Она была не то чтобы красавицей, но симпатичной, к тому же с особенным блеском в глазах, который делал ее еще привлекательней. Жаль, что у него так мало времени. Хорошо было бы познакомиться с ней поближе. Аким нажал на пятый этаж; девушка нажала на шестой.
– Почти один этаж, – заметил он.
Лифт взмыл вверх. Итальянка никак не отреагировала. Может быть, он немного нервничал из-за работы и поэтому показался ей слишком напористым. На пятом этаже двери распахнулись.
– Bonsoir , – попрощался Аким, и на этот раз она ответила:
– Oui .
Он подождал, пока двери лифта закроются, и направился к номеру 508.
Коридор был пуст. Аким подошел к комнате Венсана и негромко постучал. Он скорее уловил, чем услышал, тихий звук шагов, потом бесшумное прикосновение к двери – Венсан посмотрел в глазок. Щелкнула задвижка, и Аким вошел внутрь.
– Где Люк?
Никаких тебе "Как дела, Аким?" или "Какой приятный сюрприз!". Просто "Где Люк?". Как будто Аким был человеком второго сорта. Венсан всегда вызывал в нем такие чувства.
– Они будут позже, – сказал Аким.
Номер был просторным. Внутри пахло сигаретами, несмотря на распахнутое окно. Занавески слегка раскачивались от ветра. Босой Венсан был одет в джинсы и белый махровый гостиничный халат, и в первый раз на памяти Акима он выглядел так, будто не вполне владеет собой.
– Что ты имеешь в виду – будут позже?
Аким сел в кресло напротив большой двуспальной кровати. На подушке слева остался отчетливый круглый след от головы Венсана, как будто ребенок практиковал удары карате. На покрывале валялся пульт от телевизора; на тумбочке стояли две пустые бутылочки из-под виски.
– Ты собираешься мне ответить или нет? – Венсан встал между кроватью и креслом. Как будто Аким был обязан ему отвечать. – Как англичане узнали обо мне? Кто им сказал? Что будет с Франсуа?
– Я думал, что Франсуа – это ты, Венсан, – лениво заметил Аким. Он просто не смог удержаться. Они все смеялись над тем, как серьезно Венсан отнесся к заданию. Слиман называл его "Брандо" прямо в лицо. Даже в доме Венсан ни разу не вышел из образа.
– Ты что, издеваешься? – спросил Венсан. Он был довольно сильным и вспыльчивым, но настоящего стержня в нем не было, Аким это чувствовал. И поэтому не испытывал к Венсану никакого уважения.
– Никто и не думает над тобой издеваться, Венсан. Венсан присел на край кровати. Образцовый студент академии, золотой мальчик из DGSE. Он всегда был о себе слишком высокого мнения.
– Где Люк? – снова спросил он.
Аким уже подустал от вопросов и решил слегка развлечься.
– Как насчет Валери? Тебя не интересует, где она?
– Люк – босс, – быстро ответил Венсан.
– Ты так считаешь?
Повисла пауза. Венсан, по-видимому, пытался осознать, что означает присутствие в его номере Акима.
– Что происходит? – спросил он. – Ты должен мне что-то передать.
– Должен, – ответил Аким.
После этого все стало очень просто. Это был всего лишь вопрос долга. Аким расстегнул молнию куртки, вытащил пистолет с глушителем, направил его в грудь Венсану и выстрелил. Выстрел отбросил Венсана к стене. Аким встал и шагнул вперед. В глазах Венсана застыл шок; они наполнились слезами. Его лицо стало очень белым, в горле что-то забулькало. Аким выстрелил еще два раза, в голову и в сердце, и Венсан мгновенно затих, как заводная кукла, из которой выдернули ключик. Аким подобрал гильзы, сунул пистолет обратно в карман, проверил кресло – не вывалилось ли что-нибудь из кармана, пока он сидел, – и подошел к двери. Он заглянул в глазок. В коридоре никого не было, и Венсан спокойно вышел из номера.
Глава 74
Том не стал звонить Амелии и спрашивать у нее разрешения насчет того, что собирался сделать. Он велел Вигорсу встать возле лифтов пятого этажа, в таком месте, которое не просматривалось камерами, и ждать появления араба или любых других членов команды DGSE. Олдрич должен был ждать в машине снаружи. Эльзе Том сказал, чтобы она шла в номер, который снял Вигорс.
