Самолетом. Сначала в Вену, а потом перебрался в Германию. Я уже говорил об этом неделю назад, когда меня ставили в очередь на рассмотрение вопроса о политическом убежище: через границу меня перевез русский эмигрант, уже крепко обосновавшийся в Германии. Я не вижу причин это скрывать: это был племянник княгини Махарадзе Георгий Бараташвили. Мы случайно познакомились в одном доме в Вене, и он, узнав, что я по профессии ботаник да еще бывший преподаватель лесотехнической академии, предложил мне работу садовника у его тетки, княгини Кето Махарадзе. Я согласился: мне и в голову не пришло, что работа будет "по-черному", а оплата - мизерной. Но потом переигрывать было уже поздно, и я так и остался… садовником за сто марок. Я утешал себя тем, что сочинил про княгиню Кето трогательную историю в стиле Агаты Кристи: она бедна как церковная крыса, и ее единственное утешение - самоуважение, а потому ей нужно поддерживать видимость благополучной светской жизни: слуги в доме, ухоженный сад ну и все такое… Я говорил себе, что помогаю старой немощной женщине, калеке, немного сумасшедшей к тому же… Но разве нормальный человек станет окружать себя целым штатом слуг по сто марок каждый? Это же бред какой-то!
Нет, это было для меня полной неожиданностью. Сначала я решил, что княгиня хочет сэкономить на саде, и мне было жаль его: за лето сад без ухода пришел бы в полное запустение. Но потом, когда я узнал, что она увольняет всех, то просто не знал, что и думать…
Я очень благодарен инспектору: и как только ему удалось буквально в несколько дней поселить нас у американцев и поставить на предоставление политического убежища? Нет, я не думаю, что нам удалось бы самим встать на учет к американцам, тут все-таки нужны связи и поручительства. Нет, господин Бараташвили нам этот выход никогда не предлагал.
Да, я был в тот вечер в гостях у старой княгини Нины, у бабушки Нины, как мы все ее звали… Да потому, что мы любили ее, как вы не понимаете! И никакого риска в этом посещении нашего старого друга мы не видели. Мы пробыли у нее в гостях до десяти часов вечера, а потом все вместе вернулись в Мюнхен. Нет, тогда мы жили в разных местах, кто где… А через неделю мы все оказались у американцев!
Нет, вниз никто Не спускался, кроме Анны. Мы привезли с собой вино, и она ходила за бокалами.
Мы никогда ее не обсуждали между собой. Совершенно не представляю, кто мог ее ненавидеть и как вообще можно ненавидеть несчастную, выжившую из ума старушку-инвалида!.. Да бабушка Нина во всех отношениях в сто раз здоровее своей невестки - и умственно, и физически, не говоря уже о душе!
Георгий был почтительным и терпеливым племянником, он искренне заботился о своей тетушке. Да, он вообще благородный человек, это вы верно заметили, госпожа Апраксина!
Из показаний Айно Парве, бывшего шофера в доме княгини Махарадзе.
Айно Парве, бывший эстонский подданный, ныне ожидающий предоставления политического убежища в Германии.
Да, конечно, паспорт у меня был советский, но я всегда считал этот документ, выданный мне советскими оккупационными властями, фальшивым.
Я получил приглашение из Израиля, тоже фальшивое, и по нему эмигрировал. Потому что я эстонец и у меня нет никаких родственников в Израиле. Другого способа покинуть тюрьму народов у меня не было, пришлось воспользоваться помощью моих еврейских знакомых.
Один человек, имя которого я не имею права называть полиции. Ну, если вы уже в курсе… Да, это был Георгий Бараташвили, племянник княгини Кето Махарадзе и внук княгини Нины Махарадзе.
Нет, я познакомился с ним уже в Германии. Очень просто: купил в Вене карту и по ней благополучно перешел границу в районе Гармиш-Паттенкирхена. Я даже не заметил, чтобы там была какая-то граница, просто дорожка и вокруг горы и лес. Очень красивые места. Потом я взглянул на указатель возле небольшой деревни и понял, что я уже нахожусь в Германии.
