В объятьях олигарха - Афанасьев Анатолий Владимирович 7 стр.


Миротворцы в третий раз перешли на тарабарщину, горячо заспорили, и кончилось тем, что Ахмет в ярости толкнул друга в грудь. Поверженный на пол талиб, скаля зубы, выдернул из–за пояса старинный кинжал, каким резали гяуров еще в прошлом веке, упруго вскочил на ноги и со зверской рожей кинулся на обидчика. Но, как ни странно, до смертоубийства не дошло. Ахмет что–то гортанно выкликнул, будто леший гукнул, прижал руки к груди и склонил повинную голову почти до пола. Потом они обнялись и долго гладили друг дружку по стриженым затылкам. Трогательная сцена не произвела на Митю никакого впечатления. Он сделал свой ход, оставалось только ждать.

* * *

Наверное, Митя удивился бы, увидев, что тем временем происходило в красном зале. Получилось, он как в воду глядел. В ресторане продолжалось представление, голографический бордель переместился на подиум, где теперь с десяток полуобнаженных пастухов и пастушек в натуре изображали упоительные сцены свального греха. Первобытным шоу увлекся даже суровый Анупряк–оглы, он раскраснелся, гулко покрякивал в такт тамтаму и, казалось, того и гляди готов был ринуться на помост, чтобы принять непосредственное участие в потехе. Дима Истопник со товарищи заканчивали ужин и собирались откланяться. Сегодняшнюю задачу они выполнили, продемонстрировали всему городу свою независимость и силу, на большее Истопник не претендовал. В этот момент к их столу скользнула прелестная рыжеволосая "матрешка" и, делая вид, что напрашивается на ласку, что–то быстро зашептала на ухо Истопнику. Тот слушал внимательно, но на мгновение в его глазах промелькнуло выражение, напугавшее девушку. Маска мертвяка. Про Димыча все знали, что он шагает в ногу со временем и способен на быструю расправу точно так же, как все прочие, тайные и явные властители этой страны. Правда, народная молва придавала его самым ужасным деяниям оттенок благородства. Дескать, безропотных обыва-. телей он чаще милует, чем казнит, если, конечно, не нарываться. А вот с богатенькими, надежно упакованными гражданами, кому щедро обломилось на чумном пиру, строг и непреклонен, никому не дает поблажки. Даше Семеновой, приметившей в его зрачках ангела смерти, не хотелось проверять на себе справедливость молвы. На всякий случай она отпрыгнула на безопасное расстояние, убежала бы и дальше, но один из телохранителей Истопника, а именно Цюба Малохольный, цепко ухватил ее за тонкую щиколотку, будто в капкан защемил. Истопник спросил:

- Говоришь, отнесли в пыточную?

- Да, сударь, но я тут не при чем. Клянусь преисподней. Он просил передать, что хочет с вами встретиться. Я передала, только и всего… Отпусти ногу, парень, больно же!

- Митю давно знаешь? - продолжал допрос Истопник.

- Учились вместе… в последнем выпускном… Мы когда–то любили друг друга.

- Ишь ты, какие слова еще помнишь… Что–то ты, девушка, чересчур смышленая. Уж не затеяла ли какую–нибудь гадость по наущению супостатов?

- Нет, я чистосердечная.

- Что Митя хотел мне сказать?

- Не знаю, - соврала Даша. - Спасите его, господин Истопник. Он хороший мальчик. Он отслужит.

Димыч щелкнул пальцами, Цюба разжал железную хватку. Теперь Истопник удерживал ее на месте только силой взгляда.

- Из–за чего рискуешь, девочка? Кто такая?

Даша побледнела и не ответила. Истопнику ответ и не требовался. Он и так все понял.

- Ладно, беги, крошка. Коли уцелеешь и надумаешь порвать с бесами, приходи. Найду занятие по душе.

