- Взять в руки газету. Или обратиться к Леночке.
- К Леночке?
- В таких делах нет ничего лучше рекомендации близкого человека. То есть наобум идти не идти. Кто знает, что там с тобой сделают. Позвони ей. И скажи, что ты беременна.
- Я?!
- А кто? Твоя лучшая подруга? Ну, скажи так.
- А может быть, он захочет этого ребенка?
Фиалка расхохоталась.
Я побледнела и пошла к телефону. Трубку взяла Леночка. И, услышав мой голос, заявила:
- Чего тебе? Денег? Не получишь.
- Нет, что ты! Я только хотела узнать адрес клиники, где делают… аборты, - с трудом выдавила я. - Ведь ты делала, я знаю.
- Откуда?
- Догадываюсь.
- Ну и что? У меня есть муж! А ты, значит, залетела? - В голосе Леночки чувствовалось злорадство.
- Ты думаешь, что я беременна? Вовсе нет. Моя подруга.
- Рассказывай!
- Просто она… Ну не москвичка, одним словом. Она не знает, куда лучше обратиться. Деньги не главное, мы готовы заплатить любую сумму.
- Ты-то там с какого бока, раз беременна твоя подруга?
- Я очень тебя прошу.
- Нухорошо, - смилостивиласьЛеночка. - Записывай адрес. Ленинский проспект…
На следующий день мы с Виолой брели по Ленинскому проспекту, разглядывая номера домов. В голове билась одна-единственная мысль: а вдруг она ошиблась? Вдруг да обойдется? Всякое могло случиться. Задержка-то всего ничего, немногим больше недели!
В окошке регистратуры услышала:
- Имя, фамилия, адрес?
- Александра Владимировна Белова…
Пока сотрудница регистратуры заполняла медицинскую карту, Фиалка стояла рядом, потупив взор. Сама невинность! Ну почему я это делаю для нее? И к указанному кабинету мы подошли вместе.
- Не бросай меня, - попросила Фиалка. - Мне страшно. Не бросай.
Пришлось войти вместе с ней.
- Раздевайтесь, - бросила грозная усатая врачиха. Минуты три у меня еще оставалась надежда: а вдруг Фиалка ошиблась? И тут я услышала: - Да, беременность имеется. Недели четыре. Может, чуть больше. Замужем?
- Нет, - выдавила я. Надо ее поддержать, она сейчас не в состоянии отвечать ни на какие вопросы. Это ведь самое страшное в мире кресло!
- Понятно. Аборт будем делать?
- Да.
- А вы хорошо подумали?
- Да, мы хорошо подумали, - кивнула я. Фиалка смотрела на меня умоляюще.
- Что ж, это обойдется вам в…
- Хотелось бы под общим наркозом.
- Что, такая впечатлительная? В первый раз?
- Да.
- Тогда дороже. - Она нацарапала на бумажке сумму и протянула мне листок. Я кивнула, и Усатая стала заполнять бланки: - Вот направление на анализы и УЗИ. Сегодня у нас что? Среда? В понедельник с результатами. И на… операцию.
- Как - в понедельник? Уже?!
- А тянуть бессмысленно. Чем быстрее, тем лучше. Раз уж вы все решили.
Лицо у Усатой было усталое. И безразличное. Лучше бы она кричала на нас, честное слово! И отговаривала. Но только не сидела с безразличным лицом, заполняя бланки. Конечно, она просто делала свою работу. Но вот в этой-то обыденности и был самый стpax!
Из клиники я сразу кинулась к Смелякову. Фиалка категорически отказалась поехать со мной. Покачала головой:
- Ни к чему. Разве что денег даст. Но деньги у нас есть. Потом с ним рассчитаемся.
- При чем тут деньги?! - возмутилась я. - Вдруг у него к нам какие-то чувства! Мы же не знаем!
- Мы знаем.
- Я все равно поеду.
- Ну, поезжай, - пожала она плечами. И исчезла.
Итак, я полетела к Смелякову в офис. Понятия не имела, как проникну в его кабинет и откуда возьмутся силы. Внизу, на проходной, заявила охраннику:
- На собеседование.
- Фамилия?
- Белова. А. В.