В Мюнхене я сразу же нашел радиостанцию Свободная Европа, на проходной попросил соединить меня с эстонской редакцией, представился и попросил помочь. Ко мне вышел сотрудник редакции и дал мне телефон Георгия Бараташвили. Мы встретились, и все было устроено: я получил крышу над головой, работу и трехразовое питание. Он же обещал мне со временем устроить получение политического убежища… Да, устроил, но не он! Сотрудник мюнхенской полиции инспектор Рудольф Миллер. Сейчас я уже оформил все документы и нахожусь в ожидании.
Нет, я не предъявлял никаких претензий - такова была договоренность с господином Бараташвили: сто марок, работа по силам - и спокойное ожидание возможности подать на политическое убежище.
Да, увольнение было для меня неожиданностью, я не видел никаких резонных оснований для этого.
Да, я был в четверг в гостях у княгини Нины Махарадзе. Я взял машину у своего знакомого из эстонской редакции. В этом нет ничего удивительного: я хороший автомеханик и уже давно присматриваю за его машиной в благодарность за то, что он познакомил меня с господином Бараташвили. Конечно, он спокойно доверил мне ее на один вечер, зная, что с машиной все будет в полном порядке.
Нет, я ничего подозрительного в тот вечер не заметил ни в доме, ни около дома.
Анна, конечно, спускалась вниз - она ходила за бокалами, а больше никто, насколько я это помню.
Я узнал об этом в полиции. Никто из друзей мне ничего не говорил. Я думаю, это был грабитель. Я каждый четверг возил княгиню Кето на прием к баронессе фон Ляйбниц и видел, что она всегда надевает дорогие украшения. Я думаю, что кто-то еще это видел и решил ограбить княгиню.
Как можно ненавидеть такую старую женщину! Я не думаю, что ее убили из ненависти или из мести.
Значит, это было неудачное ограбление: кто-то вспугнул убийцу, и он не успел найти драгоценности княгини. Нет, я этого не знаю. Где-нибудь в укромном месте или в специальном сейфе, должно быть…
Глава 12
Познакомившись с материалами допроса свидетелей, графиня Апраксина отправилась к своим друзьям баронам фон Ляйбниц: она хотела узнать, как прошел прошлый четверговый прием у тетки Генриха и проверить показания Георгия Бараташвили.
В обеденное время графиня и баронесса сидели на террасе и ели простоквашу из глиняных мисочек. Генрих, прозванный в округе "коровьим бароном" за пристрастие к своей небольшой молочной ферме, сам ни молока, ни других молочных продуктов, кроме сыра и масла, не употреблял, а потому сидел рядом и пил апельсиновый сок. Однако он внимательно наблюдал за тем, как Апраксина ест его фирменную простоквашу.
- Ну как, - спросил он, - вам нравится, графиня? Вы ощущаете запах мяты?
- Ну, скажем, что-то такое угадывается. Не совсем запах, но как бы… некоторое веяние…
Баронесса прыснула с полным ртом и забрызгала простоквашей подол своей джинсовой юбки.
- У тебя, дорогая, наверное, какая-то скрытая форма насморка! - обижено сказал жене барон. - Все слышат, как пахнет мое новое молоко, и только ты одна твердишь, что оно вовсе ничем не пахнет!
- Ну почему же ничем, дорогой? Оно пахнет как обычно - молоком и хлевом. Я бы на твоем месте попробовала кормить коров не мятой, а розами и фиалками.
- Ладно, я попробую: у тебя в саду достаточно роз и фиалок.
- Но-но! Моими фиалками и розами ты своих коров кормить не будешь, даже и не мечтай! Они мне самой пригодятся на варенье!
- Варенье из фиалок? - удивилась Апраксина. - Это шутка?
- Вовсе нет! К несчастью, у меня не осталось ни ложечки от первой пробной банки.