Дашу как ветром сдуло, а Истопник поднялся из–за стола и в сопровождении Алика Петерсона направился через зал к господарскому застолью. По мере того как он приближался к генералу Анупряку–оглы, маска мертвяка полностью скрыла его истинную сущность, лик его стал отвратителен. Да и ноги он передвигал так, словно только что выкарабкался из могилы. Мэр Зашибалов затрясся и дернул за рукав генерала, увлеченного стриптизом. Ануп- ряк раздраженно обернулся, увидел Истопника и тоже почувствовал холодок под ложечкой. Он знал цену перевоплощению, которое считал с лица нежданного визитера. Явившийся без приглашения руссиянин уже распрощался с жизнью и способен прихватить с собой на тот свет всех, кто попадется под руку. Эффект взрывного отбытия, описанный во всех учебниках по глобальным катаклизмам. Миротворцы–янычары, охрана генерала, рассевшиеся за соседними столами, насторожились и приняли боевую стойку. Засверкали плазменные стволы и приборы, способные в мгновение ока окружить генерала электронным щитом. Однако создание такого щита в замкнутом пространстве грозило непредсказуемыми последствиями. Свойства этого недавнего изобретения были еще не до конца изучены, но его разрушительная сила была велика. При определенной настройке щит мог разнести вдребезги все здание. Разумнее было не спешить. Анупряк–оглы поднял руку в перчатке в римском приветствии, пытаясь изобразить на волосатой роже добродушную ухмылку.

- Я тебя не звал, Истопник, - произнес он на странной смеси английского с татарским, - но если пожаловал, объясни, чего хочешь?

- У тебя мой человек, генерал, - ответил Истопник по- русски, что само по себе было неуважением к собеседнику. На варварском языке общались между собой лишь плебеи - согласно указу Евросоюза 2013 года. - Отдай его мне.

- Я слышал, ты смелый человек, и теперь вижу, это не досужие домыслы. Но разве ты не понимаешь, в каком положении находишься?

- В каком же?

- Подам знак - и от тебя и твоих псов останутся только ошметки.

Истопник оскалил зубы в замогильной улыбке.

- Возможно, и так, генерал. Но дом заминирован. Одно неверное движение, и похоронной команде тут нечего будет делать. Я умру легко, а ты, генерал?

- Блефуешь?

Истопник обернулся, оставшийся за столом Жорик Сверло добавил громкости в передатчик, и зал наполнился громким хрипловатым тиканьем, хорошо знакомым большинству присутствующих. От зловещего звука много сердец погрузилось в обморочный спазм. Морок близкой смерти затуманил десятки глаз. Эти люди пришли в эту страну не погибать, а царствовать и делить остатки добра. Для них надвигающийся взрыв был такой же неожиданностью, как если бы начался всемирный потоп. Исчезли стволы, потухли зрачки электронных приборов. В зловещей тишине слащаво затараторил мэр Зашибалов:

- Ну что ты, Димыч, в самом деле, разбушевался некстати. Портишь праздник. Никто тебя не трогает. Генерал готов обсудить твою просьбу в спокойной обстановке. Разве не так, господин Анупряк–оглы?

Хуже всего, конечно, было генералу. На глазах у своей своры он терял лицо. Естественно, Анупряк не собирался подыхать от руки обезумевшего аборигена, но его воинский дух был уязвлен до такой степени, что он вдруг ощутил непомерную усталость, напугавшую его больше, чем угрозы дикаря. Будто из него выкачали всю силу помповым насосом, и он почувствовал себя маленьким и дохлым, как выброшенный на сушу акуленок, совсем недавно резвившийся в морских глубинах. На скулы генерала выпрыгнули коричневые желваки, хранившие в себе остаток энергии, жалкий остаток.

- Это не просьба, - уточнил Истопник из–под маски мертвяка. - Это деловое предложение. Вы мне мальчишку, я вам всем помилование.

Очередной удар по самолюбию не достиг цели. Генерал лишь пожал плечами.

- Зачем тебе этот слизняк? - спросил без интереса. - Он не имеет никакой ценности.

- Об этом предоставь судить мне самому, - возразил Истопник. - Я же не спрашиваю, зачем ты явился в мой город.

- Ты знаешь, в чем его обвиняют?

- Глупости. Мальчишка закодированный, он не способен к сопротивлению.

