– Я не знаю, – ответил Хиро. – Я не уверен, конечно, но некоторые самураи очень суеверны. Например, Нобухидэ. Он решил, что священник оскорбит тело его отца только лишь одним своим присутствием в комнате.
Умеха часто задышала, и ее правая рука потянулась к шее.
– Правда? – Она выглядела очень напуганной.
Хиро прикусил нижнюю губу, словно задумавшись над своими словами.
– Боюсь, что правда.
Умеха выглядела так, словно вот-вот заплачет.
Хиро поднял палец, будто на него снизошло озарение.
– Я вот что вам скажу. Я не стану ничего говорить Нобухидэ о нашем с вами разговоре. Не хочу, чтобы у вас были неприятности.
Умеха облегченно вздохнула.
– Спасибо вам большое.
Как только отец Матео и Хиро пошли по изогнутому переулку прочь от чайного дома, священник сказал:
– Не могу поверить, что ты ради своей цели способен так запугать бедную девушку.
– Я не хочу, чтобы она болтала, – ответил Хиро. – Нобухидэ будет в ярости, когда узнает, что мы его проверяли. А еще я не хочу, чтобы он узнал, что мы его обманули.
– Мы не обманывали. По крайней мере не я. Я никогда не говорил, что не умею разговаривать по-японски.
– Ты не возразил, – сказал Хиро. – А для самурая это равноценно лжи.
Они дошли до дороги Сидзё и повернули направо, к реке.
– По крайней мере мы хоть что-то узнали о Нобухидэ, – сказал Хиро. – Я так понимаю, его дрянная история была придумана ради того, чтобы спасти свой кошелек.
Отец Матео выглядел растерянным.
– В дорогих домах мужчины платят более высокую цену за услуги особого рода. Она увеличивается, если владелица не желает, чтобы девушки их оказывали, и становится астрономической, если услуга и плата не были оговорены заранее.
Отец Матео кивнул.
– Значит Умеха предпочла заявить об изнасиловании и принять бесчестье, нежели признать интрижку. – Он покачал головой. – Ни одна женщина не должна стоять перед подобным выбором.
Хиро промолчал. Несмотря на то что иезуит старался приспособиться, все-таки в некоторых вопросах он был совершенно упрям. Хиро научился игнорировать его в таких случаях, если это было возможно.
Пройдя несколько шагов, отец Матео спросил:
– А разве так или иначе, Нобухидэ не придется платить за услуги Умехи?
– Да, но, если Умеха заявила об изнасиловании, Маюри могла выставить ему счет лишь за одну ночь.
Глава 10
Когда Хиро с отцом Матео вернулись в церковь, солнце стояло уже над головой. Стоило отцу Матео ступить в прихожую, раздался пожилой женский голос:
– Привет, отец Матео, вы вернулись. Ваша трапеза вас ждет.
Хиро зашел следом за иезуитом, когда женщина разогнулась. У нее были седые волосы и иссушенное лицо, отражающее все ее шестьдесят два года вместе с теми, что она еще не успела прожить. Морщинки на ее щеке сложились в улыбке, черные глаза сверкнули. Всякий мог сказать, что она просто обожает священника.
– Как утро? Было добрым? – спросила она.
– Очень добрым, спасибо, Ана, – поклонившись, ответил отец Матео.
Пожилая экономка служила предыдущей семье няней и горничной. Она осталась, когда отец Матео получил эту собственность. Ее звали Анэ, но она изменила произношение своего имени, когда узнала, что в Португалии есть имя Ана.
Улыбка женщины увяла, когда она увидела синоби.
– Хиро, – сказала она, – полагаю, ты будешь рис?
Она разговаривала с ним так, как говорят с нерадивым ребенком, опрокинувшим свою еду и просившим еще, чтобы опрокинуть и ее.
– Спасибо, Ана.
Хиро уважительно кивнул. Самурай не кланялся прислуге, но экономка внушала уважение.
– Хм. – Она махнула в сторону очага и заковыляла в сторону кухню. – Садитесь.