– На сегодня ты сделала все, больше от тебя ничего не потребуется, – пояснил он. – Иди поспи. Ты можешь понадобиться мне утром.
После этого он вышел из отеля, выкурил сигарету и стал мерить шагами тротуар. В Париже начался понедельник; было час ночи. Воздух был по-прежнему теплым и влажным. Мимо прошел мужчина лет пятидесяти пяти и скрылся в отеле. Все чужаки; ото всех исходит угроза. Том обернулся и встретился взглядом с Олдричем. Дэнни был бдителен и в состоянии полной боевой готовности, как и весь этот невероятно долгий день. Лучший из лучших. Они кивнули друг другу. Неторопливо проехала полицейская машина, направляясь к северу по бульвару Распай.
Араб провел внутри всего минут десять, когда завибрировал мобильный Тома. Это был Вигорс.
– Он уже уходит. Спускается по лестнице. Я в лифте.
– Ты уверен, что это он?
– Тот же парень. Красно-белая кожаная куртка. Идет вниз. Будет через…
Связь прервалась. Том махнул Олдричу; тот завел мотор. Он взглянул на вход в отель и увидел за стеклянными вращающимися дверями чей-то силуэт. Вигорс должен был выйти через десять секунд. Зрительный контакт с Олдричем. Старт.
Араб спустился по ступенькам, заметил справа Тома, кажется, не узнал, но машинально повернул налево, в сторону "пежо" Олдрича. Вигорс вышел из лифта и быстро пересек лобби. Он был уже в дверях. Араб оказался в двух метрах от автомобиля. Том подскочил к нему, схватил за шею правой, а левой сильно толкнул к машине. В тот же момент рядом с ними возник Вигорс, распахнул заднюю дверь и обернулся. Том не забыл тяжесть араба, его увертливость и жилистую силу, но Вигорс был намного сильнее. Кроме того, сыграл свою роль элемент неожиданности. Через несколько секунд араб был на заднем сиденье "пежо". Хлопнула дверь, и Олдрич рванул вниз по бульвару Распай. Вигорс держал пленника за шею, Том обхватил его туловище. Араб орал и вырывался; Том чувствовал, как в его лицо и шею летят капельки слюны.
– Заткнись, мать твою, или я сломаю тебе руку, – прошипел он по-арабски. На полной скорости Олдрич вывернул направо, на улицу Сен-Сюльпис, и его прижало к двери. Том понятия не имел, куда они направляются и что будут делать со своим пленником. Он даже не был уверен, что их никто не видел, хотя все произошло глубокой ночью и улица вроде бы была пустынна.
– Поезжай на юго-запад, – скомандовал он. – Пантеон. Площадь Италии.
Под плотной кожаной курткой араба чувствовались твердые очертания пистолета.
– Кев, возьми его оружие.
Он немного ослабил хватку, и Вигорс вывернул руки пленника назад. Он больше не сопротивлялся; в уголках рта застыли белые сгустки слюны, напоминавшие мокрый мел. Том потянулся к молнии куртки, араб опустил подбородок и постарался укусить его за руку. Том шлепнул его по лбу:
– Не будь ребенком.
Он расстегнул молнию, сунул руку внутрь, нащупал рукоятку пистолета и вытащил его наружу.
– Почему у тебя с собой автоматический пистолет с глушителем? – спросил он по-французски. От оружия сильно пахло кордитом. – И другой вопрос, поинтереснее: почему ты только что из него стрелял?
Вигорс опознал пистолет как "ЗИГ Зауэр" калибра 9 миллиметров. Том отвинтил глушитель. В магазине оставалось еще восемь патронов. Он бросил пистолет вперед, на пол перед пассажирским сиденьем, и продолжил обыскивать куртку. Бумажник, телефон, пачка сигарет. Том приказал арабу наклониться вперед, чтобы можно было осмотреть задние карманы. Примерно в квартале от Пантеона Олдрич снял свой ремень, передал его Вигорсу, и тот связал руки араба. Том вытащил телефон и быстро набрал сообщение Амелии.
