Девица, прищурившись, повернула голову в его сторону. Матвею этого хватило. Завалившись на бок, он въехал ей, что есть сил, здоровой ногой прямо по колену.
Она свалилась прямо на него, пистолет отлетел в сторону.
Ледников в несколько прыжков добрался до них и схватил пистолет. Матвей, видимо, на секунду потерявший сознание от боли, пришел в себя и отпихнул от себя так называемую медсестру. Та, застонав, на четвереньках отползла к стене, мотая головой.
- Чертовы бабы! - выругался Матвей. - Никак не могу привыкнуть, что их в нашем деле теперь все больше. Рука на них не поднимается, а они, суки, пользуются!.. Дайте мне пушку, а то они, сучки эти, страшно живучие… Вы давайте наверх, к женщине. Только постарайтесь там побыстрее переговоры закончить… - Он поморщился от боли. - А то нам уходить надо - нашумели, как новички. Как бы полиция не заявилась.
Матвей взял пистолет, который ему протянул Ледников, и направил на девицу, которая, сидя на полу, смотрела на них, зло закусив губу. Она уже явно очухалась.
- Сиди, не дергайся, - предупредил ее Матвей. - Я тебе по ногам стрелять не буду!
Взбежав по лестнице, Ледников оказался перед запертой дверью.
- Женя, откройте, это я, - негромко сказал он.
Дверь распахнулась, и он увидел ее лицо. Она стояла, держась обеими руками за дверь, будто боясь упасть.
И вдруг, не веря самому себе, в ее лице он увидел печальную красоту, которую не видел до сих пор и, видимо, не видели другие. Мелькнула странная мысль, что нечто такое же, недоступное иным, видели в погубивших их женщинах Серега Мальцев, Кирилл Селиверстов, подполковник Гладыш…
Внизу вдруг послышался какой-то шум, а потом грохнул выстрел.
Глава 25
Abiit, non obiit
Ушел, но не сгинул
При задержании подозреваемого нужно принять меры по предупреждению сопротивления, бегства или совершения самоубийства.
Как заявил известный российский депутат, швейцарские власти, которые сейчас решают вопрос об экстрадиции, должны отдавать себе отчет в том, что в США к носителю государственной тайны, каким является экс-министр Абрамов, могут быть применены пытки и психотропные средства.
"Не признавая себя виновным ни по одному из выдвинутых обвинений и не имея других возможностей протеста против заключения под стражу, господин Абрамов готов объявить голодовку", - заявил адвокат Ян Титер.
Председатель объединенного комитета начальников штабов США считает, что военный удар по Ирану в рамках пресечения ядерной программы Тегерана не исключен…
Если Израиль нападет на Иран с целью прекращения его ядерной программы, это будет "полной катастрофой". Такое мнение выразил президент Франции…
Женя выключила телевизор. С тех пор, как она вернулась домой, она только и делала, что бросалась к каждому выпуску новостей, хотя в них бесконечно и тягостно повторяли на все лады лишь то, что она уже знала. Иногда она ловила себя на мысли, что так до сих пор и не верит, что все это говорится про ее отца. Какое отношение он, никогда не унывающий, всегда победительный, уверенный в своей правоте, имеет отношение к запутавшемуся в обвинениях человеку, на которого ведут охоту сразу две огромные страны? Вокруг которого столько самых грязных слухов? Которому угрожают тюрьмой, пытками?
Когда несколько лет назад в Америке разразился скандал с Сухоцким и ему предъявили какие-то обвинения, в суть которых Женя не вникала, отцу многие советовали выступить с заявлением, в котором бы он решительно отделил себя от Сухоцкого, переложил всю ответственность за возможные сомнительные сделки на него. Отец об этом даже ни на секунду не задумался, сказал, что не будет прятаться за спиной другого человека и вообще верит в порядочность Сухоцкого. Могли быть ошибки, сказал он, но не сознательные махинации и злоупотребления.
