Матери мы, разумеется, ничего не сказали. За десертом шел непринужденный разговор. Спал я, засунув пистолет под подушку. Так мне было спокойней. Жизней у меня не прибавилось, зато оружие дали. Я залез на самый верхний уровень. Выше только небо. Павел Сгорбыш уже там. Не исключено, что скоро я скажу:
- Привет, папаша Горб!
И он заключит меня в свои объятия.
Кадр третий
Проснувшись, я сразу полез под подушку. Вот оно! Теперь меня голыми руками не возьмешь! Я нежно прогладил пистолет: меня ждали "любимые" монстры. Я подозревал, что они по мне уже соскучились.
Завтрак прошел без меня, на этот раз я решился нарушить правила хорошего тона. Отец уехал рано, а к полудню и мама удалилась. В окно я видел, как уезжает ее машина. Теперь я остался один. Можно и позавтракать. Горничная пришла убирать мою комнату. На ней был белоснежный фартук, в рыжих волосах кокетливая наколка. Хорошенькая.
- Новенькая? - спросил я. - Что-то я раньше тебя не видел?
- Да, - она мило покраснела.
- Как зовут?
- Люся.
- Иди сюда.
Я по инерции приласкал ее и оставил в прекрасном настроении. С этой стороны мне ничего не угрожает. В их контракте нет пункта "обязательно должен жениться". Предусмотрена только материальная компенсация. Я никогда не обманываю их ожиданий. Сами подумайте: надо же мне как-то решать проблему секса? Ехать куда-то лень, крутить романы с девушками моего круга - тем более. С некоторых пор я развлекаюсь только с горничными. Они не возражают. Сегодня с самого утра я решил быть мерзавцем, ведь мне предстояло взять реванш у женщины, которая разбила мое сердце. Никогда не прошу ей случившуюся со мной истерику. Да еще на глазах у Сгорбыша!
Итак, я принял ванну, побрился, оделся по последней моде, полчаса крутился перед зеркалом, выщипывая невидимые глазу волоски, в общем, вел себя, как какая-нибудь кокетка, собирающаяся на бал. Только что губки не подкрасил. Но в этом нет нужды, они и сами по себе впечатляют. Вскоре я мчался по направлению к Сокольникам в красном "Порше". По дороге купил огромный букет. Картинка была впечатляющая: красивый парень, в красивой машине, с красивым букетом. Народ таращился, не веря своим глазам. Казалось, фотография из гламурного журнала ожила. Они, бедняги, думали, что так не бывает. Бывает!
Пистолет был при мне, я надеялся, что мою машину не будут обыскивать. В крайнем случае, заблокирую дверь и буду звонить нашему адвокату. Папа ведь обещал решить эту проблему.
Когда я прибыл на место, съемки сериала были в самом разгаре. Вы никогда не видели, как снимают кино? Уверяю вас: скука смертная. Снимался боевик, и я подумал, что могу выступить в качестве эксперта. На мой взгляд, исполнитель главной роли неправильно падал. Уверен, что он не в курсе, как свистят настоящие пули… Наконец истомившиеся актеры дождались перерыва.
Я помахал рукой знакомой девушке. Как я уже догадался, она здесь звезда, вокруг нее все и вращается. Исполнительница главной роли, Катенька, - моя ровесница. Как и я, она принадлежала к "золотой молодежи" по праву рождения, ее предки - знаменитые актеры. Когда нам было по девятнадцать, мы тусовались в одних и тех же местах. Она давно уже вышла замуж, родила двух детей, причем последнего, мальчика, меньше года назад. После вторых родов слегка располнела и потеряла форму. Этим и объяснялось ее участие во второсортном сериале. Возвращение в обойму происходит постепенно, даже для звезд не бывает исключений. Уверен, Катенька докажет, что еще не вышла в тираж. Съемки в этом сериале для нее - лишь ступенька в середине карьерной лестницы, в то время как для Олеси - в самом ее конце. Выше ей не подняться. Я хотел так думать.
Катенька увидела меня и разулыбалась. Мы в прекрасных отношениях, ни разу даже не поцеловались всерьез. Я думаю, что это и есть настоящая дружба. Я перешагнул через ограждение и направился к ней. Увидев меня, ассистент режиссера открыла рот, а оператор прилип к камере.
Спокойно-спокойно-спокойно… У вас таких денег нет, чтобы снимать Леонида Петровского. Ну не мерзавец я? Просто гад!
- Привет! - ласково сказала мне Катенька.
- Здравствуй, солнце.
Мы гламурно приложились щечка к щечке.
- Прекрасно выглядишь, - улыбнулся я. И не солгал. Я и в самом деле так считаю. Ее грудь налилась, лицо округлилось. Она излучала здоровье и счастье. Любимая и любящая жена, мать двоих детей. Если это не красота, то что?
- Не преувеличивай, - вздохнула Катенька, которая, как и все актрисы, была жертвой моды. То есть мечтала стать доской со впалыми щеками, вешалкой для платьев. - Вот ты действительно цветешь. Прямо из салона красоты!
Я одарил ее такой обаятельной улыбкой, после которой женщины уж точно теряют остатки разума. Потому что видел: Олеся застыла и смотрит на нас.
- Я всегда так выгляжу.
- Говорят, ты женишься?
Черт меня возьми! Об этом уже все знают! Похоже, меня обложили флажками. Еще неделя, и мне не останется ничего, как пойти под венец с первой встречной. Я развел руками:
- Что делать? Пора и остепениться.
- И на ком?
- Есть одна девушка…
Я по-прежнему был уверен, что есть. Но по-прежнему не знал: где?
- А как ты? - спросил я у Катеньки.
- О! Прекрасно! Хомяк - прелесть!
- Хомяк?
- Сын. Младший. У него такие щечки! Настоящий Хомяк! Жаль, что я бросила кормить его грудью. Из-за этих съемок. Но меня так уговаривали.
- Дети - это прекрасно, - с грустью сказал я.
- Так что не тяни, - улыбнулась Катенька. - У тебя обязательно должны быть дети. Я уверена, что они будут очень красивыми.
Господи! Как же я ее проморгал? Эту замечательную девушку. Где были мои глаза? Ведь ни тени кокетства в ее голосе. Она любит мужа, любит своих детей. Есть женщины, которые могут передо мной устоять, и, самое интересное, мне не обидно. Я ее обожаю, Катеньку. Надо съездить к ней в гости, поиграть с Хомяком и выпить с ее мужем. Он - счастливейший из смертных. Я ему завидую белой завистью. Петровский, ты вечно опаздываешь! Тормоз! Так тебе и надо!
Краем глаза я заметил маневр Олеси. Теперь она была в двух шагах от нас. Видимо, ее раздирало любопытство. Женщина, что с нее взять? Я посмотрел в ее сторону, Катенька заметила это, обернулась и позвала:
- Олеся! Иди сюда!
Та подлетела. Именно так: подлетела. Слов у нее не было, она молча смотрела на меня широко открытыми глазами.
- А ты знаешь, кто это? - лукаво спросила Катенька. - Это же сам Леонид Петровский! Наш неподражаемый Лео. Живая легенда. Мало того что наследник огромного состояния, так еще и красавчик! Ты посмотри на него! Баловень судьбы, любимец всех женщин! Представляешь, он наконец женится! Сколько сердец будет разбито! Ведь он один из самых завидных женихов Москвы!
Я скромно смотрел в землю. Катенька все уже сказала. Вот что значит - настоящий друг! Я должен был ее хоть как-то отблагодарить. Поэтому легко перешагнул через ограждение, подошел к своей машине и вытащил оттуда огромный букет. После чего вернулся и вручил его Катеньке со словами:
- Это тебе, солнце. От преданного поклонника. И верного друга.
Она расцвела:
- Ой, спасибо! Шикарный букет! Но, думаю, эти цветы не мне предназначались?
- Я купил их в надежде встретить сегодня лучшую из женщин. Мне повезло.
- А твоя невеста?
- О ней не беспокойся. В день свадьбы она получит все цветы мира.
- Кто бы в этом сомневался! О! Меня зовут в гримерную! Я побежала! Лео, пока! Увидимся! Целую!
- Привет Хомяку.
Огромный букет уплыл. Мы с Олесей остались вдвоем.
- Тебя, кажется, зовут, - сказал я. - На грим.
- Сейчас не моя сцена. У меня полно свободного времени.
- Потрать его с пользой.
Я сделал вид, что хочу уйти.
- Леня, подожди!
- Что такое?
- Почему ты мне не сказал?
- Не сказал чего?
- Что ты…
- Миллионер, да? А без этого никак? Кстати, как твоя карьера?
- Ты и сам все видишь, - она развела руками.
- Вижу. То, в чем ты снимаешься, - отстой. Ты дешево себя продала.
- Леня…
- Без комментариев.
- Мы могли бы поужинать вместе, - просительно сказала она.
- Разве ты не слышала? Я женюсь.
- Но мне казалось…
- Вот именно: казалось. На самом деле ничего не было. Вон он, твой продюсер. Иди, лови!
Но продюсер, "денежный мешок", уже сам спешил к нам на полусогнутых. Видимо, долетел слух, кто пожаловал на съемочную площадку. Я уже понял, что этот номер пустой, - никто не будет из-за Олеси поджигать машины и расстреливать людей в упор из автоматов. Эту тему пора закрывать.
- Добрый день, Леонид Андреевич, добрый день!
Смотри-ка! И отчество мое знает!
- Как приятно с вами познакомиться!
- Мы уже встречались, - холодно сказал я.
- Да что вы? Я бы этой встречи никогда не забыл! У вас такие выдающиеся внешние данные!
- Я в кино не снимаюсь.
- Понимаю, понимаю. Вы бизнесом занимаетесь.
- Именно.
- А мы тут кино снимаем. Не бог весть что, но… - И он, понизив голос, произнес: - У меня есть великолепный сценарий.
Мне надо было от него отвязаться, потому я и сказал:
- Хорошо. Пришлите его мне.
- Но… Как я вас найду?
- Вот ей передайте, - я ткнул пальцем в Олесю.
- Ах, так!
Он соединил нас взглядом, после чего сказал:
- Ну, тогда я пойду. Не буду вам мешать. Леся, рыбка, загляни потом ко мне.
- Хорошо.
Я не собирался встречаться ни с Олесей, ни с ним, ни с его сценарием. Но мне надо было прояснить один момент.
- Пойдем, посидим в моей машине, - небрежно бросил я.
Олеся обрадовалась. Наивная! Мы направились к красному мустангу под удивленными взглядами съемочной группы. Пойдут сплетни. А, черт с ними! Если бы у меня и в самом деле была невеста, я бы еще подумал. Я сел за руль, Олеся рядом.
- Какая красивая машина! - с восторгом сказала она.
- У меня много красивых вещей, - ответил я. - Особняк на Рублевке, вилла на Лазурном берегу, белоснежная яхта…
- У вас с Катенькой был роман, да?
Она еще и глупа! Господи, куда я смотрел? Спасибо тебе, провидение, что избавило меня от этой девушки! Ведь я бы на ней тогда женился!
- Подойди к любой звезде женского пола и спроси ее, был ли у нас роман? Они все скажут, да. Иметь со мной роман модно.
- Я не знала, - упавшим голосом сказала Олеся.
- Прежде чем лезть в высшее общество, надо бы сначала внимательно изучить фотографии ключевых персонажей.
- Но как же? Ты работал в редакции! Ты меня снимал на банкете и…
- Кстати, хотел тебе сказать, - перебил я ее. Не хватало еще устраивать разборки! Это дурной тон. - Не я опубликовал эти снимки.
- Да я знаю, - отмахнулась Олеся.
- Вот как? И ты знаешь, кто это сделал? - Я ожидал услышать фамилию Сгорбыша.
- Конечно!
- И… кто?
- Я.
- Что-что?
- То есть это была моя инициатива. Продюсер посоветовал. Ему сказали, что готовится подборка "И это наши звезды?". Скандальные фотографии. Желтая газета с миллионными тиражами, все ее читают. Не худо было бы туда попасть. Ведь звезды! - с придыханием сказала она. - Ну, я и… Словом, я выпросила эти снимки у…
- У Сгорбыша?
- Да. У твоего напарника.
- Только эти?
- А какие еще? - удивилась Олеся. - Продюсер сказал, что проще начинать со скандала. Мол, все будут знать тебя в лицо.
- А то, что не с лучшей стороны знать, это как?
- Какая разница? Лишь бы говорили!
- Значит, тебе без разницы, что говорят? Ты готова на все, лишь бы оказаться в центре внимания желтой прессы? Фотографироваться в любом виде? Голой, пьяной? Лишь бы в обнимку со звездами, в одной с ними компании?
Я все больше убеждался, как же мне повезло! А я, дурак, сокрушался!
- Но, Леня! Что я еще могу?
- Что ж, ты сделала свой выбор. Выходи из машины.
- Что-о?
- Время, на тебя отпущенное, закончилось, - я демонстративно посмотрел на часы. - У меня дела. Ты что, не слышала? Я занимаюсь бизнесом.
- Вот ты какой! - с удивлением сказала она.
- Ты еще не все знаешь. Наведи справки. Тебе такое расскажут! Давай, вылезай. - Я перегнулся и открыл перед ней дверцу.
- Я вечером свободна…
- Зато я занят. И не вздумай мне звонить. Не отвечу. Пошла отсюда! - заорал я.
Олеся выскочила из машины, как пробка. Я захлопнул дверцу, взревел мотор. Вот теперь меня жгло изнутри. Казалось, там пылает огромный факел. Даже в носу защипало, словно от едкого дыма. Но это не дым, это… "Спокойно-спокойно-спокойно…" Будь проклято все! Продажный мир, продажные женщины. По мне, так лучше честная благородная нищета. Но может быть, я так говорю потому, что я этого не знаю? Мне-то не пришлось выбиваться в люди, мозолить глаза, совершать сделку с совестью. Меня-то чаша сия миновала. Но как же хочется верить хоть во что-то! Ведь когда я ехал сюда, я все еще надеялся… И этот букет… Разумеется, он не Катеньке предназначался.
Все. Тема закрыта. Я еду… А куда я еду? Мне надо подумать. Время обеденное, но в ресторан не хочется. Наверняка встречу там знакомых, завяжется пустой разговор… А перекушу-ка в фаст-фуде. Подъеду к окошку и приму из рук прелестной девушки пакет. Зарулю на стоянку, пожую здесь же, в машине, подумаю. А подумать есть о чем.
Итак, у меня ничего нет. Квартира Сгорбыша разгромлена, пакет с фотоматериалами из студии сгорел, Длинношеее убит, мой компьютер выведен из строя. Ни единой зацепки. Мне нечего анализировать. Фотографий нет. Но есть люди. Свидетели, участники событий.
Я купил еды и, как только насытился, начал хоть что-то соображать.
Кажется, я знал, что делать дальше…
Жанровая фотография: Пейзаж с парусами
Часа через три я вернулся домой. Мне надо было поговорить с мамой. Или с отцом. Я хотел навести справки о бизнесмене, который поручил сделать фотографии своей невесты. Помните заказ на второй фотоальбом - ко дню рождения?
Я задумался. Первые два фотоальбома должны быть целы. А вот третий, предназначенный Сидору Михайловичу, скорее всего, уничтожен.
Третий фотоальбом… Но ведь он продублирован!!! Есть экземпляр Сгорбыша, и тот, который делал я. Знали ли об этом люди, убравшие директора комбината и его любовницу? Не известно. Если криминальные фотографии были сделаны во время нашей со Сгорбышем слежки за Сидором Михайловичем, их уже уничтожили. Но есть шанс, что о случайном дублировании этого альбома они не знали. Кому теперь принадлежит имущество холеной блондинки? Как там ее? Я наморщил лоб. Леля! Надо бы это узнать.
Но для начала я узнаю, почему сорвалась свадьба. Я опять напрягся и вспомнил имя бизнесмена: Юрий Соловьев. Кажется, он владеет сетью магазинов, торгующих компьютерами. Розница и мелкий опт. Я не помню его среди наших знакомых, людей высшего круга. Но зато знаю в лицо. Когда Сгорбыш отдавал бизнесмену альбом, я его срисовал, оставаясь в машине. Коренастый, невысокого роста, брюнет, лицо сплюснутое, словно ему по голове ударили молотком, отчего и произошла деформация. Торчащие уши, широченные скулы, короткий нос, зато узкий, но длинный рот. Такое лицо не забудешь! Еще у него длинные, как у гориллы, руки и кривые ноги. Уверен, что волосатые до безобразия.
Девушка, на которой Соловьев хотел жениться, выше его на полголовы. У нее волосы цвета пшеничного колоса и огромные голубые глаза. Ангельское лицо, отличная фигура. Но что-то с ней не в порядке, раз свадьба не состоялась.
Я вспомнил Лену, вдову Сидора Михайловича. Скорее всего, обе девушки попали в руки мафии. Их держит в рабстве преступный Синдикат. Как сказала Лена, она уже расплатилась. А что с голубоглазым ангелочком, неизвестно. Надо узнать: что не понравилось Юрию Соловьеву в сделанных нами фотографиях? Лично я, как уже говорил, ничего не заметил. Никакого криминала. Но узелок завязался, ниточка потянулась. Сидор Михайлович - Лена - Девушка-так-и-не-получившая-обручального-кольца.
В холле я столкнулся с горничной. Той самой, новенькой. Как там ее? Лиза, Лида, Люда? Так и не вспомнив имя, молча проскочил мимо, к лестнице, и поднялся наверх. Мои мысли занимал Юрий Соловьев. Мне надо было переодеться и хорошенько подумать.
За ужином я спросил у мамы:
- Ты не знаешь Юрия Соловьева?
- Юрия Соловьева? Так сразу и не вспомню.
- У него сеть магазинов, торгующих компьютерами.
- Тогда ты должен спросить это у меня, - вмешался отец.
Я повернулся к нему:
- Папа, ты не знаешь Юрия Соловьева?
- Нет, не знаю, - спокойно ответил он.
- Жаль, - искренне огорчился я. - Я надеялся, что ты нас познакомишь.
- Могу дать совет, - усмехнулся отец.
Я знал цену его советам. Она была высока. Советами моего отца еще никто не пренебрегал, поэтому я сделал серьезное лицо и сказал:
- Внимательно слушаю, папа.
- Завтра регата. Яхт-клуб устраивает смотр парусных судов. Состоится захватывающая гонка. Приз - часы эксклюзивной работы и кубок. Будет весь столичный бомонд. Полагаю, ты найдешь там и своего Соловьева.
Я задумался: не уверен, что у него есть яхта. Но если он ищет жену, лучшего места, чем парусная регата, не найти. Это модно, это престижно. Там будут первые красавицы Москвы, там будут все звезды. Юрий Соловьев не олигарх, но и звезды бывают разной величины. Модели тоже. Есть те, которые получают миллионные контракты и женихов с именами, другие же устраивают свою судьбу с просто состоятельными людьми. Лишь бы не остаться вообще ни с чем. Разменная монета, красота, довольно быстро выходит из оборота.
Соловьев - человек состоятельный. Значит, он будет там же, где и все. На смотре парусных судов и невест, московской ярмарке тщеславия.
Мне надо выйти в открытое море под парусом. Я не яхтсмен, но все решает команда. Мне бы верного помощника… Я посмотрел на отца:
- А ты собираешься принять в этом участие?
- Куда мне, сынок, - усмехнулся он. - Я уже пенсионер. Но если ты хочешь нахлебаться воды…
Во времена моих дальних странствий случалось всякое. И выходить в море на доске с парусом мне доводилось. Все дорогие удовольствия я вкусил, в некоторых преуспел. Управление яхтой я бы не осилил, гонка - это не мое, но принять участие в показательных выступлениях, порисоваться перед элитной публикой, напомнить о себе… Почему бы нет? Я улыбнулся. Мама заметила это и вздрогнула:
- Нет, нет! Леня, не вздумай!
- Почему?
- Ты давно уже этим не занимался!
Я пожал плечами:
- Но попробовать-то можно?
- Ты утонешь!
- Мама, перестань.
- Я не понимаю, ради чего?
- Эва, оставь его в покое, - вмешался отец. - Он мужчина. В конце концов, там полно спасателей.
- Тогда я еду с вами! - решительно сказала мама. - Разве можно доверить жизнь ребенка чужим людям?
Я представил себе, как она бросается в пучину вод - спасать своего тонущего "ребенка", и рассмеялся. Плаваю я неплохо, хотя и с этим видом спорта у меня не сложилось. Чемпионство - не мое призвание. Но порисоваться… Вот это да!