- Он государственный преступник. Если его отпущу, как объясню командованию?

- Не блажи, генерал. Я не торгуюсь. Десять секунд на размышление, и я взорву эту чертову мельницу.

- Пожалуйста, - забормотал Зашибалов. - Господин генерал, прошу вас! Этот человек безумен, вы же видите. Он сделает, что говорит. Отпустите щенка. Завтра его опять поймаем.

- Зиновий! - Истопник посмотрел на него озадаченно. - Неужто так боишься подохнуть?

- Конечно, боюсь. Не вижу в этом ничего зазорного. Ты не боишься, потому что на самом деле давно умер. А я живой. У меня в Штатах две жены и трое детей. Как их бросить?

- Ты же бесплодный, Зиновий, - еще больше удивился Истопник. - Откуда дети?

- Какое это имеет значение? Они есть, и я несу за них ответственность. Для тебя это дико звучит, ты никогда не бывал в цивилизованных странах. Там принято заботиться о своем потомстве.

- Чудны дела твои, Господи, - произнес Истопник и обернулся к Анупряку–оглы. - Десять секунд истекли. Дайте ответ, генерал. Пожалейте Зиновия, он сейчас заплачет. Такого преданного пса вы больше не сыщете.

- Чистая правда, - торжественно подтвердил Зиновий Германович. - Господин генерал, умоляю. Сегодня же приведу десять других Климовых. Они будут ничуть не хуже, и все как один - враги свободного мира.

- Не врешь?

- Как можно, ваше превосходительство? Плюс - с меня в подарок десять "матрешек".

- "Матрешки" зачем? Их вон здесь сколько. Захочу - всех возьму без твоего подарка.

- Мои особенные, герр генерал. Разнузданные. Вы таких еще не пробовали.

- Где их прячешь?

- Их подращивают. По новой методике господина Брауна из Филадельфии. В некотором роде опытные экземпляры. Не пожалеете, герр генерал.

Истопник потерял терпение и медленно начал поднимать правую руку. Секрет воздействия маски мертвяка состоял в том, что рискнувший примерить ее на себя делал это с открытой душой и не испытывая никаких сомнений Истопник их не испытывал и в своем обычном облике. Ступив один раз на тропу войны, он больше с нее не сворачивал и спокойно жил приговоренным. Его ничуть не волновало, куда он сам попадет после крохотного ядерного взрыва - в ад или в рай. Главное - психологический эффект. Жители Раздольска его боготворили, но это ничего не значило. Оболваненных, их с места не сдвинешь, хоть кол на голове теши. Зато превращенный в легенду он потянет их за собой, собьет в колонну и бросит на Москву. Их всех перебьют по дороге, но это тоже второстепенный фактор. С чего–то надо начинать борьбу, разумнее всего начинать ее с собственной героической гибели.

Зашибалов истошно взвизгнул, скакнул козликом и повис у него на руке. Анупряк–оглы, будто просветленный, поспешно произнес:

- Хорошо, хорошо, не торопись… Пойдем поглядим, что за диковинное существо, из–за которого ты готов на такие издержки.

- Пойдем, - согласился Истопник, не радуясь полученной отсрочке. - Только не хитри, генерал. Ультиматум действует до первых петухов.

В пыточной комнате они застали чудную сцену. Отключенный от "Уникума" Митя Климов резался в карты с двумя талибами–миротворцами. Все трое так увлеклись игрой, что не сразу заметили генерала со свитой. Голубоглазый худенький руссиянчик показался Анупряку–оглы чем–то вроде козявки, спрыгнувшей с гнилого древесного листа. Он обрадовался возможности разрядить скопившуюся в сердце злобу.

- Нарушение воинской дисциплины! - рявкнул с порога, уже грея в ладони рукоятку пневмопушки. - Четвертая континентальная поправка. Расстрел на месте.

Ахмет и Ахмат, только что удачно сбросившие по взятке, ухватились за собственные "шмайсеры", но это было все, что они успели сделать. Сверкнули две голубые вспышки, и в туловищах того и другого образовались отверстия размером с чайное блюдце. Из дыр с обугленными краями на пол посыпались зеленовато–бурые кишки и хлынула черная кровь.

