Барахтаясь в водовороте ревности, я вдруг услышал в душе голос Веры - она искушала меня, как Ева - Адама. На лужайке передо мной Коринна играла со щенком. Рассудок мой окончательно помутился.
За чаем, а потом и за ужином Дженни оживленно тараторила, но старательно уклоняла от меня свой взгляд. Ну что ж, пусть поступает как хочет, подумал я, не валяться же мне у нее в ногах, против этого восставала вся моя гордость. Ее лицо горело лихорадочным возбуждением - во взгляде у нее я читал и страх и экзальтацию; истолкование мое было однозначно - так выглядит человек, добровольно идущий на тяжкое испытание.
Но, услышав, как скрипнула, закрываясь, наружная дверь, я усомнился в правильности своего предположения. Экзальтация и страх могут отражаться и на лице мученика. Рассудок мой просветлел, я вспомнил, какая импульсивная, жертвенная натура моя Дженни. Я крикнул Коринне, что передумал и постараюсь догнать Дженни. Она уже скрылась из виду, но мне даже не надо было слышать ее тихие шаги, чтобы понять, в какую сторону она направилась. Я бросился вверх по тому же самому проулку, по которому накануне ночью мы спускались с Верой, и перелез через воротца, на которых мы сидели. Впереди, ярдах в пятидесяти, я различил в сумерках Дженни: она шла по тропинке, ведущей к лесу. Я окликнул ее, не очень громко, но она сразу остановилась и повернулась, затем подбежала и кинулась в мои объятия. Она плакала и дрожала всем телом и, только когда немного успокоилась, спросила:
- Откуда ты узнал?
- Я слышал, как ты говорила по телефону… Присядь, посиди со мной, моя Дженни.
- Не думаю, чтобы я решилась войти в лес… И все же это так хорошо, что ты догнал меня, Джон, мой любимый Джон. Почему же ты меня не остановил?
- Я не был уверен, что это совпадает с твоим желанием. Я был сам не свой от ревности. И во мне заговорила гордость.
- Но ты же знаешь, как я его презираю. Неужели ты не понимаешь, почему я согласилась?…
- Да, моя родная, теперь понимаю. Ты хотела отвлечь его от Коринны. Догадываюсь, он обещал оставить ее в покое, если…
- Я пыталась сказать тебе вчера вечером. Но ты был так занят своими мыслями, что я не решилась.
- Бедняжка! Извини, но в этом не было никакой необходимости. Сегодня я поговорил с Коринной и уверен, что худшее уже позади.
- Почему же ты не сказал мне, Джон?
- Никогда не прощу себе этого.
Мы просидели на лугу около получаса. Я помню, как, уткнувшись лицом мне в плечо, Дженни сказала: "Знаешь, самое ужасное, что я все-таки находила его привлекательным, хоть и знала, что это за субъект". И еще я помню, как она сказала: "Погляди на эту старую шляпу. Любопытно, кто ее потерял". Если бы я не дал слово свято хранить тайну "цыганенка", я бы тоже, вероятно, покаялся, но тут со стороны леса послышались дикие вопли.
Мы оба вскочили. Человек я не суеверный, никогда не склонен был верить в сверхъестественное, но должен признаться, что я просто остолбенел, как любой средневековый крестьянин на моем месте. В двухстах ярдах от нас на фоне еще светлого, но быстро тускнеющего неба выделялась непомерно большая фигура в монашеском облачении с капюшоном, она огромными шагами двигалась по направлению к нам. Справа от дальнего конца леса мелькнули несколько маленьких фигурок - до сих пор их скрывал небольшой бугорок; крича, как скворчата, они покатились вниз с холма, улепетывая от привидения.
При виде гротескно высокой, размашисто шагающей фигуры в моей памяти воскрес самый кошмарный образ моего детства - Человек-Ножницы. Но у меня было очень мало времени для наблюдения за исполинским монахом: один из мальчуганов, которых тот преследовал, далеко отстал от других, он все еще был где-то возле опушки леса - и вдруг с ужасающим криком исчез. Его приятели - среди них я уже узнал младшего Гейтса, сына бейлифа,- опрометью мчались в нашу сторону. Дженни побежала наперерез их преследователю в монашеском одеянии, и я, не раздумывая, побежал за ней. Когда младший Гейтс упал на землю у ног Дженни, всхлипывая и закрывая лицо руками, монах-исполин резко остановился, повернулся и странной страусиной походкой быстро зашагал к лесу; вскоре он скрылся среди деревьев.
Понадобилось несколько минут, чтобы успокоить ребят. Младший Гейтс пришел в себя первый и даже набрался смелости проводить меня к тому месту, где исчез один из его приятелей. Подойдя ближе, я разглядел старый карьер с поросшими буйной растительностью краями; там, где в панике пробежал мальчик, болтались два конца порванной ржавой проволоки. Его скорчившееся тельце лежало у подножья большой глыбы известняка, смутно различимой во тьме.
Я подозвал Дженни. Остальных ребятишек мы послали в деревню за подмогой. Затем все втроем осторожно спустились по более отлогому краю карьера. Мальчик лежал в беспамятстве, он сильно расшибся при падении, но был жив; по его вискам струилась кровь, а одна рука, похоже, была сломана в запястье. Дженни перевязала ему голову моим платком, мы уложили его поудобнее, затем, оставив для присмотра за ним жену и младшего Гейтса, я выбрался из карьера.
Шагах в тридцати выше по склону я отыскал место, где, по моим предположениям, монах в капюшоне вошел в лес: здесь начиналась протоптанная тропка, которая уводила в густую чащобу. В кармане макинтоша у меня лежал электрический фонарик. На поле, покрытом прочной ссохшейся коркой, я не нашел никаких следов, но в самом лесу, где земля была помягче, при свете фонарика, нагнувшись, разглядел слабый круглый отпечаток, по всей вероятности, оставленный ходулей. Конечно же, ходулей. Если этот монах не одно из привидений, якобы водящихся в лесу, нельзя найти иное объяснение его росту и походке.
Даже в этот благодатный вечер в лесу было прохладно. Запах гниющих деревьев смешивался со сладостным тленным запахом кустов бузины. Стояла мертвая, почти угрожающая тишина, какая бывает в древних заброшенных руинах. У того, кто устроил этот непристойный маскарад, вполне хватало времени спрятать рясу и ходули где-нибудь в глубине леса и выйти с другой стороны, прежде чем мы доберемся до карьера. Впрочем, он мог все еще прятаться в темной путанице деревьев, и у меня не было ни малейшего желания сталкиваться с человеком явно безумным.
Я прошел вдоль опушки, по самой вершине холма. Фигура, должно быть, появилась из южной части леса и направилась на запад; там-то на гребне мы ее и увидели. Я наткнулся еще на одну тропу: эта уходила на север; обе тропинки, по-видимому, пересекали весь лес, скрещиваясь где-то в центре; проложили их, очевидно, еще монахи, которые служили в часовне. И здесь тоже, на мшистой кочке, я различил след от ходули.
На обратном пути к карьеру я сосредоточенно размышлял, пытаясь найти ключ к главной тайне: кто этот "монах" и почему он преследовал шайку младшего Гейтса. Скорее всего, это тот самый человек, который повинен во всех предыдущих безобразных проделках. Но и тут может быть ошибка: ни у кого, кроме Веры Пейстон, нет повода для обиды на мальчиков. Нельзя же предположить, что это она швырнула гранату в окно таверны и подожгла стога; еще менее вероятно, что сразу после того, как мальчишки забросали ее камнями, она вооружилась парой ходулей, сшила монашескую рясу, достаточно длинную, чтобы прикрыть деревянные ноги, и тайком снесла все это в лес.
Но вот вопрос: откуда "монах" прознал, что сегодня вечером ребята снова будут здесь? И зачем они пришли - ведь всем известно, что охота за цыганенком прекращена. На этот вопрос, несомненно, мог ответить младший Гейтс.
Тут я вспомнил о свидании, которое вынуждена была назначить моя милая Дженни. Они с Берти Картом условились, что он будет ждать ее у начала той самой тропинки, по которой "монах" углубился в лес, постоянное место встреч Берти с Верой Пейстон. А где сейчас Берти? По моим прикидкам, прождав Дженни полчаса, он заметил то ли меня с Дженни, то ли ребятишек в засаде и, пройдя через лес, вернулся домой. Но трудно было даже вообразить, чтобы он появился в роли привидения именно в час, назначенный для свидания с Дженни, да еще и на том же самом месте; если только в его планы не входило напугать Дженни до беспамятства - нелепейшее, с какой стороны ни возьми, предположение, но ведь и все события этого вечера походили на мрачную фантасмагорию.
Когда я вернулся к карьеру, упавший мальчик лежал без сознания, прикрытый плащом Дженни и курткой младшего Гейтса. Наконец мы услышали приближающиеся голоса в проулке, но прежде чем прибыли спасители, я успел задать Гейтсу несколько вопросов. Он сказал, что они пролежали в засаде около четверти часа до появления "монаха" и не видели, чтобы кто-нибудь входил в лес, не было там слышно и никаких подозрительных звуков. Отсюда следовало, что "монах" затаился где-то на южной опушке леса еще до их прихода.
- Но зачем вы сюда пришли?- спросил я.- Вы же знали, что после вчерашнего цыганенок больше не появится.
- Кто-то сказал Джиму, сэр, чтобы мы еще разок попытали счастья сегодня вечером.
- Кто же это?
- Не знаю. Джим не говорит.
Итак, мои сомнения мог разрешить только мальчик, который лежал без сознания на дне карьера.
- Он сказал Джиму, что даст нам полкроны, если мы поймаем цыганенка,- охотно поделился со мной младший Гейтс.- Ну уж больше я сюда не приду ни за какие денежки. Ох, и страшенное оно, это привидение.
- Никакое это не привидение. Человек на ходулях.
- Да ну?
- Обыщите завтра лес, и вы наверняка найдете пару ходулей - это такие длинные костыли - и монашескую рясу.
Несколько человек спустились в карьер. Они уложили раненого Джима на сделанные ими наспех носилки и направились домой. Мы с Дженни, рука в руке, шли за ними. Со вчерашнего вечера, казалось, прошла целая вечность. Я полностью пришел в себя. Когда я шел по проулку, к моему лицу лепились обрывки паутинок - легких, как остатки горько-сладкого сожаления, все еще не выветрившегося из моей души.
С невольным вздохом я отбросил еще такие свежие воспоминания. Мне предстояло вызвать доктора или "скорую помощь", рассказать вдовой матери Джима о случившемся; эта история была столь же загадочной для меня самого, как и для людей, пришедших отнести Джима в деревню.
9. СЫЩИК
Оглядываясь на прошлое,- хотя худшие для Нетерплаша Канторума времена были еще впереди,- я могу отметить, что именно со дня появления "монаха" в "Зеленом уголке" стала возрождаться прежняя атмосфера жизнерадостности. Повеселела Коринна. с ее лица исчезло выражение апатии. Смелый поступок Дженни, которая, не раздумывая, бросилась на защиту мальчишек, видимо, придал ей уверенность в себе, помог освободиться от подсознательных сомнений и страхов; Берти перестал занимать непропорционально большое место в нашей жизни. Дженни даже порывалась позвонить ему и спросить, почему он не явился на свидание. Я не отговаривал ее, потому что его ответ мог пролить свет на весь этот эпизод с "монахом"; но когда она наконец позвонила, Элвин ответил ей, что Берти в школе верховой езды, а телефона там нет.
- Откуда же он звонил тебе вчера?- спросил я Дженни.
- Из "Пайдала", наверно.
Ах, вот как. В таком случае Элвин вполне мог подслушать их разговор, и, если у него было заранее припасено все необходимое, чтобы появиться в роли привидения, ему ничего не стоило устроить очередной розыгрыш. И тут меня осенила еще более поразительная догадка. Я спросил у Дженни, назвал ли Берти хоть раз ее имя по телефону. Нет, не называл.
Значит, рассуждал я, Элвин мог подумать, что Берти разговаривает с Верой Пейстон: он, конечно, прекрасно осведомлен об их отношениях. А ведь Вера отвергла его домогательства. "Я не могла удержаться от хохота",- сказала она; может быть, Элвин затаил на нее зло и решил отомстить при удобном случае; письмо, полученное Роналдом Пейстоном, дышало ядовитой ненавистью. Но можно ли себе представить, что такой немолодой человек, как Элвин, устроил всю эту комедию с ходулями и переодеванием только для того, чтобы испугать женщину и сорвать свидание брата? Будь он психически болен - а у нас нет никаких оснований это утверждать,- он наверняка придумал бы что-нибудь более жестокое.
Около одиннадцати утра мне позвонил секретарь Роналда Пейстона. Он передал мне приветствия патрона и просьбу заглянуть к ним в Замок. Было уже ясно, что в это утро мне едва ли удастся поработать над Вергилием, и я отправился в Замок. Роналд очень редко бывал дома среди недели. Конечно, он мог выехать рано утром и к этому времени уже вернуться, но естественнее было предположить, что он ночевал в Замке. Уж не он ли переодевался в монашескую рясу? Вполне возможно, но лишь в том случае, если бы Вера (по телефону) призналась ему в своей эскападе и рассказала, что шайка младшего Гейтса бросала в нее камни, и Роналд решил отомстить им таким необычным способом. Я сразу же отмел эту версию. То, что я вообще мог ее выдвинуть, свидетельствовало о сильном притуплении моей способности критически анализировать события.
Меня провели в библиотеку, и я, к своему удивлению, увидел рядом с хозяином Элвина Карта. Роналд любезно приветствовал меня и предложил бокал шампанского.
- У нас сегодня маленький праздник.- Он со значением поглядел на Элвина.- Я верю и надеюсь, что отношения между нами отныне будут самыми добрососедскими.- Мы удобно устроились в креслах, но все равно казалось, будто Роналд занимает председательское место в конце длинного сверкающего стола.- Элвин и я согласились, что в интересах деревни следует прекратить наш… э-э… антагонизм…
- Рад это слышать, но…
- Штыки в землю. Вражда окончена.- Элвин подмигнул мне своими голубыми глазками.
- Элвин и я уладили все наши разногласия.
- Я признал свою вину и попросил прощения.
- Это было очень благородно,- заявил Роналд. Его округлое смугловатое лицо излучало мягкое доброжелательство.- Должен признаться, что и я не без греха.
- В чем же состояла ваша вина, мистер Карт?- осведомился я, раздраженный приглаженными, неестественно дружелюбными фразами, которыми они обменивались.
- Я устроил довольно дурацкий розыгрыш, вы сами были свидетелем, дружище. Но теперь я другой человек. Роналд вел себя великодушно и не потребовал публичного извинения.
- Мне, видимо, следует сказать, что я отхожу от дел,- подробности в завтрашней прессе, Джон. После Цветочной выставки мы с Верой уезжаем в кругосветное путешествие. По возвращении обоснуемся здесь. При таких обстоятельствах особенно важно, чтобы мы с Элвином уладили наши… э-э… маленькие разногласия.
Элвин слушал с подрагивающими губами, упорно избегая моего взгляда, вид у него был необычно подавленный.
- Необходимо также положить конец всем этим… неприятностям. Это просто нетерпимо. Я слышал, вчера вечером вы, Джон, оказались очевидцем очередного… э-э… происшествия.
Я хотел было рассказать о случившемся, но Роналд поднял руку: на его среднем пальце сверкнул большой перстень-печатка.
- Погодите, я хочу, чтобы ваш рассказ выслушал еще один человек.- Он сказал несколько слов по внутреннему телефону, стоявшему у него на столе.- Местная полиция оказалась совершенно беспомощной, и я вызвал своего человека. Он работает сыщиком на одной из моих фабрик. Здесь он… э-э… под прикрытием, и я буду признателен вам, джентльмены, если вы умолчите о своем с ним знакомстве.
- Уж не Максвелл ли это?- спросил я.
Роналд Пейстон нахмурился.
- Как вы, черт побери, узнали?…
- Догадался. Мы с ним познакомились в таверне.
- Тут нужен настоящий профессионал,- заметил Элвин.- Только такой сможет добиться успеха. Наши деревенские не любят, когда чужаки суются в их дела…
- Я полностью ему доверяю,- чопорно произнес Роналд.- А, Максвелл… Мистер Элвин Карт… Мистер Уотерсон… Вы с ним уже знакомы.
- Доброе утро, джентльмены. Что я вижу? Шампанское? Неужели сама "Вдова"? Уж не празднуете ли вы день рождения, мистер Пейстон?
- Приступим к делу,- решительно перебил Роналд, даже не предлагая незадачливому мистеру Максвеллу бокал.- Рассказывайте, Джон.
Я дал подробный отчет о вчерашнем эпизоде, умолчав только о том, почему мы с Дженни оказались возле леса. Пока я говорил, мистер Максвелл, одетый все в ту же неизменную клетчатую куртку, внимательно разглядывал меня своими поросячьими глазками.
Когда я закончил, Роналд повернулся к нему и резко спросил:
- Что скажете, Чарли?
- Ну, это семечки, сэр. Надо только узнать у пострадавшего, кто надоумил их пойти в лес вчера вечером.
- К сожалению,- сказал я,- у него сильный ушиб головы, и мы не знаем, когда он сможет отвечать на вопросы.
- Надо звякнуть в больницу, чтобы они там были начеку,- сказал Чарли Максвелл.- Как бы этот шутник не забрался в палату и не придушил мальчонку.
- Не нагоняй страха, Чарли.
- А зачем его спрашивать? Это я предложил, чтобы ребята еще раз попробовали поймать цыганенка.
Мы все изумленно уставились на Элвина.
- Не поймите меня превратно.- В чертах лучистой как обычно физиономии Элвина угадывалось беспокойство.- Конечно, я не то жуткое привидение, гроза леса, что водится возле часовни. Во всяком случае, мне уже не по годам расхаживать на ходулях. Вчера вечером этот парень стрелял из рогатки в куропатку в моем саду, и я сказал ему: пусть уж лучше поохотится на цыганенка. Я люблю куропаток и не верю в цыганенка. Иначе я не рискнул бы посулить полкроны.
- Кто-нибудь слышал вас?
- Возможно. Я говорил с Джимми громким голосом, почти кричал.
- Вы никого не видели поблизости?
- Как будто бы нет.
- А ваш брат был дома?- не унимался Максвелл.
- Может быть. Не знаю. Спросите у него сами. Но если вы всерьез полагаете, будто мой брат…
- Вы только что сказали, сэр, что не верите в цыганенка. Вы вообще не верите в его существование?
- Я не верю в то, что это он поджег стога.
- Вы знали, что накануне ночью мистер Уотерсон мог поймать цыганенка, но упустил его?
- О Боже! Они, должно быть, потоптали весь мой виноградник.- Элвин повернулся ко мне. В его глазах заметались насмешливые огоньки - или мне это только показалось?- Вы поймали его, но отпустили, Джон?
- Его поймал младший Гейтс со своими дружками. Они…- Я хотел было сказать, что они швыряли камнями в цыганенка, но вовремя спохватился: ранка на лбу Веры навряд ли уже зажила.- Они отдали его мне, но он удрал.
- Это был мальчик?- спросил Элвин с тайной насмешкой в глазах.
- Подросток. Лет пятнадцати,- поспешил я добавить.- Я спрашивал, где он живет, но он ничего не ответил. Сказал только, что не делал ничего плохого. И тут же выскользнул из моих рук.
- По-моему, мы уклоняемся в сторону,- вмешался Роналд.- Насколько я знаю, полиция ищет в лесу ходули и рясу. Это могло бы вывести их на след. Каким путем предлагаете идти вы, Чарли?
- Путем наименьшего сопротивления, мистер Пейстон. Сидеть в таверне и слушать разговоры местных жителей. Надо выяснить, не вернулся ли кто-нибудь в деревню поздно вечером. Правда, наш шутник наверняка дождался полной темноты, прежде чем выйти из леса.