- Вас нет в списке.
- Я по газетному объявлению. Фирма набирает менеджеров.
- Какая фирма?
Минут через десять игры в вопрос-ответ, пройдя таким образом три круга, мы добрались до сути. То есть мне выписали разовый пропуск в отдел кадров. И я ринулась к лифту. Мужество оставило меня в приемной у Смелякова. Дальше-то что?
Плюхнулась на диван и застыла. Его секретарша, миловидная особа, похожая острой мордочкой на лисицу, несколько минут смотрела на меня с подозрением. При мне здесь работала другая девушка. Наконец Острая Мордочка не выдержала и подошла:
- Девушка, вы по какому вопросу?
- По личному.
- По личным генеральный директор не принимает. Обратитесь в отдел кадров.
- Я…
И тут… Есть же Бог на свете! Он вышел из кабинета! То есть не Бог, конечно. Давно уже этот человек перестал быть для меня Богом. Но я еще во что-то верила. И на что-то надеялась. Разумеется, он заметил меня, но сделал вид, что мы незнакомы.
Я не шелохнулась. Сидела и ждала, пока он даст пояснения секретарше насчет бумаги, которую положил ей на стол. Потом Смеляков покосился на меня и сказал:
- Оля, сходи к Морозову и скажи ему…
Пока он усылал Острую Мордочку к Морозову с каким-то поручением, я сидела все также неподвижно. И ждала. Когда стук ее острых каблучков смолк, Смеляков, не поворачиваясь ко мне, спросил:
- Что ты себе позволяешь?
- У нас проблемы, - отчетливо сказала я его спине.
- Какие?
- Беременность четыре недели. Предположительно.
- И это все?
- Что, мало?
- Какая же ты… - Он наконец обернулся. На его до умопомрачения (моего, разумеется) красивом лице, я, как ни вглядывалась, не увидела ничего, кроме раздражения. -…Неловкая. Мне уже давно надо было прекратить эти отношения! Понятия не имею, почему я этого еще не сделал! Сколько?
- Четыре недели, я же сказала.
- Денег сколько, дура!
Если бы со мной была Фиалка, она бы его убила. Но Фиалка не поехала. Должно быть, потому, что знала: так и будет. Она спасла ему жизнь.
- Я подумала, что…
- Что?! Что ты подумала своими куриными мозгами?! Что я захочу ребенка от какой-то шлюхи?! Да ты вообще не имела право приходить сюда и говорить мне это! Я за то и плачу! Чтобы меня по пустякам не беспокоили!
Он достал из кармана портмоне и, раскрыв его, достал несколько купюр. Сунул их мне и тут же отошел, потому что в коридоре зацокали острые каблучки.
- Да убери ты деньги! - зло сказал Смеляков. - Ну какая ж дура! Тупица! Правильно я сделал, что тебя тогда уволил! Ну никакого соображения!
Потом он ушел, громко хлопнув дверью своего кабинета. "Генеральный директор Андрей Васильевич Смеляков", - прочитала я. Вот и все. Вернувшаяся в приемную секретарша напомнила мне:
- Девушка, вам, судя по всему, в отдел кадров.
- Да-да, - машинально ответила я, не вставая с места.
- Мне что, охрану позвать?
Мне и в самом деле захотелось, чтобы она позвала охранников. Затею сейчас драку с ними, и они меня убьют. Лучше так.
- Вам что, нехорошо? - брезгливо спросила Острая Мордочка.
Ничего, девочка, тебе это еще предстоит. Сейчас ты беленькая, чистенькая, сидишь в просторной и светлой приемной, и для таких, как я, у тебя нет даже жалости. Элементарной человеческой жалости. Только брезгливость: как бы не замараться. Но тебя-то он тоже не пожалеет, когда придет твое время. Хотя уверена, что между вами ничего нет. Смеляков встречается только со шлюхами. Ему так проще. Все и всегда должны делать так, чтобы ему было проще. Весь мир ему обязан. И попробуйте-ка сказать, что желание это - неверное! Самое верное, самое правильное! Счастье - это покой, вот она истина в последней инстанции! Отсутствие эмоций - вот истинное блаженство! Бесчувственность - вот идеальное состояние!
