Глава 38
Таксист высадил Тома возле трехзвездного отеля по пути к вокзалу Сен-Шарль. Он распрощался с американцами, протянул Гарри купюру в двадцать евро, замахал руками на Пенни, которая принялась было возражать, что это слишком много, и вылез наружу. Он поставил сумки на тротуар, вытащил мобильный и сделал вид, что ему нужно срочно ответить на звонок. Повторяя в трубку свои любимые строчки из Йейтса, чтобы создать впечатление оживленной беседы, Том повернулся лицом к дороге и обвел взглядом машины, велосипедистов и прохожих. Не обнаружив никакой видимой угрозы, он вошел в отель, снял номер на одну ночь, поднялся на лифте на третий этаж и быстро разобрал вещи. В номере пахло моющими средствами и застарелым сигаретным дымом.
Сообщения Клэр оставили в его душе какой-то странный зуд; Тому казалось, что у него внутри постоянно что-то чешется – как укус насекомого на руке Гарри, который он только что видел. Это был точно рассчитанный удар по его гордости и супружеской верности. Ричард Куинн, холостяк, инвестор хедж-фонда, с двумя бывшими женами и тремя сыновьями за плечами, был главным оружием Клэр, козырем, который она доставала из рукава, когда чувствовала, что Том готов оставить ее по-настоящему. Ричард знал, что Том работал в МИ-6, и, видимо, рассматривал этот факт как личное оскорбление, как будто тридцать лет назад ее величество совершила ужаснейшую ошибку, не призвав к себе на службу самого Ричарда. Теперь ему уже исполнилось пятьдесят пять, он был баснословно богат и не оставлял попыток соблазнить почти незамужнюю Клэр пятизвездными отелями в Провансе и Бордо – когда его так называемый "профессиональный интерес к виноделию" увлекал его за границу. Однажды после возвращения из такой вот поездки в Эльзас Клэр на мгновение потеряла контроль над собой и стала умолять Тома простить ее, а также призналась, что считает Ричарда "скучным".
– Так какого черта ты с ним трахаешься! – заорал Том. Клэр, несчастная и измученная, тоже не выдержала:
– Потому что он рядом! И потому что у него есть семья !
Том так и не смог придумать ничего в ответ. Он понимал ее извращенную логику, ее печаль и отчаяние и ничего не мог с этим поделать. Он испробовал все способы утешить Клэр – и все безуспешно. Клэр не могла забеременеть ни от Куина, ни от любого другого мужчины, на которых она бросалась от безысходности; бесплодна была она, а не Том. Он любил ее больше, чем мог передать словами, но пришел к окончательному выводу, что их совместное будущее невозможно. Однако мысль о том, чтобы признать свое поражение и развестись с Клэр, лишала его сил.
Зазвонил мобильный. Всего несколько человек знали этот номер.
– Стивен?
Этот акцент он узнал сразу же.
– Мадлен. Как приятно, что ты позвонила.
– Мне тоже приятно. – Судя по звукам, она стояла где-то на улице. Том услышал жужжание мопеда и более расплывчатый городской шум. – Ну что, может быть, мы пообедаем вместе, как собирались? Ты свободен? Могу отвести тебя попробовать la bouillabaisse .
– Отлично. Я с удовольствием. Я только что снял номер в отеле…
– О, в каком? Где ты?
Тому ничего не оставалось, как ответить правду. Люк и его приятели уже наверняка отследили, где он, и обязательно сделают еще одну попытку взломать лэптоп. И хотя он был уверен, что компьютер не подведет, все же нужно было взять его с собой. А также убрать из номера все потенциально подозрительное.
– Я не знаю точно, где я, – сказал он. – Таксист высадил меня где-то на границе арабского квартала, примерно в полумиле от вокзала…
– Не важно, – перебила его Мадлен. – Я найду. Я заеду за тобой в семь, и мы пройдемся до Chez Michel. Он по другую сторону от порта. Это не очень далеко.
– Хорошо, в семь, – подтвердил Том.
