* * *
На следующий день ровно в половине пятого я стояла перед единственным зеркалом в квартире Максима и внимательно разглядывала свое отражение. Изящный серый костюм, подчеркивающий фигуру, гарнитур из серого жемчуга, скромный и элегантный (спасибо родители!), неброский серо-розово-перламутровый макияж. Все подчеркивало мои темно-серые глаза, светлую кожу и копну пепельно-русых волос. Подавись Горнов! Вот тебе одежда, соответствующая моему возрасту и полу. Я самодовольно улыбнулась и заметила в зеркале взгляд Максима. Он смотрел на меня, как на привидение, на лице его была смесь восхищения и суеверного ужаса.
– Мужчины, как вороны, – подумала я – Слетаются на все блестящее.
– Куда это ты собралась?
– На свидание. Ничего? – повернулась я к нему лицом.
– Ничего хорошего. – соврал он немного охрипшим голосом и, как можно, безразличнее добавил – Надолго?
– Не знаю. – Неужели ему тоже не чужда ревность? Настроение у меня резко поднялось.
– Возьми ключи! Я тоже ухожу. Не век же мне тебя няньчить!
В семь часов вечера я сидела за столиком роскошного модного ресторана под странным названием "N. N.", который находился напротив бизнес – центра, где я однажды бездарно потеряла сорок минут, и считался одним из самых дорогих и престижных в нашем городе. На коленях я держала пакет с лекарствами, а напротив меня излучал восхищение моей особой Горнов.
– Без грязи на лице и в женской одежде ты выглядишь совсем иначе! – облек он, наконец, свое восхищение в слова.
– Надеюсь не намного хуже? – хмуро парировала я.
– Во всяком случае, не настолько оригинально – засмеялся он.
– Ничего. Я переживу.
– Итак, с физическими травмами мы разобрались. Рассмотрим возмещение материального и морального ущерба.
– У меня нет никаких претензий! – заторопилась я показать свое бескорыстие.
– А у меня есть. Вмятина на крыле моего нового автомобиля, приведенные в негодность сидения, испорченные костюм и предынфарктное состояние, которое я пережил, когда подумал, что ты погибла. – Он говорил с улыбкой, и глаза его смотрели на меня тепло. Но мне было, почему-то, очень неуютно.
– Чего же вы хотите? Стипендия у меня маленькая, а "натурой" я не торгую. – Шевельнула я губами, так как голос у меня внезапно исчез.
– О нет. Никаких жертв. Я хочу очень немногого. Откровенности. Скажите мне, юная фея, что вы делали около моей виллы с фотоаппаратом, и зачем я вам понадобился сейчас? Вы же сами не верите, что я попался на вашу сказочку об экскурсии? Кстати, никакого партизанского отряда в этой местности не было. Это вам на будущее. Все-таки наше поколение лучше знает историю города. Итак, я весь – внимание.
Как ловко он перехватил инициативу! Но я была не против откровенности.
– Я хотела сфотографировать ваш дом.
– Зачем? Только не врать, что из чисто эстетических побуждений.
– Не буду. Хотела доказать одному архитектору, что его детище построено. И он единственный человек в городе, который этого не знает.
– А почему он этого не знает? – Его изумление выглядело вполне искренним.
– А потому, господин лицемер, что он получил ваш вежливый отказ и оригиналы чертежей. А вот свой гонорар он не получил. Вы можете презирать и всячески игнорировать его как человека, но работа была неплохая, согласитесь. И стоила того, чтобы за нее заплатили.
– Вежливый отказ? Отказался заплатить? Да вы бредите, девушка! Хорошо, если я ему отказал, то почему он меня не нашел и не потребовал объяснений? Это же большая работа!
– Он счел это бесполезным.
– Послушай, я тебе не верю. Я всегда расплачиваюсь за работу. Специально все узнаю. Тебе не кажется, что нам троим, включая твоего архитектора, стоит встретиться? Я постараюсь разобраться в ваших претензиях. Кстати, кем тебе приходится этот человек?
– Мой брат. Двоюродный. – солгала я.
– Оставь мне его телефон.
Пока я рисовала номер телефона в его записной книжке, он смотрел в окно. Его лицо внезапно стало жестким. Окончив свое занятие, я невольно взглянула в том же направлении и мгновенно вскочила.
– А больше не было никаких других причин? – Еще успел спросить он.
– Конечно, нет. – Я уже была на пути к двери. Горнов бросился за мной. На другой стороне улицы, у дверей бизнес-центра двое ребят в черных кожаных куртках умело и страшно избивали Володю. Они были сильнее и крупнее Горнова, но, увидев его, бросили моего бедного товарища, сели в машину и уехали.
– Володя! – я склонилась над ним. Его лицо было сильно разбито. Он тихо стонал и держался за живот.
– Кто это? – хмуро спросил Горнов. Я объяснила. Мой спутник поднял Володю на руки, перенес в машину. Володя был худым и маленьким, и выглядел в руках Горнова, как подросток.
* * *
Пообещав перезвонить, Горнов оставил нас в больнице. Володю сразу увезли, а я сидела в холодном неуютном коридоре и пыталась причесать свои растрепанные чувства, но получалось очень плохо. Получалось только сидеть и ждать. После бесконечного ожидания ко мне подошел врач и попросил меня связаться с родителями моего друга: состояние Володи было тяжелым. В сознание он не приходил. Стараясь сдержать дрожь в голосе, я по телефону сообщила о случившемся его матери и дождалась ее приезда. К сожалению, больше ничем помочь не могла.
Потрясенная и измученная я добралась домой ближе к утру. Тихо отворив дверь, натолкнулась на Максима. Он был полностью одет. Наверное, прождал меня всю ночь.
– Нагулялась? – бесцветным голосом спросил он.
Я хотела сказать колкость, но вместо этого прислонилась спиной к двери и заплакала.
– Тебя обидели? – Его голос дрогнул.
Я отрицательно покачала головой. Тогда он просто обнял меня за плечи и усадил на диван. Я уткнулась головой в его рубашку и поняла, почему так долго и с таким удовольствием рыдала на его плече Ира. Плакать было удобно и сладко. Максим говорил что-то тихим, удивительно приятным голосом и гладил меня по голове. Постепенно обретя дар речи, всхлипывая и порой жалко поскуливая, я рассказала о Володе.
– Девочка моя бедная! – от этих слов, а еще больше от того, как они были сказаны, мое сердце на мгновение замерло. Я подняла голову и посмотрела на Максима. Его лицо было опасно близко. Мне вдруг, совершенно не к месту, захотелось почувствовать, какие у него губы. От этой мысли стало стыдно, и я отпрянула. Максим сразу отпустил меня, отодвинулся и сказал уже своим обычным голосом.
– Как он там очутился? Он за тобой следил?
– Зачем?
– Может, он в тебя влюблен?
– Володька? – я невольно рассмеялась. – Ты попробуй, спроси у него, как я выгляжу. Могу поспорить, что он не сможет описать. Он влюблен только в компьютер, причем с детства.
– Нет, причина другая. – Я догадывалась, почему Володя стоял около той двери. Мне пришлось рассказать Максиму о нашей с Володькой рекламе, и о том, как надо мной подшутили.
– Я вчера в интернет-клуб не заходила, а Володя зашел. Получил это глупое письмо. Я бы, конечно, второй раз на него не попалась, а Володька попался. Только я не понимаю, за что его так зверски избили? Может это случайность?
Максим молча пожал плечами.
– Давай посмотрим в его сумке. Возможно, найдем разгадку. – Володькину сумку я автоматически подняла рядом с Володей, когда он лежал беспомощно на мостовой. Да так и носила с собой всю ночь. Сумка была объемной и неаккуратной, как все Володькины вещи. Я вытряхнула ее содержимое на диван. Чего тут только не было: бутерброд недельной давности, пятидюймовые дискеты, лазерные диски, куча конспектов. Среди всего этого безобразия валялась и пачка фотографий "Нины", которых я так и забыла у него забрать.
– Кстати, это тебе.
Максим взял пакет и начал внимательно рассматривать снимки. Его лицо стало непроницаемым.
– Значит, он все-таки построил именно ее. – он ненадолго задумался, а после нахмурился – Вот тебе и разгадка!
– Какая еще разгадка? Разгадка чего?
– Все очень просто. Горнов увидел твою презентацию и решил, что я хочу его шантажировать. В результате пострадал твой друг.
– Ничего не понимаю. Здание построено. О нем все знают. Горнов не скрывает, что архитектор, спроектировавший здание, ты. Никаких кровавых секретов. Как ты его можешь шантажировать?.
– Как? В серьезном бизнесе очень важна безупречная репутация во всем, что связано с деньгами. И вдруг его уличают в мелочном обмане, неоплате по счету. Думаешь, это для его репутации ничего не значит?
– Но ты ничего не можешь доказать. Это всего лишь твое слово против его.
– Мне и не нужно ничего доказывать. Только заявить свои претензии. После этого очень тяжело отмыться.
– Пусть будет так. А причем тут Володя?
– Ты уверена, что хотели избить именно Володю? Может, твой Горнов и возмутился так сильно из-за того, что бьют не того человека?
Я вспомнила, как вел себя Горнов в злополучном кафе. Мне он казался таким искренним! Выводы же Максима основывались только на его неприязни.
– А почему ты не хочешь допустить, что это сделал кто-то другой?
– Кого еще может интересовать вилла "Нина"?
– Но под презентацией стоит мое имя! М. А. – Марина Антонюк! О тебе там не упоминается. Значит, шантажистка я. – привела я последний, имевшийся у меня аргумент.
Максим засмеялся.
– А позвольте спросить, какие инициалы у Максима Астафьева? – это мне в голову не приходило.
– Но он ничего не знал о том, что тебе не заплатили гонорар. Он мне не хотел верить!
– Зато ты ему, конечно, поверила сразу. – саркастически заметил Максим. Он продолжал медленно рассматривать снимки. Вдруг его лицо выразило изумление. Я заглянула через его плечо. Он внимательно смотрел на снимок с птицей. Что-то в этом снимке было не так. Присмотревшись, я поняла, что "не так" было связано именно с птицей. Собственно говоря, это была не совсем птица. Паря над тоненьким льдом реки, из окна виллы вылетал… человек, широко раскинув руки, как крылья! Я застыла. Боже мой! Именно этот снимок Володька должен был вставить в презентацию и разослать по интернету!
Мое сердце упало куда-то в район желудка. Увидев, что я тихо сползаю с дивана, Максим спросил.
– Это шутка или фотомонтаж?
– Это последний снимок, который я сделала в тот момент, когда меня сбила машина. – мой голос отказывался мне подчиняться – Я думала, что это птица.
– Ты считаешь – это тоже совпадение?
Я уже ничего не считала и не понимала. Единственная мысль вертелась в моей голове: на месте Володи могла быть я.
– Ты считаешь, что в этом тоже замешан Горнов? Что он нарочно…
– Но это же бомба. Этот снимок угрожает не только его репутации, но, возможно, и свободе!
– Но ты же не считаешь, что тебя хотели убить?
– До получения твоего милого снимка, может, и не хотели. А после… не поручусь.
– Но он мог избавиться от меня еще тогда!
– Тогда он не знал о твоем искусстве фотографа. Кроме того, главного врага он видит во мне.
– Он хотел с нами встретиться. – Мертвым голосом сообщила я.
– Где и когда?
– Он сказал, что разберется во всем и позвонит.
– Телефон ты, конечно, дала ему сама.
Я кивнула и снова вспомнила разговор с Горновым. Мне, почему-то, хотелось ему верить. А все догадки Максима нуждались в подтверждении.
Серое утро по-шпионски заглядывало в окно. Бесполезно трезвонил будильник. Максиму надо было идти на работу.
– Из дома не выходи. Дверь никому не открывай. – сурово приказал он.
– За собой смотри. – нагрубила я ему вдогонку, не знаю, зачем.
* * *
Совета Максима я, разумеется, не послушала. Не люблю, когда за меня что-либо решают. Для начала я съездила к Володьке в больницу. Володька пришел в себя, но был очень слаб. Я не была его родственницей, и меня к нему не пустили. Прогноз его состояния был неплохим. Возможно, ему не придется даже откладывать защиту диплома. Это резко улучшило мое настроение, и я помчалась в интернет-клуб. Взяв список адресов всех фирм, куда мы разослали свою презентацию. Затем полдня с помощью верного друга – компьютера пыталась узнать данные владельцев этих фирм. Возможно, мои действия были и не совсем законными. Но и моя ситуация была критической. За Максимом по моей вине охотился какой-то псих, а я невольно стала свидетелем убийства или самоубийства. Так что, моя совесть быстро уступила натиску доводов разума. К вечеру у меня было подробное досье на каждую из фирм. Всего их было десять. Среди них были строительные, дизайнерские и рекламные. Но ни к одной из них Горнов отношения не имел. Это не снимало с него полностью подозрения, но и не подтверждало его виновность.
После всех волнений прошлой бессонной ночи я быстро устала. Голова моя начала склоняться на руки, глаза слипаться.
– Спокойной ночи! – я резко повернулась. Надо мной склонился Максим. Его лицо было усталым, с синими кругами под глазами. Меня насторожило выражение безразличия и какой-то безнадежности в его глазах.
– Что случилось? – резко спросила я.
Спросонья мой голос прозвучал слишком громко. Ребята за соседними компьютерами подняли головы и удивленно посмотрели на нас.
– Пошли. – Максим помог мне подняться и тихо повел к выходу, – Я по дороге все расскажу.
– Только спокойно. Сергея сегодня нашли.
– Что с ним? – я чувствовала, как ноги мои становятся ватными. Максим крепко держал меня под локоть, чтобы я не плюхнулась обратно на стул.
– Он утонул. Его тело нашли в нескольких сотнях метров от виллы. Мальчишки бросали камни по толстой ветке дерева ближе к середине реки, пробили корку льда и заметили, что подо льдом за корягу зацепилось что-то большое. Позвали взрослых, они и вытянули из воды то, что осталось от Сергея… – С трудом передвигая негнущиеся ноги, я поплелась за Максимом. Меня тошнило от страха. А мой товарищ по несчастью тихим ничего не выражающим голосом рассказывал мне о событиях двухдневной давности.
Как заключили эксперты, Сергей куда-то шел через мост, находящийся недалеко от "Царского села" вниз по реке. Мост был давно закрыт для проезда транспорта. Летом пешеходы еще рисковали ходить по качающимся в ритм шагам металлическим пластинам, придерживаясь за шаткие поручни. Но зимой, когда на его поверхности образовывалась тонкая корочка льда, даже самые отчаянные предпочитали идти через новый мост. Река в этом месте была неглубокой, утонуть было трудновато. Но в это время года она затягивалась тонким льдом. Сергей, вероятно, поскользнулся, пробил лед и ушел под воду. В темноте не нашел образовавшуюся от удара полынью, чтобы вынырнуть. Никаких следов насилия. Классический несчастный случай.
– Ты его видел?
– Да. Я ходил на опознание с Ириной. Пропуск Сергея был в кармане его пиджака. Поэтому сообщили сначала на работу.
Несмотря на всю убедительность того, что сказал Максим, перед моими глазами стоял снимок с летящим человеком. И никакой криминальный эксперт не был в состоянии убедить меня, что этот человек не Сергей.
Мой спокойный мир будничных забот, надежд и маленьких праздников катился кувырком. А тот мир, который приходил ему на смену, был похож на американский ужастик о Фредди Крюггере, где ночные кошмары могли в любой момент ворваться в живую реальность моей жизни. Я шла строго по тротуару, с ужасом глядя на несущиеся по шоссе машины. В каждой из них сидел мой потенциальный убийца.
Перед самым подъездом, когда спасение казалось мне таким близким, я увидела, как спортивная машина двинулась нам навстречу, быстро набирая скорость. Оцепенев от ужаса, я зажмурилась. Что-то толкнуло меня в плечо. Я страшно закричала и открыла глаза. На меня с удивлением смотрели Максим и Ирина. Это она нечаянно толкнула меня, когда впивалась рукой в моего спутника. Сейчас она уже крепко держалась за него, и только крайнее удивление отвлекло ее от рыданий. Спортивная машина благополучно заворачивала за угол соседнего дома.
– Извините. – попыталась я тихонько шмыгнуть в подъезд. Но так легко избавиться от Ирины не удалось. Она заночевала у нас.
Весь вечер Максим успокаивал нашу гостью и безуспешно пытался узнать у нее, куда мог направляться Сергей через этот мост. Для меня было абсолютно ясно, что по этому мосту Сергей никогда не ходил. Кроме того, мозги мои гудели, как обмотки трансформатора под напряжением, и отказывались выполнять свои обязанности. Наконец, устав бороться с собой и, пробормотав что-то нечленораздельное, я ушла в свою каморку и попыталась забыться. Сквозь надвигающийся тяжелый сон я услышала, как Максим договаривается о чем-то по телефону, упоминая имя Горнова.
_ Сейчас встану и послушаю. – Успела подумать я перед тем, как отключиться.