Шли они пешком. То ли отобрали машину у тезки А, то ли просто электротехники, подкатывающие к дому на "Паккарде", - перебор почище маузера.
Дом, по московским меркам, оказался небольшим, в два этажа поверх полуподвала. Небольшим и неорганизованным: предкомдомоуправа не было, вернее, был, но один на два дома, этого и сорокового, но все равно не было - уехал на день в деревню. Или на два, как получится. Заместителем его оказалась молодка, бойкая, но насчет сорок второго дома мало что знающая: дом этот был-де в каком-то городском резерве, то ли учреждение в нем открыть собирались, то лд детский дом, то ли дом для инвалидов-красноармейцев, толком она не знала, да и никто, по ее словам, не знал. Жильцов там мало, потому что не подселяют, чего подселять, если в любой день придется расселять, и потому они в домоуправлении сорок вторым домом почти не занимаются, жильцов знают слабо, хотя к общественным работам, безусловно, привлекают.
Александр Александрович покачал головой, но сказал, что выполнить указание начальства, проверить электропроводку и все остальное по электрической части - должен. Вдруг и правда детдом, детдому проводка нужна исправная. По просьбе бойкой молодки починил выключатель. Тут и другие жильцы потянулись, стали просить починить другое-третье. Арехин велел им составить списочек с указанием квартир и подробным описанием неисправностей, оставить списочек в домоуправлении, а они, электротехники, как с сорок вторым домом покончат, зайдут и сделают, что смогут, но смогут немногое - материала не хватает. Разруха.
По пути в сорок второй дом Сашка хотел спросить, зачем тезка А чинил выключатель и зачем вообще заходили в домоуправление, но передумал. У них в селе рассказывали, что упырь слышит, как волк, шепот на версту. Оно, конечно, упыри - суеверие и предрассудок, но ведь до сорок второго дома не верста, да и вообще - люди кругом, нехорошо, если поймут, что электротехники они не настоящие.
Тут ему в голову и ответ пришел - сам додумался. Александр
Александрович ведет себя как настоящий электротехник. Вдруг упыря в доме нет, в отъезде или просто по своим упырячьим делам ушел, так ему соседи про все и расскажут, какие электротехники, да как вели себя, да что делали. Если он заподозрит что - ищи-свищи. А не заподозрит - завтра сам прибежит в соседний дом ловить электротехников насчет ремонта.
Сорок второй дом оказался почти безлюдным. Сашка, живший в каморке (а каморка крохотная) подосадовал: сколько жилплощади зря пропадает. Тут же не только нет уплотнения, как в доме Александра Александровича, тут половина квартир пустая, больше половины.
Но с домом Александра Александровича сравнения никакого. Там - осколок прежней жизни, достаток, порядок, сытость, здесь же - запустение.
Однако не полное: работать пришлось всерьез. Жаловались и на поломанные выключатели, и на перебои с электричеством, и на текущие краны, и на засоренную канализацию.
От кранов и канализации Александр Александрович твердо открестился, но проводку смотрел внимательно, что-то записывал в блокнот, а выключатели разбирал, смотрел и чинил. Давал работать и Сашке. Сашка в грязь ни лицом, ни чем другим не ударил, и часа на два даже забыл, что пришли они сюда не только как электротехники.
А тезка не забыл.
- Здесь тихо, спокойно. Не знаю, надолго ли, - говорила дореволюционного вида старушка. - Самовольно некоторые пробуют вселяться. Без разрешения. Хорошо, у нас жилец есть решительный, настоящий мужчина. Дает отпор. Без крика, без шума, просто посмотрит в глаза, скажет пару слов - и уходят. Наверное, чекой грозит. Он на чекиста очень похож, но чекист ли, нет - бог знает.
- Это из семнадцатой квартиры?
- Нет, из ноль-пятой. В полуподвале которая. Прежде там дворник жил, да сразу после революции с семьей исчез. Уехал, наверное, к себе в Казань. Странно, по нынешним временам чекист бельэтаж себе без споров возьмет, профессорскую квартиру, никто поперек слова не скажет.
- А нам все равно, чекист или дворник. Наше дело - электротехника, чтобы порядок был, не искрило, не коротило. Иначе до беды недалеко. От замыкания и пожары бывают. Вот неделю назад на Патриарших прудах чуть дом не сгорел, хорошо, вовремя потушили. Самовар электрический жильцы включили, а проводка возьми и задымись. От проводки - обои, шторы… Один человек таки погиб в огне. А кабы сгорел дом? Не дом, домина, в шесть этажей. Куда жильцов? На уплотнение в другие дома? Поэтому очень важно держать всю проводку в исправности.
О жильце, чекисте-нечекисте, Александр Александрович не спрашивал, но Сашка почуял: вот оно!
Так и шли они от квартиры к квартире. Где-то их ждали прямо на пороге, где-то пришлось стучаться, и им открывали, а где-то и не открывали. Александр Александрович такие квартиры в книжечке помечал, писал "не осмотрены". А другие - осмотрены, и даже записывал, где какой ремонт сделан, а где будет нужно делать, и что для того ремонта потребуется. Все обстоятельно, неспешно. Одно слово - мастер.
Все квартиры обошли, и в полуподвале, и в первом этаже, и в бельэтаже. Обошли, но никого подозрительного не нашли. И чекиста-нечекиста тоже. Потому что подвальная квартира, вернее, дворницкая комнатушка оказалась запертой, но не изнутри, а снаружи - на хороший амбарный замок.
Александр Александрович нисколько не смутился, а, как обычно, пометил в книжечке "не осмотрена", да и пошел к выходу. В полуподвале никто больше и не жил. Зачем, если даже бельэтаж почти пустой?
Они уже пересекли половину двора, когда их догнал человек - молодой, худой, лицо простодушное. Ничего чекистского.
- Вы, простите, электрики?
- Электротехники, - поправил Александр Александрович.
- Да, электротехники, еще раз простите. Вы в мою каморку не зайдете? А то я у приятеля засиделся, ничего не слышал, а в коридоре встретил Анну Егоровну, соседку, она и сказала, что мастера все квартиры осматривают и ремонтируют. А у меня, как назло, то и дело неприятности с электричеством.
- Вы из какой квартиры?
- Квартиры - громко сказано, я в дворницкой живу. Ноль-пятый номер. Этаж - нулевой, другими словами - подвал.
Арехин неспешно перелистал записную книжку.
- Ноль-пятая, ноль-пятая. Да, есть, не осмотрена. Но мы, гражданин, еще и завтра работать будем, еще много непроверенных квартир осталось, помимо вашей. Вдруг еще жильцы объявятся.
- Но, может быть, глянете? Вдруг какой материал понадобится, а у вас завтра его не будет.
- У нас и сегодня ничего не осталось. - Арехин вел себя как уставший рабочий человек.
- Вот вы и осмотрите, что нужно, да завтра и захватите. Если что - то и прикупить можно.
- Прикупить?
- У частников. Я заплачу. Хорошо заплачу.
- Ну, ладно, - сдался Арехин. - Посмотрим Сейчас.
Хорошо, что тезка О вошел в роль, на жильца смотрел скучно, без интереса, только "заплачу" чуть оживило. Электротехник не жильцов запоминает, а неполадки.
Вернулись в подвал, жилец отпер дверь.
В дворницкой царили порядок и чистота. Вещей мало, мебели тоже - шкаф у стены, столик, тумбочка, железная кровать и две табуретки. Ни пыли, ни грязи. Пол чистейший. Окно заставлено картонкой, которую жилец тут же убрал.
- Чтобы не подглядывали, - объяснил хозяин. - Мне-то все равно ничего, кроме чужих ног, из окна не видать.
Арехин равнодушно пожал плечами. Какое дело электротехнику до вида из окна жильца?
Но проводка в дворницкой подкачала. Оплетка местами пачкала обои, дешевые, но явно поклеенные недавно, слишком свежими были они для дворницкой. Арехин прикоснулся пальцем - так и есть, крошится.
Он проследил за проводкой.
- Замыкает часто, - пожаловался жилец.
- А не должно бы. Лампочка слабая. В розетку самовар, поди, включаете?
- Электроплитку. Керосинку держать не хочется - дым, вонь. Не терплю грязи. - И, предупреждая вопрос, добавил: - Я ее, электроплитку, товарищу одолжил. Наденек.
- А проводка рассчитана на пятьдесят уаттов. С запасом рассчитана, даже с большим запасом, но плитка для нее - многовато. А главное - в распределительной коробке стоит предохранитель. Как свыше двухсот уаттов нагрузка на линию, он нагревается, срабатывает и отключает электричество. Потом охладится - и включает.
- И что можно сделать? Нельзя этот предохранитель… того… обойти?
- Если в вашей квартире установить другую проводку, то можно и предохранитель перенастроить. Иначе пожар случится. А еще на подстанции порой отключают и дом, и улицу.
- А что можно сделать?
- В этом случае ничего. - И Арехин прочитал привычную лекцию о состоянии и перспективах электростроительства в революционной России. - А вам нужно выбирать: либо никаких электроплиток, либо менять проводку.
- Так поменяйте. Мне хорошая проводка нужна.
- Это придется от распределительной коробки тянуть. Метров сорок.
- Скажите, сколько будет стоить - заплачу.
- Что деньги, пустое.
- Я старыми, империалами.
- Э… Я поищу, - сказал Арехин. - Но обойдется недешево. Двести рублей. С работой, - поспешно добавил он.
Жилец торговаться не стал, двести так двести.
На том и расстались - до завтра.
Пошли они не в МУС, а в отделение электротехнической службы. Вдруг кто следит, тогда странно покажется - электротехники, а с работы ушли в угро.
Из отделения вышли через заднюю дверь, одним проходным двором, другим, - а там уже и "Паккард" ждет. Все-таки автомобиль - замечательная вещь. Жаль будет расставаться.
- Мы что, завтра будем проводку менять? - с энтузиазмом спросил тезка О.
- Увы, нет. Время электротехников кончилось. Время браться за маузеры.
- Это - он?
- Жилец подвальной квартиры? Возможно. Во всяком случае, квартира интересная. Вы, Александр, заметили потайную дверь?
- Потайную дверь? Нет, не заметил, - честно ответил Орехин.
- Даже не потайную, а спрятанную. Шкафчиком заставленную. Но на полу характерные царапины, шкаф туда-сюда двигают.
- И в той комнате…
- В той комнате может быть все, что угодно. Даже вообще ничего. А мы ночью проверим.
- Ночью? А почему не сейчас?
- Вы, Александр, помните: когда Матвей Доронин бежал, серьезно пострадали трое конвойных. А нас всего двое. И потом, вдруг за тайной дверью - сообщник?
- Сообщник? У него есть сообщник?
- Не знаю. Но учитывать эту возможность нужно.
В МУСе Арехин вместе с тезкой О доложили Оболикшто: необходимо провести обыск в подозрительной квартире ноль-пять дома сорок два по улице имени товарища Троцкого.
- Это дело. Когда?
- Сегодня ночью. Не ставить же ему, в самом деле, новую проводку.
9
Сашка к делу подошел ответственно: разобрал, почистил, смазал и снова собрал маузер, патроны проверил - не разболтался ли какой. То же сделали и Лютов, и сам товарищ Оболикшто.
Арехин же весь вечер просидел за столом с единственным стаканом чая, правда крепкого.
Крепкого - оттого что из дома принес своего, музейно-буржуйского.
Пока он с Арехиным упырем занимались, МУС транспорт получил. Пролетку, лошадь средних лет и кучера, красно-армейца-инвалида Семкина. Понятно, неинвалиды из подходящих все на фронте. У Семкина трех пальцев на правой руке не хватало, а в остальном - хоть куда. Старик только, лет сорок ему. Для кучера - не страшно. Три месяца он со своей лошадью при каком-то театре состоял, да театр погорел.
Ну, МУС не погорит. Такое представление устроим, вся Москва в очередь встанет.
Ближе к полуночи тезка А, Лютов, товарищ Оболикшто и сам Сашка уселись в пролетку. Не "Паккард", теперь-то Сашка вправе сравнивать, но и они не баре. Лошадь неспешно брела по улицам. Колеса не скрипели, но что толку; пролетка на булыжную мостовую отзывчива. Москва ночью - город темный. Прежде, говорят, было светлее, но фонари теперь стояли более для украшения и устрашения. Не горели фонари. И в окнах темно, редко-редко в каком окошке увидишь тусклый свечной огонек. Как корабли в ночном океане, встречались дома с электричеством, во мраке сиявшие десятками ярких окон.
Домовые дежурные, верно, глядят на пролетку из-за ворот, боятся - вдруг бандиты. Нет, московские граждане, это едет МУС, который под корень изведет и бандитизм в целом, и бандитов поштучно.
Ночная дорога была вчетверо дольше, чем дневная, но
Сашка не жаловался. Дождя нет, ветер не свищет, мух да оводов нет. Откуда мухи, когда зима на носу?
Жаль, мимо Кремля не едут. Рассказывают, что в Кремле всю ночь в кабинетах вождей свет не гаснет. Работают вожди, куют победу мировой революции.
И МУС работает. Одно дело, получается, делаем.
Но Кремль был не по пути. По пути лежали совсем другие кварталы. Не Хитровка, не Сухаревка, но все ж наган нужно держать востро.
Сашка положил руку на кобуру. Пока вытащит, пока выстрелит… Он тренировался упорно, но пока стрелял только на счет "три". А вот Лютов - на "раз", и как стрелял!
Интересно, а тезка А стрелять умеет? Хоть бы и умеет, из чего? Маузером пренебрег…
Наконец они оказались на улице имени товарища Троцкого. Электричество в доме сорок два не отключали, об этом товарищ Оболикшто позаботился заранее. Лампочка над парадным, понятно, не горела, экономия энергии, но ее можно будет включить. Важнее включить свет в коридорах. А самое важное - в дворницкой, в квартире ноль пять. При обысках и арестах свет - первейшее дело. Кого арестуешь в потемках, что в потемках найдешь? Мимо бандита пройдешь, не заметишь, а он полоснет пером, да деру. В чужом доме да в темноте - поди, поймай…
- Проедем дальше, - сказал тезка А. - До сорокового дома.
Они проехали, разве трудно. Он, сороковой, рядышком.
Но сороковой они миновали тоже, завернули за угол, и только тогда Арехин остановил извозчика.
Товарищ Оболикшто еще прежде сказал, что в деле главным будет Арехин - он был здесь, знает место, знает обстоятельства, знает, наконец, в лицо убийцу.
Сашке показалось, что товарищ Оболикшто не слишком верит в то, что жилец подвальной комнаты и есть упырь. Но от обыска их не убудет. Глядишь, что и найдется. Всегда что-то находится. Если человек без колебаний предлагает империалами платить…
Они подошли к воротам. Те, как и положено, были заперты. Позвали дежурного. Подошел человек, в темноте не разберешь, из бывших или пролетарий.
- Что вам угодно? - спросил дежурный. Ясно, бывший.
- Уголовный сыск, - ответил Арехин. Хорошо ответил, по-нашенски. А то бы начал политесы разводить - будьте любезны, милстидарь… Неловко.
- Разрешите взглянуть на документ?
- Маузер наш документ. Показать?
Тоже правильно, тоже по-нашенски.
- Нет нужды, - ответил дежурный, и в воротах открылась дверь. - Какая нам, собственно, разница.
Это он на что намекает?
Но Арехин внимания не обратил, шагнул в ворота, прошел арку и оказался во дворе.
- Двор этого дома и сорокового бок о бок. Заборчик деревянный прежде был, да на дрова растащили.
Ага, ясно.
Узнав, что им нужен соседний дом, дежурный вздохнул с облегчением. Что толку в таком дежурном? Оружия у него нет, придут бандиты, что делать будет?
А ничего, если жить хочет. Откроет ворота, и только. Как им открыл.
Двором они подошли к сороковому дому. Тут дежурного не было - то ли у ворот стоит, то ли вовсе нет, дом маленький, жильцы старенькие.
- Из подвала есть два хода. Один обычный, через дом. Другой - через погреба.
Действительно, во дворе поодаль был вход в погреба, закрытый, впрочем, на замок.
- Изнутри снимет дверку с петли, секундное дело, - и все, - шепотом объяснил Арехин.
Хитро.
- Вас я бы попросил остаться здесь, - сказал он Лютову и товарищу Оболикшто. - Преступник наверняка будет выбираться этим ходом. А я с Александром пойду в дом. Не думаю, что у преступника есть сообщники.
- А хоть и есть, - равнодушно сказал Лютов. - Патронов на всех хватит…
Товарищ Оболикшто не сказал ничего, только маузер достал из кобуры. И правильно. Чего трепаться. За него маузер скажет.
Черный ход на ночь заперли, но ни стучать, ни ломиться Арехин не стал. Вытащил набор отмычек, немножко поколдовал, дверь и открылась. Ай да тезка!
Налаживали они электричество, налаживали, а темнота осталась. Не жгли электричество зазря, берегли. Правильно берегли, но в эту ночь могли бы и побаловать себя светом.
Не стали. Ну и ладно.
10
После болезни - той, детской, - Арехин удивлялся, отчего это другие в темноте видят плохо или вовсе не видят. Повзрослев, в гимназии узнал ученое слово "никталоп". Звучит обидно, вроде остолопа, а означает совсем другое - способность видеть ночью. У кошек, сов, волков встречается сплошь и рядом, а у людей редко. Он о своей способности помалкивал, еще будут котом дразнить: Тиша, Тиш, поймай мышь!
Но сейчас он был не один, и потому следовало позаботиться
об освещении. Проще всего было щелкнуть выключателем, но он предпочел способ более традиционный: достал свечу и зажег. Свеча у него была с собою, в футляре дорогой сигары, чтобы не сломалась, не покривилась.
Горящую свечу он передал тезке О. Пусть хоть одна рука у того будет занята. Сам Арехин шел тихо, почти бесшумно, американские ботинки на каучуковой подошве позволяли, но тезка топал за двоих. Сапоги есть сапоги.
Они спустились вниз. Наверху, верно, вздохнули с облегчением - не к ним. Если что услышали. Могли и не услышать - дом крепкий, стены, перекрытия толстые, добрые. Даже внутренние двери, он обратил внимание, дубовые. Старая работа.
Внизу беспокоить было некого - за исключением жильца квартиры ноль-пять. Но они к нему и шли. Внезапность и натиск? Нет, спокойствие и уверенность. Они - представители власти, а не налетчики.
Дверь оказалась запертой изнутри. Он днем заметил - засов крепкий да крюк.
Перед дверью остановились, постояли, прислушиваясь. Слух у Арехина был под стать зрению, кошачий. Никого за дверью нет.
Он, собственно, этого и ждал. Достал проволоку, просунул в щель, повозился немного. Сначала крюк откинул, потом отодвинул засов. Простенький, дворнику запираться не от кого.
Дверь открылась тихонько. Петли смазаны. Жилец постарался. Для уюта, чтобы соседей не беспокоить. Хотя соседей в полуподвале у него и не было никаких. Деликатность чувств, тонкое воспитание. Или просто - предосторожность. Жилец отсутствовал. Куда ушел? В другую дверь, которую отодвинутый шкаф теперь не загораживал.
От электрической розетки тянулся провод, уходящий в слегка приоткрытую дверь. Арехин пригляделся. Удлинитель, и хороший удлинитель, лучше проводки.
Он распахнул дверь пошире. Тьма та же, если не гуще - здесь окон не было вовсе. Зато тишина утратила целостность. Слышались не звуки, нет, только намеки, смутные даже для очень чуткого уха.
И доносились они снизу.
В дальнем углу комнаты обнаружилась идущая вниз винтовая лестница. Железная. Ну-ну.
Арехин начал спускаться; следом, чуть ли не буквально становясь на голову, шел тезка О.
Если квартира ноль-пять располагалась в полуподвале, то теперь они были в полутораподвале. А то и ниже - лестница была в тридцать восемь ступенек.