- Слышь, Лех, у тебя в куртке нет сигарет. - Снова крикнул Киреда.
- Значит, в машине остались, - отозвался Леха. - Сгоняй, принеси! Ключи от тачки в кармане возьми.
- Ага! - откликнулся Киреда, и Маланья услышала, как через минуту за ним захлопнулась входная дверь.
- Ну! - возмущенно наступая на Леху, в очередной раз сказала Маланья, - давай, катись уже!
- Сука! - сказал тот, поняв, что ему ничего не перепадет.
- Это я уже слышала! - сказала Маланья, и демонстративно виляя задом, принялась снимать с себя юбку.
Леха вышел, а она закрылась на щеколду и открыла воду, после чего снова принялась одеваться.
Затем она услышала, как опять хлопнула входная дверь. - Киреда вернулся, - сказала она себе, и, переключив воду с крана на душ, стала прислушиваться, моля Бога о том, чтобы молодчики отправились курить на балкон вместе.
Через минуту к ванной снова подошел Леха и ткнулся в дверь.
- Ну? - грубо отозвалась Маланья.
- Гну! - ответил Леха.
Маланья плеснула водой, изображая шевеление в ванной.
- Ты, никак, хотел предложить мне спинку потереть? - издевательски спросила она.
Однако в ответ раздались удаляющиеся Лехины шаги.
- Угу! - обрадовано подумала Маланья, - на всякий случай убедился, что я моюсь! - и она снова прислушалась, уловив что к Лехиным шагам вскоре присоединились и шаги Киреды.
- Они должны отправиться курить! Должны! По логике вещей. Киреда вернулся очень быстро, значит на улице курить не стал, а сигареты принес в квартиру, чтобы покурить вместе с Лехой на балконе! - рассуждала она. Подождав еще пару минут, она рискнула и бесшумно отомкнула щеколду. Высунувшись в дверь, Маланья четко услышала приглушенные голоса своих сторожей откуда-то со стороны гостиной.
- Голоса приглушенные! Значит, они точно ушли на балкон! - обрадовалась она.
Маланья подняла с пола туфли и свитер, а потом, на цыпочках тихо направилась к входной двери. Ее сумочка с документами и бумажником лежала в прихожей на том же месте, куда она ее и положила, - у стены, на низком обувном шкафчике. - Слава Богу, что ни Леха, ни Киреда не додумались убрать ее оттуда, - обрадовалась она.
Пошарив руками в куртке Лехи, она, на удачу, сразу отыскала свои ключи. Дверь же, опять на ее удачу, была закрыта только на один замок-собачку, который отщелкивался изнутри. Маланья быстро его отщелкнула! Затем босая, подбежала к лифту и принялась лихорадочно нажимать на кнопку вызова. Лифт, за своей ненадобностью в ночное время, тотчас же загромыхал подъемом, и через мгновение открыл перед Маланьей дверцы.
- Фу! - с облегчением выдохнула она только после того, как лифт остановился на первом этаже, и быстро надела туфли.
Поймав на себе удивленный взгляд консьержки, Маланья бегом спустилась по шести подъездным ступенькам, и выскочила на улицу.
- Слава Богу, что машина стоит так удачно! - обрадовалась она, увидев свою ПЕЖО, свободную для выезда, не заблокированную никакими другими машинами. И, открыв дверцу, быстро уселась в нее и поехала.
Она стремительно набирала скорость, пока ни о чем не рассуждая, и вообще в течение получаса ее потрясывало от волнения. И уж только потом, став понемногу приходить в себя, она принялась чертыхаться на все лады.
ГЛАВА 7
… Итак, она ехала к Ане Кудриной, кстати, будучи совсем не уверенной в том, что Аня находилась на даче!
- А ведь и впрямь, почему я об этом не подумала? - опомнилась Маланья. - Анька вполне может сейчас быть в Москве! Хотя вряд ли! Дело в том, что ее подруга была беременна, и из частых переговоров по телефону, Маланья знала, что та безвылазно торчит на даче. Правда, шансов на то, чтобы ее не застать, тоже было немало. Ну, например, Аннушка могла отправиться к врачу в женскую консультацию, или просто по каким-то другим, неотложным делам в город, и там переночевать в квартире, как знать!