- Напротив, это ваше счастье, графиня! - возразил все еще обиженный Генрих. - Вы даже не представляете, что это за гадость! Впечатление такое, будто сварили в сахаре старую чайную заварку и заправили ее не слишком дорогими цветочными духами. Бр-р-р…
- Генрих! Я не мешаю тебе проводить эксперименты над нашими гостями, скармливая им молоко и простоквашу от твоих "мятных коров", так не мешай и ты мне угощать их моими "цветочными вареньями"! А то я больше не выдам тебе ни одной бутылки из моего винного погребка!
- А там уже ничего не осталось.
- Это правда… Ты не представляешь, Лизавета, как они надрались в четверг с племянником покойной княгини Махарадзе! Несчастный Георгий не то что убить вашу злосчастную "пиковую даму", а комара у себя на лбу был неспособен! Я его спрашиваю: "Неужели вы сможете доехать до дома и таком состоянии?", а он отвечает: "Может быть, и доеду, если смогу дойти до машины!" Правда, я ушла спать раньше и не представляю, какими они были оба в конце своей дружеской попойки.
- Мы выпили кофе и значительно протрезвели, - невозмутимо ответил Генрих.
- Он так и поехал на машине? - спросила Апраксина.
- Ну да! А я ехал следом, сопровождал его на всякий случай. Не мог же я выпустить его на дорогу одного!
- Тоже герой… - фыркнула баронесса. - Надо было просто уложить его спать до утра.
- Я пытался. Но он не соглашался, уверяя, что его ждут какие-то важные дела поутру.
- И вы проводили его до самого его дома?
- Его или не его, но до какого-то дома я его проводил и подождал, пока его туда не ввели.
- Кто его вводил в дом?
- Какая-то особа женского пола. Я не приглядывался, поскольку она была в почти прозрачной ночной рубашке.
- В пьяном виде Генрих становится особенно целомудренным, поскольку однажды ему это дорого обошлось - именно в таком виде он сделал мне предложение, - насмешливо сказала баронесса.
- В чем ничуть не раскаялся, когда протрезвел и вспомнил, - галантно сказал Генрих и поцеловал руку жене, вслед за тем получив той же рукой по лбу.
- А где это было, в Блаукирхене? - спросила Апраксина.
- Нет. Это было где-то недалеко от Тегернзее. Мне запомнился указатель на Тегернзее.
- Понятно. Ну что ж, выходит, что алиби у господина Бараташвили действительно есть.
- Есть-есть! В таком виде старушек не мочат! - сказала баронесса.
- Ну а как прошел тогда вечер у вашей тетушки?
- Благодаря тебе не так скучно, как обычно, когда нам не удается от него отвертеться. Мы наблюдали за княгиней Махарадзе и чувствовали себя при деле.
- Мы даже вели при ней провокационные разговоры с гостями, - поддержал барон. - Альбина спросила, не знает кто-нибудь хорошего и недорого садовника, а я сказал, что ищу временного работника на ферму. Но княгиня на это не клюнула и никак не прореагировала.
- А как она вообще вела себя в тот вечер?
- Как обычно - в основном злословила, - пожала плечами Альбина.
- Бедняга! - вздохнула Апраксина. - Если бы знать заранее, в какой день нас ожидает смерть…
- В любой, - философически ответил Генрих. - Единственный способ не попасть впросак - думать именно так.
- Вы правы, дорогой Генрих, - сказала Апраксина, ласково взглянув на барона.
- Хотя нет, я клевещу на покойницу! - сказала Альбина. - Один раз ей удалось сказать нечто доброе: она похвалила новые пирожные Генриховой тети. Та предложила рецепт, но княгиня отказалась. И в самом деле, зачем тебе рецепт, если ты уже уволила кухарку?
- А как получилось, что вы пригласили Георгия Бараташвили продолжить вечер у вас?
- Это вышло почти случайно. Тетка запрещает курить в гостиной, и мы с ним одновременно вышли на балкон и сели в кресла возле столика, специально отведенного для курильщиков. Поскольку сидеть рядом и молчать было бы неловко, мы начали разговор. Точнее, он первый заговорил со мной: пожаловался на традиционную "четверговую скуку" и на тяжкую судьбу "единственного и, увы, любимого племянника старой тетки". При этом он позволил себе шутку, которая стоит вашего внимания, графиня! Он сказал: "И мне предстоит еще долгие годы опекать мою тетушку, ведь мы, грузины, известные долгожители - это у нас в генетике!"
