- Вы представляете. А я знаю. Я преподавал философию в Одесском университете. Так вот. Если количество информации, которую вы хотите получить от меня, перейдет в новое качество, то мне хотелось бы иметь более веские гарантии, чем рассказ о встрече с уголовником в тюрьме. Гарантии - это всегда гарантии. Хотя какие могут быть поручительства теперь, когда все перемешалось?! Так что за информацию вы хотите получить?
- Меня интересуют частные швейцарские банки.
- Вы хотите положить деньги в банк. Зачем? Пользуйтесь жизнью, пока вы молоды. Да-да, вы еще молоды. Вам нужно тратить деньги на вашу замечательную спутницу, а не гноить их в банке.
- Я не хочу класть деньги в банк. Как раз наоборот.
- Надеюсь, вам не пришла в голову мысль ограбить банк! От друзей этого сицилийца можно ожидать всякого.
- Я знаю номер счета. Но не знаю банка.
- А это понятно. Но хоть что-нибудь вам известно о банке?
- То, что его владелец был или есть человек по фамилии Энгельс. Хотя человек, от которого я узнал название банка, мог зашифровать имя. Он склонен к мистификациям.
- И это понятно. То есть это может быть банк Крюмме, Энгель и сыновья.
- Такой есть?
- Нет. Просто предположение.
- Вы нам поможете?
- Ради бедолаги Микеле.
- Когда я могу получить ответ?
- Завтра. В это же время. На этом же месте.
- И посмотрите, нет ли банкиров по фамилии Маркс.
- Я уже догадался.
- Почему-то я не очень верю, что этот бывший преподаватель философии поможет нам, - размышляла Мальвина за ужином. - Не похож он на специалиста по швейцарским банкам.
- А он и не специалист. Он просто знает этих специалистов.
На следующий день пароход снова доставил нас в Монтрё. Миша сидел на скамейке неподалеку от ресторана. Мы подсели к нему.
- Увы, - начал он, - банков, с указанными вами координатами, в Швейцарии нет. Не могли бы вы дать мне еще какие-нибудь данные?
Мне ничего не оставалось, как рассказать ему, что мы получили записку, где есть указание на Эвиан, рейс парохода и на имя Энгельс.
- Есть и номер счета, - добавил я.
Миша поразмышлял с пару минут.
- Все правильно. Вы мыслили верно. Но где здесь ошибка? Покажите мне точно, как было указано в записке.
Я написал: "Evian 10.45. - Engels".
- Почему перед Энгельсом стоит тире? - вслух рассуждал бывший преподаватель философии. - Это может быть, как вы и предполагали, "кто-то и Энгельс". Или это не тире, а минус, тогда это может означать: "Но не Энгельс". В этом случае, конечно, Маркс. Нет, вы рассуждали правильно. Но я еще посмотрю Фейербаха, Лафарга. Вам повезло, что вы попали на преподавателя марксистской философии. Где вы остановились в Эвиане?
- В отеле Ализе. Знаете такой?
- Я знаю все гостиницы в Эвиане. Номер, в котором вы остановились?
- Двадцать четыре.
- А! Этот в углу! В таком случае у вас должен быть хороший вид на Лак Леман.
* * *
- Все, рыбу я есть больше не могу, тем более, что и фера, и омбль все-таки одно и то же, - решительно изрекла Мальвина, разглядывая меню в ресторане.
Действительно, в какой бы ресторан мы ни заходили в Эвиане, в Швейцарии и на пароходе, в меню на первом месте значились "perches", маленькие рыбешки вроде ершей, местная достопримечательность, везде одинаково поджаренные и вкусные в зависимости от мастерства повара, и рыба, которая, в Эвиане называлась "fera", а в Швейцарии и на пароходе (пароход все-таки швейцарский) "omble". Мальвина сразу определила, что это одна и та же рыба. Я спрашивал у официантов, и мне доказывали, что нет. В туристском бюро в Эвиане мне даже показали рисунки обеих рыб. Разница на вид есть, но малозаметная. А вкус один и тот же. Русского перевода названия этих рыб я не мог найти ни тогда, ни после.
На этот раз мы обошлись без местных рыб и ограничились рябчиками с клюквенным вареньем и трюфелями, еще раз убедившись, что настоящую французскую кухню можно еще найти только в провинции, лишенной предприятий, притягивающих эмигрантов.
Столбик термометра поднялся до пятнадцати. Гуляющие вышли на набережную без плащей, и она сразу расцвела всеми цветами радуги.
Некоторых мы уже узнавали, с некоторыми раскланивались. На Мальвину обращали внимание, и она переживала, что второй раз выходит на променад в одном и том же костюме.
- Если бы ты меня предупредил! - ворчала она. - И заметь, каждая вторая в светло-фиолетовых тонах. Это сейчас модно.
Месье неопределенного возраста, с которым мы познакомились за завтраком в гостинице, остановился возле нас.
- Не правда ли, Эвиан - единственное место в Европе, где сохранились обычаи довоенной Франции?
Я с ним согласился, тем более, что уже успел ознакомиться с этой оценкой города в справочнике Мишлен. По правде говоря, Мишлен не обманывал, городок был действительно необыкновенным. Время в нем как бы застыло. Только современные машины не вписывались в начало двадцатого века.
- И ваша дама удивительно напоминает красавиц прошлого. Теперь таких красивых дам нет.
По тому, как он смотрел на Мальвину, я понял, что пред нами поклонник крупных женщин.
- Может быть, рюмку коньяку? - предложил он.
- Охотно, - ответил я.
Слово "красавица" (так я перевел "beaute") оказало на Мальвину столь магическое впечатление, что она, отнюдь не поклонница времяпровождения в барах, промурлыкала:
- С удовольствием.
Поболтав в баре с полчаса, вежливо поругав французское правительство, мы разошлись.
В три часа ночи нас разбудил телефонный звонок.
- Вы не спите? - вежливо спросил Миша. - Приезжайте завтра в то же время на то же место. Я нашел ваш банк.
* * *
Снова замечательная рыба omble на пароходе и снова Миша на скамейке. Только теперь Миша ликующий.
- Вам повезло, что вы попали на бывшего преподавателя марксистской философии. Я все время думал, что может означать тире перед Энгельсом. Это и тире, и минус. Но это еще и антитеза, то есть противоположность, или, говоря научным языком, противопоставление контрастных понятий. То есть это не Маркс и Фейербах. Это кто-то из противоположного лагеря. Это должен быть "анти-Энгельс". Расшифровка минуса - "анти-Энгельс". Молодая дама, конечно, не изучала диалектический материализм… Кстати, очень напрасно. Это наука, отменить которую невозможно. Другое дело, что ее в наших вузах заставляли изучать насильно. Но если вас вынудят учить наизусть Пушкина, разве Пушкин… Впрочем, я увлекся. Итак. Молодая дама, конечно, не изучала диалектический материализм, но вы должны помнить работу Энгельса, которая называется анти… анти кто?
- Анти-Дюринг, - это я еще помнил.
- Вот и прекрасно. Так "анти-Энгельс" и означает Дюринг. Тем более, что банк Дюринга имеется. И недалеко отсюда. В Виве. Вам известен этот город. Его знают теперь все. Там жил и умер Чаплин. Вы знаете, я не могу понять, почему Чаплина считают великим актером. По-моему, все его искусство - кривлянье. В Советском Союзе актеры были лучше. Я не буду перечислять, вы знаете не хуже меня.
- Что это за банк?
- Не банк, а так…Там нет миллионов. Это вроде камеры хранения, но за большие деньги. Очень большие… Кстати, вам привет от старины Платини.
"Ну, это он набивает себе цену, - подумал я. - За это время он не мог связаться с заключенным в миланской тюрьме".
- Особо он просил передать привет Элизе, - продолжал Миша, - уж не Дулитл, случаем? И просил ее навещать его почаще. Он даже согласен, если она еще раз влепит ему пощечину. - Он засмеялся.
"Не врет, - отметил я про себя. - Информация у них налажена. Может быть, оно и к лучшему. Иначе он бы нам не помогал".
- Вы знаете этот банк? - спросил я.
- Что значит "знаю"? Если меня спросят, куда положить деньги, я не дам адреса этого банка. Если меня спросят, где оставить компрометирующее письмо… я тоже дам другой адрес. Кстати, об адресе. Это в одном квартале от рынка. Одно это говорит о банке. Улица Мадлен. Дом… сами найдете. Будете в Виве… к слову, в Виве - тоже стоянка вашего парохода. Как название парохода? "La Suisse"?
- "La Suisse".
- О! Это история. Вы уже пробовали рыбу в ресторане?
Ответила Мальвина:
- Да! Она замечательна.
- Она действительно замечательна. Это говорю вам я, одессит. А в Одессе в рыбах разбираются. Когда будете в Виве, не ходите в музей Чаплина, потеряете время. Лучше погуляйте по арабскому парку. Вот и все. Мне жалко с вами расставаться. И что вам сказать на прощание? Хотя почему на прощание? Вам может еще понадобиться старина Таль. Давайте договоримся. Если вы найдете кучу денег - вы на это надеетесь и я вам этого желаю - я вам подскажу, куда их положить. Если вы найдете немного денег, я вам подскажу, как их истратить. Если вы ничего не найдете, приходите вечером ко мне в ресторан, я вас угощу замечательным коктейлем.
- Мы должны были ему что-то заплатить? - спросила Мальвина в троллейбусе.
- У итальянских мафиози это не принято. Услуги друзьям оказываются бесплатно.
* * *
Банк мы нашли сразу. Вестибюль с двумя автоматами для получения денег по кредитным карточкам, несколько окошек.
- Нам нужно поговорить с менеджером.
Вежливый клерк в старомодном пенсне, каких я не видел уже лет двадцать, проводил нас в комнату, уставленную огромными шкафами с фолиантами внушительных размеров.
Менеджер, высокий крепкий мужчина в безупречном синем костюме, сидел за столом.
- Чем могу быть полезен?
- Мы хотели бы познакомиться с кофром 18701879.
- Соблаговолите написать номер на бумаге.
Он протянул сиреневый бланк.
Я написал номер. Менеджер позвонил. Вошел еще один клерк и тоже в старомодном пенсне - форма у них, что ли? Менеджер молча протянул ему бланк. Тот вышел.
- Вы остановились в Виве? - вежливо поинтересовался менеджер.
- Нет, в Эвиане, - ответил я и, чтобы избежать вопросов, сам рассказал о пароходе "La Suisse" и о замечательной рыбе в ресторане.
Зазвонил телефон. Менеджер взял трубку. Послушал, что ему сказали. Потом, положив трубку, так же вежливо, как и раньше, сказал:
- К сожалению, такого счета нет в нашем банке.
Мы молчали.
- Я могу вам чем-нибудь помочь? - так же вежливо поинтересовался менеджер.
* * *
- Что будем теперь делать? - спросила Мальвина на пароходе. - Может быть, снова посоветуемся с Талем?
- Сначала подумаем сами.
И мы начали думать.
Весь следующий день мы гуляли по Эвиану с запиской. Что могли означать эти цифры: 18701879? Точнее, как их переставить, чтобы получить нужный код? Пробовали делить, умножать.
Вечером снова встретили нашего знакомого и опять отправились в ресторан на "рюмку коньяка".
Настроен он был мрачно.
- Здоровье надо или беречь, или не беречь вовсе, - философствовал он. - Я первые тридцать лет не берег, а когда начал беречь в следующие тридцать, понял, что уже поздно. Здоровье не поправишь.
Мы его успокаивали, говорили, что он прекрасно выглядит. Он действительно выглядел совершенно здоровым. Но его это не убеждало.
- Завтра же вернусь в Париж. Знаете, что бы человек ни делал в своей жизни - он может быть великим, которого все знают, может быть совершенно никому не известным, но от его присутствия на земле остаются два места и две даты: где родился и где умер, когда родился и когда умер. Вот я и хочу, чтобы у меня было написано одно и то же место два раза: родился в Париже и умер в Париже. А то представьте себе: умер в Эвиане. Это означает: болел, ездил лечиться и там, на лечебном курорте, умер. Позор!
Мы то соглашались с ним, то ему возражали. Мальвина не настаивала, чтобы я ей все переводил. Но его интересовало мнение прежде всего Мальвины…
Вернулись мы в номер после двенадцати. Мальвина пошла в душ, я надел пижаму и уселся в кресло возле телевизора.
Вдруг Мальвина, мокрая и в мыле, выскочила из душа:
- Это же две даты! Две даты! Помнишь, он говорил о них. Хотя…
- Да, две даты, - я взял записку. Как я раньше не догадался?! 18701879 - это 1870 и 1879. Но если это даты рождения и смерти, то кто-то прожил всего девять лет.
Мы помолчали. Потом Мальвина махнула рукой и вернулась в душ. Я смотрел на цифры, смотрел, смотрел… и вдруг все понял. Я влетел в душ, схватил еще мокрую Мальвину, потащил в комнату.
- Это даты рождения Ленина и Сталина! Значит, отгадка - даты их смерти!
* * *
На следующий день мы снова входили в кабинет менеджера банка.
- Чем могу быть полезен?
- Мы хотели бы познакомиться с кофром 19241953.
- Соблаговолите написать номер на бумаге.
Он снова протянул нам сиреневый бланк.
Я снова написал номер. Как и в прошлый раз, он позвонил. Вошел тот же клерк в старомодном пенсне. Менеджер так же молча протянул ему бланк. Тот вышел.
На этот раз он не спрашивал, где мы остановились, он молчал. Молчали и мы.
Зазвонил телефон. Он взял трубку. Послушал, что ему сказали. Потом встал:
- Соблаговолите пройти со мной в специальный зал, там вы сможете познакомится с содержимым кофра.
* * *
Мы спустились на два этажа и оказались в комнате, похожей на читальный зал. Менеджер предложил нам сесть за стол.
- Сейчас принесут ваш кофр. Согласно условиям, вы имеете право знакомиться с содержимым только в присутствии клерка банка. Что-либо забирать из кофра, что-либо докладывать, как-либо изменять содержание бумаг, находящихся в кофре, вы не имеете права.
Вошел клерк, которого менеджер посылал для проверки номера счета. В руках он держал металлическую коробку. Он поставил коробку на стол рядом с нами и протянул ключ менеджеру. Тот вставил ключ в замочное отверстие, открыл коробку и вынул оттуда еще одну коробку, деревянную. Открыл деревянную коробку, вытащил тощую тетрадку и две открытки, положил на стол. Потом засунул деревянную коробку в металлическую и встал:
- Месье Жером останется с вами. Вы имеете право знакомиться с содержимым два часа в день. Пять дней в неделю.
- Имеем ли мы право его фотографировать?
Менеджер задумался. Потом, чуть-чуть поколебавшись, медленно протянул:
- Об этом не сказано в условиях.
- Но это не противоречит условиям.
- Я вынужден согласиться, - решился менеджер.
- В таком случае моя супруга останется здесь и будет знакомиться с документами, а я вернусь через час с фотоаппаратом.
Я вернулся через полтора часа: купить высокочувствительный аппарат оказалось не так просто. Мальвина сидела молча, по ее лицу я понял: она разочарована содержимым.
Я сделал по две фотографии каждой страницы тетрадки, сфотографировал обе стороны двух открыток. И мы ушли.
В тот же день в Эвиане мы сдали пленку на проявление и через день сидели в номере и внимательно изучали фотографии.
Две поздравительные новогодние открытки, без текста. На первой герб города Цюриха и дата 1982, на другой вязью строчки из песни по-немецки "О mein lieber Augustin, Augustin, Augustin" (О, мой любимый Августин, Августин, Августин) и золотыми вензелями та же дата - 1982.
Мы несколько раз прочли текст в тетрадке.
26. Запись
"Записано со слов Лаврентия Павловича Берия его сыном Лоренцо Иглезиасом в понедельник 7 ноября 1977 года.
Лаврений Павлович рассказал:
26 мая 1941 года я доложил Сталину, что, по имеющимся у меня данным, немцы интересуются нашими вкладами в швейцарских банках. Сталин спросил, интересуются ли они вообще нашими вкладами или какими-нибудь отдельными.
Я ответил, что таких данных у меня нет.
Сталин спросил, в каких странах размещены золотые и денежные запасы, полученные нами в результате операций в швейцарских банках со вкладами, контроль над которыми мы получили в конце тридцатых годов. Речь шла об имуществе, реквизированном в результате операций в прибалтийских странах и Польше.
Я ответил, что все они размещены в трех швейцарских банках.
Сталин спросил, где находится наиболее ценная часть имущества царской семьи и некоторых титулованных особ царской России.
Я ответил, что имущество тоже находится в трех швейцарских банках.
Сталин спросил, находятся ли они в тех же банках, что и имущество, реквизированное в тридцатые годы.
Я ответил, что это разные банки.
На этом разговор закончился.
5 июля Сталин вызвал меня и после решения некоторых вопросов сказал: "Гитлер может в любой момент напасть на Швейцарию. Надо срочно все оттуда вывезти".
Я сказал, что наиболее безопасным местом мне представляются Соединенные Штаты и Канада.
Сталин сказал, что золото и валюту надо срочно перевести на счета наших людей в США. Труднее будет с теми ценностями, прежние владельцы которых известны или которые представляют художественную ценность.
Я предложил перевезти их в Испанию.
Сталин спросил, кто будет там распоряжаться ими.
Я назвал фамилию. Сталин одобрил: этому человеку можно доверять.
Сталин сказал, что небольшую толику нужно оставить в банках, чтобы сохранить нас в качестве клиентов.
Я отдал соответствующие распоряжения. С человеком, который должен был получить ценности в Швейцарии и переправить их в Испанию, встретился сам.
Сталин вернулся к этой теме 11 сентября. Я доложил, что валюта и золото уже в Америке. Сталин отдал распоряжение начать приобретать на эти средства вооружение и стратегические товары. Потом он спросил, переведены ли особые ценности в Испанию. Я ответил, что переведены. Сталин отдал распоряжение реализовать эти ценности, полученную валюту перевести в США и присоединить к уже переведенной. Я ответил, что прямой перевод из Испании в США сейчас затруднителен и может вызвать нежелательный интерес. И предложил перевести валюту сначала в швейцарские банки, потом в США. Сталин согласился.
23 декабря 1942 года я доложил Сталину, что его приказание выполнено. Сталин спросил, какие суммы переведены. Я сказал, что суммы из Испании в Швейцарию продолжают поступать.
25 июля 1944 года Сталин спросил меня, не закрыты ли счета в швейцарских банках.
Я ответил, что нет.
Он спросил, каким банкам мы можем доверять особо.
Я назвал два банка из первой группы и два банка из второй.
Сталин отдал распоряжение переводить в эти банки ценности, получаемые в результате захвата нами европейских стран.
Приказание было выполнено.
23 мая 1948 года Сталин приказал мне передать весь контроль за этими четырьмя банками Министерству финансов.