Я молча поднялась и вышла из приемной. Купюры пересчитала в лифте. Пятьсот долларов. На аборт под общим наркозом хватит. Стоило ехать к нему в офис!
Фиалка ничего не сказала. Хотя я ждала нечто вроде: "Ну я же тебе говорила!"
В понедельник я проводила ее в клинику. Она меня не отпускала ни на шаг. И в тот самый кабинет мы вошли вместе. И к самому страшному в мире креслу подошли вместе.
- Раздевайтесь, ложитесь, - равнодушно сказала Усатая, собираясь добросовестно выполнить свою работу. И не подвела.
Потом я помню только глубокий обморок. И себя на кушетке.
- Ну все? Очнулась? - ласково спросил кто-то.
Видимо, сказалось нервное напряжение последних дней. Глупая Пучеглазая Лягушка отключилась полностью. В целом я себя чувствовала сносно. Оставалось дождаться, когда очухается лучшая подруга.
Через пару часов мы с Виолой покинули клинику. Она молчала, у меня тоже не было слов. И тут я заметила "Мерседес" своего брата. На противоположной стороне улицы. Что здесь делает Игорь? Я разглядела его в машине. Кажется, и он меня заметил.
Я тут же подняла руку и проголосовала. Рядом притормозили "Жигули". Я нырнула на переднее сиденье, Фиалка - следом.
- Куда? - спросил водитель.
- Вперед. Только быстрее.
Игорь, стоя на середине дороги, отчаянно махал мне рукой. Непрерывный поток машин мешал ему перейти, а зеленый свет на пешеходном переходе все не загорался.
- Вот все такие они, крутые, - покачал головой водитель, надавив на газ.
- Что? - не поняла я.
- Все им дозволено. Знаю я, чем бабы в этой больнице занимаются. Жену сюда как-то возил. Но то жену. И сам в коридорчике сидел, трясся. А этот даже из машины не вылез, гад. И обручального кольца, я смотрю, у тебя нету. Ведь нету? А теперь ручкой машет. Правильно сделала, что не поехала с ним. На… тебе такой мужик?
Я ничего не ответила. А вечером позвонил Смеляков…"
ЗАПИСЬ НА ВЛОЖЕННОМ В ДНЕВНИК ЛИСТКЕ
"Вспоминая тот день, я так и не смогла понять, почему шарахнулась от родного брата, словно от зачумленного. Ну чем, подумайте, мне мог угрожать Великий Будда? И как он вообще оказался у дверей клиники? И только потом сообразила, что проболталась Леночка. Но Игорь? Ему-то зачем все это нужно? Ведь он заявил потом:
- Ну, ничего! Я с ним разберусь! Ведет себя с тобой так, будто ты - уличная девка! Ведь вы оба должны разделить ответственность, ты понимаешь? Оба!
- Не со мной, - поправила я. - Не со мной он так себя ведет.
- Да ведь это ты делала от него аборт!
- Не я. Моя подруга.
- Какая еще подруга?! Я тебя видел с ним! Я тебя видел у клиники! Я твое имя прочитал в медицинской карте!
- Ты и в регистратуре всех подкупил, - усмехнулась я.
- Мало того: я говорил с врачом. И с санитаркой. Чтобы развеять твои иллюзии, Саша! Ведь ты черт знает что вбила себе в голову!
- Замолчи! - испугалась я. И твердо сказала: - Аборт делала Виола.
- Ну тогда представь мне ее, - напряженно сказал Игорь. - Где она? Ну где? Почему никто, кроме тебя, с ней не общается?
Разговор происходил у меня дома. Когда он это спросил, я насторожилась:
- Ты слышишь? Хлопнула входная дверь!
- Нет. Я ничего не слышу.
- Слышишь! И все ты знаешь! Про нее знаешь! Ты видел ее, причем не раз! Игорь, почему же ты молчишь?! Почему ты про нее молчишь?! Почему ты хочешь, чтобы я была такой плохой?! Неужели вы с ней заодно?! Игорь!
Он испугался. Да-да, он испугался! Я прекрасно помню, как изменилось его лицо! Сижу теперь и вспоминаю, потому что о том эпизоде не упомянула в своем дневнике. Я сейчас хочу это вспомнить. Потому что до меня начинает доходить: он скрывает от меня Виолу! Значит… Значит, она ему ближе, чем я, вот в чем дело! Но что между ними происходит?!
Мне осталось совсем немного. Перейти к одному из самых мрачных эпизодов своей жизни. Ибо к тому все и шло".
ИСТОРИЯ НОМЕР ДЕСЯТЬ
Под знаком Близнецов
"На этот раз я ничего не буду комментировать, потому что и так понятно: Близнецы - это мы с Виолой. Ибо с некоторых пор я говорю "нас". Он нас не понял. Он нас обидел. Он нас обманул. Ну и так далее. Это был краткий период полного единения, хотя, как и в случае с любыми близнецами, характеры у них (то есть у нас) сформировались разные. Но они - дети одной матери и одного отца, рождены в один день и потому похожи как две капли воды.
Нас объединила ненависть. И не только с Виолой. Я уже давно не упоминала имени Большой Махи, но это не значит, что та исчезла с горизонта. Просто не было повода. Но когда мы с Фиалкой с неделю не появлялись на тренировках, она не могла не забеспокоиться. А не появлялись мы по причине вполне понятной: по состоянию здоровья.
Большая Маха позвонила во вторник и спросила:
- Что случилось? Почему прогуливаем? Александра Белова решила бросить тренироваться?
- Нет. У нас… небольшая проблема. То есть большая, конечно, - замялась я и отчаянно сказала: - Я даже не знаю, как начать…
- Ну понятно. Для него - небольшая проблемка, а для тебя - конец света. Выводим среднее арифметическое, и получается неприятность, которую мы как-нибудь переживем. Ну и дура же ты!
- Не я. - Хотела сказать, что аборт сделала Виола, но не стала пускаться в объяснения. Большая Маха тяжело вздохнула:
- Ну и когда же вас ждать?
В ее словах чувствовалась ирония, подтекст которой был мне понятен: она нас осуждала. Но что поделаешь? Дело уже сделано. Игорь сказал, что можно было бы привлечь Смелякова к ответственности и доставить ему кучу неприятностей. Можно было бы провести тест на установление отцовства, позвонить его жене, его влиятельному тестю, вчинить иск за моральный ущерб, родить ребенка наконец и потребовать алиментов. Можно было бы сделать с ним все что угодно, но мне это и в голову не пришло! А Виоле - тем более. Ведь она - это она. Всего лишь птица на ветвях того дерева, которое называется мужчиной. А брат уверен, что это я делала аборт, потому и возмущается.
- Так когда? - повторила свой вопрос Большая Маха, поскольку я молчала.
- Я думаю, что в понедельник.
- Тогда до встречи, - довольно сухо сказала наша тренерша и положила трубку.
- Вот видишь, - пожаловалась я Виоле. - Она нас осуждает!
- Подумаешь! - фыркнула Фиалка. - А судьи кто?
Дело не в этом. Большая Маха не хотела, чтобы близкие ей люди повторяли ее ошибки. Если бы она знала, что мы собираемся продолжать серию неправильных решений элементарной задачи!
Теперь я хочу вернуться к разговору со Смеляковым в тот вечер, когда мы с Фиалкой приехали из больницы. Он позвонил часов в девять и спросил:
- Ну как? Проблема решена?
- Допустим, - сухо сказала я, поскольку исполняла обязанности парламентера в этом нелегком деле.
- Вот и умница. Прости, я погорячился тогда. Ну не то чтобы погорячился. Короче, давай забудем. Вначале июня жена улетает отдыхать за границу вместе с детьми, а мне выпадают три выходных: двенадцатое, тринадцатое и четырнадцатое. Совсем замотался на работе, надо бы отдохнуть. Представляешь, до сих пор сижу в офисе! - пожаловался он.
- А если Оля слышит наш разговор?
- Я ее отпустил. Да и сам скоро домой двину. Знаешь, что я подумал?
- Что?
- Надо бы как-то компенсировать… Что, если мы махнем на Селигер?
- Куда?
- На Селигер. На эти три дня. У клуба есть база на Селигере: коттеджи со всеми удобствами, боулинг, теннисные корты, сауна, бассейн. Ну и рыбалку организовывают - просто су… - Он кашлянул, словно модное словечко застряло в горле. - То есть отличную. Рыба, говорят, сама в сети идет.
- Как шар сам несется к кеглям. Приятно быть победителем.
- Ну так что? Мир?
- На три дня? - усмехнулась я. - Жена, значит, уезжает, можно устроить себе каникулы. А что, другой кандидатуры нет? Разве с этим сейчас проблема? Обратись в клуб, там подыщут.
- Какая же ты… Несговорчивая.
- Да, но в данном случае все решаю я. - То есть, как я считала, Фиалка все, что могла, уже сделала. Теперь ей остается только молчать. - Никак не пойму: почему ты позвонил? Совесть, как я понимаю, тебя не мучает, отношения прекратить ты уже давно хотел. Так почему? Сейчас самое подходящее время.
- А для меня любое время - подходящее. Когда захочу, тогда и прекращу, - с иронией сказал Смеляков. И лениво добавил: - Денег сколько?
- За что?
- За поездку?
- Что у нас получается? Три дня? Три ночи по пятьсот. А день? А мое общество? Думаю, тысячи две долларов.
- Да ты с ума сошла!
- Обратитесь в другую фирму, раз наши услуги показались для вас слишком дорогими. Всего хорошего.
- Постой. А питание, проживание - это не считается?
- Ну, хорошо, - смилостивилась я. - Пятьсот скину. Полторы. Общество Глупой Пучеглазой Лягушки бесплатно.
- Кого?! - опешил он.
- Я себя иногда так называю: Глупая Пучеглазая Лягушка.
- Забавно! Глупая… Ха-ха! Вот почему я никак с тобой не расстанусь! Забавная ты. Но все-таки: отдых - люкс. Это как? Не считается?
- Но и девочка - люкс.
- А скидка постоянному клиенту?
- Ты будешь торговаться или будешь платить?
- Ну хорошо, - тяжело вздохнул он. - Полторы. Ты меня разоришь!
- Ничего. Пятьсот идиотов, находящихся у тебя в подчинении, отработают. В крайнем случае отправишь троих в отпуск без содержания. На месяц.
- С каких пор ты стала разбираться в экономике? - кисло заметил Смеляков.
- С тех самых, как ты меня просветил.
- Заболтался я с тобой. Значит, договорились? На три дня я тебя занимаю. Поедем рано утром. Пятьсот километров для моей машины - пустяк. К обеду будем там. Все. Пока.
- Пока.
Положив трубку, я поймала удивленный взгляд Фиалки:
- Смотри-ка! Ты научилась торговаться!
- Я просто на него зла. И мне очень не хотелось ехать. То есть не хотелось, чтобы мы ехали. Не думала, что он готов выложить полторы тысячи. Это был несерьезный торг.
- Тем не менее ты мной уже торгуешь. И кончилось все серьезно. Не слишком ли?
- Можешь отказаться, - пожала плечами я.
- Нет уж. Я поеду. Иначе вы уедете вдвоем.
- Думаешь, ему нужна Глупая Пучеглазая Лягушка?
- Вот этого я и боюсь больше всего на свете. Что вы меня кинете. И мне ничего не останется, как исчезнуть. Туда, откуда пришла. Вся надежда на Смелякова. На то, что он такой, какой есть. И у тебя нет шансов.
Ого! Она, оказывается, вступила со мной в борьбу! В живых должен остаться только один, так, что ли?
Десятого июня мы стали собираться на Селигер. Денег, благодаря Смелякову, у нас с Фиалкой теперь имелось достаточно, а вскоре должно было стать еще больше. И мы прошлись по магазинам, чтобы обновить гардероб.
Когда Фиалка примеряла открытые маечки и узкие джинсы, я не могла не любоваться ею. Как она была хороша! Тренировки в Школе Скорпиона довели ее тело до совершенства! Неудивительно, что Смеляков не спешит с нами расстаться! Разве Глупая Пучеглазая Лягушка способна выдержать такую конкуренцию? Нет, Фиалка напрасно беспокоится: нам без нее никак не обойтись.