Хиро с отцом Матео направились к очагу, стоящему в ое – большой, самой главной комнате, которая служила как залом для переговоров, так и столовой. Очаг был утоплен в пол сантиметров на пятнадцать. Вокруг небольшого огня был насыпан темный песок. С потолочной балки свисала цепь, на которой висел чайник. Из носика поднимался пар, смешивающийся со струйками дыма от дров.
На этом огне можно было готовить пищу, что и делали в домах поменьше, но в доме священника была отдельная кухня, где приготовлением еды занималась Ана. Поначалу отец Матео пытался ей помогать, но пожилая женщина возмущалась и была против любого вмешательства и оказания помощи. Особенно от мужчины, чьи поползновения считала лишь желанием устроить пожар.
Священник опустился на колени перед очагом лицом к двери. Он уселся прямо на татами, словно заправский японец, без каких-либо подушек или подставок. Хиро занял место слева от отца Матео, где обычно сидят члены семьи.
Почетное место справа от священника было уже занято последним членом иезуитского дома.
Луис Альварес бы дородным мужчиной с кожей цвета блеклого первоцвета и необычайно большим красным носом, который казался Хиро чем-то средним между ягодой и тыквой. У Луиса были длинные темные волосы, собранные сзади в толстый хвост, и поросячьи глазки, которые видели только то, что хотел их хозяин. Носил мужчина короткий, до талии, дублет с высоким воротником и подходящие к дублету чулки, которые совершенно не украшали его обширную фигуру. В прорезях на рукавах дублета виднелись рукава кремовой рубахи.
– Доброе утро, Матео, – по-португальски сказал Луис. Он вытер рукой, в которой держал палочки, потный лоб.
– И тебе, Луис, – ответил отец Матео. – Удивлен, что в этот час ты все еще здесь.
– Уже сбегал до склада и обратно, – с набитым ртом проговорил Луис. – Один из торговцев рисом совершил крупную сделку.
– Любопытно, – сказал Хиро. – Я бы не подумал, что торговцам рисом нужно огнестрельное оружие.
Луис пренебрежительно посмотрел на Хиро.
– Знаешь, я ведь продаю не только оружие.
– И как идут продажи текстиля? – спросил Хиро. – Шерсть, так вы ее называете?
Луис раздраженно фыркнул. Зернышки риса вылетели у него изо рта и, упав на очаг, зашипели на огне.
– Японцы отказываются его покупать. Вчера одна женщина имела наглость заявить мне, что шерсть плохо пахнет.
Хиро не мог не согласиться. Шерсть воняла, как труп, пролежавший три дня. Он не мог представить, что кто-то станет ее носить, хотя количество рулонов на складе Луиса говорило о том, что кто-кто решил, что ее все-таки стоит производить и продавать.
– В этом климате шелковые кимоно гораздо комфортнее, – почти виновато сказал отец Матео.
– Я до сих пор не могу поверить, что ты носишь этот костюм аборигенов, – сказал Луис. – Ты похож на женщину.
– Тебе стоит попробовать, – ответил отец Матео. – Так прохладнее, чем в дублете и чулках.
– И кимоно сложнее порвать, – добавил Хиро, кивнув на рубаху торговца.
– Рукава так сшиты, – возмущенно сказал Луис. – Это очень модно, хотя не стоит ждать, что японец поймет.
– Полагаю, так и есть, – улыбнулся Хиро. – Мы, невежественные туземцы, предпочитаем купить новую одежду взамен старой, а не выдавать ее за "модную" вещь.
Отец Матео предпочел сменить тему.
– Что торговец купил этим утром?
Прежде чем Луис успел ответить, вошла Ана и поставила поднос перед отцом Матео. Там стояла чашка супа мисо с тофу и чайник. На подставке из слоновой кости балансировали палочки для еды.
Женщина хмуро посмотрела на мужчин.
– Кто притащил кошку?
В комнату за ней следом вошел пестрый котенок. Когда Ана показала на него, малыш развернулся и юркнул в комнату Хиро.
Синоби и отец Матео переглянулись.
– Это я, – признался Хиро. – В качестве подарка для отца Матео.
Он надеялся, что Ана любит иезуита достаточно сильно, чтобы синоби мог избежать нагоняя, но особо на это не рассчитывал.
– Хм, – хмыкнула Ана. – Она останется?
– А можно? – спросил отец Матео.
Она кивнула.
– Хорошо. Когда подрастет, будет гонять мышей. Она уже ловит пауков.
– Она жрет пауков? – спросил Хиро.
– Сдирает их прямо со стены. – Ана одобрительно кивнула Хиро и направилась обратно на кухню.
– Три десятка пищалей, – продолжил разговор Луис, словно Ана и не вмешивалась. Торговцы обращали внимание на слуг только тогда, когда у них не было выбора. – У этого человека были какие-то неприятности с ворами, и он хотел вооружить свою охрану.
– Ему нужны мушкеты вместо мечей? – поинтересовался отец Матео.
Хиро подумал, что в этом есть смысл. Огнестрельное оружие гораздо быстрее остановит вора, чем меч.
– Откуда столько разочарования? – сказал Луис. Он поставил миску, положил палочки и налил себе в чашку чай. – Франциск Ксавье одобрял эту торговлю, чтобы у миссии в Японии было финансирование. Если бывший глава иезуитского ордена не был против, у тебя тем более нет причин возражать.
– Даже ты должен увидеть иронию в том, что одна рука забирает жизнь, тогда как другая пытается ее спасти, – ответил священник.
– Японцы вполне способны забирать чужие жизни и без моей помощи, – фыркнул Луис. – Они рубили друг друга мечами задолго до того, как мы здесь появились.
Отец Матео промолчал. Это был давний спор, в котором не было победителя.
Служанка вернулась с подносом для Хиро. Она поставила его и молча ушла. После того как отец Матео благословил трапезу, Хиро насчитал в своей миске с супом семь кусочков тофу (на три больше, чем обычно) – несомненно, это была награда за то, что он принес кошку.
– А вы где были этим утром? – поинтересовался Луис.
Отец Матео поставил миску.
– Одного из моих новообращенных обвиняют в убийстве самурая.
Луис сделал глоток.
– А он убил?
– Она, – поправил его отец Матео. – И нет, она не убивала.
– Печально, – без чувства сожаления сказал Луис. – Я так понимаю, ты ходил, чтобы совершить последние обряды? Несомненно, эти жестокие ублюдки ее прикончили.
– На самом деле нет. Ей дали два дня, чтобы доказать свою невиновность. А я собираюсь ей в этом помочь.
– И с чего вдруг такое желание?
– Потому что, если он этого не сделает, – вставил Хиро, – сын покойного убьет и его тоже.
Луис от неожиданности поперхнулся, шарообразная чашка дернулась у него в руке. Горячая жидкость пролилась на дублет и чулки.
– Вот чума! – выругался Луис, отряхиваясь. – Придется переодеваться! Хиро, это не смешно.
Луис понял, что никто не смеется.
– Матео, пожалуйста, скажи, что он пошутил.
– Он не шутил, – сказал отец Матео. – Но мы успеем найти убийцу вовремя.
– Слепая вера не спасет тебя от мечей. – Луис тяжелым взглядом уставился на Хиро. – Как ты мог допустить, чтобы подобное случилось? Зачем переводил слова, которые довели до убийства?
– Он не виноват, – сказал отец Матео.
– Пусть судья вмешается, – продолжил Луис. – Они всегда хвастаются влиятельностью своих судей.
– Закон разрешает сыну аристократа отомстить за смерть отца, – сказал отец Матео. – Если я не помогу, девчонка – труп.
– Так пусть и помирает, – сказал Луис. – Кто она вообще такая? Проститутка что ли?
– Гейша, – поправил его отец Матео.
– Проститутка, – повторил Луис, вскочив на ноги. – Пусть умрет. Ты же уезжай из города, если это необходимо. Она не стоит того, чтобы ты рисковал работой, а я своей прибылью.
Хиро наблюдал за тем, как Луис направился в свою комнату. Впервые за все время, он был согласен с торговцем.
Хиро допил остатки супа. Когда он ставил пустую миску, кусочек бумаги из чайного дома, что он спрятал в рукаве, оцарапал ему руку. Хиро вытащил его и бросил в очаг, но в последний момент передумал и выхватил его из пламени.
На фрагменте пергамента размером с ладонь женской рукой были написаны имена и цифры. Нижний край потемнел, был весь в пыли и пепле, но полностью не сгорел.
Чайные дома аккуратно вели свои записи и никогда не уничтожали учетные книги. Хиро был удивлен, что этот кусок оказался оторванным. Было ли это сделано намеренно или это всего лишь совпадение?
Учитывая пепел и обожженную руку Маюри, он решил, что это не случайность.
– Что это такое? – спросил отец Матео.
– Этот кусок я достал из кимоно Маюри. Похоже, это часть учетной книги.
– Из кимоно? – Священник наклонился ближе, чтобы разглядеть пергамент. – Странно.
– Больше, чем ты думаешь, – сказал Хиро. – Мы должны вернуться в чайный дом. И немедленно.
– Зачем?
Хиро протянул бумажку.
– Чтобы узнать, почему Маюри решила уничтожить свою учетную книгу.
– Уничтожить? Ты уверен? – Отец Матео разглядывал кусочек пергамента. – Может, это из старой-старой книги?
– Дата с боку – нынешний год, – сказал Хиро. – А грязное пятно – это сажа. Любопытно, но сегодня утром Маюри обожгла руку.
– Зачем ей сжигать учетную книгу?
– Гораздо важнее, почему она решила сделать это сегодня?
Глава 11
Досины у чайного дома едва обратили внимание на вернувшихся Хиро и отца Матео. Синоби не стал возражать. Лучше уж пренебрежение, чем нападки.
Когда Маюри открыла дверь, она даже не поприветствовала их должным образом.
– И как, по-вашему, я буду готовиться к приему гостей, если вы ходите туда-сюда весь день напролет?
Хиро не ожидал теплого приема, но полное отсутствие у женщины хороших манер удивило его. Культура чайного дома неодобрительно смотрела на хамство, а Маюри вообще должна быть рада доказать невиновность Саюри... и свою собственную тоже.
– А вы сегодня принимаете гостей? – поинтересовался Хиро.
– Если только досины Нобухидэ не отпугнут посетителей. – Она замолчала. – Смерть Акеши-сан, конечно, печальное событие, но мне нужно вести дела.
– У нас нет никаких возражений против вашего бизнеса, – сказал Хиро. – Отец Матео пришел помолиться вместе с Саюри.
– А вы?
– А я хотел бы поговорить с другими женщинами.
В улыбке Маюри не было ни веселья, ни теплоты.
– Я уже говорила вам, что побеседовала с девушками. Все, кроме Саюри, спали, когда был убит Акеши-сан.
– Значит с моей стороны вопросов будет немного.
Хиро предпочитал не привлекать к себе внимание грубостью или, наоборот, вежливостью, но в данном случае утонченность не поможет найти убийцу Хидэёши.
Маюри раздраженно всплеснула руками. Белая шелковая повязка охватывала всю ее левую руку до самого запястья. Она вздрогнула и опустила пораненную руку.
– Хорошо, – сказала она. – Идите за мной.
Она проводила отца Матео к Саюри, а потом повела Хиро к противоположной стене центральной комнаты. Там она опустилась на колени и открыла дверь, пользуясь при этом только правой рукой.
– Ждите здесь.
Хиро вошел в комнату и опустился на колени лицом к токонома в северной стене. Ваза, стоявшая в нише, была пуста. Она сужалась к низу, но ее горлышко было достаточно широким, чтобы вместить несколько цветочных стеблей. Фарфор покрывала белая глазурь, на которой от руки были нарисованы синие листья.
Зашуршав, открылась дверь. Хиро услышал тихие шаги по татами и мягкий стук, когда дверь снова закрылась. Зашелестели кимоно – женщины усаживались на пол на некотором расстоянии от Хиро. Все молчали. Гейши не прерывали медитацию посетителя.
Хиро решил, пусть они подождут.
Спустя несколько минут он обернулся. Перед ним на коленях сидели три женщины. Их простые, но дорогие кимоно были сшиты из шелка. На той, что сидела в центре, было темно-фиолетовое платье, а женщины по бокам были одеты в светло-розовое и голубое кимоно. Без обычного грима женские лица казались странно бледными, но при этом ничего не выражали, словно маски. Даже по глазам ничего нельзя было понять.
Все трое были старше Саюри. Хиро решил, что им за двадцать, может быть, около тридцати.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – сказал он.
Девушки, сидящие по бокам, посмотрели на ту, что расположилась в центре. Она выглядела увереннее, чем они, и единственная без колебаний встретила взгляд Хиро. Прежде чем она успела открыть рот, Хиро понял, что она будет говорить и от имени остальных девушек.
– Меня зовут Окия, – представилась она. – У вас есть вопросы насчет прошлой ночи?
– Может, вы слышали убийцу или что-то необычное?
Эти женщины были хорошо обучены. Хиро не видел смысла относиться к ним, как к нежным цветам.
Окия даже не посмотрела на своих подруг.
– Нет. В самом начале вечера у нас у всех были гости, но лишь немногие остались до полуночи. Я поднялась наверх последней, не считая Саюри. Все остальные уже смыли макияж и сменили кимоно. Мы попили чай и отправились спать.
– И вы ничего не слышали?
– Нет, только вопль Саюри утром.
– Вопль?
Прежде чем Окия ответила, вмешалась девушка справа:
– Это больше походило на крик.
Говорившая была моложе Окии и, очевидно, гораздо эмоциональнее. Как только слова сорвались с ее губ, она прикрыла рот рукой и уставилась глазами в пол. Ее голубое кимоно лишь подчеркнуло порозовевшие щеки.
– А есть разница? – уточнил Хиро.
Девушка в голубом отняла руку ото рта:
– В вопле, как правило, не содержится слов. Саюри же звала на помощь.
– Рико права, – сказала Окия. – Это был больше крик.
– Кто поспешил ей на помощь?
– Мы все, – ответила Рико. – Но Маюри закрыла дверь. Она сказала, что нам не следует этого видеть.
– А я рада, что ничего не видела, – сказала девушка с другой стороны от Окии. – Не хочу, чтобы меня преследовали злые духи.
У нее затряслись руки и розовое кимоно затрепетало.
– Не будь дурой, Ёко, – сказала Рико. – Духи не преследуют тебя, если ты не убийца.
– А ты хочешь рискнуть? – Ёко обняла себя руками. Потом ее самообладание вернулось, и она положила ладони обратно на колени.
Рико покачала головой и закатила глаза.
– А кто-нибудь из вас разговаривал с Саюри после случившегося? – спросил Хиро.
– Маюри бы нам не позволила, – ответила Рико. Когда Окия бросила на нее предупреждающий взгляд, девушка добавила: – Ну, она не разрешила, но не говорила, что я должна скрывать это.
– Я ни за что не войду больше в ту комнату духов, – сказала Ёко.
– Это не комната духов, – возразила Рико. – Маюри там все убрала и вызвала священников. Они придут сегодня днем.
– Буддийских священников? – Ёко заломила руки и нервно посмотрела на остальных.
– И синтоистских тоже, – заверила ее Окия, – из храма Камигамо.
Ёко все еще выглядела обеспокоенной, но все же выдавила улыбку.
– Мы еще чем-нибудь можем вам помочь? – спросила Окия.
– Кем были ваши гости вчера вечером? Они знакомы с Акеши Хидэёши?
– Не думаю, – ответила Рико. – Гости, которые знают друг друга, как правило, объединяются в одну компанию. Так намного веселее. Мы играем в игры и поем песни. Мужчинам это нравится.
– Наши гости не были знакомы, – подтвердила ее слова Окия. – Я развлекала торговца шелком и его клиентов. Они ушли за час до полуночи.
– А вы? – обратился Хиро к Рико.
– Мой вечер закончился рано. Судья Ишимаки уснул за чаем еще до того, как солнце село. Его слуги помогали ему забраться на коня.
– Судья Ишимаки был здесь вчера вечером? – спросил Хиро.