У него было еще пять часов. Он пообедал в кафе в двух кварталах от отеля, вернулся в номер и снял трубку гостиничного телефона, стоявшего на тумбочке рядом с кроватью. Номер, который он набрал, существовал только для того, чтобы принимать звонки на автоответчик "семьи Юниак", на случай, если кто-то из шпиков надумает полюбопытствовать. Раздался голос его коллеги из МИ-6.
"Здравствуйте. Вы позвонили Стивену и Кэролайн Юниак. Сейчас нас нет дома, но, если вы хотите нам что-то сказать или оставить сообщение для Беллы или Дэна, говорите после сигнала ".
Том сказал все, что требовалось:
"Привет, милая. Ты дома? Возьми трубку, если ты меня слышишь. [соответствующая пауза] О’кей. Я только что сошел с парома, хотел узнать, как у тебя дела. Я собираюсь остаться в Марселе на ночь, а потом, возможно, заеду в Париж. Хочу увидеться с одним клиентом, но он еще сам не знает, будет он в городе или нет. Так что, может быть, я сяду в самолет уже завтра днем и буду дома к ужину – или зависну в Париже на пару дней. В любом случае я дам тебе знать. Тут прекрасная погода, сегодня вечером я иду есть буйабес. Позвони мне на мобильный, когда освободишься, или попробуй позвонить в отель. Так дешевле. Отель называется "Монтан". Номер 316".
Он продиктовал номер отеля, передал жене, что любит ее и целует, сообщил, что скучает "по Белле и Дэну", и повесил трубку.
Потом Том переоделся в свежую рубашку и через пять минут, с лэптопом на плече и мобильным в кармане, уже направлялся к La Cité Radieuse, "Лучезарному городу", одной из главных достопримечательностей Марселя, обязательной для посещения для снобов от архитектуры. Там можно было прекрасно убить пару часов до встречи с Мадлен. Водитель такси, молодой парень лет двадцати с небольшим, которого Том поймал на улице Республики, только недавно приехал в Марсель и ничего не знал о Ле Корбюзье, поэтому Том решил его просветить.
– Каждый многоэтажный дом в мире, каждое высотная башня, созданная для жилья, обязана своим появлением на свет Лучезарному городу.
– Правда? – Водитель, щурясь от солнца, взглянул на него в зеркало заднего вида. Было трудно сказать, действительно ли он заинтересовался информацией или просто проявляет вежливость.
– Правда. Если вы выросли на десятом этаже бетонного дома, где угодно, от Шеффилда до Сан-Паулу, знайте – вы оказались там благодаря Ле Корбюзье.
– Я вырос недалеко от Лиона, – сказал таксист. – У моего отца свой магазин.
На этом просветительская часть беседы закончилась. Водитель завел бесконечный разговор о футболе. Он показал Тому "Велодром" на бульваре Мишле, домашний стадион клуба "Олимпик Марсель" и долго жаловался на Карима Бензема, любимца всех лионцев, который "продался, как шлюха" клубу "Реал Мадрид". В конце концов он высадил Тома у входа в Лучезарный город.
– И это оно и есть? – Таксист с подозрением оглядел здание. – Выглядит, как любая другая чертова башня в Марселе.
– Именно, – заметил Том. В двух сотнях метров позади двое мотоциклистов свернули на бульвар Мишле. Том был уверен, что одного из них, в голубом шлеме, он видел и раньше – он объезжал такси на площади Кастеллан. Мотоциклисты скрылись за поворотом, и он вручил водителю деньги.
– Приятно было с вами поговорить, – сказал он. Лучезарный город был расположен в небольшом, не слишком ухоженном городском саду. От бульвара Мишле его закрывал ряд деревьев. Том нашел вход и устроился в ресторане на третьем этаже с сэндвичем и чашкой кофе. Эта часть комплекса была превращена в дорогой бутик-отель; здесь же посетители могли увидеть примеры работ Ле Корбюзье. Оставшаяся часть Лучезарного города по-прежнему функционировала как полностью укомплектованный жилой комплекс – включая детский сад на крыше и целый ряд магазинов. Том решил слегка нарушить границы чужой собственности и свернул на внутреннюю лестницу, чтобы осмотреть верхние этажи не как турист, а, так сказать, изнутри.