Маланья решила позвонить подруге, но вовремя опомнилась.
- Время пять утра! Зачем ее будить так рано? Уж если она на даче, пусть поспит хотя бы еще некоторое время, до того момента, пока я приеду!
И тут Маланья вспомнила, что у нее нет мобильника.
- Ну, я даю! У меня ж его Леха забрал! - и она покачала головой, сетуя на свою забывчивость. А если Ани все же нет? - промелькнуло сомнение, - зачем тогда ехать? - Да, ладно, доеду, тут все равно уже недалеко!
Приняв такое решение, она немного успокоилась, однако второй волной, накатившей на нее после извержения всяческих проклятий, ругательств и негодования, стало плаксивое бессилие, несовладание с расстройством, наступающее обычно после стресса, держащего человека в напряжении. На глаза накатили слезы, застилающие дорогу расплывчатой пеленой, а нос надоедливо зашмыгал.
- Ну, здрасте, приехали! - устыдила себя Маланья. Однако невзирая на это, слезы заволокли ей глаза еще больше.
Она свернула на обочину и остановилась. Ей надо было передохнуть, выплакаться для облегчения!
- Эх, сейчас бы в самый раз выпить коньячку, да очутиться в какой-нибудь веселой компании, чтобы сбросить с себя всю эту саднящую душу грязь! - подумала она, и, высморкавшись после очередного плаксивого прилива, схватилась за ключ зажигания, отправившись дальше.
И вдруг ей совсем расхотелось ехать к Ане Кудриной. Маланья вспомнила их последние разговоры по телефону, в которых Аня беспрестанно жаловалась на свое тяжелое беременное положение, на одолевающий ее токсикоз, на отечность ног, на невозможность спать то на боку, то на животе, как она любила.
- И ведь сейчас начнется то же самое! - подумала Маланья. А эти Анькины жалобы, доходящие до занудства, никоим образом не годились в этот момент для настроения Маланьи.
- Нет! - решительно сказала она себе. - К Кудриной я не поеду! Надо вернуться в Москву и отправиться к Нюрке. Слава, конечно же, найдет ее там при желании, но и пусть. Она пошлет его ко всем чертям! А с Нюркой они закатятся в кафешку, выпьют коньячку, поболтают по душам! Благо, что сегодня суббота и ей не надо на работу!
В это время в зеркале заднего вида промелькнула машина, заставив Маланью боязливо вздрогнуть и присмотреться к ней повнимательней.
- Боже мой, это… это же БМВ! - испугалась она, и сердце у нее упало.
- Но, как они смогли ее вычислить? Да, нет, этого просто не может быть! Это не их машина! Что за глупости приходят ей в голову?! Хватит уже вздрагивать. Эти Севины олухи не могли даже предположить, в каком направлении она уехала! Уж если им и вздумалось ее искать после исчезновения, то они наверняка отправились бы к ней домой. А может, и вообще никуда не отправились! Ведь весь этот спектакль с ее выигрышем, самая настоящая дурь, только и всего! Сева уже давно на нее поглядывал, желал до слюноотделения, и наконец придумал невесть что на пьяную голову! А протрезвеет, - опомнится, еще и извиняться будет! И вообще, во всей этой истории нет никакой доли серьезности, кроме куража пьяных мужиков! Так, что, нечего тут вздрагивать!
БМВ, между тем, приближалась, а Маланья в этот момент как раз подъезжала к тому месту, где ей следовало свернуть к дачному поселку Ани. Однако она, гонимая тревогой, проскочила поворот, не сбавляя скорости, и понеслась дальше сама не зная зачем. БМВ поддала газу, настигая ее Пежо, и Маланья напрягая зрение, даже взглянула на номер, который в этот момент был хорошо виден в зеркале заднего вида. - И зачем? - тут же спросила она у себя. - Можно подумать, что она запомнила хоть один номер из тех двух БМВушек, которые окружили ее у казино по распоряжению Севы, и теперь смогла бы определить та это машина или нет! БМВ, между тем, обогнав ее ПЕЖО, пронеслась мимо.