"Нужна конспиративная квартира как можно скорее. Кукушка, возможно, мертв. Подозреваемый в машине. Один из двоих, что напали в Марселе".
Глава 75
Получив СМС от Тома, Амелия была вынуждена задействовать парижское отделение МИ-6, то есть сделать именно то, чего ей так не хотелось. Чем больше людей было посвящено в детали операции с DGSE, тем выше были шансы, что слухи о ней распространятся по всей организации. Поэтому Амелия выбрала молодого и амбициозного Майка Драммонда. Драммонду было двадцать семь, он был холостяком, быстро поднимался вверх по карьерной лестнице и был счастлив оказать услугу будущему шефу в надежде, что его профессионализм и умение держать язык за зубами не будут забыты.
Она разбудила его без нескольких минут три. К четырем утра Майк уже доехал до Орсе, маленького городка к югу от Дома инвалидов. Путешествие заняло двадцать пять минут. МИ-6 снимала на окраине Орсе маленький домик с двумя спальнями, всего в нескольких минутах ходьбы от железнодорожной станции. Том дождался, пока Драммонд подтвердит, что он находится внутри, и затем велел Олдричу следовать по адресу. В четыре четырнадцать они втолкнули Акима в скромно обставленную гостиную. Напротив окна был небольшой телевизор с плоским экраном. На полке над газовым камином стояли вазы с засушенными цветами, а на подносе возле двери наполовину пустая бутылка "Столичной".
– Выпить? – спросил Том.
– Воды, – ответил Аким.
Пока они ехали в машине, Аким немного успокоился. Он назвал свое имя, но начисто отрицал, что убил Кукушку и что принимал участие в похищении Франсуа. Сначала он еще угрожал, что "друзья" в Париже начнут его искать, если он не вернется домой к полудню, но потом его ярость и агрессия поутихли и сменились более оптимистическим настроем. Том надеялся, что сможет это как-то использовать.
– Как насчет поесть? Хочешь есть? – Он посмотрел на Драммонда. Драммонд, рыжеволосый парень с веснушками и вздернутым носом, кажется, имел правило говорить, только если к нему обращаются. – В холодильнике ведь есть еда, так?
– Конечно, – подтвердил Майк.
Вигорс наведался в кухню, приготовил три чашки кофе и отнес одну Олдричу в машину. Улица была пустынной и темной; нигде не шевельнулась ни единая занавеска, не было видно даже собак или кошек. Вигорс предложил поменяться местами с Олдричем, который сидел за рулем последние два часа. Он остался в машине, а Дэнни вошел в дом.
– Ситуация такая, – сказал Том. Он проводил Дэнни глазами, но обращался при этом к Акиму. – Мы все – сотрудники Секретной разведывательной службы, которая, как я думаю, больше известна тебе как МИ-6. В Париже нас ждет команда из двенадцати человек, готовая к любым действиям, еще больше людей следят за операцией из Лондона, из нашей штаб-квартиры. Твоя жизнь в безопасности. Мы применили силу возле "Лютеции" только потому, что у нас не было выбора. Наша беседа не будет такой уж страшной, как тебе представляется. Я сказал тебе еще в машине, я помню тебя с Марселя. И я знаю, что ты просто делал свою работу. Я не собираюсь тебе мстить, Аким. И мне неинтересно вершить правосудие за убийство Венсана Севенна.
Аким поднял голову. Было видно, что стратегия допроса немного сбила его с толку. Драммонд сходил на кухню, молча протянул пленнику стакан воды и уселся на стул. Аким взял стакан. Его руки заметно дрожали.
– Я просмотрел твой телефон, пока мы ехали, – продолжил Том. Он вдруг подумал, что Драммонд, наверное, запоминает каждое его слово. Частично для того, чтобы улучшить собственную технику допроса, а еще потому, что ему должно быть интересно, как скоро знаменитый "свидетель Х" перестанет играть роль доброго следователя и перейдет к угрозам и насилию.
– Мне нужно позвонить, – заявил Аким. Разговор велся по-французски. – Я вам уже сказал, если я не сообщу им, что возвращаюсь, они начнут действовать.
– Как именно они начнут действовать? И кто те люди, с которыми ты хочешь, чтобы мы вошли в контакт?