Когда она рассказывала об этом Ледникову, тот только хмурился в ответ. Сухоцкий после того, как Ледников увез ее домой, почему-то не появлялся и даже не звонил. Адвокаты отца, с которыми она связывалась, говорили, что они добиваются разрешения на свидание, которое вот-вот будет получено, и рассказывали, что содержат его в хорошей камере, похожей на номер скромной гостиницы, и что чувствует он себя неплохо. Просит ее не переживать, потому что скоро все разрешится.
С Ледниковым все тоже не складывалось - он выглядел необычно раздраженным, отводил глаза в сторону, когда она спрашивала его о чем-либо. Женя пыталась понять, что она сделала не так и в чем виновата перед ним, но ответа не находила.
Тогда в доме, куда ее отвезли люди Доусона, все было иначе. Когда она, услышав его голос, открыла дверь и увидела его, ей показалось, что он смотрит на нее не просто с сочувствием, но даже с нежностью. Но тут внизу грохнул выстрел.
- Оставайтесь здесь, - приказал он и стал осторожно спускаться по лестнице, видимо, не зная, кто стрелял. Секунду поколебавшись, она стала бесшумно спускаться следом. Он этого даже не заметил.
В коридоре на полу сидел мужчина с пистолетом в руках, а в метре от него лежала София, медсестра, которая делала Жене уколы. Руки ее были беспомощно раскинуты, а на светлом ворсе коврала темнели пятна крови.
- Матвей, что произошло? - торопливо спросил Ледников.
Мужчина, которого Ледников назвал Матвеем, скривился.
- Дура неугомонная, - покачал он головой.
- Едва очухалась, тут же бросилась на меня, как кошка. Только я на секунду глаза прикрыл… Я и выстрелить не успел - она мне в руку вцепилась.
- Но я слышал выстрел!
- Это я случайно на курок нажал, когда она мне в руку вцепилась. Сильная, гадюка! Но я ее успокоил… Пришлось нос сломать, вот кровища и натекла. Дура чертова, маньячка! Да вы не беспокойтесь, девушка, - сказал он, увидев Женю, беззвучно застывшую за спиной Ледникова. - Живая она, я ее не убивал. Скоро очухается.
Ледников обернулся, увидев Женю, укоризненно покачал головой.
- Женя, я же вам сказал, ждите меня наверху!
- Придется вам мне помогать, - недовольно пробурчал Матвей. - А то нога онемела…
- Надо перетянуть ногу, крови много, - решительно сказал Ледников и метнулся на кухню.
Женя растерянно смотрела на Матвея и мертво застывшее тело Софии.
Матвей, словно извиняясь, пожал плечами.
- Нехорошо получилось, да кто ж знал, что она…
Тут вернулся Ледников с двумя кухонными полотенцами, которыми он быстро перетянул Матвею раненую ногу выше колена. Потом помог ему подняться, подставил плечо под его руку, и они направились к выходу. У двери Ледников обернулся к застывшей Жене, и она, как зачарованная, пошла следом. Во дворе увидела двух скованных охранников на земле. Один из них обжег ее взглядом, полным боли и злобы.
И еще она помнит, что ни разу не спросила Ледникова, что случилось, куда они направляются и почему. Просто молча шла следом. И так и не спросила до сих пор, словно боялась чего-то.
Наверное, она задремала, потому что стук в дверь вырвал ее из какого-то сумрачного небытия.
В дверях стоял Ледников и с тревогой смотрел на нее. Взгляд его остановился на неработающем телевизоре.
- А я, кажется, заснула, - поправляя волосы, с вымученной улыбкой быстро проговорила Женя.
Ледников молча кивнул. Потом он крепко взял ее обеими руками за плечи и тихо сказал:
- Женя! Дело в том, что Всеволод Андреевич…
- Что с ним?
- Он умер.
Глава 26
Infectis rebus
He совершив должного
Проводя обыск, следователь может психологически воздействовать на подозреваемого.
Поехали к Арендту, - торопил Немец. - У него какие-то новости есть. Ты, кстати, чего такой кислый? Случилось чего?
- А тебе все мало? - огрызнулся Ледников. - Хочется добавить?
- Да нет уж, довольно, - покачал головой Немец. - Какая судьба! Он даже не узнал, что швейцарцы отказали американцам и решили экстрадировать его в Россию… Не дожил несколько часов.
Ледников ничего не сказал, ибо говорить было просто нечего. В конце концов, они даже не знали, обрадовало бы это известие Абрамова или нет.
- Как Женя? - уже в машине спросил Немец.
- Попробуй себе представить. Если она уверена, что это из-за нее погибли отец и ближайшая подруга.
- Ну, я думаю, это не совсем так. Тут все было гораздо сложнее.
- Наверное, но… Человек благородный во всем винит себя.
- Это хорошо, - рассеянно сказал Немец. - С благородными людьми приятно иметь дело - знаешь, чего они не могут себе позволить. Кстати, наш друг Гриб просто убит горем.
- Что так?
- Что! Вся его блестяще задуманная операция теперь никому не нужна.
И Женя теперь тоже никому не нужна, подумал Ледников. Никому…
Они уже подъезжали к конторе Арендта, когда Немец вдруг задумчиво сообщил:
- Слушай, а ведь нас, кажется пасут… Вот тот белый фургон с рекламой пиццы, я его уже не первый раз засекаю.
- Кому мы теперь нужны? - отмахнулся Ледников. - Игра сыграна, трупы убраны, гости разъезжаются с дачи…
Но потом все же обернулся. За ними и впрямь тащился белый фургон.
- Сыграна, говоришь, - прищурился Немец. - А может быть, мы просто не в курсе, что стоит на кону? И еще не все карты вскрыты?
Он был, конечно, прав.
Мэтр Арендт выглядел озабоченным и, пожалуй, озадаченным. Швейцарские власти по его словам так засекретили любую информацию, касающуюся смерти Абрамова, что и ему не удалось узнать что-либо наверняка…
- Швейцарцев можно понять, - не удивился Немец и деловито обрисовал ситуацию.
- Смерть Абрамова в швейцарском узилище - для них это худший вариант. Из всех. Теперь вся вина ложится на них. Немудрено, что они боятся даже слово сказать. Так что сейчас начнутся информационные битвы. И у американцев тут явное преимущество. У них куда больше шансов выглядеть незапятнанными и непричастными.
- Вы, Юрий, вероятно, имеете в виду тех российских депутатов, которые предлагали физически уничтожить господина Абрамова? - спросил Арендт.
- Именно их… Эти бойцы, конечно, внесли свою лепту. Просто логика на стороне американцев. Согласитесь, им смерть Абрамова была ни к чему. Она сломала им всю игру. Конечно, при известной ловкости мысли на труп можно списать многое. Практически все. Он же уже возражать не будет. Припишут ему что угодно - иди, друг милый, опровергай. Но все равно живой он был им куда нужнее.
Арендт засопел.
- Дорогой метр. Результаты вскрытия известны? - обратился Ледников к Арендту, чтобы переменить направление разговора.
Мэтр отвечать не спешил. Наконец, сказал:
- Остановка сердца. А причина? Потребуется еще несколько экспертиз, это займет несколько дней. Но…
- Что? - насторожился Ледников. Было понятно, что Арендт подошел к самому важному.
- Дело в том, что остановка сердца стала следствием сильнейшего анафилактического шока.
- Анафилактического шока? - переспросил Ледников.
- А что это за штука такая? - решил уточнить Немец.
- Аллергическая реакция.
- Он что-то съел?
- Нет, - покачал головой Арендт. - Причиной шока стало лекарство…
- Которое ему прописал тюремный врач? - быстро спросил Ледников.
Арендт опять покачал головой.
