком поздно. Люди пишут иногда предсмертные письма, а потом действуют, как обычно, чтобы сбить с толку. Он бросил взгляд на часы - девять двадцать. Эллен получит письмо никак не раньше трех часов. Значит, у него в запасе ровно пять часов сорок минут. Теперь и речи не может быть о каких-то тонких комбинациях. Следует действовать… Действовать со всей возможной быстротой.
10
В десять часов они вышли на университетскую лужайку, звеневшую от веселых криков студентов. Три девушки, облаченные в причудливую форму, прошли мимо. Первая била деревянной поварешкой по металлическому котлу, как по барабану, две другие несли плакат с объявлением праздничной иллюминации в честь завтрашнего бейсбольного матча.
- Бок все еще болит? - робко спросила Дороти.
- Немного.
- Это часто бывает?
- Нет! Успокойся, ты выходишь замуж не за инвалида.
- В котором часу мы будем регистрироваться? - спросила она, сжимая его руку.
- Около четырех.
- А это не поздно?
- Почему ты так думаешь?
- На это требуется время, а в пять часов учреждения уже закрываются.
- Нет, это очень быстро. Нам придется только заполнить карточки, а потом уже все проще простого.
- Я захвачу с собой свидетельство о рождении, чтобы доказать, что мне больше восемнадцати.
- Правильно.
Она вдруг повернула к нему серьезное, покрасневшее от угрызений совести лицо. ("Совсем врать не умеет", - подумал он.)
- Ты очень огорчен тем, что это средство не подействовало?
- Нисколько. Я предложил еще одну попытку только в твоих интересах.
Она покраснела еще сильнее. Он отвернулся. Даже ему стало не по себе от подобного простодушия. Когда он снова взглянул на нее, к ней уже возвратилось радостное настроение.
- Хватит с меня! Я больше сегодня не пойду на занятия.
- Я тоже! Пропустим лекции и останемся вместе.
- На весь день? Невозможно, милый, мне нужно сделать еще тысячу дел.
- По крайней мере, утром.
- Отлично! Чем мы займемся?
- Как насчет прогулки вдоль берега реки?
- В этих туфлях? Исключено! О, у меня идея. Пойдем в дискотеку и послушаем музыку.
Взглядом она указала ему на здание факультета искусств, за которым возвышалась радиобашня. Вдруг его осенило…
- Оставаться в помещении в такую прекрасную погоду!.. А знаешь, Дорри, ты ведь права, - сказал он, неожиданно остановившись. - Зачем ждать до четырех часов? Давай зарегистрируемся прямо сейчас.
- Сейчас?
- Ну, да. Только оденемся и уложим необходимые вещи. Как ты на это смотришь?
- О, да, да. Я ведь об этом мечтала.
- Я позвоню тебе, когда буду готов. Хорошо?
- Конечно! Я обожаю тебя, - прошептала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его.
И она убежала, несколько раз обернувшись с улыбкой. Он проводил ее взглядом, потом, подняв голову, снова посмотрел на радиобашню, возвышающуюся над ратушей, самым высоким зданием в городе. Четырнадцать этажей…
Войдя в телефонную будку, он прикрыл дверь и попросил соединить его с бюро регистрации браков.
- Скажите, пожалуйста, в какие часы работает бюро?
- От девяти до двенадцати и от часу до половины шестого.
- Следовательно, от двенадцати до часу у вас перерыв?
- Совершенно верно.
- Благодарю вас.
Потом он позвонил Дороти, но она не ответила. Через некоторое время он позвонил снова.
- Алло.
- Где ты была? Я только что звонил тебе.
- Я задержалась по дороге… чтобы купить себе пару перчаток, - ответила она радостным, запыхавшимся голосом.
- Вот как… Послушай, сейчас половина одиннадцатого. Можешь быть готова к двенадцати?
- Не совсем…
- В четверть первого?
- Договорились.
- Скажи, ты собираешься заполнить карточку об отъезде на уик-энд?
- Я обязана это сделать. Ты ведь знаешь правила.
- Но тебе придется указать адрес, не так ли?
- Да.
- Что ты напишешь?
- Я укажу "Нью-Вашингтон Хаус", а если директриса потребует объяснений, я скажу ей правду.
- Видишь ли, Дорри, я не думаю, что директриса будет в восторге, узнав, что одна из студенток, проживающих в общежитии, выходит замуж таким образом. Она может спросить, сказала ли ты отцу о своих планах и попробует отговорить тебя. Это входит в ее обязанности.
- Ты прав. В таком случае… Я не буду ни расписываться в книге для уезжающих, ни заполнять карточку.
- В добрый час! Буду ждать тебя на углу Университетской.
- Почему там?
- Потому что, если ты выйдешь с чемоданом в руках, не заполнив карточки, лучше воспользоваться боковой дверью.
- Верно. Пока, милый.
- До встречи, Дорри.
Он тщательно оделся: синий костюм, белая рубашка, черные туфли, серый шелковый галстук. Поглядев в зеркало, он подумал с сожалением, что красивая, запоминающаяся внешность представляет иногда большие неудобства. В последний момент, не без внутреннего протеста и стараясь не повредить прическе, он надел серую фетровую шляпу.
В пять минут первого он уже стоял на углу Университетской. Яркое солнце сильно грело; звуки как бы приглушенно доходили до его слуха. Повернувшись спиной к улице, он делал вид, что внимательно разглядывает какую-то витрину.
Силуэт Дороти отразился в стекле. Хоть раз она пришла вовремя… Он обернулся, увидел, что она ищет его взглядом, но не находит. Одной рукой в белой перчатке она держала сумочку, другой - небольшой чемодан в красную полоску. Она была прелестна в своем зеленом костюме с большим белым бантом на груди. Сумочка и туфли были из коричневой крокодиловой кожи, легкая зеленая вуалетка покрывала ее золотящиеся на солнце волосы.
- Ты самая восхитительная из новобрачных.
- Вы мне льстите, сэр.
Подъезжавшее такси замедлило ход. Она бросила ему вопросительный взгляд, но он покачал головой.
- Нам ведь придется в дальнейшем экономить, так почему бы не начать сразу? Поедем автобусом.
Дороти вдыхала легкий воздух жадно, как вырвавшийся на свободу узник. На лазурном небосводе не было ни облачка. Перед ними расстилался затененный молодой зеленью университетский двор, тихий в этот час. Его пересекала группа студентов, еще несколько бродили под деревьями.
- Представляешь себе, - восторженно сказала Дороти, - когда мы вернемся сюда, то будем уже мужем и женой.
Перед ними остановился автобус. Они вошли и сели в глубине, погруженные каждый в свои мысли, почти не разговаривая. На поверхностный взгляд они показались бы незнакомыми.
Восемь нижних этажей ратуши были заняты муниципальными учреждениями города и графства Рокуолл, центром которого был Блю-Ривер. Шесть верхних сдавались частным лицам, в основном, адвокатам и врачам.
Снаружи здание представляло собой тяжелую башню, прорезанную по вертикали вентиляционной шахтой. Начиная с восьмого этажа, башня постепенно сужалась и выглядела, как постройка из кубиков, уменьшающихся по мере подъема. Контуры здания не отличались изяществом, окна его были отделаны псевдоантичным орнаментом, вращающиеся двери из стекла и бронзы были вмонтированы в высокие пилястры, украшенные стилизованными колосьями. Уродливое сооружение в общем, но Дороти смотрела на него с восхищением, как будто перед ней возвышался Шартрский собор.
В половине первого они толкнули вращающуюся дверь. Просторный, облицованный мрамором холл был полон озабоченных людей, уходивших на обед, спешивших на свидание, споривших или ждавших кого-то. Сводчатый потолок приглушал шум голосов.