Том делал ставку на характер Акима и на то, что его психологическая характеристика окажется правильной. Вне всяких сомнений, Аким был бандитом, человеком, который убивает по приказу, но при этом имел определенный кодекс чести. В его телефоне было полно фотографий: улыбающиеся подружки, члены семьи, дети, даже пейзажи и здания, которые привлекли его внимание. Там были и смешные сообщения, и встревоженные – насчет здоровья дедушки из Тулона, и выражения благодарности Господу Богу. Том был практически уверен, что Аким – уличный мальчишка, которого DGSE выручила из тюрьмы и превратила в "полезного жестокого идиота", по меткому выражению одного его коллеги из Ирландии. Аким обладал стимулом к самосовершенствованию, как человек, родившийся в простой семье, без денег, без образования и без надежды. Но при этом в нем было нечто сентиментальное, как будто он пообещал себе, что в жизни непременно наступят лучшие времена.
– Это я сказать не могу, – ответил Аким. Но Том и не ожидал, что получит информацию, не подсластив пилюлю.
– Тогда, может быть, я сам тебе скажу, – заметил он. Он подошел к двери и плеснул в стакан на два пальца водки. Надо было встряхнуться, чтобы продержаться минимум утро. – Этих людей зовут Люк Жаво и Валери де Серр. Я думаю, они наняли тебя, чтобы убить Филиппа и Жаннин Мало. – К удивлению Тома, Аким не стал ничего отрицать. – Нам известно, что Франсуа Мало был похищен вскоре после похорон его родителей и его место занял сотрудник DGSE по имени Венсан Севенн. Операция была направлена против человека, занимающего высокий пост в нашей организации.
Драммонд пошевелился и закинул ногу на ногу. Он прекрасно понял, что Том имеет в виду Амелию Левен. Олдрич бросил на него острый взгляд. Опытный волк, предупреждающий молодого щенка, чтобы он держал язык за зубами, подумал Том.
– Я не знаю. – Аким покачал головой. – Может, и так, а может, и нет. – Он поднял руки, как будто защищаясь. Под курткой на нем была обтягивающая черная майка, которая подчеркивала длинные сильные бицепсы.
– Мы знаем, что это правда, – твердо сказал Том. В комнате стояли диван и два кресла. Он встал с дивана и склонился над Акимом, держа в руке стакан с водкой. – Когда МИ-6 раскрыла легенду Венсана, я думаю, Люк и Валери запаниковали. Так? Операция провалилась, и они велели тебе убрать его. Но что делать с Франсуа? Убить его или потребовать выкуп от его матери? – Аким отвернулся, но наткнулся на суровые лица Олдрича и Драммонда. – Ты в курсе, что сегодня утром Валери позвонила моему боссу и потребовала пять миллионов евро за возвращение ее сына?
Аким резко перевел взгляд на Тома и слегка выпучил глаза, как будто у него в горле что-то застряло.
– Какую часть из этих денег они пообещали тебе? Пять процентов? Десять? А как насчет твоего приятеля, который сделал это с моим глазом? – Том показал на заживающую ссадину и улыбнулся. – Ему дадут больше или столько же?
Аким промолчал, и это само по себе уже являлось ответом. Он не желал отвечать на вопросы Тома, потому что не хотел терять лицо.
– Что такое? – Том снова подошел к дивану и сел. – Тебе не заплатят процент от выкупа?
– Нет. Только фиксированную сумму.
Аким заговорил по-арабски, как будто хотел скрыть свой позор от Олдрича и Драммонда.
– Сколько? – спросил Том. Он не знал, понимают они его или нет.
– Семьдесят тысяч.
– Семьдесят тысяч евро? И все?
– Это большие деньги.
– Это были большие деньги вначале, но теперь нет. Люк и Валери собираются отчалить с пятью миллионами. Когда-нибудь на следующей неделе. После этого ты уже никогда не сможешь работать на DGSE. Тебя использовали. Расскажи мне о них. Об их отношениях. Они уже навесили на твою душу три убийства, а скоро может быть четыре, если они заставят тебя убить Франсуа.
Аким ухмыльнулся. Внезапно ему представился шанс отомстить.
– Я не буду убивать Франсуа, – сказал он. – Это хочет сделать Слиман.
Глава 76
Франсуа услышал поворот ключа в замке в восемь пятнадцать. Иногда они будили его раньше, иногда – например, когда дежурил Аким, – позволяли поспать.
В самый первый день Люк предупредил, что, если кто-то постучит в дверь, он должен оставаться на кровати. Если в тот момент, когда они войдут в комнату, он не будет сидеть на кровати с поднятыми руками, ладонями к ним, чтобы показать, что у него ничего нет, то еда будет брошена на пол и другую в этот день уже не принесут. Поэтому Франсуа всегда делал так, как ему сказали. Он садился на кровать и поднимал руки, как солдат, который собирается сдаться.
В это утро в комнату зашла Валери. Это было необычно. За ней стоял Люк. Ни Акима, ни Слимана не было. Посреди ночи Франсуа слышал, как возле дома остановилась машина. Мужчина вошел внутрь и поздоровался с Люком. Франсуа показалось, что он узнал этот голос. Один из временных охранников, замещавших Слимана и Акима в те выходные, когда они уезжали в Марсель. Бывший солдат Иностранного легиона, мачо, бритоголовый ариец по имени Жак. Жак не умел готовить, как остальные, и был ленив, безжалостен и глуп. Франсуа решил, что он снова кого-то заменяет, и взмолился высшим силам, чтобы Слиману дали несколько дней выходных. И чтобы это был последний раз, когда он его видел.
– Нам нужно сделать небольшое кино, – сказала Валери и жестом показала Франсуа, чтобы он оставался на кровати. В руках у нее была газета. Люк держал айфон.
– Какое кино?
– Такое, чтобы доказать, что ты жив, – грубо сказал Люк. Они вели себя довольно резко и, кажется, нервничали. Франсуа всегда пытался анализировать поведение своих тюремщиков, чтобы понимать их мотивы и планы. Когда они говорили так, как сейчас, и Франсуа чувствовал, что с ним обращаются хуже, он начинал бояться, что его убьют.
– Держи, – сказала Валери и протянула ему газету. Это был утренний выпуск Le Figaro. На первой полосе красовалась главная статья номера – о Саркози, реклама туров в Мексику и еще какая-то статья справа об Обаме и финансировании в Вашингтоне. Люк принес из холла деревянный стул, поставил его напротив кровати, сел и поднял айфон.
– Назови свое имя, – потребовал он. Валери нависала над ним; Люк сказал ей, что она загораживает свет, и она чуть-чуть сдвинулась в сторону.
– Меня зовут Франсуа Мало. – По непонятной причине Франсуа чувствовал себя так, будто проделывал это уже много раз. Он взглянул на Валери. Она смотрела в стену за его спиной.
– Какое сегодня число? – спросил Люк. Франсуа перевернул газету и прочитал число, потом показал первую полосу в камеру.
– Годится, – сказала Валери и сделала Люку знак, чтобы он прекратил съемку. – Что еще ей надо знать?
Франсуа посмотрел на них, стараясь угадать, о чем они думают. Он знал, что за него потребовали выкуп; ему сказали, что его "мать" собирается заплатить. Он ничего о ней не знал, только гадости, которые Слиман ночь за ночью нашептывал ему через дверь. Франсуа не хотел верить ни единому слову. Первые несколько часов после похищения он думал, что его взяли по ошибке. Схватили не того человека, убили не ту семью. Сейчас, меньше чем через месяц после смерти родителей, он ощущал какую-то странную свободу от них, и его не покидало невероятное чувство вины и стыда. Разве не должен он был все еще оплакивать их смерть? Несмотря на то что за прошедшие годы они так отдалились друг от друга? Разве может нормальный сын бояться только за свою шкуру и чувствовать облегчение оттого, что его родителей нет в живых? Иногда Франсуа казалось, что он слегка сошел с ума. Он хотел бы поговорить об этом с Кристофом и Марией. Они никогда его не осуждали. Они всегда понимали, что он пытается сказать.
– Это наша последняя ночь в этом доме, – объявила Валери. – Завтра в это же время мы уезжаем.
– Почему? – спросил Франсуа.
– Почему? – передразнил Люк и потащил стул обратно в холл.