- Значит, он думал, что его тетка проживет еще долго! - сказала Альбина.
- Или хотел, чтобы другие думали, что он так думает, - заметила Апраксина. - А о чем шел разговор здесь, за прекрасными наливками и настойками Альбины?
- Они оба несли такую жеребятину, что уже через час я не выдержала и смылась, ушла спать. Этот племянник знает невероятное количество малоприличных анекдотов, он их просто выстреливал один за другим. Генрих сначала спасовал, а потом опомнился и тоже подключился. Откуда ты-то знаешь столько похабщины, Генрих? Ты же вроде бы учился в привилегированном заведении?
- Оттуда и знаю. Это специфика закрытых учебных заведений для мальчишек! А ты заметила, в каком он был восторге от моего буршества?
- Ну еще бы! Он даже пытался заносить их в записную книжку, пока еще мог держать в руке не только рюмку, но и авторучку.
- И что потом? - спросила Апраксина.
- А потом я иссяк, и он стал собираться домой. Так что приходится признать, что ваше задание мы провалили, графиня.
- Зато обеспечили Георгию Бараташвили сокрушительное алиби на всю ночь! - сказала Альбина.
- Как знать, как знать, - возразила Апраксина. - Во всяком случае, ваши наблюдения за племянником во многом снимают подозрения на его счет: ведь если рассуждать по принципу "кому выгодно", то смерть княгини Кето была выгодна в первую очередь ему как наследнику.
- А почему вы думаете, что наследник именно он? - спросила Альбина. - Уже известно содержание завещания?
- Нет, пока никакого завещания не найдено. Во всяком случае, у адвоката княгини Кето Махарадзе его нет. А почему ты думаешь, Альбина, что у княгини может оказаться другой наследник?
- Сама не знаю. Я вдруг вспомнила о женихе нашей Марго: он ведь стал наследником своего сына, и я подумала, что наследницей княгини Кето, если не будет найдено никакого завещания, скорее всего станет княгиня Нина Махарадзе, свекровь покойницы.
- Бабушка Нина? - улыбнулась Апраксина. - А в самом деле, почему бы и нет? Ай да Альбина, я вот до этого не додумалась!
- И тогда, следуя системе "кому выгодно" вы заподозрите бедную старушку в том, что она задушила невестку своими цепкими старушечьими ручками? - насмешливо спросил Генрих.
- Почему обязательно "собственными"? - задумчиво спросила Апраксина. В эту минуту ей вспомнились сильные смуглые руки Анны-Авивы, складывающие втрое записку с телефоном инспектора Миллера. Странная манера складывать бумажки! Но именно так было сложено объявление из газеты "Русская мысль", обнаруженное в кармане "русалки из бассейна".
- Ты меня прости, Лизавета, но по-моему это пив какие ворота не лезет! - сказала Альбина. - Разве такие древние старухи бывают убийцами?
- Случается. Для убийства требуется не столько сила, сколько сильная страсть и некоторые организационные способности.
- Согласен с графиней! - сказал Генрих. - Мой знакомый врач-психиатр говорит, что на свете нет более хитрых людей, чем сумасшедшие и выжившие из ума старики.
- Выжившие из ума старики - ладно, ну а при чем тут сумасшедшие, Генрих? - спросила Альбина.
- А разве само по себе убийство не есть свидетельство психического расстройства? - спросил Генрих, обращаясь к Апраксиной.
- Мысль не новая, - кивнула та. - Некоторые гуманисты от психиатрии пытались на этом основании оптом оправдать всех убийц, ну не оправдать, так вывести их из-под кары: они утверждали, что человек с нормальной психикой не станет и замышлять подобное. Свихнувшиеся самаритяне!
- А самаритянин-то тут при чем?
- Есть такой анекдот на библейскую тему, в духе времени. Лежит на дороге избитый и ограбленный разбойниками путник. Идут мимо самаритяне и спрашивают его: что случилось? Он объясняет. Тогда самаритяне говорят друг другу: "О! У этих несчастных людей большие социально-психологические проблемы, мы должны им помочь!" - и бегут разыскивать бедных разбойников. Не смейтесь, в этой шутке большая доля истины! Я согласна с Генрихом, что убийства из ревности или мести, под влиянием гнева или страха совершаются по большей части в состоянии помрачения рассудка и психики. А вот убийства из корыстных целей или с целью грабежа чаще всего совершаются по хорошо продуманному плану. Что же касается физической слабости или старческой немощи, то это никак не снимает подозрений, если они есть. Ох, сколько же я знаю случаев, когда хрупкие, физически слабые женщины в состоянии аффекта убивали здоровых и сильных мужчин, а потом и сами не могли понять, как это им удалось. Убийства из ревности, например.
Баронесса вдруг громко и заливисто рассмеялась.
- Ты что, Альбина, представила себе, как убиваешь меня из ревности? - и тоже засмеялся.
- А вот ты попробуй мне изменить - тогда ты не будешь смеяться, это я тебе обещаю! Но нет, я просто представила себе, как наша страстная и любвеобильная Марго убивает одного из своих великанов!
- Для этого ей пришлось бы вооружиться автоматом! - усмехнулась Апраксина.
- С разрывными патронами! - снова покатилась со смеху баронесса.
- А давайте спросим ее саму, что она думает про убийство из ревности? - сказала Апраксина. - Вот она идет сюда.
По дорожке, ведущей от "скворечника" над гаражом к дому, к ним медленно приближалась Птичка. Она была бледна и шла пошатываясь, как в полусне, на ее лице были видны следы обильных слез.
- Все кончено! - сказала она, поднимаясь на террасу. - Я убила его! - Она упала в кресло и уставилась в пространство невидящими глазами.
Все трое на мгновенье опешили. Первой опомнилась баронесса и спросила:
- Хочешь простокваши, Птичка?
- Простокваши? Хочу! Но только той, которая не пахнет мятой. И с сахаром, пожалуйста!
- Вот видишь, Альбина, - встрепенулся Генрих, - Марго тоже чувствует запах мяты в моем молоке!
- Не в твоем, а в коровьем! - отрезала Альбина. - Так кого ты там прикончила, Птичка?
- Я убила моего главного героя, графа Убараксина. - Марго достала из кармана своего теплого стеганого халата совершенно мокрый скомканный носовой платок и вытерла набежавшие слезы. - Вы были правы, Елизавета Николаевна, именно он и оказался убийцей! Но мне не хотелось его арестовывать: следственная тюрьма, суд, снова тюрьма - это так тяжело и так банально! Я заставила его забраться на башню старого замка и броситься оттуда. Он упал прямо в цветник, и вот он лежит там один, среди роз и фиалок, всеми презираемый и никем не оплаканный!
- Почему же никем не оплаканный? - участливо спросила Альбина.
- Да потому что единственную женщину, которая его искренне любила, он до того уже успел убить! - И она снова залилась слезами.
- Перестань так рыдать над ним, Марго, он того не стоит! Ешь-ка лучше простоквашу. У тебя нос так распух от слез, что запаха мяты ты не почувствуешь. Вечная история! Как только убьет кого-нибудь в своем романе, так целый день сама не своя.
- Нормальная писательская реакция, - сказала Апраксина - У Флобера болел живот, когда он отравил госпожу Бовари. Кстати, а вы заметили, друзья мои, что Птичкин герой граф Убараксин - типичный "великан"? Крупный красавец, соблазнитель наивных женщин и не дурак поживиться за их счет. Птичка моя, неужели тебе жаль этого негодяя?
- Надо полагать, - сказала презрительно Альбина, - что он к тому же и никакой не граф, а просто проходимец!
- Ты думаешь? - с интересом спросила Марго, перестав есть простоквашу.
- Ну, это легко угадать по его предыдущим деяниям.
- О, так ты тоже читала рукопись романа Марго? Поздравляю, Птичка! Круг твоих почитателей все время растет.