Он немного отстал, и Дороти первая подошла к указательному табло.
- Как ты думаешь, это будет на Р, под графством Рокуолл, или на Б, под надписью "Бракосочетание"? - спросила она, не отрывая глаз от табло. - Вот, я нашла! - торжествующе воскликнула она наконец. - Бюро выдачи разрешений на брак… 604!
Он направился к ближайшему лифту, Дороти поспешила за ним. Она хотела взять его за руку, но он, должно быть, не заметил ее движения, потому что не переложил чемодан, который нес, в другую руку.
Кабина лифта была уже почти полна. Дороти вошла первой. Он слегка подался назад, пропустив перед собой пожилую даму, которая ласково посмотрела на него, растроганная такой учтивостью, редкой среди современных молодых людей. Но ее лицо выразило разочарование, когда, войдя в лифт, он не снял шляпы. Дороти улыбнулась ему, в ответ он только слегка прищурил глаза.
На шестом этаже они вышли из лифта - он первым, вслед за ним два бизнесмена с портфелями, которые сразу повернули направо, и, наконец, Дороти.
- Эй, подожди меня, - смеясь воскликнула она, в то время как закрывались двери лифта.
Он быстро шел налево по коридору, как будто был один. Когда Дороти позвала его, он смущенно улыбнулся, и она, продолжая смеяться, взяла его под руку. Глядя поверх ее головы, он увидел, как оба бизнесмена исчезли за углом коридора.
- Бежишь? - поддразнивая, спросила Дороти.
- Прости меня, - сказал он с легкой улыбкой, - я немного нервничаю.
Они шли под руку по коридору. Дороти читала вслух номера на дверях: 620… 618… 616… Новый поворот привел их к номеру 604, расположенному напротив лифта. Он нажал на ручку, но дверь не поддалась. Тогда они посмотрели на застекленную табличку у двери, и Дороти жалобно охнула.
- Проклятье! - воскликнул он. - Мне следовало сначала позвонить. Без двадцати пяти час, - добавил он, посмотрев на часы.
- Ждать целых двадцать пять минут, - сказала Дороти. - Уж лучше спуститься вниз.
- Эта толпа на улице… - пробормотал он. - О, я что-то придумал!
- Да?
- Крыша! Мы можем подняться на крышу… Такой ясный день! Вид оттуда будет потрясающий!
- Ты не думаешь, что это запрещено?
- Ну, если нас никто не задержит… Пошли, - сказал он, поднимая чемодан. - Сможешь бросить на белый свет последний взгляд свободной женщины.
Она улыбнулась ему, и они вернулись к лифтам. Вскоре показалась одна из кабин, стрелка ее была направлена вверх. На четырнадцатом этаже поток людей, как бы случайно, разъединил их. Они подождали, пока все не удалились, потом Дороти прошептала с заговорщическим видом: "Идем!" Игра начинала увлекать ее.
Им пришлось обойти почти весь этаж, прежде чем они отыскали дверь с надписью "Лестница". Открыв ее, они очутились на площадке металлической лестницы, которая с самого низа вела на крышу. Дверь беззвучно закрылась за ними, оставив их в полутьме. Они поднялись на восемь ступеней, увидели новую площадку, вскарабкались еще на восемь и оказались перед тяжелой дверью из красновато-коричневого металла.
- Думаешь, она заперта на ключ?
- Вряд ли.
Он нажал на ручку, толкнул дверь плечом. Она не поддалась.
- Запачкаешься.
Он опустил чемодан на пол, разбежался и снова толкнул дверь.
- Давай лучше уйдем, - произнесла Дороти, - эту дверь, должно быть, не открывали с…
Сжав зубы, он отступил и всей тяжестью налег на дверь. Она заскрипела и отворилась. Ярко-синее небо ударило им в глаза, почти ослепив их после темноты лестницы. Они услышали шелест крыльев и увидели голубей, которые разлетелись в разные стороны.