Это была его ошибка. Он оказался в длинном черно-крас ном коридоре, темном, как глотка, совершенно один и в полной тишине, не считая еле слышного бормотания телевизора или радио в одной из квартир. Коридор заканчивался тупиком. Сзади раздался неясный шум. Том обернулся и увидел двоих молодых арабов в спортивных костюмах. Они двигались в его сторону; один держал в руке металлический прут. Том сразу же подумал о мотоциклистах.
– Привет, мистер. Может, мы вам сможем чем-нибудь помочь? – спросил по-английски парень с прутом.
Естественно, они не могли быть жителями дома. Мигранты в спортивных костюмах вряд ли могли себе позволить снимать квартиру в Лучезарном городе.
– Вряд ли, – ответил Том по-французски и снял сумку с плеча, чтобы она не стесняла его движений. – Я просто осматриваюсь. Я большой поклонник Ле Корбюзье.
– Что это у вас там? – Старший из арабов кивнул на его сумку. Том заметил, что в его левой руке блеснул нож; лезвие отразило тусклый желтый свет от лампы над одной из дверей.
– А что? Что вам надо?
На этом диалог прекратился. Они двинулись на него. Том швырнул в сумку в того, что с ножом, и на какое-то мгновение он потерял равновесие. Однако вместо того, чтобы совершить ответный выпад, араб отступил на несколько шагов назад и подхватил сумку, оставив напарника один на один с Томом. Второй араб, постарше, был ниже ростом и шустрее, чем первый. Том вдруг почувствовал свой возраст, ощутил, как медленно он поворачивается по сравнению с этим юнцом. Дальше все было очень шумно и быстро. Том одновременно звал на помощь, пытался не выпускать из вида металлический прут и внимательно присматривался, не покажется ли второй нож. Он старался экономить силы и не совершать лишних движений. Он был заперт в конце коридора, как в ловушке; бежать было некуда, скрыться негде.
– О’кей, она у меня, – крикнул младший метрах в десяти от них, в глубине коридора.
Его силуэт четко выделялся на фоне беленой стены, освещенной неяркой лампочкой. В ту же секунду второй нападавший бросился на Тома. Он взмахнул прутом, но Том успел поднырнуть под него. Прут просвистел над ухом и врезался в последнюю по коридору дверь. Араб сделал еще один выпад, уже кулаком, и попал ему в ребра. Том сумел обхватить его руками, и оба рухнули на пол. В голове мелькнуло какое-то размытое воспоминание о тренировках в форте Монктон. Он вдавил палец в левый глаз араба и нажал что было сил.
– Пошли! – снова крикнул младший. Том видел его боковым зрением. Он сжал горло своего противника и попытался оттянуть его голову назад, но тут же получил удар коленом в пах, как будто бы и не сильный, но боль тут же пронзила его до самых кишок и растеклась по спине. Том застонал и невольно ослабил хватку, чувствуя в ноздрях и даже во рту мерзкий запах чужого многодневного пота. Араб высвободился и нанес ему сокрушительный удар ногой в голову. Прикрывая голову руками, Том попробовал встать, но к ним уже подскочил первый нападавший и осыпал его градом ударов по рукам и ногам. При этом он пронзительно кричал что-то на марсельском арабском, и Том боялся, что он пустит в ход нож.
В этот момент наконец отворилась одна из дверей в черно-красном коридоре.
– Какого черта тут происходит, – крикнула женщина. Арабы бросились бежать. Их кроссовки поскрипывали по линолеуму. Сумку они конечно же прихватили с собой. Том обессиленно выругался им вслед. Он лежал на полу, поверженный и раздавленный. В сумке был лэптоп, мобильный, паспорт на имя Юниака. Там было все.
– Господи! – Женщина подбежала к нему. – С вами все в порядке?
