- Не ошибись, - сказал он мальчишке. - Мистер Кокс - мужчина довольно высокий, с черными волосами и лысиной на макушке. Как тонзура у священника. - Дабы Уолли понял все правильно, Мориарти показал, где именно искать лысину у фотографа. - Одевается франтовато. И, Уолли, в студии не оставайся с ним наедине. Подожди, пока он выйдет за дверь. А еще лучше оставайся на улице. Ты меня понял?
- Я уже знаю, Профессор. Мистер Терремант предупреждал меня насчет франтоватых господ…
- Не сомневаюсь.
- Он даже называл их одним словом…
- Меня это не удивляет.
- Слово на букву "п"…
- Да, Уолтер.
- И еще он сказал, что если они попытаются что-то сделать, надо бить по яйцам.
- Молодец. - Мориарти благосклонно улыбнулся и потрепал мальчишку по загривку. - А теперь ступай.
Заглянувший в комнату Терремант сообщил, что Спир уже прибыл и Харкнесс подал кэб к подъезду.
Надев поверх жилета темный сюртук и облачившись в пальто с густым меховым воротником, Мориарти аккуратно натянул кожаные перчатки, водрузил на голову шляпу, легонько похлопал по ней для придания щегольского эффекта и наконец принял из рук Терреманта трость с серебряным набалдашником. Выйдя к ожидавшему снаружи Спиру, он с удовлетворением отметил, что ступеньки очищены от снега и подметены.
- Молодцы ребята, - пробормотал Профессор, кивая.
Заведение Майкла Кэдвенора помещалось в мрачном здании на Сент-Люк-роуд, в том месте, где находились когда-то кенсингтонские карьеры. В четырнадцатом столетии его называли Ноттингалл, впоследствии оно именовалось Кемпден-Хиллом, или Северным Кенсингтоном, позднее стало Ноттинг-Хиллом, а после открытия дороги было переименовано в Ноттинг-Хилл-гейт.
Извещенный о прибытии важного гостя, Кэдвенор вышел ему навстречу, привычно потирая руки и низко, словно особе королевской крови, поклонился.
- Ваш визит в мой дом, Профессор, высокая честь.
- Я не в гости, Майкл, а по делу. Хочу взглянуть на труп, который вы доставили вчера вечером с Брик-лейн.
Хозяин снова поклонился и уважительным жестом указал на покойницкую, кирпичное строение к западу от дома. Внутри стоял слабый запах разложения, который ощущался бы сильнее, будь в помещении не так холодно. Шесть голых электрических ламп заполняли покойницкую ярким режущим светом. Вдоль стены стояли шестиколесные каталки. На одной из них, ближайшей к двери, под не слишком чистой простыней проступали очертания человеческого тела.
- В данный момент у меня только один клиент, - сообщил Кэдвенор. - Всего лишь один, Профессор. Я вот и подумал…
Мориарти оборвал его резким жестом.
- Покажите мне ее.
Передав Спиру шляпу и трость, Профессор подошел к каталке с ужасной неподвижной фигурой.
- Откройте.
Кэдвенор потянул за простыню, обнажив голову и плечи.
Лишь огромным усилием воли Мориарти удалось сохранить внешнее спокойствие - с первого взгляда ему показалось, что на каталке лежит именно Сэл Ходжес. Сходство было удивительным, и в какой-то момент Профессор даже ощутил странную боль где-то около сердца. Лишь наклонившись и присмотревшись получше, он обнаружил некоторые указания на то, что ошибся. Волосы у женщины были седые и покрыты каким-то налетом, напоминающим химический осадок. "Кирпичная пыль, - подумал он и тут же поправил себя, - нет, хна". Несчастная красила волосы хной, а Мориарти точно знал, что Сэл Ходжес никогда никакими красителями не пользовалась. Много раз он поглаживал ее длинные волнистые пряди с медно-золотистым отливом, держал их на ладони, тяжелые, густые, шелковистые. Красить их просто не было необходимости.
Однако же черты были знакомые, пусть смерть и изуродовала их; губы посинели, на горле проступили ужасные синяки, следы удушения.
Собрав в кулак простыню у горла, Мориарти резко потянул ее вниз, полностью обнажив тело, открывшееся глазам присутствующих во всем ужасе смерти.