Округлым жестом метрдотеля, предлагающего лучший столик, он указал на крышу. Улыбаясь, она взяла протянутую руку, легко переступила через порог и очутилась на асфальтированной террасе.
11
Он не испытывал ни малейшей нервозности. Минутная паника перед упрямой дверью сменилась абсолютным спокойствием, как только она открылась. Все шло великолепно, без помех, без ошибок.
Войдя на террасу, он не полностью закрыл дверь: так легче будет уйти, нельзя будет терять ни минуты. Нагнувшись, он передвинул чемодан так, чтобы можно было поднять его одной рукой, в то время как другой он будет открывать дверь. Разгибаясь, он почувствовал легкое дуновение, снял шляпу и положил ее на чемодан.
Да, можно сказать, что он подумал обо всем. Вот так люди и попадаются! Достаточно порыва ветра, чтобы шляпа слетела и очутилась рядом с телом. Именно такие детали способствуют раскрытию самых хитроумных преступлений. Но он все предвидел… Он провел рукой по волосам, пожалев при этом, что не может увидеть себя в зеркале.
- Подойди же, посмотри!
Он подошел, обнял ее за плечи и наклонился над парапетом. Двумя этажами ниже широкая терраса, облицованная красным кирпичом, огибала все здание на высоте двенадцатого этажа. Падение с двух этажей? Явно недостаточно! Он обернулся, посмотрел на крышу.
Вся ее площадь, пятьдесят квадратных метров или около того, была ограничена кирпичным парапетом с краем из белого камня. Такой же парапет окружал вентиляционную шахту - квадратное отверстие метров в десять шириной в центре крыши. Справа возвышалась цистерна. Слева, на светлом небе вырисовывался черный силуэт радиобашни. Прямо перед ней - дверь на лестницу. С другой стороны вентиляционной шахты находилось большое строение, где помещались механизмы лифтов. На крыше было множество дымовых и вентиляционных труб, вздымавшихся, как маяки в океане асфальта.
Отойдя от Дороти, он приблизился к шахте и нагнулся над парапетом. Четыре отвесные стены спускались в маленький дворик, заставленный мусорными контейнерами и фанерными ящиками от овощей. Заметив поблекший от дождя спичечный коробок, он толкнул его в пустоту. Коробок падал, падал, падал, пока наконец не исчез. Потом он бросил внимательный взгляд на стены шахты. В трех из них были прорублены окна. Четвертая совпадала, видимо, с лифтами и была глухой. Самое подходящее место… И ближе всего к лестнице… Он побарабанил пальцами по парапету и нахмурил брови, обнаружив, что он выше, чем ему казалось.
- Как здесь тихо, - сказала Дороти, подходя и беря его за руку.
Он прислушался. Тишина сперва показалась ему абсолютной, но, напрягая слух, он различил пульсирующий шум лифтов, вибрацию ветра в проводах, отдаленное жужжание вентилятора…
- Есть у тебя сигареты? - спросила она.
Он опустил руку в карман, нащупал смятую пачку, но не вытащил ее.
- Нет. А у тебя?
- Погоди-ка.
Она пошарила в сумке, отодвинула золотую пудреницу, бирюзовый платочек и вынула, наконец, сигареты. Оба закурили.
- Дорри, - заговорил он, - я хотел тебе кое-что сказать… по поводу этих капсул.
- Что именно? - спросила она, бледнея.
- Я счастлив, что они не подействовали. В самом деле, счастлив.
- Счастлив?
- Да. Вчера вечером, когда я тебе позвонил, я хотел сказать, чтобы ты их не принимала, но ты уже успела это сделать.
"Признайся же, - подумал он. - Освободись от этого бремени… Ведь оно тяготит тебя."
- Но ты был так… Что заставило тебя изменить отношение к этому?
- Сам не знаю. Мне ведь тоже хотелось жениться на тебе без отлагательства. - Он опустил глаза на свою сигарету. - Кроме того, делать подобные вещи, в сущности, нехорошо.
- Это правда? - спросила она. Лицо ее оживилось, глаза заблестели. - Ты в самом деле доволен?
- Ну, конечно, Дорри, доволен.
- Слава Богу!
- Что ты хочешь этим сказать?
- Послушай… Только не сердись на меня. Я… я не принимала их. Я была уверена, что нам удастся со всем справиться и так радовалась тому, что мы скоро поженимся! Я чувствовала, что права… Ты не рассердился? Ты меня понимаешь?
- Ну, конечно, бэби. Говорю тебе, я счастлив, что из этого ничего не вышло.
- Я казалась себе преступницей, оттого что лгала тебе, - сказала она с дрожащей улыбкой. - И никогда не решилась бы во всем признаться. Мне… мне все еще верится с трудом, что ты теперь по-другому думаешь!
Он вынул из кармана аккуратно сложенный платок, вытер ей глаза.
- Дорри, а что ты сделала с капсулами?
- Выбросила, - смущенно ответила она.
- Куда? - спросил он с безразличным видом, убирая платок.
- В унитаз.
Его только это и интересовало. По крайней мере, никто не удивится, когда узнает, что, приготовив яд, она вдруг решила броситься с крыши. Он бросил сигарету, раздавил окурок ногой. Дороти, затянувшись в последний раз, последовала его примеру.
- Теперь все ясно между нами, - восторженно произнесла она. - И все чудесно.
- Да, все чудесно, - подтвердил он, взяв ее за плечи и нежно целуя в губы.
Он посмотрел вниз, на два окурка. На одном были следы помады. Нагнувшись, он поднял свой… Расщепил его ногтем, высыпал оставшийся табак, потом, скатав в крошечный шарик, выбросил за парапет.
- Так мы делали в армии, - сказал он.
Продолжая бродить по крыше, они приблизились к южной части вентиляционной шахты. Он повернулся спиной к парапету, оперся на него обеими руками, подтянулся и уселся, постукивая каблуками по кирпичам.
- Не сиди там! - испуганно сказала Дороти.
- Почему же? Край достаточно широкий, не у́же скамейки. Иди ко мне!
- Нет!
- Трусишка!
Поколебавшись, она протянула ему свою сумку. Он помог ей вскарабкаться, сесть рядом с ним… Когда она повернула голову и с опаской посмотрела через плечо вниз, он сказал:
- Не надо смотреть, у тебя закружится голова.
Он положил ее сумку справа от себя. Некоторое время они сидели молча, опустив руки на край парапета. Два голубя приблизились и стали следить за ними, недоверчиво поглядывая своими круглыми глазками.
- Как ты сообщишь матери? - спросила Дороти. - Напишешь или позвонишь?
- Еще не решил.
- А я, должно быть, напишу Эллен и отцу. По телефону о таких вещах говорить трудно.
Позади них зажужжал вентилятор. Немного спустя он положил свою руку на ее и, опираясь на другую, соскользнул с парапета. Прежде чем она успела поступить так же, он стал перед ней и взял обе ее руки в свои. Улыбнулся ей. Она ответила ему улыбкой.
Опустив руки до ее колен, он нежно сжал их ладонями, поглаживая в то же время пальцами ее ноги под юбкой.
- Ты не думаешь, милый, что нам пора спускаться?
- Скоро пойдем… У нас еще есть время…
Он поймал ее взгляд, задержал его своим, а пальцы его продолжали скользить вниз по ее обтянутым шелковыми чулками ногам. Краем глаза он увидел, что она все еще цепляется за край парапета.
- Какая красивая блузка, - сказал он, поглядев на пышный бант у нее на груди. - Новая?
- Что ты! Она стара, как мир.
- Бант немного развязался.
Дороти сняла одну руку с парапета, пощупала узел.