* * *
- Давайте кончать, Сидор Ефимыч, сколько можно? - Кокино терпение истощилось. - Тут на фельетон и то не наскребешь! Ну, а порядочное дело подавно не из чего склеить!
- Мне фельетоны без надобности, - буркнул Чугунов. - Только осрамимся. Стрепетов вон разлетелся со своим детоубийством - и сел в лужу. На скольких собраниях его склоняли? А уж у него все было так похоже, дальше некуда.
- У нас же ничего похожего даже нет. На что вы надеетесь?..
Чугунов спокойно молчал.
- Да поймите вы: нельзя вести следствие по принципу "кто шляпку украл, тот и тетку пришил"!
- Какую тетку?
- Из одной пьесы.
- А за что пришили?
- Шут его знает! Автор умалчивает. Только была шляпка, а потом пропала. И племянница "пришитой" тетки уверена, что все очень просто: кто шляпу украл, тот и тетку "пришил".
- Да? - заинтересовался Чугунов. - Вполне возможная версия. И чем дело кончилось?
- Думаю, прекратили за недоказанностью, - усмехнулся Кока. - Да не в том же соль, Сидор Ефимыч. Я к тому говорю, что нельзя считать: раз в модных брючках - значит, злодей! Я сам такие ношу, а никого ведь не режу!
Чугунов наконец обернулся и поглядел на Коку внимательно, будто прикидывая, режет он или не режет.
- Зря ты их носишь! - увесисто припечатал он. - Зря!.. И беретка эта твоя... Несолидно для сотрудника органов.
"Поговорили!.."
- Знаете что, Сидор Ефимыч, у меня своих дел по горло! Вдвоем на Ольшевском сидеть - это несерьезно, и я не вижу смысла в своем участии, тем более - в роли зрителя. Так что я сейчас иду и прошу Головкина освободить вас от моего сотрудничества. И можете в одиночку пинкертонствовать дальше, хоть до морковкина заговенья!
- Нет. - Чугунов будто кирпич положил поверх Кокиных фразочек. - Нет.
- Я пошел к Головкину.
- Нет, - повторил Чугунов. - Я же сказал, - он взглянул даже с некоторым удивлением: простых слов человек не понимает. - Ты, Светаев, мне еще понадобишься... Вот ужо посмотрю тебя в деле! - И в голосе его пробилось что-то почти мечтательное.
"Посмотрю в деле! Что такое ему мерещится? Нет, это уж просто... нет слов... бред!"
Чугунов поднялся, расправил монументальные плечи и положил руку на груду папок и кодексов. В светлых глазах его, устремленных мимо Коки, было неколебимое, сосредоточенное ожидание. Казалось, выстрели сейчас у него перед лицом - он не сморгнет.
- Езжай сейчас в шестнадцатое отделение. Найди участкового Зарубина. Запомнил? Скажешь, Чугунов прислал. Позарез, мол, нужен материал на Спицу Семена. Езжай, не волынься.
И Кока не пошел к Головкину. Он поехал в 16-е отделение.
* * *
Маленький сердитый капитан Зарубин, услыша имя Чугунова, просиял.
- А-а... - протянул он. - Жив еще Ефимыч, старый черт?
Он засмеялся, закашлялся, и Кока понял, что по поводу старого черта была отпущена шутка. Скажи Зарубину, что Чугунов действительно стар, он очень удивится. "Что вы! - воскликнет он. - Сидор Ефимыч на три года моложе меня!"
- Как он там? - отдышавшись, спросил Зарубин. - Все такой же орел?
- Орел, орел, - поддержал Кока, - да вот только... Радикулит иногда...
- Радикулит - это точно, - не теряя веселья, согласился Зарубин. - Это он схватил, когда в угрозыске на столах спали, а помещение нетопленное. Ведь по неделе, а то и по месяцу домой не ходили, не до того. Война, преступного элементу - пропасть! Вот была работа так работа! Не то что, - он снисходительно оглядел Коку, - от звонка до звонка.
Кока вежливо поддакнул насчет преступного элемента.
- Стало быть, ко мне послал? Добро. Какая нужда?.. Ага... Надо подсоблять друг другу, надо. Нас, прежних-то, немного осталось, только на разводку... Значит, так: Спицу Семена я знаю. И отца его, пятнадцать лет, по колониям таскался, теперь вернулся. Смирный пока.
- Разве он не реабилитированный?
- Спица-то? Хо! Спица аферист был ба-альшой руки! Таких не реабилитируют... Ну сейчас, похоже, образумился. Работает. А сынок, видать, в него. Непутевый парень. Однако материалу на него нет, - сожалеюще развел руками Зарубин. - То есть много чего, да все пока неподсудное.
Изобразив на лице огорчение, Кока встал.
- Нет, ты погоди. Ишь какой торопыга! Думать будем... Вот чего: Рыбин Анатолий по делу не проходит?
- Нет.
- Спица у Тольки Рыбина весь прошлый год в корешах ходил, - задумчиво подперся Зарубин кулачком. - А на Тольку-то можно чего найти...
Он откашлялся, позвонил в МУР и, постукивая сухоньким пальчиком по аппарату, долго объяснял, что разговаривать должен не с дежурным, а с каким-то Синюшиным. Наконец ему уступили и разыскали Синюшина. Судя по начавшемуся разговору, это был такой же старый гриб.
- ...Посмотри, Вася, посмотри, дорогой!.. Нужно... у Чугунова дело разваливается, прислал ко мне парнишечку за помощью... Да-да, Рыбин Анатолий. Так вот, нет ли при Рыбине чего про Спицу... Да это фамилия такая! Спица Семен, тридцать восьмого года рождения. Ну, добро, добро.
Зарубин подмигнул Коке.
- Все разроет, а найдет! Особливо раз для Чугунова.
Фамилию Чугунова Зарубин произносил, словно пароль, отмыкающий какую-то дверцу в прошлое, в общую молодость этих "прежних, которых осталось только на разводку". Видно было, что он сердитый и въедливый старикан и с Кокой ласков лишь потому, что тот тоже причастен к Чугунову.
- Почему особливо для Чугунова? - спросил Кока.
- А как же! - удивился Зарубин. - Кабы не Ефимыч, Ваське Синюшину давно каюк. В органы он пришел зеленый, молоко на губах не обсохло. Бывало, где горячо, туда и прет без разбору, хоть с голыми руками. Ефимыч его на ум наставил, сколько раз от пули уберег, от ножа...
Зарубин ухватил трубку задребезжавшего телефона.
- Нет? Ай-я-яй!.. Беда! А если по кличке поискать? "Вареный" он. Попроси Бурдеченко, скажи - для Ефимыча... Ладно. Сулится через часок. Обождешь? Время, чай, казенное... Вот и хорошо.
От пассивного ожидания Кока несколько осоловел. Он отогнал нервную собачью зевоту и попробовал слушать, что рассказывает Зарубин.
- ...сразу в дамки. А мы с Чугуновым с простых милиционеров службу начинали. Всю, можно сказать, карьеру своими ногами прошли. - Зарубин притопнул маленьким сияющим сапогом и победоносно зыркнул на Коку. - Чего только не навидались! Вот помню...
"Сразу в дамки - это, наверно, про меня и подобных. Что ж, со своей колокольни он прав. Хорошо еще, не знает про "заслуженную" маму, "народного" папу и изысканную артистическую квартиру на Арбате, а то было бы прямо неловко. Хоть ничем я, собственно, не грешен".
- ...Особливо он после Швейка прогремел.
- После Швейка? - Кока силился поймать нить рассказа.
- Ну да. Иль не слыхал? Как же так, знаменитое было дело! - И Зарубин стал вспоминать, явно не в первый раз, но все равно с азартом и увлечением.
Ночью в подъезде своего дома несколькими выстрелами в упор был убит матерый спекулянт валютой, за веселый нрав носивший кличку "Швейк". На происшествие, как иногда бывает, народу сбежалось уйма! И когда эксперты начали осмотр места преступления, следы были уже спутаны. Как ни бился потом МУР, дальше туманных предположений не шло. Тут-то и отличился Чугунов. Жарким воскресным днем после купания он заглянул в полотняный павильон, взял кружку пива. Сдул пену на земляной пол, хлебнул с наслаждением и вдруг краем уха услышал, как в подвыпившей компании кто-то, выругавшись, сказал: "Порешу, как Швейка!" - и на него тотчас цыкнули. Чугунов долго пил пиво. Потом до вечера болтался на пляже, не выпуская из виду пятерых парней. С пляжа он приехал за ними в город, совершенно не зная еще, что будет делать, не имея никаких улик. Когда компания разошлась, по голосу, по повадке выбрал того, кто помянул Швейка в пивной. Не выдав себя ни единым жестом, ни единым взглядом, Чугунов ходил за ним, пока тот путешествовал от приятелей к приятельницам. И когда парень, выйдя в три часа ночи из старого домика в Спасо-Песковском переулке, привычно сунул руки во внутренний карман пиджака и что-то там поправил, Чугунов безошибочно угадал в этом "что-то" оружие, зверем перелетел разделявшие их четыре шага и в следующее мгновение уже сидел верхом на лежавшем в асфальт лицом парне, заломив его руки к спине... Пистолет оказался тот самый, из которого застрелили Швейка. Веселый валютчик нарвался на коварных покупателей, которые после сделки простейшим способом вернули себе уплаченные деньги.
Да, такого Чугунова, о котором рассказывал Зарубин, Кока не знал...
- Вот и порядочек! - кладя трубку, весело сказал Зарубин. - Только чтоб был толк, пускай Ефимыч сам подъедет завтра с утречка к Синюшину.
А через день Чугунов пропал.
Кока толкнулся к Головкину.
- Занимайтесь пока своими делами, Светаев, - поспешно предупреждая вопрос, сказал Головкин.
- Радикулит? - лаконично поинтересовался Кока, соблюдая приличествующее случаю выражение лица.
- Нет... - Головкину не хотелось говорить дальше; и когда он разжал губы, то произнес с преувеличенным равнодушием, будто самую обычную вещь: - Если быть точным, Сидор Ефимыч ведет личный сыск.
- По делу Ольшевского?!
- Да, - Головкин хмуро шевельнул бровями и уткнулся в бумаги.
"Запретите ему смотреть телевизор. Вчера показывали "Тайну старой крепости", - хотел было по привычке сострить Кока, но, вспомнив историю про Швейка, воздержался.
Итак, он освободился пока от чугуновского гнета. Можно было накинуться на свои нехитрые, но застоявшиеся дела. С невиданной энергией он перетряхивал папки в сейфе, писал разные реляции, звонил, таскал и машинисткам все, что полагалось перепечатать, рисовал карикатуры в стенгазету, ездил за разрешением на продление совсем застрявших дел, освежил знакомство с хорошенькой секретаршей в горпрокуратуре, составлял постановления, запросы и отношения, посвистывал, читал оперативные сводки за последнюю неделю и даже сочинял по просьбе замполита частушки для смотра самодеятельности. Но тут у него дальше сомнительного зачина не двинулось.
Мой миленок постовой,
Он стоит на мостовой, -
все повторял Кока и бродил от Стрепетова к Раисе, от Раисы к Нефедову: какую дальше заложить идею? Раиса отмахивалась, Стрепетов ехидно посоветовал:
- Да начни по-другому. Например: "Моя милка бригадмилка"...
Кока тешился два дня. На третий в комнату заглянул Вознесенский.
- Николай Николаевич, - позвал он, поглаживая подбородок и усмехаясь в ладонь, - к вам от Чугунова человек пришел.
За столом Чугунова сидел и курил трубку высокий сутулый старик в черном пальто и когда-то мохнатой кепке.
- Лейтенант Светаев, - представился Кока. - Слушаю вас, товарищ.
Старик вздернул голову, распрямился, под седыми усами расплылась улыбка, и он спросил чугуновским басом:
- Значит, брезгуешь, Светаев, не признаешь?
- Мамочки мои... - оторопело сказал Кока. - Где ж вы раздобыли такую кепку?..
Кепка его поразила особенно. Такую и в реквизите Художественного театра не всегда подберут.
Очень довольный, Чугунов стянул кепку и плюхнул на стол. Потом осторожно отлепил усы, снял пальто, размотал большой шарф и стал обычным Чугуновым, даже в форме. Он был весел и - что совсем невероятно! - разговорчив. Добродушно поругивая погоду и расспрашивая о новостях, Чугун отпер сейф, достал папку, в которую складывалось все, что имело отношение к делу компании Ольшевского, вывалил беспорядочную кучу справок, допросов и прочих бумажек на стол, уселся поудобнее и с удовлетворенным видом принялся подкладывать листок к листку, искусно распределяя их так, чтобы толщина будущего дела оказалась равномерной.
Кока молча наблюдал, как Чугунов предавался любимому занятию. Вот все подобрано и сложено уголок в уголок. Вот аккуратно, по металлической линейке отогнут край. Вот появилось на сцене здоровенное сапожное шило. Оно несколько раз пронзило бумажную стопу и сменилось внушительной иглою с двойной суровой ниткой. Вот выбрана новенькая, крепкая папка. Начался заключительный этап - собственно подшивание. Еще немного, и недавняя беспорядочная россыпь бумаг прекратится в тугое, мастерски сработанное "Дело №...".
Если бы выражение "пришить дело" не было изобретено раньше, Кока придумал бы его сейчас, глядя, как вдохновенно и сноровисто орудует Чугунов.
- Вы так и рыскали по городу в этом, с позволения сказать, головном уборе?
- А что?
- А то, что от него нафталином разит за километр. Он, извините, несколько вышел из моды...
Против ожидания Чугунов не обиделся. Он испытующе уставился на кепку, потом пощипал у верхней пуговки, где еще сохранился ворс, и задумчиво стал скатывать шерстинки меж пальцев.
- Правда твоя. Шляпу надену.
- Так вы еще не кончили?
- Завтра со мной пойдешь...
* * *
Кока стоит в подъезде. Сквозь застекленную дверь ему виден маячащий у телефонной будки Чугунов. Чугунов наблюдает за проходной автобазы, откуда вот-вот появится Семен Спица. Тогда Чугунов поправит шляпу, Кока выйдет из подъезда, "Победа", которая стоит через три дома, тронется за ними. Если Чугунов поправив шляпу правой рукой - Спица пошел направо, левой - налево. Кока одет в черное, чтобы сливаться с темнотой. На голове у него берет, в кармане пальто - кепка, яркий сменный шарф, в кармане пиджака - пистолет на предохранителе.
Иногда Чугунов заходит в будку и "звонит", не спуская глаз с проходной. На ледяном промозглом ветру - это для него - единственная передышка. Коке неловко стоять в теплом подъезде, но предложение поменяться местами Чугунов категорически отверг: не доверяет Кокиной бдительности. Все атрибуты дешевого детектива налицо. Чугунов в совершенстве изображает легкомысленного старичка навеселе. Кока, разумеется, поджидает девушку. Оба переодеты, оба вооружены и нисколько не знакомы между собой. С непривычки Коке любопытно и немножко смешно.
Люди, входящие в подъезд, окидывают его понимающими взглядами. В такую погоду не станешь торчать на улице даже в ожидании прелестнейшего существа. Город погряз в черной слякоти, и она все прибывает, поглощая тяжелые сырые хлопья, нескончаемо летящие с неба, осевшего на самые крыши.
Чугунов поправил шляпу. Кока выскочил из подъезда. Снег, до этого красивыми косыми тенями полосовавший стекло, начал лепить в глаза и в рот. Кока повертелся у края тротуара, чтобы его заметил шофер, и двинулся за чугуновской спиной, натягивая поглубже беретку и жмурясь от слепящего ветра со снегом.
Спицу он не видел и не старался разглядеть, но тот, надо думать, припустил рысцой, потому что спина Чугунова ходко удалялась. Сзади исправно ползла "Победа" - на случай, если преступник вздумает удирать на такси. Кока с восторгом раздобыл бы ему это такси, тогда они с Чугуновым сели бы в теплую сухую машину и устроили бы классическую погоню. Но Спица, похоже, презирал всякий транспорт вообще: проскочил автобусную остановку, трамвайную. Куда его черти несут? Мчится, как рысак... Ага, голубчик, вон куда ты чапал: павильон "Пиво-воды". Неплохо задумано по такой погоде. Значит, пока ты там будешь согреваться, мы тут должны прохлаждаться. Премило! Засечем для порядка время.
Шесть часов пятнадцать минут. А темень, как среди ночи. Даже фонари и витрины утопают в этой черноте и густой снежной неразберихе. Где бы притулиться в затишье, чтобы не терять из виду Чугуна? Спицу он пускай караулит сам, с Коки достаточно чугуновской спины. Чем мучиться дурью, поставил бы невдалеке машину, сидели бы они, покуривали, пока Спица напитки пьет. Так нет же, мотается возле угла в обвисшей шляпе, осторожно заглядывает через мокрое стекло в павильон, на Коку ноль внимания, все боится "расшифровать наблюдение".
Мальчик загулял. Если верить Чугуну, средства для этого имеются: Чугун выследил Спицу у магазина "Автомобили". На это-то его и натолкнули материалы, что раскопал старый дружок Чугунова. А вчера Спица при нем продал какие-то запчасти для "Победы" и уговорился с солидным, явно денежным покупателем достать еще другие к четвергу или пятнице. Конечно, спекуляция запчастями - занятие некрасивое и в соединении с враньем про "невинно пострадавшего отца" создает о Спице еще более неприятное впечатление. Но почему нужно обязательно гнаться за ним вместо того, чтобы Разумно предположить, что запчасти Спица добывает у себя на автобазе? Мало ли что ревизия была недавно. Новую надо назначить, а Спицу "накрыть" в момент преступления.
Нет, все-таки у Чугуна испорченное воображение. Надо надеть сухую кепку и шарф. Будет хоть какой-то прок от этой бутафории. Снег наконец перестал разом. Кто-то там, наверху, сказал "будя" и опустил заслонку, как в овощной лавке, когда отвешивают картошку. Без снега, конечно, терпимее, но пальто уже успело набрякнуть, а ноги... Бедные ноги в патентованных ботинках на микропорке! Хлюпает в патентованных ботинках. "А, черт! Хорошее воспитание сведет меня в могилу. Опять нырнул в лужу, пропуская тетку, которой, вишь ты, тесно на тротуаре со своими телесами и авоськами..."
И вдруг он, модник и немножко пижон, первый раз в жизни вспомнил и оценил по достоинству гениальное, но почему-то утратившее популярность изобретение человечества - калоши. Они всплыли в памяти ярко, красочно, как персонажи из детской сказки, - две большие добрые калошины, сверкающие черным глянцем и нежно розовеющие девственным пушком внутри, Как в них было бы покойно, уютно и сухо! А в глубоких - теплых и непромокаемых ботинках, ах, ах, еще лучше...
"Так можно докатиться шут знает до чего!" - испуганно пробормотал он вслух и в своем безостановочном кружении по площади врезался в очередную лужу.
Какого лешего он пошел в милицию! Ведь твердо стоял за адвокатуру. Чертов Стрепетуша потянул за собой. Нет, честно говоря, не тянул. Сам Кока увязался. Стрепетов просто так сказал перед распределением: "Выходит, я их буду ловить, а ты выгораживать? Когда-нибудь мы с тобой встретимся в суде, и ты, проявив красноречие Плевако и хитроумие Брауде, развалишь мне дело. Тогда я возьму тебя под мышку... - Он показал, как именно, и, пока Кока брыкался, договорил зловеще: - Снесу к Перетерскому и скажу, что ты хочешь еще раз сдать римское право!" Перетерского все боялись как огня, а девчонки из слабонервных чуть не в обморок хлопались перед экзаменами. Коке стало очень скучно, когда он подумал, что у них со Стрепетовым будут отныне разные сослуживцы, интересы и дела. Душа этого не принимала. Вот и потянулся следом. Стрепетуша был рад. Даже не скрывал, а он часто скрывает, что у него на уме. Не потому, что строит загадочную личность. Такой уж характер. После истории с Антипиной, например, можно было подумать, что Кока больше переживает, потому что когда он переживает, сразу заметно. А у Стрепетова незаметно. Это он умеет.
"Стоп! Не Спица ли там вынырнул? Он! Интересно, сколько же он, подлец, выпил? Нам бы с Чугуном хоть по рюмочке для согревания. Опять потопали в том же порядке. И "Победа" сзади. А мы ножками топ-топ-топ, а мы ручками хлоп-хлоп-хлоп..."