- Нет. Господин Абрамов попросил это лекарство сам. Он сказал, что принимает его много лет, и оно ему всегда помогает. На самом деле, принимать его господину Абрамову было категорически противопоказано. Особенно в его состоянии. Но он сам попросил…
Арендт посмотрел на Ледникова и Немца неморгающими глазами, давая им время самим сделать соответствующие выводы.
- Самоубийство, - не колебался Немец.
- Или несчастный случай, - не стал торопиться с выводами Ледников.
Арендт согласно прикрыл глаза.
- То есть просто убийство мы теперь исключаем? - решил уточнить Немец.
- Раз он попросил лекарство сам, то… - Ледников потер лоб.
- И что теперь? - не унимался Немец.
- Теперь швейцарцы будут устанавливать, знал ли Абрамов, что ему нельзя принимать это лекарство. Предупреждали ли его об этом врачи в Москве? Долгая история.
Арендт опять согласно кивнул.
- Вопрос: что им выгоднее? - спросил Немец и сам поспешил с ответом: - Совершенно очевидно, что несчастный случай. Самоубийство вызывает массу неприятных вопросов.
- Тем более, что есть даже статья - доведение до самоубийства, - напомнил Ледников.
Арендт демонстративно прокашлялся, требуя внимания.
- Есть еще один момент. Сегодня адвокаты господина Абрамова должны передать его дочери конверт с посланием лично для нее. Возможно, там хранится разгадка…
Немец повернулся к Ледникову и развел руками.
- Все возвращается на круги своя. Опять ваш выход, сударь!
- Ну что, прямо к ней? - открыв дверь машины, бодро спросил Немец.
Ледников, не зная, что ответить, бесцельно посмотрел по сторонам. Во время последнего разговора, когда он сообщил Жене о смерти отца, она выглядела совершенно подавленной. Выведывать у нее, что написал в предсмертной записке отец, честно говоря, не хотелось. Немец, конечно, прав, тянуть нечего. Но он отдавал себе отчет, что его отношение к Жене уже не укладывается в рамки простого делового знакомства. И понимание этого вовсе не радовало Ледникова. Ладно, это она могла напридумывать про него какой-то фантастический любовный роман, имевший мало отношения к действительности, но ему-то зачем осложнять себе жизнь?
В метрах тридцати от них стоял тяжелый квадратный "мерседесовский" пикап песочного цвета из тех, на которых перевозят деньги. Рядом переминался с ноги на ногу, покуривая, долговязый инкассатор в униформе. Одновременно он что-то говорил по телефону. Закончив разговор, инкассатор нырнул в свой броневик.
- Так мы едем? - нетерпеливо спросил Немец, плюхаясь на сиденье.
И тут Ледников вспомнил: этот инкассатор - есть тот самый долговязый гад, который прицепился к нему, когда он ездил с Женей на место гибели Разумовской… Только тогда он работал под полицейского.
Броневик, стремительно набирая скорость, двинулся в их сторону. Человек за рулем спокойно смотрел прямо на Ледникова.
К счастью, Немец еще не успел захлопнуть дверь машины.
- Немец, прыгай из машины! - проорал Ледников. - Прыгай, тебе говорят!
Немец уставился на него непонимающими глазами.
Броневик был уже в нескольких метрах, когда Немец наконец вывалился боком в открытую дверь и покатился по асфальту. Сам Ледников одним скачком скрылся за стволом могучего платана и в тот же миг услышал скрежещущий звук, с которым бронированный монстр превратил машину Немца в смятую банку из-под пива.
Немец, который уже все понял, не дожидаясь, пока проклятый броневик сдаст назад и снова наберет ход, мигом взлетел по ступенькам, которые вели к входной двери какого-то странного особняка и прижался к стене. Там его на броневике было не достать.
Ледников стоял за деревом и думал, что делать, если эта долговязая сволочь выйдет из своего катафалка. Будь у него пистолет…
Однако эти гады внутри броневика, видимо, слишком спешили. Машина мигом подала назад, развернулась и скрылась за ближайшим поворотом.