- Ну, вот и чудненько! - обрадовалась Маланья, - это не по мою душу! Никому я не нужна, и слава Богу!
Она замедлила скорость, развернулась, и, ободренная изменением своего решения по поводу Ани Кудриной, покатила обратно в Москву.
Маланья не проехала и пяти километров, как увидела мужчину, лежащего ничком на дороге. Причем, лежал он таким образом, что объехать его было невозможно. Надо было непременно сбавить скорость и свернуть на обочину. В этих Звенигородских местах дороги были узкие, и мужчина, лежащий посередине шоссе, да еще поперек, оказался настоящей преградой.
Маланья, вскрикнув, резко притормозила, и, приблизившись к мужчине, с ужасом заметила, что тот шевелится.
- Господи! - воскликнула она, и принялась осторожно его объезжать по обочине.
Как только мужчина оказался сзади, Маланья тут же надавила на газ, в первый момент ничего так не желая, как скрыться. Однако во второй в ее подсознание вклинились наблюдения, заставившие отметить, что мужчина был хорошо одет! На нем была рубашка от Кардена, - сомнений быть не могло! Маланья сходу уловила неповторимый, характерный по стилю, знакомый ей карденовский признак, да и брюки его были явно не от большевички! Маланья работала в международном центре торговли, и уж чего чего, а отличительных признаков хорошей одежды она там насмотрелась вдоволь! Лица мужчины она не видела, но вспомнила, что волосы у него были темные, густые, не короткие, - а главное, - отметила Маланья, - они были чистые, ухоженные!
Одним словом, на дороге лежал не какой-нибудь пьяный бомж, а приличный мужчина, хотя, по части приличий судить, таким образом, вовсе не стоило бы!
- Его наверное сбила та БМВ, которая только что меня обогнала, - подумала Маланья в следующий момент.
- Конечно! Не зря же она неслась с такой скоростью, водитель явно пытался поскорей скрыться с места преступления! И потом, Маланья только что сама проезжала это место, и дорога при этом, была абсолютно пустой! Господи! А я то? Что же я делаю?! - со стыдом подумала Маланья. - Ведь он шевелился! Вот трусость проклятая! Человека, можно сказать, на моих глазах сбила машина, а я струсила и удрала, не оказав ему помощи!
И она, не долго думая, дала задний ход.
Мужчина лежал все в той же позе, ничком.
Маланья притормозила, не доезжая до него, вышла, и на всякий случай, оставила открытой дверцу машины.
- Мало ли что! - сказала она себе, и нерешительно с опаской, подошла к мужчине.
Она наклонилась. Мужчина тихо стонал.
- Значит, он в сознании! - определила Маланья.
- Эй! - позвала она незнакомца, и несмело прикоснулась рукой к его плечу.
Мужчина пошевелился, пытаясь перевернуться, но у него ничего не получалось. Маланья стремительно окинула его взглядом. Крови нигде не было.
- Эй! - снова позвала она его.
Мужчина со стоном повернул голову на ее зов, и Маланья увидела его лицо. Это был молодой мужчина, примерно тридцати пяти, тридцати семи лет. Так, по крайней мере, ей показалось. Лицо его искажала гримаса, а голубые глаза, смотрящие на нее с мольбой, были неясными, окутанными какой-то замутненной пеленой.
- Мадам! Помогите мне! - сказал он по - французски. - Пожалуйста! - и снова умолк, прикрыв глаза, словно взял тайм-аут перед следующей фразой.
Маланья удивленно на него взглянула. Она знала французский, испанский и английский языки, и потому прекрасно поняла его просьбу.
- Месье, Вы француз? - спросила она его.
- Да. - Тяжело выдохнул он.
- Что с Вами случилось? А, месье? Вас сбила машина?
- Нет! Меня чем-то напоили, а потом выкинули из машины.
- Так вы, значит, не ранены?
- Нет, я скорее отравлен, у меня болит желудок. Меня накачали каким-то порошком, разбавленным в водке!
- Кто? Кто накачал?
- Мадам, у меня нет сил говорить. Помогите мне, пожалуйста! Мне невероятно хочется спать!
- Вы сможете подняться?
- Не знаю! Мое тело меня не слушается!
- А с моей помощью?
- Я постараюсь.
- Нам надо спешить, месье, здесь на дороге в любой момент может оказаться машина, и, не рассчитав, сбить нас обоих.
Постарайтесь собраться с силами, месье, а я разверну машину и подъеду к вам. - Решительно сказала Маланья и побежала к своей ПЕЖО.
Она подъехала к мужчине как можно ближе, выскочила из машины и принялась его поднимать.
- Месье, обопритесь на меня! - скомандовала она. - Положите руку мне на плечо и крепко держитесь.
- Господи, - воскликнула она по русски, - да что ж она болтается у тебя, как плеть!
Мужчина старался изо всех сил, однако Маланья видела, что ни руки ни ноги и впрямь его не слушаются.
- Хорошо еще, что он не толстый! - приговаривала она про себя, кряхтя от усердия.
Она провозилась с французом около десяти минут, пока ей удалось, наконец, запихнуть его в машину.
- Куда его? В больницу? - значит надо добираться до Звенигорода! Но дача Ани находилась уже совсем рядом! И потом ее подруга наверняка знала, где в Звенигороде находится больница.
- Разумней будет все-таки доехать до Аньки, и, взяв ее с собой, отвезти его в больницу. Вдвоем не так страшно, если вдруг…
Фу, какие идиотские мысли! - Маланья подумала о том, что мужчина, чего доброго, может и умереть по дороге. Как знать, кто и чем его напоил! Но если это случится при Кудриной, у нее точно начнутся преждевременные роды! - с нервной иронией подумала Маланья. - И буду я тогда куковать с ними обоими! Она представила эту нелепую ситуацию, и ей вдруг стало смешно!
- Вот садистка-то, - пожурила она себя! - нашла над чем смеяться! И потом, что ж я об одной только Ане подумала! Как будто у нее мужа нет! Володя вполне может оказаться на даче. Аннушка, звонившая ей три дня назад, сообщила, что Володя вот вот должен вернуться из командировки. Так, может, он и вернулся уже! Господи, как это было бы здорово! Перекинуть этого француза на Анькиного мужа, и дело с концом!
Маланья сделала последний поворот, ведущий к дачному поселку Ивы, и через несколько минут подъехала к участку Ани, обнесенному сплошным кирпичным забором. Ворота были закрыты, и Маланья, выйдя из машины, побежала к калитке. Заглянув в решетчатые металлические отверстия, она увидела Анин Форд и с облегчением вздохнула.
- Слава Богу! Анька на даче! - и она решительно нажала на кнопку звонка.
Вскоре на пороге показалась ее подруга. Встревоженная, сонная, в длинном махровом, наскоро запахнутом халате, и направилась к калитке.
- Малька, что случилось? - воскликнула она, увидев Маланью.
- Привет, Аннушка! - Маланья чмокнула ее в щеку.
- Не волнуйся, ничего плохого, касающегося тебя, не случилось! - сказала Маланья, видя, что Аня встревожена не на шутку ее ранним, без предупреждения, визитом.
- А касающееся тебя? - не унималась подруга.
- Случилось! Только тоже ничего страшного! Пойдем, я сейчас все тебе расскажу. Только ответь мне сначала, Володя здесь, с тобой?
- Нет, он все еще в командировке!
- Так, ты одна?
- Нет, с бабушкой Сашей.
- Понятно!
Они вошли в дом, где у порога их поджидала взволнованная Анина бабушка.
- Привет, баба Саша! - поздоровалась с ней Маланья.
- Привет, - ответила та подавленно, явно ожидая чего-то нехорошего, о чем Маланья вот вот сообщит им с внучкой.
- Ну, вижу, что переполошила я вас тут не на шутку! - воскликнула Маланья.
- Расслабься, баба Саш, я к вам не с плохими вестями! - успокоила она старушку.