- Раздвиньте ей ноги! - приказал он, кивнув Майклу Кэдвенору, который, неверно истолковав намерения Профессора, растерянно посмотрел на него.
- Но, сэр,… - неуверенно выдавил он.
- Черт возьми, Майкл, делайте, что говорят, и не забывайте, кто вам платит.
Кэдвенор подошел к каталке и, взявшись за колени, осторожно раздвинул ноги. Мориарти наклонился и внимательно посмотрел на внутреннюю сторону бедра - бледную, синеватую, напоминающую пронизанный жилками мрамор.
- Переверните ее, Майкл.
Привычным ловким движением Кэдвенор перевернул покойницу, так что теперь она лежала лицом вниз; дряблые, с ямочками, ляжки колыхнулись, как жир на тарелке.
Первым, что бросалось в глаза, был шрам - длинный беловатый, рваный, он шел от левого плеча к ключице, скрывая глубокую давнюю рану.
Профессор кивнул, выпрямился и забрал у Спира шляпу и трость.
- Пусть тело побудет здесь еще два дня. Не больше. - Он пристально посмотрел на гробовщика. - На случай, если потребуется показать его другим. После этого, если я не отдам другого распоряжения, избавьтесь от тела. Бросьте в общую могилу.
С этими словами он повернулся и решительно вышел из покойницкой.
Приказав Харкнессу остановиться у ближайшего почтового отделения, Мориарти занял свое место в кэбе. Спир молча, не решаясь даже открыть рта, последовал за ним. Позднее он признался Терреманту, что "атмосфера была такая - ни пальцами не разорвать, ни даже ножом не разрезать. Профессор просто кипел внутри: дотронься - и обожжешься. Я, признаться, изрядно струхнул".
Когда Мориарти вошел в почтовое отделение, бывшие там люди расступились, и никто даже слова не сказал - такой грозный у него был вид. Взяв бланк телеграммы, он адресовал ее миссис Джеймс, в отель, расположенный поблизости от школы Рагби, где и намеревалась остановиться Сэл.
СРОЧНО ВОЗВРАЩАЙСЯ В ЛОНДОН ПЕРВЫМ ЖЕ ЭКСПРЕССОМ ТЧК ЖДУ У СЕБЯ ТЧК ПОТОРОПИСЬ ТЧК ВСЕГО ХОРОШЕГО ДЖЕЙМС
- Домой, - бросил он Харкнессу, вернувшись к кэбу.
Всю дорогу Профессор молчал и лишь на пороге дома обратился к Спиру.
- Альберт, найди и доставь ко мне этого слизняка Джейкобса. Уильяма Джейкобса. Похоже, он был там, когда та женщина умерла. - И тут же добавил: - Я не знаю, кто она. Да, похожа на Сэл, но только похожа. Мы ведь оба это видели, да?
- Да, Профессор, но должен признаться, поначалу я решил, что это она, Сэл Ходжес. Не смог сразу разобрать.
Мориарти отрывисто рассмеялся.
- Ты не смог, но я смог. На Сэл есть моя метка. У той женщины этой метки не было. Она - не Сэл. Но чертовски похожа. Итак, Уильям Джейкобс. Приведи его. Чего бы это ни стоило. Если понадобится, возьми прямо на улице. Возьми и доставь сюда. Мне нужна правда.
- Я найду его, Профессор. Захвачу с собой Ли Чоу. Китаец самого дьявола напугать может.
- Но только не трогай Джейкобса, Альберт. Ни один волосок не должен упасть с его головы. Джейкобс нужен мне, и я хочу, чтобы ты привез его сюда.
Сэл Ходжес вернулась домой в половине девятого, объяснив, что приехала бы раньше, но дорогу занесло снегом и поезд задержался в пути.
- Им даже пришлось раскапывать рельсы.
- Хорошо, что им не пришлось раскапывать тебя. - Профессор улыбнулся, но за его улыбкой Сэл разобрала что-то мрачное и недоброе.
- Господи, что ты такое говоришь, Джеймс? - Выражение его лица и странные слова встревожили Сэл. Она хорошо знала Мориарти, знала его настроения, но здесь было что-то другое, что-то, чего она не видела раньше: за каждым его жестом, за каждым словом ощущалось глубокое беспокойство.
- Потом. - Мориарти посмотрел на нее так мягко, как никогда раньше.
"Что с ним случилось? Уж не заболел ли?" Ожидать ответов на эти вопросы не стоило, к тому же ей хватало и собственных сомнений, собственных секретов, собственной лжи, и все это тяжким бременем давило ее изрядно запятнанную совесть.
Возможно, Сэл не тревожилась так сильно, если бы не разговор, состоявшийся в этой самой комнате тридцатью шестью часами ранее. При их последней встрече - Сэл собиралась отправиться в Рагби, повидать их сына, Артура, - Мориарти показался ей особенно воинственным и даже агрессивным.
- Ты знаешь, что я посылал за тобой Дэнни Карбонардо? - спросил он.
- Зачем? Убить меня? Почему?..
- Мне нужна правда. Ты всегда была близка к моим гвардейцам.
- Я никогда этого не отрицала.
- Я рассудил, что если кто-то из них предал меня, ты должна это знать.
- Тут ты прав. Но тебя ведь никто не предал?
- Похоже, кто-то трепал языком там, где не следует. Подозрения у меня появились еще в Нью-Йорке, а подтвердились в Берлине и Вене. И тогда я устроил небольшую ловушку. Только четверо - Спир, Эмбер, Терремант и Ли Чоу - знали день моего возвращения в Лондон. Этого даже ты не знала.
- Верно. Не знала. Ты известил меня о своем приезде, когда уже был здесь. Приятный сюрприз…
- Тем не менее в Дувре меня уже встречали. Они были в порту, они были в поезде и даже поджидали меня на вокзале Виктория. Более того, они поставили наблюдателя здесь, у дома.
- Тогда это сделал кто-то из них, - согласилась Сэл. - Кто-то из четверки. Но я ничего не знала, Джеймс. Поверь мне. Я всегда была верна тебе. Клянусь. Всегда. И я ничего не видела, ничего не слышала.
- Я тебе верю. Но теперь, Сэл, ты предупреждена, так что смотри в оба. Держи ушки на макушке. И если обнаружишь что-то…
- Ты узнаешь об этом первым, Джеймс. Верь мне. Я никогда тебя не предам.
Мальчишки принесли еду от миссис Белчер: свиные отбивные, бекон, картошку в мундире со сливками и луковой приправой, приготовленной по специальному заказу - необыкновенно вкусной, с небольшой добавкой хрена. Миссис Белчер надеялась, что клиенту придется по вкусу творение ее рук. Она знала его только как мистера П. и никак иначе, а если о чем-то и догадывалась, то благоразумно держала свои догадки при себе.
Парни наложили себе полные, с горкой, тарелки, и Уолли разлил вино. Шампанское. Мистер Терремант научил его открывать бутылку так, чтобы оно не пенилось и не переливалось через край стакана.
Потом, когда мальчишки ушли, Мориарти отложил нож и вилку и, глядя в глаза Сэл, негромко, но твердо спросил:
- Ты знаешь кого-то, кто очень похож на тебя, но у кого нет татуировки на бедре, а есть уродливый шрам на спине? Кого-то, кто красит волосы хной? Кто это может быть, Сэл? Скажи мне, потому что эта женщина мертва.
- Мертва?
- Ее задушили. - Мориарти помолчал пару секунд, успев за это время провести ногтем от уголка глаза до скулы. - Кто, Сэл?
Последний вопрос прозвучал уже по-другому, требовательно. Сэл судорожно вздохнула, потом кивнула.
- Моя сводная сестра. Сара Мэддингли. У нас один отец, но разные матери. И при этом мы удивительно похожи. Как две горошины в стручке.
- Она - вылитая ты, но старше и выглядит хуже, а еще красит волосы.
- Вообще-то, Сара младше, и она очень старалась походить на меня.
- У нее неплохо это получалось. Тот, кто убил ее, наверное, думал, что убивает тебя.
- Но кто? Кто задушил ее?
- Похоже, это был Беспечный Джек. Скоро мы будем знать наверняка, но пока все выглядит так, что он убил ее в своем доме на Бедфорд-сквер. Берт Спир уже ищет свидетеля, а о самом Беспечном Джеке мы позаботимся в пятницу. Завтра. Я и не знал, что у тебя есть сводная сестра.
- Хвастать было нечем. Если у меня появлялось что-то ценное, она не успокаивалась, пока не выманивала это что-то. Даже странно, что Сару убили потому, что приняли за меня. Я постоянно за нее беспокоилась, боялась, что рано или поздно она угодит в серьезные неприятности. У нее был ужасный характер, и вспыхивала как спичка. Могла отвесить пощечину любому, кто всего лишь косо на нее посмотрел.
Сэл выросла в беркширской деревушке Хендред, неподалеку от Стивентона, где у Мориарти был загородный дом.
- Отец частенько ездил в соседнюю деревню, навешал ту женщину, Беатрис Мэддингли. Я помню ее - высокая, крепкая, неопрятная, с грязноватыми волосами. Помойная Бетти, так ее моя мать называла. Помню, как она отчитывала отца. - Сэл заговорила высоким голосом с беркширским акцентом: - Где болтался, Марли? Снова с Помойной Бетти?
Не подходи ко мне. Не хочу подхватить то, что у нее там. - Она улыбнулась, глаза ее потеплели.
- И что с ней стало, Сэл? С твоей сводной сестрой?
Сэл хрипловато рассмеялась.
- Ей еще тринадцати не было, а в деревне ее уже называли "Дочкой звездочета". Ложилась посреди поля или под кустом и таращилась в небо. Ее все знали. Сара - Дочь звездочета. К парням даже зимой бегала. Жадная была до этого дела. Одно время она даже предлагала, чтобы мы работали вместе.
- Когда она приехала в Лондон?
- В Лондоне Сара давно. Но в последнее время от нее покою не стало. Муть ли не каждый день забегала - то стаканчик пропустить, то деньжат занять. Иногда просто за добрым словом - этого у нее в жизни мало было.
- Такова доля каждой шлюхи, - изрек Мориарти.
- Что правда, то правда. Я и утешала ее, как могла, но никогда не доверяла. Знала, что она у меня подворовывает, знала, что врет, что может подвести. - Сэл помолчала задумчиво. - А с недавних пор стало мне что-то тревожно.
- С чего бы?
- Мы с ней похожи. И вот появилось у меня нехорошее предчувствие. Как будто задумала она что-то. Какую-то аферу. - Сэл нахмурилась. - Что-то такое, что со мной связано. По-моему, хотела выдать себя за меня. - Она снова замолчала, думая о сестре, заплутавшей в лабиринте лжи. - Может, ей только того и не хватало, что молоточка на двери. Респектабельности. Дешевого рая. Мы были так похожи… Думаю, это было для нее большим соблазном.
- Есть у меня одна теория, - сказал Мориарти таким тоном, словно собирался изречь великую мудрость. - Я ее уже несколько лет вынашиваю. Думаю, у каждого из нас есть в этом мире двойник. Вот как вы с сестрой, только не обязательно родственник. В мире скачек это называется рингер. Лошадь, которую можно заменить. Есть и немецкое слово - доппельгангер. Говорят, кто со своим двойником встретится, тот умирает. Может быть, такое иногда и случается. - Он снова провел ногтем по щеке. О двойниках, рингерах и доппельгангерах Профессор знал много всякого. Последние восемнадцать месяцев, находясь в Берлине и других городах, он занимался тем, что искал двойника. И нашел его в Вене.
- У Сары на спине шрам. Под левым плечом. Откуда? - спросил он, меняя тему, переходя от общего к частному.
- Бедняжка. Завалилась под кустом. Почувствовала боль, но остановиться не захотела. А потом оказалось, что лежала на разбитой бутылке. Рана была глубокая, рваная, пришлось зашивать. А ей все нипочем - только смеялась. Зашивал местный ветеринар.
Ужин закончили в молчании. Мальчишки пришли забрать посуду. А когда ушли, Сэл вдруг, ни с того, ни с сего, расплакалась. Оплакивала она не сестру - себя. Мориарти сказал, что дело это обычное, что когда горе, люди всегда плачут.
- Мы всегда плачем по себе, - подытожил он, хотя за ним-то никогда ничего подобного не замечалось.
Он поднялся, подошел к ней, обнял за плечи, помог встать и что-то говорил, нашептывал ласковые слова. А потом увел в спальню и успокаивал тем, что сам именовал не иначе как "нежностью и сочувствием". Получилось так, что процесс еще и доставил Профессору немалое удовольствие.
Они лежали, обнявшись, тесно прижавшись друг к другу, под простынями и одеялами, а потом незаметно уснули.
В ту ночь Джеймс Мориарти спал как ребенок, свободный от сознания того, что в часы бодрствования он, по большей части, ходит дорогами кромешной тьмы.
Глава 10
КАК ВЗЯЛИ БИЛЛИ ДЖЕЙКОБСА И ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С САРОЙ
Лондон:
19 января 1900 года
"Найди и доставь ко мне этого слизняка Уильяма Джейкобса".
Так сказал Джеймс Мориарти Альберту Спиру.
Спир передал приказ дальше - сначала Терреманту, а потом Ли Чоу и Эмберу. Дальше эти слова растекались сами собой по невидимым ручейкам, бегущим вдоль главных улиц Лондона. Кто-то нашептывал их кому-то на ухо, кто-то бросал кому-то вполголоса. "Найти Уильяма Джейкобса", "… Билли Джейкобса", "он нужен Профессору", "найти и доставить". Слова эти стремительно переходили по цепочке от черпал и свистунов к кидалам, уличным бузилам и экзекуторам. Они звучали даже в полицейских участках, достигали ушей тех, кто за мзду уведомлял людей Мориарти, сбывал им секретную информацию.
Доходили они и до принадлежащих Мориарти борделей, куда их приносили работающие на него мальчишки, и до трактиров и пабов, и до тех мест, где бурлит особая, веселая и опасная уличная жизнь. Подхваченные потоком, слова эти разносились по всему городу, пока не дошли до всех, кто не спал в ту холодную зимнюю ночь. Услышав их, люди, мужчины и женщины, протирали глаза, навостряли уши и вертели головами, чтобы не пропустить даже эхо имени Билли Джейкобса, некогда подручного Мориарти, брата Бертрама Джейкобса.
Долго ждать не пришлось. В одном месте Спиру шепнули, что Билли Джейкобса видели вечером в таверне "Синие столбы" на Беруик-стрит, возле рынка на окраине Вест-Энда. Его даже описали - невысокий, молодой, около тридцати, но уже седой - шесть лет в тюрьме не прошли даром. Вечно улыбающийся Билли Джейкобс. Парень, старающийся угодить всем.
Тарантас Джоша Остерли с сидевшими в нем Спиром, Терремантом и Ли Чоу сворачивал на Риджент-стрит, когда они увидели беззаботно бредущего в сторону Пикадилли-Серкус Билли. Парня слегка покачивало, но это нисколько не омрачало его благодушного настроения, поднятию коего весьма поспособствовало недавнее возлияние.
- Эй, да кто это тут? - воскликнул Спир. - Никак Билли Джейкобс, старый приятель! Давай сюда, Билли. Прокатишься с нами.
Но Билли, хотя и пребывал под хмельком, головы не потерял. Он заметил здоровяка Берта Спира и маячившего за его спиной зловещего китайца, которого знал отнюдь не понаслышке - в свое время они работали вместе. Билли видел, что Чоу может сделать с человеком. Поэтому, не дожидаясь повторного приглашения, взял ноги в руки.
- Постой, Билли! Ты куда? - окликнул беглеца Спир. Впрочем, убежать далеко бедолаге не удалось. Никто и глазом не успел моргнуть, как Ли Чоу соскользнул на тротуар, нагнал незадачливого беглеца и одним движением отправил на камни мостовой. Билли взвыл от боли, а ощутив холодное прикосновение лезвия к шее, еще и от страха, поскольку однажды ему удалось стать свидетелем исполнения китайцем фирменного трюка: секунду назад нож еще был в руке, и вот уже на землю летят два куска окровавленной плоти, а жертва замерла в оцепенении и не может понять, почему язык не может найти щеки, почему в горле клокочет кровь, и откуда взялась эта жуткая боль.
- Нет! - завопил Джейкобс. - Нет! Отстань, узкоглазый! Убери руки, желторожая образина!
- Вставай, Билли. Прокатишься с нами.
Он даже выдохнул облегченно, увидев стоящего рядом Берта Спира - с кривой ухмылкой на изуродованном шрамом лице и акульим оскалом.