Глава 39
Потом была полиция, скорая и множество встревоженных жителей из всех уголков La Cité Radieuse. Быть ограбленным оказалось противно и стыдно; Том знал это особое ощущение унижения, которое возникает, когда ты побежден и проиграл подчистую. Но противнее всего были бюрократические формальности, заполнение форм, местная больница – отказаться от врачебной помощи было невозможно, сочувствие незнакомых людей и вся суета, которую вокруг него подняли. Его осмотрел врач. Он выписал Certificat Medical, где сообщалось, что Том не получил серьезных повреждений, кроме кровоподтека на левом бицепсе и еще одного, на левом бедре. Оба синяка уже приняли интенсивный баклажановый оттенок. Правое колено немного распухло; кроме того, кожа под глазом была рассечена, но зашивать рану не требовалось. И Клод, врач скорой помощи, который осматривал Тома, и Лоран, мрачный полицейский, который только утром арестовал trois putains de beurs , советовали ему остаться в больнице на ночь и пройти полное обследование. У вас может быть шок, убеждал Клод. Вам нужно сдать кровь на анализ, говорил Лоран. Как еще узнать, не получил ли месье Юниак каких-либо внутренних повреждений?
Том, который с пятнадцати лет не лежал больным в постели больше одного дня, твердо верил в то, что нужно слушать свое тело, а не советы уставших госслужащих. В данном случае тело сообщало ему именно то, что он хотел услышать: что утром он будет чувствовать себя на пару десятков лет постарше, что суставы будут гнуться с трудом и что из-за ушибленного колена ему придется несколько дней похромать. Так что можно было сделать вывод, что больше всего пострадало его самолюбие. Вдобавок Том оказался в неудобнейшей ситуации: ему пришлось давать официальные показания марсельской полиции от имени Стивена Юниака. Все его существо, фигурально выражаясь, шпионская ДНК, сопротивлялось подобной процедуре; это противоречило основному принципу работы: проводя операцию за границей, привлекать к себе как можно меньше внимания. И тем не менее, если DGSE решилась послать за ним двоих арабских бандитов, другого выхода у него не было.
В симпатичной, ухоженной "ситроен-ксара" Лорана они добрались до полицейского участка меньше чем за пять минут. Он находился примерно в полумиле от Лучезарного города; помогли полицейские сирены. Участок был расположен в трехэтажном здании из песчаника. На фоне суперсовременных окраин Марселя оно выглядело как странный пережиток прошлого. В приемной болтались типичные для послеобеденного времени "клиенты": нервные карманные воришки, громко протестующие драг-дилеры, недовольные бизнесмены, которым предстоял тест на содержание алкоголя в крови, и пенсионеры с жалобами. Тома проводили в кабинет на третьем этаже. Официальный допрос проводили двое: Лоран и его напарник Ален, жесткий полицейский лет тридцати с чем-то, с седоватой щетиной на подбородке. Из-за пояса у него торчал блестящий пистолет; время от времени Ален машинально к нему прикасался, как человек, который поглаживает кошку. Тома попросили составить полный список предметов, находившихся в сумке, и он добросовестно перечислил все, что вспомнил. Несомненно, Джимми Маркуэнд и его коллеги-бюрократы потребуют копию официального полицейского протокола, чтобы получить страховку за камеру и лэптоп. В последние годы ни одно дело в МИ-6 не обходилось без подобной дотошности и мелочности. Через полчаса Тома провели в другой кабинет и показали ему серию снимков местных бандюганов арабского происхождения; ни один из них не был похож на тех людей, что на него напали. К тому времени, как Лоран полностью удовлетворился, было уже семь часов. Напоследок он попросил Тома подписать официальное заявление и, к явному отвращению Алена, извинился за то, что "британский турист" стал жертвой преступления, совершенного иммигрантами. Том, который не сомневался в том, что нападавшие забрали его лэптоп и телефон по заказу, поблагодарил обоих полицейских за "терпение и профессионализм" и попросил по возможности скорее отвезти его обратно в отель, чтобы он мог отдохнуть перед тем, как отправиться утром в Париж.
Не успел Лоран ответить, как зазвонил телефон. Он взял трубку, сказал "Да?", а потом, как показалось Тому, его переключили на внутренний звонок. "Oui, oui", – медленно произнес Лоран и слегка улыбнулся. Он встретился глазами с Томом и закивал. Видимо, что-то произошло, подумал Том.