- Так–то, голубчики, - услышали они напоследок напутствие генерала. - Будете знать, как самовольничать.

Расправа, принесшая удовлетворение военачальнику, никого особенно не смутила. Ничем не примечательный, рутинный эпизод. Тем более что все очевидцы, в том числе и Митя Климов, съежившийся на стуле до размеров чесночной головки, понимали, что Анупряк–оглы поступил по справедливости. Его бойцы не только нарушили четвертую поправку (смертная казнь за неповиновение), но и переступили еще одну строжайшую инструкцию, гласившую, что обоюдовыгодный контакт с государственным преступником возможен лишь в присутствии члена миротворческой администрации. Обуянные алчностью талибы зашли слишком далеко, что подтвердит или опровергнет служебное расследование. Если комиссия признает, что бойцы действовали в рамках провокационного эксперимента, они будут реабилитированы и их семьи получат соответствующую компенсацию.

Генерал, поигрывая пневмопушкой, теперь с любопытством разглядывал беглеца–руссиянина.

- Скажи, Истопник, это действительно тот, кто тебе нужен?

- Да, генерал.

- Из–за этой мошки ты готов пожертвовать своей и нашими жизнями?

- Не старайся понять, генерал, это чисто семейное дело.

Анупряк–оглы озадаченно покрутил башкой.

- Я не стараюсь. Я воюю в этой стране пятый год, защищаю от посягательств общечеловеческие ценности, но с каждым днем все больше убеждаюсь, насколько это бессмысленно. Как можно научить ящерицу летать или отбить у обезьяны охоту чесать свою задницу? Эй, гаденыш, - обратился он к Мите, - на что вы играли?

Климов, убедившись, что третьего выстрела пока не будет, вскочил со стула, вытянул руки по швам и задрал подбородок, как положено при разговоре не только с миротворцем, но с любым иностранцем.

- На миллион долларов, ваше превосходительство, - на чистейшем английском языке отрапортовал Митя. - Против моей головы.

- Как это? - не понял Анупряк.

- В случае проигрыша я обязан собрать выкуп.

- У тебя есть миллион долларов?

- Никак нет, ваше превосходительство. Я их надул. У меня нет ни гроша.

- Что ж, гаденыш, сегодня тебе повезло, благодари сородича. Но когда попадешься на глаза в следующий раз, никакого "Уникума" не будет. Проделаю точно такую же дырку, как в твоих приятелях.

- Благодарю, ваше превосходительство. - Демонстрируя хорошие манеры, Митя поклонился до пола, а когда выпрямился, встретился глазами с учителем. Как у всех нынешних руссиян, их взгляды несли больше информации, чем речь. "Не переживай, дружок, я вытащу тебя отсюда", - пообещал Истопник. "Я не переживаю, - ответил Митя. - Счастлив видеть вас, Дмитрий Захарович".

Миротворцы из свиты, наблюдавшие за ними со стороны, увидели лишь голубоватые сполохи в пустых глазах дикарей. Маска мертвяка по–прежнему оставалась приклеенной к загорелым скулам Истопника.

ГЛАВА 8
В ЛАГЕРЕ ИСТОПНИКА

Подземный бункер располагался в живописном месте, на островке посреди непроходимых Коровьих болот. Название свое они получили после того, как здесь утопилось последнее стадо раздольских коров, зараженное экзотическим "вирусом долголетия". Вирус привез в пробирке тщедушный американец в модных роговых очках, закрывавших половину лица, как маска аквалангиста. Сперва он опробовал вирус на раздольских старухах под видом лечения от ревматизма. Вместо того чтобы молодеть, старухи поумирали одна за другой, и огорченный специалист, чтобы не пропала сыворотка, вкатил остаток для пробы быку Григорию. Эффект был поразительный. Уже на другое утро коровы, сбившись в кучу, предводительствуемые Григорием, мыча и подвывая, устремились в леса, достигли глухих болот (тогда они назывались Лебедиными) и попрыгали в трясину одна за другой, все десять штук. С тех пор молоко в Раздольск завозили только по большим праздникам - на День Валентина и 4‑го июля.