Немец спустился по ступенькам, потирая ушибленное колено. Посмотрел на то, что осталось от машины, в которой он еще несколько секунд назад рассиживал, и уставился на Ледникова.
- А кто-то убеждал меня, что гости уже разъехались, - задумчиво произнес он.
Надо сказать без всякого упрека. Разве что с некоторым удивлением.
Глава 27
Nemo peccat invitus
Никто не грешит против своей воли
Весьма эффективный прием - демонстрация большей осведомленности следователя, чем это есть на самом деле. У подозреваемого складывается ощущение, что сопротивление бесполезно.
Они как раз сворачивали на улицу, где жила Женя, когда возле ее дома остановился серебристый "опель". Немец сразу притормозил и бросил быстрый вопросительный взгляд на Ледникова.
Из "опеля" торопливо выбрался человек в светлом пальто и длинном черном шарфе. Это был Сухоцкий.
- Сам господин Сухоцкий, - многозначительно сказал Немец. - Интересно, с какими намерениями?
В дверях дома показалась Женя. Она открыла калитку, впустила Сухоцкого. И они пошли к дому. Уже на ступенях Сухоцкий обнял ее за плечи, и они скрылись в доме.
Ледников вдруг понял, что увиденное его неприятно кольнуло.
- И что же мы имеем? - поинтересовался Немец. - Что ему тут надо?
- Ну, друг семьи как-никак, - нехотя сказал Ледников. Пускаться в объяснения у него не было никакого желания.
- Вот именно как-никак! - скривился Немец. - Есть предложение… Мы проникаем в дом без предупреждения и пытаемся услышать, что этот дядя говорит.
- Подслушать, - поправил его Ледников.
- Вот именно. Тем более, видишь, они даже дверь не закрыли. Входи - гостем будешь.
Дверь в дом действительно осталась приоткрытой.
- У меня есть предчувствие, что мы услышим много интересного, - заключил Немец.
- И полезного.
Из прихожей они действительно могли слышать все, что говорилось в большой комнате. Ледникову даже была видна часть комнаты. Женя сидела в кресле, опустив голову, а Сухоцкий ходил по комнате, то появляясь в поле зрения Ледникова, то пропадая.
- …разве вы сможете жить здесь? Жить и знать, что сюда подло заманили отца, что здесь его довели до смерти?
- Но вернуться в Россию, где его объявили преступником… - не поднимая головы, едва слышно сказала Женя.
- Это тоже невозможно. Да и зачем? Что вам делать в России? Там сейчас новая семья Всеволода Андреевича начнет хапать все, что от него осталось. Начнется дележ имущества по-советски. Вы не представляете, через что вам придется там пройти!
- И куда мне деваться?
- Давайте уедем… Вместе…
- Вместе? - поразилась Женя. - Но куда? Когда?
- Прямо сейчас. А куда? Да куда угодно! Хотите в Париж. Через три часа мы будем там, и все, что вам пришлось тут пережить, будет позади! А потом мы можем отправиться еще куда-нибудь. И со временем все, что здесь творилось, забудется, как кошмарный сон!
Немец, глядя на Ледникова, удивленно приподнял брови.
Сухоцкий остановился прямо перед Женей, закрыв ее своей спиной от Ледникова.
- Женечка, дорогая! Подумайте, что вас здесь держит? Я сделаю для вас все!
Женя что-то негромко ответила.
- Какие обязательства! - вскричал в ответ Сухоцкий. - Какие у вас могут быть обязательства перед этим человеком? Неужели вы думаете, что что-то для него значите? Вы были только нужны ему для каких-то темных закулисных дел. Я уверен, он причастен ко всему, что случилось с Всеволодом Андреевичем. Это и его рук дело!
Немец поднял палец, а потом несколько раз ткнул им в сторону Ледникова: мол, речь о тебе, друг милый!
Ледников согласно прикрыл глаза - обо мне, обо мне…
Вдруг Сухоцкий опустился на колени перед Женей, схватил ее за руки и, задыхаясь, словно бредя, прерывисто заговорил: