Разглядывая в зеркало ее тело, я, глупая пучеглазая душа, приходила в отчаяние. Но почему? Мы же с Фиалкой одно целое! Мы делим Смелякова, и, если бы я была не нужна, они уехали бы без меня. И все же - в живых должен остаться только один! Или я, или Виола. И мне не хотелось проиграть, честное слово! Я держалась за свой мир и за свою глупую лягушачью душу. И я собиралась на Селигер, чувствуя: что-то случится.
Смеляков не звонил до самого отъезда - наверное, был занят проводами семьи на модный курорт. Зато позвонил Игорь.
- Как ты себя чувствуешь?
- Да все со мной в порядке! - раздраженно ответила я. Забота брата давно уже начала меня угнетать.
- А что ты так кричишь?
- Я не кричу.
- У меня выпадают три выходных дня. Хочешь куда-нибудь съездить?
- Например?
- За границу. Или в Сочи слетать. Отель "Рэдисон". Я могу позвонить и забронировать места.
Как у него все просто! Хочешь слетать за границу? А в Сочи? А на Северный полюс, где специально для тебя растопят на пару дней Северный Ледовитый океан, чтобы можно было загорать и купаться?
- У меня нет загранпаспорта, - сухо сказала Глупая Пучеглазая Лягушка, которая переживала по поводу каждой новой дыры, появившейся в озоновом слое. И еще больше боялась за океан. - А в той гостинице я буду чувствовать себя неловко. Я - бедная девушка. И… - Чуть не добавила: Глупая Пучеглазая Лягушка.
- …вообще, - закончил за меня фразу Великий Будда. - Может, поедем на дачу? Сезон уже начался.
Если я еще не упоминала, куда мой брат вкладывал деньги, то время настало. Да, милые мои, он строил загородный Дом! Он в буквальном смысле слова закапывал доллары в землю, потому что рядом с Домом непременно хотел построить бассейн. А то вы уж было подумали: чего это мой брат, имея процветающую фирму и сумасшедшие доходы, ютится в трехкомнатной квартирке, на каких-то там восьмидесяти квадратных метрах? Нет, мой брат не отличался оригинальностью. Как и все нувориши, он торопливо возводил маленький остров счастья. Пока позиция не атакована, а всего лишь атакуема, надо спешить. Ну и поскольку я уже ранее сформулировала уравнение "счастье есть покой", то сооружение, которое возводилось на сорока сотках земли, в пятидесяти километрах от столицы, вы себе должны приблизительно представить.
Позволю себе маленькое отступление. Что такое остров счастья? Главное - это стена. Глухая. Высотой метра в три. Иначе, какой же это остров? Ров с водой не всем по карману, да и засуха нынче имеет место быть каждое лето. Мой брат не собирался изобретать велосипед, и ров тоже не заказывал. Он просто строил Дом. Вернее, сначала ломал. Любое грандиозное строительство начинается с того, что от прошлого не остается камня на камне. Он купил участок в деревне и снес покосившееся сооружение под зеленой от времени крышей. Потом появился Забор. Потом каменный остов трехэтажного монстра, который напоминал мне Змея Горыныча о трех головах, ибо имел два крыла и мансарду посередине под острой черепичной крышей. Его чрево пока еще пустовало, но вскоре из камина должен был вырваться первый язык пламени, и первая голова, центральная, пустит изо рта первый дымок. Я давно уже с ужасом ждала, когда чудовище оживет. И вот брат радостно сообщил мне:
- Первый этаж уже готов! Можешь пожить там, если хочешь. У тебя же так тесно, Саша, а там простор. И отопление уже подключили.
- А Леночка?
- Она хочет въехать, только когда дом будет готов окончательно, - с сожалением сказал Игорь. - А пока предпочитает не задерживаться там больше чем на два дня.
- Как въехать? Совсем? То есть вы хотите жить за городом?
- Боюсь, не получится. Пробки. Я не могу там жить, дорога сожрет много рабочего времени. А вот Леночка и Вовка могли бы проводить за городом все лето. Я уже нашел женщину, которая будет помогать по хозяйству. Но с Леночкой в последнее время что-то происходит. Она замкнулась в себе, - пожаловался брат. - Вот если бы ты с ней поговорила.
- Я?! И для этого ты приглашаешь меня на дачу? - Ну конечно! Мой брат все делал с дальним прицелом! Он хотел заслать в стан врага лазутчика! Хотя почему жена - это обязательно враг? Ведь четыре года Леночка и Великий Будда прожили душа в душу. Великий Будда прав: что-то случилось. Я хотела бы ему помочь, но… - Игорь, я уезжаю. На все выходные.
- Куда? - напряженно спросил брат.
- На Селигер.
- С ним?
- Да. Со Смеляковым.
- Ты соображаешь, что делаешь?!
- А что ты так кричишь?
- Я не кричу. Но ведь он же поступил с тобой, как сволочь последняя! Он заставил тебя сделать аборт и заставит сделать это еще раз! Пока не искалечит тебя, Саша! Тебе же детей надо рожать! Свою жизнь надо устраивать! Ты хочешь остаться в старости одинокой?
- Почему одинокой? С тобой.
- Никуда ты не поедешь.
- А кто мне запретит? Ты? - спросила я с усмешкой. - Я совершеннолетняя. И старше тебя на три года, не забывай. Я делаю, что хочу.
- Я не верю, что это любовь. Это черт знает что, только не любовь!
- Бессмысленный разговор. С чего ты взял, что разбираешься в чувствах? Уж в чем в чем…
- Ах, да! Я и забыл! Ты же отказываешь мне в наличии души! Значит, вы едете на Селигер. На базу, принадлежащую клубу? - спросил брат и сам же ответил: - Ну куда же еще!
- Так что извини: разбирайся со своей женой сам. Слетайте за границу. Или в Сочи. Вдвоем. Думаю, что вам не нужен третий. Леночке уж точно.
- Ладно, - сумрачно сказал брат. - Я понял.
- Ну раз понял, тогда пока. Леночке мой пламенный привет и пожелание счастья.
- Да. До свидания, Саша.
- Целую, милый.
И я положила трубку. Чего это Великий Будда так суетится? Не к лицу ему. Оно, лицо это, словно застыло навеки. А мне надо собираться на Селигер.
…Вечером одиннадцатого позвонил Смеляков и спросил:
- Как настроение?
- Состоится, - кратко ответила я за нас обеих.
- Что, путешествие? - рассмеялся он. - Оригиналка! Ну, до утра. Позвоню.
- И мы спустимся, - сказала я уже гудкам в телефонной трубке.
Встали мыв половине шестого утра. Фиалка не выспалась. Она вообще была страшная соня и вставала поздно. Поэтому, зевнув, сказала:
- Общайся с ним сама. А я подремлю.
Когда Глупая Пучеглазая Лягушка полезла на переднее сиденье, Смеляков промолчал. Вздохнул украдкой и, только когда отъехали от дома, высказался:
- В своем репертуаре.
То есть стройные обнаженные ножки рассматривать ему не придется, а потертая джинса - замена неважная. Ничего, внимательней будет следить за дорогой.
- А вообще-то я соскучился, - высказался он, выруливая на шоссе.
- По ком? - осторожно спросила я.
- По Виоле, разумеется! Уж не по Глупой Пучеглазой Лягушке! Ха-ха! Надо же было такое придумать!
- Придется в пути удовольствоваться ее обществом, - сухо сказала я. Фиалке надо как следует выспаться, ведь ей ублажать Смелякова целых три ночи! Мне надо ее поберечь.
- Вообще-то она забавная, - покосился на меня Смеляков. - Но напрягает.
Я промолчала. Фиалка спала, и его бессмертная душа была целиком и полностью в моем распоряжении. Так мы ехали минут десять.
- Ну раз ты решила побыть Глупой Пучеглазой Лягушкой, расскажи мне что-нибудь забавное, - заговорил наконец Смеляков.
- Например?
- В чем ты еще разбираешься, кроме боулинга? Вообще: какое у тебя образование?
- Высшее педагогическое. У меня диплом учителя математики.
- С ума сойти! Бедные дети!
- Не переживай: им мало меня досталось.
- А я уж испугался: при нынешнем дефиците учителей и такое чудовище могло бы работать в одной из школ!
- Чудовище?!
- Я имею в виду раздирающие тебя противоречия. И твой образ жизни. Ты так хорошо и правильно говоришь, а между тем…
- Между тем?
- Не хочу тебя обижать. Давай забудем. В конце концов наша задача какая? Приятно провести выходные! Мне надо расслабиться. Так устал! Дела сейчас идут не очень. Но у всех так. Преддверие кризиса. Никто не заявляет об этом вслух, потому что выборы на носу, но денег-то у народа нет! А те, у кого есть, вкладывают их в недвижимость и только в недвижимость. Верный признак грядущего кризиса. Жаль, что я не торгую недвижимостью…
И понеслась! Поскольку я молчала, Смеляков увидел во мне благодарного слушателя. Он был ничуть не лучше Великого Будды! То есть мог часами говорить о своей фирме и о том, какой он мудрый, талантливый, дальновидный руководитель! И какие изобретает способы, чтобы разрулить (еще одно модное словечко) сложившуюся ситуацию. За каких-нибудь два часа я убедилась в наличии у него всех пороков, какие только можно себе вообразить!
Он был тщеславен, потому что упоминал имена известных людей, с которыми ему довелось общаться, с таинственным придыханием. Ты видишь, милая, кто сидит рядом с тобой!
Он страдал чревоугодием, потому что следующей темой его монолога стали рестораны, в которых Смеляков обедал, опять-таки со знаменитыми людьми. И блюда, которые стоили баснословно дорого. Стоимость их Смеляков также произносил с придыханием, но с придыханием иного рода - здесь в его словах чувствовалось сожаление. Ты видишь, милая, каких денег мне на это не жалко, но, черт возьми, я же их не рисую!
И я заподозрила, что он жаден. Но тщательно скрывает это. То есть Золотая Середина оказалась вымученной. Он придерживается ее, но чувствует при этом напряжение. Или на него грядущий кризис так повлиял? Ох, как не хочется все терять! Никто из таких, как он, не хочет быть проигравшим, вот в чем дело! Но деваться некуда. В случае кризиса выигрывает только тот, кому вообще нечего терять.
И он был болтлив, потому что не давал мне и слова вставить. А когда мы дошли до отношений с Виолой, я поняла, что еще и развратен. Потому что предложил попробовать кое-что. Я, скромница эдакая, поморщилась: мол, это не к Глупой Пучеглазой Лягушке. Только подумала: где он смотрит такие фильмы? Уж наверняка не дома с женой!
Не дошли мы только до греха гнева, ибо я не успела его разозлить. Мы остановились, чтобы перекусить, отъехав от Москвы километров двести. А я уже от него устала. Фиалку, что ли, разбудить?
- Правильно сделал, что согласился на полторы штуки, - сказал Смеляков, собираясь вылезти из машины.
- В каком смысле?
- Зато сэкономил на психотерапевте, - серьезно пояснил он. - Мало кто может так долго меня слушать, а мне надо выговориться.
- А совещания на что?
- Ты не понимаешь. Разве я могу сказать подчиненным о своих сомнениях? Наоборот: даже если корабль идет ко дну, надо говорить только о том, что еще чуть-чуть и мы достигнем линии горизонта. Как все-таки здорово, что я тебя в свое время уволил!
Ну, спасибо ему, родному! Эгоист чертов! А обо мне он подумал?
- Знаешь, я тебя огорчу, потому что хотела бы подремать часок.
- А ты, случаем, не водишь машину? - спросил он, наверно, потому, что сам предпочел бы забраться на заднее сиденье и как следует выспаться.
- Нет, машину я не вожу, - покачала головой Глупая Пучеглазая Лягушка.
- А давай я куплю тебе выпить. Тогда ты не заснешь.
Пока он ходил делать заказ и расплачиваться, я растолкала Фиалку:
- Эй, соня! Твоя очередь! Смеляков сейчас выпивку принесет!
- Да? - облизнулась Фиалка. - Здорово! Ладно, смена почетного караула у Мавзолея. Где тело вождя?
"Тело" выходило из придорожного кафе с баночкой джин-тоника в руках. За ним семенила тетя с подносом, на котором дымился шашлык. Смеляков предпочел перекусить на свежем воздухе.
- Я не хочу есть, - покачала головой Глупая Пучеглазая Лягушка и пристроилась на одном из пластмассовых стульев. На нее напала дрема!
Зато выспавшаяся Фиалка, у которой вновь появился хороший аппетит, тут же потянулась к ароматному шашлыку.
- Я вот что хотел сказать насчет своего зама, - сказал Смеляков, усаживаясь напротив и обмакивая в кетчуп сочный кусок мяса.
- Не надоело, а? - Фиалка отхлебнула джина. - Зануда!
- Что ты себе позволяешь? - опешил Смеляков.
- Я-то на твоей фирме не работаю! Охота мне было про нее слушать?
- Хочу Глупую Пучеглазую Лягушку! - заявил он. - Пока не приехали на место!
- А я петь хочу! - отрезала Виола.
- Что-о?
Он чуть не подавился шашлыком. Фиалка вела себя нагло. Выпила свой джин-тоник, слопала шампур шашлыка и, не дожидаясь своего спутника, направилась к машине. Пока Смеляков доедал мясо и мыл руки, прошел обряд переодевания. И вот уже она развалилась на переднем сиденье в шортиках и засверкала длинными стройными ногами.
- Так вот что я хотел сказать насчет своего зама, - вновь начал было Смеляков, но Фиалка оборвала его, громко запев:
- Ты подарил мне летом… Часики с секретом…
Не пошутила, значит! Хочет петь - и поет!
А Смеляков все никак не уймется!
- В целом он мужик ничего…
- Когда со мной ты рядом… Они идут, как надо…
- Послушай…
- А только мы не вместе… Они стоят на месте… Андрюша? Как твои часики?.
Глупая Пучеглазая Лягушка залилась краской стыда, потому что Фиалка полезла к нему в штаны! И помурлыкала:
- Часики с секретом… Часики с секретом…
- Ну ты даешь! - высказался Смеляков.
- А только мы не вместе… Они стоят на месте…
- Может, в мотель свернем? - хрипло спросил он, потому что Фиалка продолжала свое черное дело. Видимо, в отличие от меня, ей очень уж не хотелось слушать про его зама. Да, моя лучшая подруга не отличалась терпением.
- Зачем в мотель? Просто сверни.
"Мерседес" так резко затормозил, что я чуть не вылетела из него! В этом время мимо проехала синяя машина. Мне показалось, или…
- Послушай… - попытался что-то сказать Смеляков.
- А ты посмотри. - Фиалка вдруг стянула футболку. Бюстгальтера на ней не было.
Когда "Мерседес" свернул в лесок, я вывалилась из него и упала на траву. Хотелось оглохнуть и ослепнуть. Это была моя вторая маленькая смерть. Зачем я только разбудила Виолу! Пока я страдала, они занимались любовью прямо в машине, наспех. Зато так страстно, как это бывает, лишь когда чувства застают тебя врасплох. То есть хочется тебе пить, и ты нагибаешься к первой попавшейся грязной луже, хотя за углом, быть может, бьет чистейший родник. Но наплевать на родник, если так долго бредешь по раскаленной солнцем пустыне. Фиалка умела так поддать жару в этой пустыне, что становилось просто невыносимо. Я понимала Смелякова.
- Ну, ты даешь! - повторил он одну из любимых своих фраз, когда Фиалка слезла с него и стала не спеша приводить себя в порядок. - Ни с того ни с сего.
- И с того и с сего. Приступ страсти. Могу я взять и захотеть мужчину?
- Без всякого перехода?
- А какой тебе нужен переход? Через Альпы? Давай надевай штаны, Суворов! Поехали уже.
Он все никак не мог успокоиться. А ей теперь захотелось, так же, как несколько минут назад отчаянной страсти, предаться бешеной скорости.
- Вот если бы я водила машину, я бы не ездила меньше чем сто пятьдесят! А лучше двести! Двести пятьдесят!
- Жить, что ли, надоело? - пробурчал осторожный Смеляков. Но газу тем не менее прибавил.
- Ха! Да ты трус!
- Что-о?!
- Спорим, что тот "Мерседес" ты ни за что не догонишь?
- Да не хочу я с тобой спорить!
- Что? Слабо? - подначивала его Виола. - Ну давай! На ночь любви! Если обгонишь его, я одну ночь обслуживаю тебя бесплатно!
Что она могла делать с мужчинами! Этот осторожный человек пошел на рискованный обгон. Я сидела ни жива ни мертва: прямо на нас по встречной полосе неслась красная "Нива". Раздался визг тормозов. Обернулась: "Нива" замерла на обочине. Слава тебе! Все живы! Водитель грозит нам вслед кулаком. А Фиалка хохочет!
- Ты сумасшедшая! - буркнул Смеляков.
- Смотри! Они уже рядом!
Мы находились в самой верхней точке холма, откуда начинался длинный-предлинный спуск. Дорога была перед нами как на ладони! А синий "Мерседес" находился на середине крутого подъема, который начинался сразу же после спуска. Ничего себе рядом! Да успокоится она наконец!
Но Смеляков тоже вошел в азарт. Вниз мы летели так, что ветер свистел в ушах! Я подумала, точно разобьемся! Но обошлось.
И вот синяя машина уже близко. В ней двое: мужчина и женщина. У нее белокурые локоны рассыпаны по плечам. Ближе, еще ближе… Достали!
Смеляков вновь пошел на рискованный обгон. Женщина повернулась к мужчине и что-то сказала. Видимо, не хочет уступать. И наши конкуренты тоже прибавили газу.
- Что я делаю?! - в ужасе воскликнул Смеляков.
Но тем не менее выжал почти что максимум, и мы поравнялись с синим "Мерседесом", Я увидела чеканный профиль Великого Будды и злое лицо Леночки. Она смотрела на меня и, кажется, приходила в бешенство. Игорь повернул голову, и наши взгляды встретились. Тысячелетняя мудрость обрушилась на меня, словно ледяной дождь.
- Пропусти их, - сказала я.
- Что?
- Притормози.
- Они же дают дорогу!
Еще бы! Великий Будда не сумасшедший! Он не собирался сложить голову в бешеной гонке только для того, чтобы доказать, какой он крутой! Даже несмотря на то, что Леночка что-то зло ему выговаривала.
- Пропусти их, - повторила я.
- Ни за что!
- Я сейчас выпрыгну из машины!
- Психопатка!
Он выругался и притормозил. Игорь тоже сбавил скорость. Теперь два "Мерседеса" ехали вровень, уступая друг другу дорогу точно так же, как недавно соревновались в скорости. Еще немного, и может случиться сюрпляс, как у велогонщиков на треке. Когда тот, кто идет первым, останавливается и пропускает второго, чтобы занять более выгодную позицию для атаки на финише. Только место сейчас неподходящее. И финиш далеко. Что же задумал Великий Будда?
- Что вообще происходит? - удивился Смеляков. И тут узнал своего соперника. - Ба! Белов, кажется! С супругой! И эти здесь! Может, ты мне объяснишь? - обратился он ко мне.
- Нечего объяснять, - устало сказала я. - Люди едут отдыхать.
- Но…
Встречная машина, которой пришлось прижаться к обочине, отчаянно нам засигналила. Мол, психи ненормальные, что же вы творите!
- Да черт меня возьми! - выругался Смеляков и резко затормозил.
Я заметила, что по его щеке ползет капелька пота, а губы, сжатые в ниточку, слегка подрагивают.
Теперь Игорь с Леночкой оказались впереди. Но брат не спешил увеличивать скорость. Словно чего-то ждал. Я же подумала: только не сейчас и только не здесь. Может, повернуть назад? Или остановиться? Кажется, такая же мысль пришла в голову и моему брату. Его "Мерседес" свернул на обочину.
- Вот теперь давай, - сказала я Смелякову.
- Что давать?
- Газу!
Не знаю почему, но он послушался. Сюрпляс состоялся, но выиграли мы, и наш "Мерседес" стрелой пролетел мимо Великого Будды, который уже вылезал из машины. Я увидела его отчаянное лицо и отвернулась.
- Ну и как моя ночь любви? - спросил Смеляков после долгой паузы.
- А что такое с ней? - прищурилась Виола.
- Я ее выиграл?
- А я пошутила! Ха-ха! А ты что, поверил? Он поверил, подумать только! Ха-ха! Шлюхе поверил! Ха-ха!
Я подумала, что он ее ударит! А вот этого делать не следует! Зачем же Виола его провоцирует? Ну и дрянь!