- Ну вот и хорошо! Проходи!
- Чай будешь? - спросила Аня.
- Не мешало бы, но сейчас пока не до него. - И Маланья, усевшись в кресло, поджала под себя ноги, а потом принялась рассказывать, что у нее в машине на переднем сидении, полулежит отравленный француз, которого она была вынуждена подобрать на дороге.
- Так зачем ты его в машину-то к себе запихнула? - удивленно воскликнула Аня. - Могла бы прямо с дороги позвонить и вызвать скорую по 03, они бы его и забрали. Ну, дождалась бы ты их, в конце концов, на дороге, а потом и уехала бы со спокойной совестью.
- У меня телефона нет!
- Ну, ты, Ракитина, даешь! Забыла что ли?
- Нет, Ань, это уже другая история. И когда я тебе о ней расскажу, ты поймешь, почему я явилась к тебе на дачу в такую рань и без предупреждения! Только об этом потом, ладно? А сейчас давай подумаем, что нам делать с этим французом.
- Как, что? Скорую сейчас вызовем, и пусть они его забирают! Правильно бабуль?
- Конечно, Анюся права! - согласилась Александра Игоревна с мнением внучки.
- Хорошо, Ань, давай тогда быстрей звони, - поторопила ее Маланья.
Аня пошла в спальню за мобильником, а Александра Игоревна вышла из дома и отправилась к Маланьиной машине, взглянуть на француза.
Аня вызвала скорую, а потом вернулась в комнату и присела на диван.
- Малька, а ты, видно, не спала? - спросила она, и покачала головой. - Выглядишь кошмарно!
- Не спала!
- Так, что случилось-то?
- А! - махнула рукой Маланья и принялась рассказывать подруге о своих ночных приключениях.
- Я бы на твоем месте послала этого Покровского к чертовой матери! - возмущенно воскликнула Аня после ее рассказа. - И ради такой скотины ты ушла от Катаева! Господи! Ну как ты могла бросить такого мужика?!
- Ладно, Ань, ты же знаешь, что на это имелись причины.
- Только глупости, надуманные тобой! - заключила подруга.
- Да, не нуди, ты, Анька, мне сейчас и так тошно!
В этот момент в комнату вошла Александра Игоревна.
- Девчонки, а француз не так уж и плох! - сообщила она. - По крайней мере, никаких признаков, говорящих о возможном летальном исходе, я там не усмотрела.
- Ну вот и хорошо! - обрадовалась Аня. - А то нам до кучи только покойников не хватало!
Вскоре к участку подкатила машина скорой помощи, и из нее вышли трое человек, - две женщины, - дежурный врач и фельдшер и мужчина, - шофер.
Маланья поспешила им навстречу, и, поздоровавшись, принялась рассказывать о случившемся.
Врач, полная угловатая женщина, примерно пятидесяти лет, выслушала Маланью смурно и обречено, с изрядным признаком недовольства. По ее помятому лицу было видно, что она только что проснулась, и потому, возможно, оно было таким неприветливым.
- Где больной? - дежурно спросила она, даже не утруждая себя поменять это привычное слово хотя бы на пострадавший, которое гораздо больше подходило к данному конкретному случаю.
- Сидит в машине! - ответила Маланья.
- Хм! - недовольно хмыкнула толстушка. - Интересно, как я смогу его там осмотреть? Нужно было отвести его в дом и положить куда-нибудь!
Но тут уже возмутилась Маланья.
- Что, значит, положить?! - воскликнула она.
- Да я его еле в машину затащила! И потом, это абсолютно посторонний человек, да к тому же, я приехала не в свой дом!
Толстушка кинула на нее беглый, безразличный взгляд, говорящий о том, что ей все это до лампочки, и молча направилась к ПЕЖО.
Она наклонилась к мужчине и в первую очередь обследовала его глаза, грубо оттягивая веки, после чего достала из своего медицинского саквояжа лопаточку и попросила француза открыть рот.
Тот недоуменно взглянул на нее, ничего не понимая. И тогда Маланья, стоящая рядом, повторила просьбу врача на французском языке.