Бункер на островке был построен еще в 80‑е годы прошлого века и предназначался для военных маневров, точнее для испытания крылатых ракет "воздух–земля". В ту пору Россия располагала второй по мощи армией в мире, что сегодня, конечно, звучало фантастикой. Бункер находился на глубине двадцати метров в специальной шахте, заблокированной водяными подушками, и был снабжен всем необходимым для того, чтобы вполне комфортно, не поднимаясь на поверхность, укрываться в нем не меньше полугода, начиная с запасов консервов и питьевой воды и кончая системой генераторов. Попадали в бункер через лифтовой отсек, который, в свою очередь, был оснащен тройной электронной защитой. Дверь в отсек, надежно упрятанная в ствол столетнего дуба, могла выдержать прямое попадание реактивного снаряда. Разумеется, это не означало, что, укрывшись в бункере, Истопник со своей дружиной был в полной безопасности. В двадцать первом веке на земле не осталось укромного уголка, куда не могли бы дотянуться щупальца Пентагона. Рядовое подразделение спецназа, вооруженное плазменной техникой, управилось бы с бункером элементарно: либо выкурило бы его обитателей, либо замуровало их в братскую могилу. Однако командование миротворческого корпуса об этом и не помышляло. На территории покоренной страны то тут, то там возникали очаги сопротивления, и обычно они подавлялись жестоко, но в некоторых случаях, как с Истопником, их держали как бы в законсервированном виде, не вступая в открытое соприкосновение, и сам Димыч понимал, что в этом был резон. Точно так же в недавние времена в крупных городах, Москве и Петербурге, продолжали выходить небольшим тиражом некоторые коммунячьи газетенки типа "Советской России" - этакие отстойники, незарастающие свищи, через которые вытекала, выплескивалась дурная энергия умерщвляемой нации. Позже, когда надобность в них отпала, произошло их автоматическое усекновение вместе с так называемыми журналистскими коллективами.

Вокруг бункера, прямо на болотах, живописно раскинулись хижины туземцев, большей частью обыкновенные шалаши, сплетенные из еловых лап, и трудно было представить, как люди, пусть и обросшие звериной шерстью, перемогались в них долгой зимой. Время от времени Истопник делал слабые попытки очистить болота от незваных гостей, но проще было их всех утопить, чем прогнать. Несчастные существа, лишенные всякого понятия о смысле своего существования, тянулись к нему из последних сил, ища то ли защиты, то ли легкой смерти. Среди них были молодые и старые, мужчины и женщины, а то, бывало, и заполошный ребенок начинал вдруг верещать, точно лягушка из трясины. Смирившись с неизбежным, Истопник поставил над стихийным поселением старосту из своего окружения, Леху Смурного, бывшего профессора–социолога из Центра Карнеги, для которого на берегу подняли сруб из нетесаных бревен. Главной и единственной его задачей было следить за тем, чтобы доведенные до отчаяния болотные жители не переколотили друг дружку. Ссоры и драки вспыхивали между ними постоянно, но азарта на настоящую бойню у них не хватало. С прокормом люди–звери справлялись сами: охотились в окрестных лесах со старинными дробовиками, ставили проволочные силки на мелкую живность, ловили в болоте змей и синюшных тритонов.

Еще не пришедший в себя от потрясений ночи, Митя Климов сидел в одном из отсеков бункера, оборудованном под лабораторию, с компьютером и телевизором, и с аппетитом уплетал из деревянной миски брюквенный суп, который принес Цюба Малохольный.

- Покушаешь, отдохни маленько, - посоветовал Цюба. - Димыч попозже к тебе заглянет.

- Не знаешь, - робко спросил Митя, - учитель очень на меня сердится?

- За что ему сердиться? - успокоил Цюба. - Видно же, что ты чокнутый и за свои поступки не отвечаешь.

- Сразу видно?

Назад Дальше