– Кажется, вашу сумку нашли, месье Юниак, – сказал Лоран, повесив трубку. – Ее бросили неподалеку от La Cité Radieuse. Ее нашел прохожий и позвонил в полицию. Сейчас один из моих ребят ее принесет.
Три минуты спустя в дверь постучали, и в кабинет вошел третий полицейский, в идеально отглаженной темно-синей форме и форменных ботинках. Как и у Алена, на поясе у него висел пистолет, но этот человек выглядел гораздо более внушительно. Он казался серьезным, жестким и абсолютно безжалостным. Бороды уже не было, и вместе с ней он сбросил не меньше десятка лет. И тем не менее Том узнал его сразу же.
Это был Люк.
Глава 40
Тот факт, что Люк сбрил бороду, сказал Тому все, что требовалось. Собеседник Мало с парома собирался допросить его под личиной полицейского, и он не хотел, чтобы Том его узнал. Он жизнерадостно поздоровался, передал сумку Лорану и представился как Бенедикт Вольтер. Том подумал, что это самый нелепый псевдоним, какой он когда-либо слышал.
– Итак, что у вас произошло? – спросил он по-английски. Ален немедленно освободил стул, как будто для вышестоящего гостя. Том заметил, что на плече у Люка было на одну полоску больше, чем у его якобы коллег. Он явно был старше их по званию, а скорее всего, являлся офицером французской разведывательной службы. Алена и Лорана, вероятно, заставили ему подыграть.
– Месье Юниак – гражданин Великобритании. Он осматривал La Citй Radieuse, и в это время на него напали двое молодых людей арабской внешности. Они забрали сумку месье Юниака, но, кажется, ему повезло?
– Кажется, да, – подтвердил Люк по-французски. У него был сиплый грубоватый голос курильщика со стажем. Его глаза не отрывались от лица Тома; вид у Люка был такой, как будто он все знал и просто оттягивал момент, когда можно будет разоблачить Тома в открытую.
Лоран расстегнул сумку:
– Посмотрите, пожалуйста. Может быть, что-то отсутствует.
Он передал сумку Тому, и "месье Юниак" начал торопливо выкладывать на стол содержимое, прямо на бумаги и кружки из-под кофе. Сначала он достал лэптоп – с виду абсолютно целый и невредимый. Потом камеру. За ней мобильный – он был по-прежнему включен. Том пристроил его рядом со своим лондонским телефоном. На дне сумки, бок о бок с картой Марселя, лежала "Драка за Африку". В конце концов Том расстегнул внутренний карман и извлек оттуда бумажник Юниака.
– Два мобильных? – с подозрением спросил Люк. Том понимал, что сейчас его положение куда более опасно, чем во время потасовки в коридоре. Сим-карту наверняка проверили и отследили, и ему оставалось только надеяться, что Маркуэнд успел подчистить все концы и уничтожить следы пребывания Юниака в Ницце. По чистой случайности – и это было огромным везением – лондонский мобильный Тома остался при нем. Если бы он попал в руки к Люку, игра была бы уже закончена.
– Все правильно, – ответил Том и взял мобильный Маркуэнда. – Один для работы, другой для личных дел.
На экране было одно непрочитанное сообщение, и он открыл его. Оказалось, что СМС было от самого Маркуэнда.
"Ты был прав. Все в городе, и все в порядке. Увидимся на следующей неделе".
– Для личных дел, – повторил Люк по-английски, как будто Том употребил какой-то эвфемизм. Судя по запаху, он совсем недавно выкурил сигарету.
– Это потрясающе, – радостно заявил Том. Он решил не обращать внимания на тон Люка и вести себя, как счастливый Стивен Юниак. – Кажется, все на месте. Лэптоп, камера… – Он открыл бумажник и быстро просмотрел банковские и дисконтные карты, пропуск в сады Кью. Естественно, четырехсот евро наличными внутри не оказалось. – Мать твою! Они забрали все мои гребаные деньги! Прошу прощения.
Лоран улыбнулся: